- Не смейтесь! - завопил кюре. - Пускай тот, кто мне не  верит,  пос-
мотрит сам!
   Он подал знак, и из-за кулисы молниеносно появился  ризничий.  Сильно
завоняло серой.
   - Вот какое открытие я сделал восемь дней назад, -  объявил  кюре,  -
мой ризничий - дьявол!
   Ризничий небрежно выплюнул довольно красивую огненную  струю.  Из-под
его длинного халата торчали волосатые ноги, заканчивающиеся раздвоенными
копытами.
   - Поприветствуем соперника, - предложил кюре.
   Раздались редкие аплодисменты. Ризничий обиделся.
   - Что могло бы быть более приятным Богу, - завопил кюре, - как не по-
добные пышные бои, которые с таким блеском организовывали римские  импе-
раторы, не имеющие себе равных в любви к роскоши?
   - Довольно! - крикнул кто-то. - Крови!
   - Хорошо! - сказал кюре. - Ладно! Я добавлю только  одно:  вы  жалкие
невежды.
   Он скинул халат; в своем распоряжении он имел  двух  певчих-массажис-
тов; у ризничего не было никого.
   Служки поставили тазик с водой, табурет, и приготовили полотенце; кю-
ре вставил назубники. Ризничий ограничился кабалистическим  заклинанием;
его черный халат загорелся и исчез в облаке красноватого дыма. Он усмех-
нулся и стал разогреваться.
   Несколько секунд в сарае царило молчание: спектакль закончился неожи-
данно быстро. Потом, подсчитав стоимость каждой минуты,  зрители  начали
возмущаться. Жакмор забеспокоился, чувствуя, что атмосфера накаляется.
   - Кюре, верни деньги! - закричала толпа.
   - Нет! - ответил кюре.
   - Кюре, верни деньги!
   Полетел первый стул, за ним второй. Целая эскадрилья стульев  обруши-
лась на кюре, перелезающего через канат ринга.
   Жакмор стал пробираться к выходу и в сутолоке получил кулаком по уху.
Инстинктивно он развернулся и дал сдачи. В момент нанесения удара психи-
атр узнал в нападавшем деревенского столяра. Давясь выбитыми зубами, тот
упал на пол. Жакмор взглянул на свои руки; две костяшки были разодраны в
кровь. Он лизнул. Его начинало охватывать чувство  смущения.  Передернув
плечами, он отбросил его прочь.
   "Ничего, - подумал он. - Слява его подберет. Все равно я хотел к нему
зайти насчет оплеухи этому мальчишке из хора".
   Однако драться все еще хотелось.  Он  ударил  наугад.  Ударил  и  по-
чувствовал облегчение: бить взрослых было намного приятнее.
 
 
   VIII
 
   135 апруста
 
   Жакмор толкнул входную дверь; Слява как раз одевался. Он  только  что
выкупался в массивной золотой ванне и теперь  облачался  в  великолепное
парчовое домашнее платье. Золото было повсюду, внутреннее убранство вет-
хой лачуги казалось отлитым из единого слитка драгоценного металла.  Зо-
лото лежало в сундуках, в вазах и тарелках, на стульях, столах, все было
желтым и блестящим. В первый раз это зрелище Жакмора поразило, но теперь
он смотрел на него с тем же безразличием, с которым воспринимал все, что
не имело прямого отношения к его маниакальной деятельности; то  есть  он
его просто не замечал.
   Слява поздоровался и выразил удивление по поводу внешнего вида психи-
атра.
   - Я дрался, - пояснил Жакмор. - На спектакле кюре. Дрались все. И  он
сам тоже, но не по правилам. Вот почему остальные вмешались.
   - Чудесный повод, - проронил Слява и пожал плечами.
   - Я... - начал Жакмор. - Э-э... Мне немного стыдно; ведь я тоже драл-
ся. Раз я все равно шел к вам, то решил заодно занести денежку...
   Он протянул ему стопку золотых монет.
   - Естественно... - с горечью прошептал Слява. - Быстро же  вы  освои-
лись. Приведите себя в порядок. Не беспокойтесь. Я забираю ваш стыд.
   - Спасибо, - сказал Жакмор. - А теперь, может быть, мы продолжим  наш
сеанс?
   Слява высыпал золотые монеты в ярко-красную салатницу и молча лег  на
низкую кровать, стоящую в глубине комнаты. Жакмор сел рядом.
   - Ну, рассказывайте, - попросил он. - Расслабьтесь и приступайте.  Мы
остановились на том, как вы, учась в школе, украли мяч.
   Слява провел рукой по глазам и заговорил. Но Жакмор стал слушать ста-
рика не сразу. Он был заинтригован. Когда Слява подносил  руку  ко  лбу,
психиатру показалось - может быть, привиделось? - что сквозь  старческую
ладонь просвечивают лихорадочно бегающие глаза пациента.
 
