идал сил, даже глаза заблестели.
     Таня пожала плечами и снова обратилась  к  присутствующим  в  зале.  Те
закивали головами, молодой отошел к дверям, что-то сказал, и  тут  же  вошла
длинноногая кудрявая девица в красном мини-платье с  серебряным  подносом  в
руках. На подносе стояли пять высоких бокалов с шампанским. Девица принялась
обходить стол.
     - Сложи деньги, закрой портфель, - сказала  Таня  Рафаловичу.  -  Потом
возьми бокал, скажи что-нибудь  торжественное.  Обязательно  вставь  "синьор
Скалли", "синьор Доменгини" и "Оберску лимитед". Запомнил? Тогда вперед.
     Рафалович откашлялся.
     - Я... это самое...  Союз  нерушимый,  товарищи,  республик  свободных,
синьор Скалли, навеки сплотила, синьор Доменгини,  великая  Русь  и  Оберску
лимитед! Ура, господа!
     - Си, си, Оберску лимитед! - радостно подхватил толстяк.
     - Теперь отхлебни два-три глотка, поставь бокал, возьми портфель  и  на
выход! - скомандовала Таня. - И никаких улыбок, никаких рукопожатий, понял?
     Она что-то сказала иностранцам, подхватила Рафаловича и повлекла его  к
дверям. На выходе он обернулся. И  увидел,  что  старик,  хищно  ощерившись,
явственно ему подмигнул.
     До машины добрались без приключений. Тед почтительно распахнул  дверцу,
принял из его рук дипломат с деньгами, передал Тане,  которая  на  этот  раз
села рядом с шофером.
     - Получилось, - не оборачиваясь, сказала она. - Спасибо, Фаллос.
     - Я... я тебя ненавижу! - неожиданно выкрикнул он.
     - Это твое право...
     Дальнейший путь  проделали  в  молчании.  Под  конвоем  Теда  Рафалович
поднялся в отведенную ему комнату  и  сразу  рухнул  на  кровать.  В  дверях
щелкнул замок. Минут через десять щелкнул снова... Невидимая рука  поставила
на пол прикрытый салфеткой поднос, и дверь вновь закрылась. "Не подойду",  -
решил Леонид - и тут же спрыгнул с кровати, подошел, сдернул  салфетку.  Три
розовых бархатных персика, длинный сэндвич - половина  французского  батона,
масло, черная белужья икра.
     Бутылка. "Шато-лафит", - прочел он на  этикетке.  Небольшая  серебряная
салатница, прикрытая крышечкой. Рафалович хмыкнул, приподнял крышку. На  дне
салатницы лежала, скорее всего, одна из тех пачек, которыми был набит черный
дипломат.
     - Тьфу на вас! - пробормотал Рафалович. - В доме врага...
     Но жрать хочется. И перед кем держать принципы,  в  пустой-то  комнате?
Пачка перекочевала во внутренний карман, в  одной  руке  оказался  батон,  в
другой - стакан с лафитом. Надо же, суки, как его вкусы угадали!  За  стеной
заиграл Моцарт...
     - Ты спал? Извини...
     - Какое там спал!
     - Если хочешь, спускайся вниз. Выпьем. Я одна. Собственно, одну бутылку
он уже уговорил. Почему бы не вторую? Тем более что даже не знаешь, придется
ли еще когда-нибудь...
     - Вот и все. В четыре заедет Тед, отвезет тебя на летное поле. Утречком
будешь  в  своем  Монако.  А  через  месяц-другой  забудешь  наше  маленькое
приключение, как дурной сон.
     Таня лениво потянулась к фигурной бутылочке "Луи-Трез",  стоящей  между
ними на низком столике, плеснула себе на донышко бокала.
     - Дурной сон, - повторил Рафалович. - А что я Лильке скажу?