 
   IX
 
   136 апруста
 
   Случалось, Жакмор ощущал себя интеллектуалом; в такие дни он удалялся
в библиотеку Ангеля и читал. Там хранилась только одна  книга  -  больше
чем достаточно - превосходный энциклопедический словарь, в котором  Жак-
мор находил, систематизированными и  расположенными  в  алфавитном  либо
смысловом порядке, основные элементы всего того, из чего обычно  состав-
ляются - в объеме, к сожалению, столь угрожающем - обычные библиотеки.
   Как правило, он останавливался на странице с флагами, где было  много
цветных картинок и очень мало текста, что позволяло мозгу расслабиться и
отдохнуть. В тот день одиннадцатый стяг слева  -  окровавленный  зуб  на
черном фоне - навел его на мысль о крохотных диких гиацинтах, прячущихся
в лесу.
 
 
   X
 
   1 июбря
 
   Тройняшки играли в саду, подальше от дома. Они нашли  хорошее  место,
где всего хватало в равной степени: камней, земли, травы  и  песка.  Все
присутствовало в любом состоянии: тенистом и солнечном, каменном и  рас-
тительном, твердом и мягком, сухом и мокром, живом и мертвом.
   Говорили мало. Вооружившись железными лопатками, копали,  каждый  для
себя, ямы четырехугольной формы. Время от времени лопатка натыкалась  на
интересный предмет, который вытаскивался его обладателем на свет Божий и
занимал свое место в кучке ранее зарегистрированных находок.
   Копнув раз сто, Ситроэн остановился.
   - Стоп! - скомандовал он.
   Жоэль и Ноэль выпрямились.
   - У меня зеленый, - сказал Ситроэн.
   Он показал братьям маленький сверкающий шарик с изумрудным отливом.
   - А у меня черный, - сказал Жоэль.
   - А у меня золотой, - сказал Ноэль.
   Они составили треугольник. Предусмотрительный Ситроэн соединил камеш-
ки соломинками. Затем каждый уселся у вершины треугольника и стал ждать.
   Вдруг земля в середине треугольника  провалилась.  Из  образовавшейся
дыры показалась крохотная белая рука, за ней другая. Пальцы уцепились за
края отверстия, и на поверхности появилась светлая фигурка сантиметров в
десять ростом. Это была маленькая девочка с  длинными  белыми  волосами.
Дюймовочка послала каждому из тройняшек по воздушному поцелую  и  начала
танцевать. Она покружилась несколько минут, не  преступая  границ  треу-
гольника. Потом внезапно остановилась, посмотрела на  небо  и  ушла  под
землю так же быстро, как появилась. На месте  трех  самоцветов  остались
обычные маленькие камешки. Ситроэн встал и раскидал соломинки.
   - Мне надоело, - объявил он. - Поиграем во что-нибудь другое.
   Жоэль и Ноэль вновь принялись копать.
   - Я уверен, что мы еще много чего найдем, - сказал Ноэль.
   При этих словах его лопатка наткнулась на что-то твердое.
   - Какой здоровый, - удивился он.
   - Покажи! - сказал Ситроэн.
   Он лизнул красивый желтый камень с блестящими прожилками, чтобы  про-
верить на вкус то, что показалось привлекательным на вид. Земля  заскри-
пела под языком. Было почти так же вкусно, как и красиво.  В  углублении
камня приклеился маленький желтый слизняк. Ситроен посмотрел на  него  и
пояснил:
   - Это не тот. Ты, конечно, можешь его съесть, но это ничего не  даст.
Чтобы взлететь, нужен голубой.
   - А бывают голубые? - спросил Ноэль.
   - Да, - ответил Ситроэн.
   Ноэль попробовал слизняка. Вполне съедобно. Уж во всяком случае лучше
чернозема. Мягкий. И скользкий. В общем, хороший.
   Тем временем Жоэль просунул черенок лопатки под тяжелый валун и  при-
поднял его. Два черных слизняка.
   Одного он протянул Ситроэну, который с интересом  осмотрел  добычу  и
тут же отдал ее Ноэлю. Второго Жоэль попробовал сам.
   - Так себе, - сообщил он. - Как тапиока.
   - Да, - подтвердил Ситроэн, - но вот голубые - действительно вкусные.
Как ананас.
   - Правда? - спросил Жоэль.
   - А потом - раз - и полетел, - добавил Ноэль.
   - Сразу не летают, - обрезал Ситроэн. - Сначала нужно поработать.
   - Вот было бы здорово, - размечтался  Ноэль,  -  сначала  поработать,
найти парочку голубых и сразу же полететь.
   - О! - воскликнул Жоэль, продолжавший все это время копать. - Я нашел
красивое молодое зерно.
   - Покажи, - сказал Ситроэн.
   Зерно было огромное, величиной с грецкий орех.
   - Нужно на него плюнуть пять раз, - сказал Ситроэн, - и  оно  прорас-
тет.
   - Точно? - спросил Жоэль.
   - Точно, - ответил Ситроэн. - Но его нужно положить на  влажный  лис-
ток. Жоэль, принеси листок.
   Из зерна выросло крохотное деревце с розовыми листочками.
   Между его звенящими серебряными ветвями порхали певчие птички.  Самая
крупная из них была не больше ногтя на мизинце Жоэля.
 