     - Объясни, что неожиданно подвернулся быстрый и  выгодный  гешефт.  Тем
более что для тебя так оно и было. Как бы ты ни  был  крут  у  себя  там,  в
Союзе...
     - В России, - автоматически поправил он.
     - Ну да, в России, конечно. Двадцать тысяч гринов за день работы...
     - Десять, - снова перебил он.
     - Извини. Вон там, на каминной полке. Потом возьмешь.
     Рафалович посмотрел на Таню и с горечью спросил:
     - Так зачем надо было ломать всю эту  комедию?  Чувства  изображать,  в
горы меня тащить, дурью накачивать... - Он скривился, будто лимон проглотил.
- Я бы и в зрячую тебе подыграл, за такие-то гонорары.
     - Подыграл бы, говоришь? А в какой, по-твоему, игре?
     - Ну, я не знаю... Афера. Масштабная грамотная афера. Вы  со  старичком
красиво кинули этого жирного лоха...
     - Скалли-то? Это так, побочный сюжет.
     - Ни фига ж себе побочный! На четверть лимона - Рафалович рывком встал,
заходил по просторной комнате, без надобности трогая разные предметы. -  Это
же огромная сумма! Думаешь, он смирится с такой  потерей,  не  будет  искать
вас?..
     - Нас?
     - Ну, тебя, старика этого, меня...
     - Сядь и успокойся. Этот идиот никого уже искать не будет.
     - Уже? - выдохнул Рафалович. - Так его что, того?..
     - Эк ты, болезный, разволновался-то, а еще говоришь - в зрячую подыграл
бы.
     - Ну я ж не знал, что мокрое...
     - А что ты вообще  знаешь?  -  Таня  смотрела  на  него  с  откровенной
издевкой. - Ладно, не бзди, Маруся, дело чистое, концов не найдут. А на тебя
и подавно не выйдут, если, конечно, язык распускать не станешь.
     - Я? Язык распускать?
     - Вижу, понял. Ну и ладненько. - Она сладко  потянулась.  -  Ты  посиди
еще, а мне пора на боковую. Простишь, если провожать не выйду?
     - Но для чего... для чего?! - не слушая ее, воскликнул Рафалович.  -  И
почему я? Таня небрежно махнула рукой.
     - Так уж вышло. Просто ты, золотой  мой,  до  головокружения  похож  на
одного человечка. Большого человечка из маленькой, но зело  богатой  страны.
Впрочем, большим ему отныне не бывать.
     - Подставили?
     - Как кролика Роджера. Тебя же, дружочек, скрытой  камерой  снимали,  и
утром, в парке, и на вилле у папы Карло.  Отсюда  и  очки,  и  маскарад  мой
вечерний.  Так  что  не  парься   понапрасну.   А   Лилечке   твоей,   чтобы
любознательность погасить, ты, пожалуй, лучше скажи, что два дня и три  ночи
со мной кувыркался, а потом опомнился и к законной прибежал. Купи что-нибудь
хорошее. Бабы, они такие покаяния любят...
     Но объяснять Лиле ничего не  пришлось.  Портье  в  "Отель  де  Пари"  с
сочувственным видом  передал  ему  его  краснокожую  паспортину,  чемодан  и
гневную прощальную записку со множеством орфографических ошибок.
     Жена так и не простила ему ни измены с ее лучшей школьной подругой,  ни
того идиотского положения, в которое он невольно  поставил  ее  саму.  После
шумного и скандального развода она с мальчишками укатила  к  маме  в  Хайфу,
куда он ежемесячно переправлял по тысяче долларов содержания.

        "x x x"

     - Эй, иди сюда! - крикнул он в раскрытую дверь,  а  когда,  по-прежнему
надувшись, вошла Аллочка, прихлопнул ее по попке и ворчливо спросил:
     - Ну, и что стоит твоя Австралия?
     Аллочка завизжала и бросилась ему на шею.

     (1982)

        "II"

     Всеобщее благоустройство Таня ощутила уже в самолете.  Выпив  бутылочку
"Мартини-Асти" и закусив нежнейшим ростбифом,  она  совсем  развеселилась  и
попросила темнокожую  стюардессу  подать  виски  с  тоником,  а  когда  мимо
проходила вендорша с лотком всяких обаятельных разностей, Таня остановила ее
и обратилась к чуть задремавшему мужу:
     - Гони монету, Дарлинг!
     Он пробубнил что-то неразборчивое, но безропотно полез в карман и выдал
Танины деньги, которые  на  всякий  случай  были  переданы  ему  по  пути  в
аэропорт.
     Она купила пачку "Силк-Кат" (много фирменных  перепробовала,  но  такие
видела впервые и ей стало любопытно), флакончик "Коти" и серебряные запонки,
которые тут же вручила мужу. Он недоуменно уставился на подарок, потом сунул
коробочку в карман и, словно спохватившись, одарил Таню лучезарной улыбкой и
промурлыкал:
     - Спасибо, Дарлинг!
     Покинув некурящего мужа, Таня сначала  зашла  в  туалет  и  пересчитала
деньги.
     За  исключением  тех   шестидесяти   долларов,   которые   она   успела
профу-фырить, еще не коснувшись британской земли, остальное было  на  месте.
"С этой минуты ввожу режим экономии, - решила она. - Это  все,  что  у  меня
есть, пока не вычислю, что у них там к  чему".  Она  посмотрела  на  себя  в
зеленоватое зеркало, увиденным осталась  в  целом  довольна,  но  на  всякий
случай пробежалась расческой по блистающим кудрям,  одернула  легкомысленную
маечку и, примерив улыбку, вышла в салон.
     Она  нырнула  в  свободное  кресло  в  задней,  курящей  части  салона,
распечатала  пачку,  прикурила,  затянулась   сигаретой,   которая   ей   не
понравилась, раздавила ее в пепельнице,  достала  из  сумочки  "Мальборо"  и
снова закурила.
     - В первый раз летите в Лондон? - с материнской  улыбкой  обратилась  к
ней соседка, женщина средних лет с симпатичным, круглым лицом.
     - Лечу  впервые,  -  улыбнувшись  в  ответ,  произнесла  Таня,  -  хотя
вообще-то в Лондоне уже бывала.
     - Как вам Москва? - спросила женщина.
     - По-разному. Но я привыкла.
     - Долго там прожили?
     - Два с половиной года.
     - Ого! Да вы героическая девица... Эй-Пи или Ю-Пи?
     - Простите, что? - не поняла Таня.
     - В каком агентстве служите? Или вы из посольских?
     - Нет, я... я просто жила там. А теперь вот вышла замуж  за  подданного
Британии и лечу с ним туда.
     - Так вы, что ли, русская?
     - Чистопородная.
     - Упс! - усмехнувшись сказала женщина. -  Простите.  Проиграла  пятерку
самой себе. Я, видите ли, от  нечего  делать  решила  блеснуть  дедуктивными
способностями и побилась об заклад, что с первой фразы по говору угадаю,  из
каких мест тот, кто сядет в это кресло. Ваш акцент меня несколько  озадачил.
Такой, знаете, чистый выговор, полуанглийский, полуамериканский .
     - Среднеатлантический? - Таня улыбнулась.
     - Что-то вроде. Так, как говорите вы,  говорят  только  на  бродвейской
сцене.
     Отсюда  цепочка  моих  умозаключений.  Колледж  в  глухой  американской
глубинке, пара лет  в  масс-медиа,  примерная  учеба  в  нью-йоркской  школе
улучшенной  дикции,  возможно,  телевидение,  а  потом  -   "наш   заморский
корреспондент", как я. Но, признайтесь, язык вы изучали за границей.
     - В Ленинградском университете. И самостоятельно.