 
   XI
 
   347 июбря
 
   - Шесть лет, три дня и два часа назад я приехал в это чертово  место,
чтобы похоронить себя заживо, - жаловался Жакмор своему отражению в зер-
кале.
   Борода сохраняла среднюю длину.
 
 
   XII
 
   348 июбря
 
   Жакмор уже собирался уходить, когда в коридоре появилась  Клементина.
В последнее время он ее почти не видел. В последние месяцы. Дни  утекали
так постоянно и незаметно, что он терял им счет. Клементина его  остано-
вила.
   - Куда это вы собрались?
   - Как всегда, - ответил Жакмор. - К своему старому другу Сляве.
   - Вы продолжаете его психоанализировать? - спросила она.
   - Гм... да.
   - Так долго?
   - Я должен провести полный психоанализ.
   - У вас, по-моему, голова распухла, - заметила Клементина.
   Он немного отодвинулся назад, почувствовав в ее дыхании  явный  запах
гнили.
   - Возможно, - согласился психиатр. - Зато Слява становится все  проз-
рачнее и прозрачнее, и это начинает меня беспокоить.
   - Да уж, не радует, судя по вашему виду, - продолжала Клементина. - А
ведь вы так долго искали подходящую кандидатуру!
   - Все мои кандидатуры отпали одна за другой, - сказал Жакмор.  -  Так
что пришлось довольствоваться Слявой. Но, смею вас заверить,  содержимое
этой черепной коробки ни одного психоаналитика не обрадует.
   - Вам еще долго? - поинтересовалась Клементина.
   - Что?
   - Ваш психоанализ продвинулся далеко?
   - Да, не близко, - ответил Жакмор. - Вообще-то я с беспокойством ожи-
даю того момента, когда смогу дойти до самых мельчайших деталей. Но  все
это неинтересно. А вы, что с вами сталось? Вас совсем не видно в  столо-
вой. Ни в обед, ни в ужин.
   - Я ем в своей комнате, - с удовлетворением произнесла Клементина.
   - Ах, вот как? - отозвался Жакмор.
   Он оглядел ее фигуру.
   - Кажется, вам это пошло на пользу, - промолвил он.
   - Теперь я ем только то, на что имею право, - сказала Клементина.
   Жакмор отчаянно искал тему для разговора.
   - А как настроение, хорошее? - невпопад спросил он.
   - Даже не знаю. Так себе.
   - А что такое?
   - Честно говоря, я боюсь, - пояснила она.
   - Чего именно?
   - Я боюсь за детей. Постоянно. С ними может случиться невесть что.  И
я это себе представляю. Причем ничего сложного я не выдумываю; я не  за-
биваю себе голову чем-то невозможным или несуразным; нет, но даже  прос-
того перечня того, что может с ними произойти, достаточно, чтобы  свести
меня с ума. И я не могу избавиться от этих мыслей. Разумеется, я даже  и
не думаю о том, что им угрожает вне сада; к счастью, они еще не  выходят
за его пределы. Пока я стараюсь не думать дальше ограды, у  меня  и  без
этого голова идет кругом.
   - Но они ничем не рискуют, - сказал Жакмор. - Дети  более  или  менее
осознают, что для них хорошо, и почти никогда не ошибаются в своих  пос-
тупках.
   - Вы так думаете?
   - Я в этом уверен, - сказал Жакмор. - Иначе ни вы, ни я здесь  сейчас
не находились бы.
   - Пожалуй, - согласилась Клементина. - Но эти дети так отличаются  от
других.
   - Да, конечно.
   - И я так их люблю. Я так их люблю, что передумала обо всем, что  мо-
жет с ними случиться в этом доме и в этом саду, и это начисто  отбило  у
меня сон. Вы даже не можете себе представить, как все  опасно.  И  какое
это испытание для матери, которая любит своих детей так, как их люблю я.
А в доме столько дел, -и я не в состоянии все время  за  ними  ходить  и
присматривать.
   - А служанка?
   - Она глупа, - сказала Клементина. - С ней они в еще большей опаснос-
ти, чем без нее. Она ничего не чувствует, и я предпочитаю держать  детей
как можно дальше от нее. Она совершенно безынициативна. Вот  как  выйдут
они со своими лопатками в сад, и начнут копать, и докопаются до нефтяной
скважины, и нефть как брызнет и затопит их всех, а  служанка  и  сделать
ничего не сможет. Меня просто трясет от ужаса! Ах! Как я их люблю!
   - Да, действительно, вы в своих предвидениях учитываете все, -  отме-
тил Жакмор.
   - Меня волнует еще кое-что, - продолжала Клементина. - Их воспитание.
Меня колотит от одной мысли, что они пойдут в деревенскую школу. И  речи
быть не может, чтобы они туда ходили одни. Но я не могу отправить  их  с
этой девицей. С ними обязательно что-нибудь случится. Я поведу их  сама;