     - Честь и хвала Ленинградскому университету -  и  вам...  Соня  Миллер,
специальный корреспондент Би-Би-Си в Москве. - Она протянула  Тане  визитную
карточку. Та спрятала ее в сумку.
     - Таня Дарлинг, временно никто. Как только стану  кем-то,  тоже  закажу
себе карточку и первым делом вышлю вам.
     Женщина громко расхохоталась, но тут же озадаченно смолкла.
     - Дарлинг? Вы шутите?
     - Нисколько. Я уже  неделю  как  миссис  Дарлинг.  Женщина  внимательно
посмотрела на Таню, будто разглядывала выставленную в витрине новинку.
     - А, знаете, вам идет. Не сомневаюсь, что вы и до замужества были очень
"дарлинг". Ваш муж - уж не тот ли это кудрявый красавчик в  красном  жилете,
который дрыхнет там, впереди?
     Таня кивнула.
     - Мой вам совет - не спешите расставаться с новой  фамилией.  Ведь  ваш
брак, я полагаю, сугубо деловой, а мистер Дарлинг  -  просто  ваш  билет  на
Запад.
     Таня  мгновенно  насторожилась,  но  скрыла  свое  состояние  приступом
веселого смеха. Она тянула смех, сколько могла, внимательно следя  за  лицом
собеседницы.
     Та широко улыбалась, но за этой улыбкой могло таиться что угодно.
     - Чушь, - выговорила наконец Таня.  -  Какая  чушь!  Кстати,  чисто  из
любопытства, почему вы так решили?
     - Руки. Влюбленные, сами того не замечая, постоянно норовят подержаться
друг за друга. Вы же ни разу не коснулись своего  Дарлинга,  а  он  вас.  На
такие вещи у меня наметанный глаз. Но главное, вы с ним -  не  правдоподобно
красивая пара. За пределами Голливуда подобные браки крайне  редки  и  почти
всегда недолговечны. Психологическая несовместимость между двумя лидерами  в
одной и той же сфере.  Так  что,  когда  сделаете  ручкой  вашему  Дарлингу,
постарайтесь сохранить  его  фамилию.  И,  пожалуйста,  не  утрачивайте  ваш
очаровательный акцент... Таня Дарлинг...  Скажите,  Таня,  вы  рассчитываете
работать или...
     - Как получится. Первым делом надо осмотреться.
     - Извините за профессиональную назойливость но ваш муж -  состоятельный
человек?
     - Не знаю. Он торговый агент, как-то связан с торговой сетью "Макро".
     - Ну, это может означать что угодно.
     - У него квартира в Мэйфэр и домик в Кенте.
     - Это уже кое-что, но  все  же...  Знаете,  дарлинг  дайте-ка  мне  мою
карточку...
     Таня послушно раскрыла сумку и протянула мисс  Миллер  ее  визитку.  Та
извлекла из верхнего кармана своего замшевого пиджачка прозрачную  шариковую
ручку, что-то нацарапала на карточке и протянула Тане.
     - Это номер моего "кролика", то есть радиотелефона. По нему меня  можно
застать днем и ночью, если только я в Лондоне. Вот это - номер моего дома  в
Патни. Московский контракт истек, так что в ближайшие полгода  я  никуда  не
поеду.
     Разве что на уик-энд в Хландино, это такой чудный  городок  в  северном
Уэльсе.
     Поживите недельку, осмотритесь - и непременно позвоните мне.
     Соседка накрыла Танину руку своей широкой  ладонью  и  заглянула  ей  в
глаза.
     - И не стесняйтесь. Я, конечно, не босс и таких вопросов не  решаю,  но
немножечко поднатаскать вас и устроить встречу с начальством я берусь...
     - И что? - трепеща ресницами, спросила Таня.
     - О, сущие пустяки!  Первый  канал  Би-Би-Си,  второй  канал  Би-Би-Си,
четвертый канал... Репортаж вела Таня Дарлинг... С такой внешностью, с таким
голоском да не работать на телевидении - это просто грех...
     - О-о! - Таня ответила простодушно-восторженной улыбкой.
     Мисс Миллер крякнула и нажала кнопку вызова стюардессы.
     - Давайте разопьем бутылочку за знакомство? Я угощаю...
     Таня мило повела плечами, выражая робкое согласие.
     - Шампанского, уточка, - холодновато  сообщила  мисс  Миллер  мгновенно
появившейся стюардессе. -  Только  не  вашей  газировки.  Настоящую  бутылку
настоящего шампанского. У вас есть?
     - "Мумм-брют", мэм. Пятьдесят три фунта, мэм.
     - О'кэй! - Мисс Миллер посмотрела в спину  уходящей  стюардессы,  шумно
потянулась и с довольным видом посмотрела на Таню. - Дарлинг, вам  случалось
пробовать настоящее шампанское?
     Каким-то  чудом  Таня  не  рассмеялась  соседке  в  лицо,  но   вовремя
сдержалась.
     - Да. Только что. В таких миленьких бутылочках.
     Мисс Миллер смеха не сдерживала.
     - Я вам искренне завидую - у вас впереди столько чудесных открытий...
     - Да,  я  плохо  представляю  себе  заграничную  жизнь.  Скажите,  мисс
Миллер...
     - Соня. Моя бабушка родом из Крыжополя...  Соня  и  Таня.  Два  русских
имени.
     Это судьба! Мы непременно будем друзьями.
     - Конечно... Соня. Скажите, что сейчас носят в  Лондоне,  что  слушают,
что едят, что пьют, что читают?
     - О-о! Впрочем, - Соня посмотрела на часы, -  еще  полтора  часа  лету.
Лекция номер один... Но для начала промочим горлышко.
     Проворная  стюардесса  откупорила  бутылку,  налила   немного   в   два
стаканчика - ледяное шампанское почти не  пенилось,  а  словно  дымилось,  -
поставила бутылку на откидной столик перед Таней,  получила  с  мисс  Миллер
деньги, пересчитала, поблагодарила и удалилась.
     Соня подняла стакан.
     - За тебя, my darling Darling!
     - За тебя. Соня!
     Рассказывала мисс Соня профессионально - четко,  доходчиво,  остроумно,
останавливаясь на моментах, особенно непонятных для человека  советского.  И
хотя Таня никоим образом  не  относилась  к  типичным  представителям  этого
биологического вида она почерпнула из рассказа попутчицы много интересного -
и многое отложила в своей цепкой памяти.
     "Ну вот, - подумала она, когда чуть охрипшая Соня,  извинившись,  вышла
облегчиться.  -  Не  успела  приземлиться,  а  уже  кое-что  прояснилось,  и
открылись первые перспективы... Почему бы и не телевидение? Конечно,  скорее
всего, это просто лесбийские завлекалочки, но даже если и так, что  с  того?
Нам не привыкать. Баба-то, похоже, небесполезная... Посмотрим, как и на  что
ее раскрутить".
     Аполло Дарлинг, выспавшийся за  время  перелета,  легко  снял  с  полки
увесистую багажную сумку и скомандовал Тане, которая ожидала его в проходе:
     - Вперед!
     Таня послушно двинулась к выходу - и невольно замерла  у  самой  двери.
Вместо  привычного  трапа  на  нее  пялился   извилистый   черный   туннель,
образованный внутренними стенками гигантской кишки из гофрированной  резины.
По дну туннеля вдаль уходила блестящая металлическая дорожка,  оборудованная
перилами. Кишка, словно шланг неимоверного  пылесоса,  высасывала  людей  из
чрева самолета, с тем чтобы через сотню-другую метров (ярдов, поправила себя
Таня) выплюнуть их в зал прибытия аэропорта Хитроу.
     - До  свидания,  мисс!  -  На  нее  с  выжидательной  улыбкой  смотрела
безлико-смазливая стюардесса.