время от времени вы сможете меня подменять, если дадите слово, что буде-
те очень внимательны. Нет, все-таки сопровождать их должна только я. По-
ка еще можно не задумываться всерьез об их учебе, они для этого  слишком
малы; мысль о том, что они выйдут за ограду сада, меня так пугает, что я
еще не осознала опасность, которая в этом таится.
   - Пригласите репетитора, - предложил Жакмор.
   - Я об этом уже думала, - ответила Клементина, - но должна вам  приз-
наться: я ревнива. Это просто глупо, но я никогда не допущу,  чтобы  они
привязались к кому-нибудь еще, кроме меня. Ведь если репетитор будет хо-
рошим, они обязательно привяжутся к нему; если он будет плохим, то отда-
вать ему своих детей я не собираюсь. Да и вообще я не очень доверяю шко-
ле, но, по крайней мере, там есть учитель; проблема же с репетитором мне
представляется практически неразрешимой.
   - Вот кюре - типичный репетитор... - вставил Жакмор.
   - Я не очень религиозна, так чего ради мои дети должны быть религиоз-
ными?
   - Думаю, что с этим кюре им бояться нечего, - возразил  Жакмор.  -  У
него довольно здравые представления о религии, и  вероятность  обращения
детей в веру минимальна.
   - Кюре утруждать себя не станет, - отрезала Клементина,  -  а  вопрос
остается открытым. Им придется ходить в деревню.
   - Но в конце концов, - заметил Жакмор, - если так подумать,  по  этой
дороге машины никогда не ходят. Даже если и ходят, то совсем редко.
   - Вот именно, - подхватила Клементина. - Так редко, что теряешь  бди-
тельность, и если случайно проедет редкая машина, это будет еще опаснее.
При одной мысли об этом меня бросает в дрожь.
   - Вы рассуждаете как Святой Делли, - сказал Жакмор.
   - Перестаньте издеваться, - осадила его Клементина. -  Нет,  в  самом
деле, я не вижу другого выхода: я буду сопровождать их туда  и  обратно.
Что же вы хотите, если любишь детей, приходится идти на какие-то жертвы.
   - Вы жертвовали куда меньше, когда бросали их без полдника и  уходили
карабкаться по скалам, - ввернул Жакмор.
   - Я этого не помню, - возразила Клементина. - Но если я это и делала,
то, значит, была нездорова. А вы могли бы об этом и не  вспоминать.  Это
было еще при Ангеле; уже одно его присутствие выводило меня из себя.  Но
теперь все изменилось, и ответственность за их воспитание полностью  ле-
жит на мне.
   - Вы не боитесь, что они станут слишком зависимыми от вас? - смущенно
спросил психиатр.
   - Что может быть естественнее? Дети заменяют мне  все,  в  них  смысл
всей моей жизни; и вполне естественно, что они привыкают  полагаться  на
меня при любых обстоятельствах.
   - Но несмотря на все, - сказал Жакмор, - мне кажется, вы  преувеличи-
ваете опасность... При желании вы будете видеть  ее  повсюду;  ну,  вот,
например... меня удивляет, что вы разрешаете им  пользоваться  туалетной
бумагой; они могут поцарапаться, и кто знает, вдруг женщина, заворачива-
ющая рулон, отравила свою семью мышьяком, предварительно взвесив  точную
дозу на первом попавшемся листе бумаги, этот лист пропитывается  ядом  и
представляет большую опасность... при первом же  прикосновении  один  из
ваших мальчуганов падает без чувств... Вы бы еще  им  задницы  вылизыва-
ли...
   Она задумалась.
   - А знаете, - протянула она, - животные проделывают это со своими де-
тенышами... может быть,  по-настоящему  хорошая  мать  должна  делать  и
это...
   Жакмор посмотрел на нее.
   - Я полагаю, что вы действительно их любите, - серьезно сказал он.  -
И если как следует подумать, то эта история с  мышьяком"  представляется
вполне вероятной.
   - Это ужасно, - всхлипнула Клементина и разрыдалась. - Я не знаю, что
делать... не знаю, что делать...
   - Успокойтесь, - сказал Жакмор, - я вам помогу. Я только  сейчас  по-
нял, насколько эта проблема сложна. Но все уладится. Поднимайтесь к себе
и ложитесь.
   Она направилась к лестнице.
   - Вот это страсть, - сказал себе Жакмор, выходя на дорогу.
   Ему захотелось как-нибудь ее испытать. Но пока оставалось лишь за ней
наблюдать.
   Между тем некая мысль не давала ему покоя; и как  же  ее  сформулиро-
вать? Мысль неопределенная. Неопределенная мысль. В любом  случае,  было
бы интересно узнать, что об этом думают сами дети.  Но  время  пока  еще
терпело.
 