     - До свидания! Спасибо за приятный полет!
     - Anytime! -  пропела  стюардесса,  и  Таня,  зажмурившись,  ступила  в
черноту.
     Она шла по дорожке и приговаривала про себя:
     "Коридоры кончаются стенкой. А туннели выводят на  свет...  Не  дрейфь,
Захаржевская, вот он уже и виден - свет в конце туннеля".
     Пассажиры вышли в большой, ярко освещенный зал  и  очутились  на  узком
пространстве, огороженном барьерчиками и перилами боковых лестниц.  В  конце
этого коридора без стен позади  металлического  турникета  сидел  колоритный
британец, лицом, напоминающий добродушного старого бульдога,  и  невозмутимо
командовал:
     "Left! Right! Left!  Right!",  разводя  прибывших  пассажиров  по  двум
окошечкам  паспортного  контроля  и  включая  соответствующие  металлические
дверцы. Таня остановилась, любуясь на  этого  дядьку  и  поджидая  Дарлинга.
Когда тот подошел, Таня крепко взяла его за руку. Дарлинг  дернулся,  как-то
затравленно посмотрел на нее, но руки не убрал.
     -  Муженек,  -  ласково  промурлыкала  Таня.  Замороженная   девица   в
паспортной будочке ловко подцепила со стойки временный Танин паспорт, с ходу
открыла на нужной странице, едва глянула на  въездную  визу,  шлепнула  туда
штампик прибытия и, вывернув кисть, словно крупье  при  сдаче  карт,  подала
паспорт Тане.
     - Enjoy your stay! - без улыбки сказала она;
     Как ни странно, проверка паспорта Дарлинга оказалась более длительной и
скрупулезной. Девица,  поджав  губы,  листала  его  книжицу  с  "двуспальным
левой", сверялась с каким-то списком, разложенным  У  нее  на  столе,  потом
вызвала по телефону молодого усача с  хипповской  прической,  но  в  строгой
униформе. Они оба вертели паспорт, потом  усач  что-то  буркнул  и  ушел,  а
девица проштамповала наконец паспорт Дарлинга и отпустила его с миром.
     - Хуже КГБ! - пробурчал Дарлинг, подойдя к Тане.
     - Что искали-то? - спросила она.
     - А черт его знает. Пошли.
     По витой модерновой лестнице они спустились в белостенный зал,  посреди
которого вертелись два симметрично расположенных колеса. На резиновых ободах
одного из колес крутились  чемоданы,  сумки  рюкзаки.  Второе  стояло.  Таня
направилась к крутящемуся колесу.
     - Куда? - остановил ее Дарлинг. - Это с мадридского. А нам сюда.
     И вновь у Тани, при  всей  ее  удаленности  от  совкового  менталитета,
что-то дрогнуло в груди - с такой  обыденной  легкостью  он  произнес  слово
"мадридский".
     Словно речь шла не о заграничной столице, а о какой-нибудь  Калуге  или
Можайске... Впрочем, отныне Калуга и Можайск - это все равно, что прежде был
Мадрид, а Мадрид - что Калуга и Можайск... Все смешалось в доме Облонских...
     -  Ах,  вот  вы  где?  -  с  придыханием   проговорила   мисс   Миллер,
протиснувшись к ним сквозь строй пассажиров, ожидающих багаж.
     - Аполло Дарлинг. Соня Миллер, - представила их друг другу Таня.
     Мисс Миллер протянула Дарлингу руку. Он вяло, с  явной  неохотой  пожал
ее.
     - Вы отсюда в Лондон, мистер Дарлинг? - спросила Соня.
     - Да, - лаконично и даже грубо ответил он.
     - Может быть, сэкономим пару фунтов, возьмем  одно  такси  на  всех?  -
предложила Соня.
     - Нам не по пути, - отрезал Дарлинг и отвернулся.
     Колесо пришло в движени