 
   XIII
 
   7 окткабря
 
   Они играли на лужайке под окнами материнской комнаты. Клементина  все
реже и реже разрешала им удаляться от дома. Вот и сейчас она не спускала
с них глаз, следила за их жестами, угадывала выражение их лиц. Жоэль ка-
зался менее подвижным, чем обычно, вяло плелся, еле успевая за остальны-
ми. В какой-то момент он остановился, пощупал свои штанишки и растерянно
посмотрел на братьев. Они принялись пританцовывать вокруг  него,  словно
он сообщил им что-то очень смешное. Жоэль начал тереть  кулаками  глаза,
было видно, что он заплакал.
   Клементина выбежала из комнаты, спустилась по лестнице и в  считанные
секунды очутилась на лужайке.
   - Что с тобой, моя радость?
   - Живот болит! - плаксиво протянул Жоэль.
   - Что ты ел, мой ангелочек? Эта идиотка опять тебя накормила какой-то
гадостью?
   Широко расставив ноги, Жоэль вбирал в себя живот и выпячивал попу.
   - Я обкакался! - выкрикнул он и расплакался. Ситроэн и Ноэль скорчили
презрительные рожи.
   - Молокосос! - процедил Ситроэн. - Он все еще делает в штаны.
   - Молокосос! - повторил Ноэль.
   - Что же вы?! - пристыдила их Клементина. - Будьте с ним  поласковей!
Он не виноват. Пойдем, мой хороший, я тебе надену чистые  красивые  шта-
нишки и дам ложечку опиумного эликсира.
   Ситроэн и Ноэль замерли от удивления и зависти.
   Обласканный Жоэль поплелся за Клементиной.
   - Ничего себе! - высказался Ситроэн. - Он делает в штаны, и  ему  еще
дают умного ликсиру.
   - Да, - согласился Ноэль. - Я тоже хочу.
   - Я попробую какнуть, - сказал Ситроэн.
   - Я тоже, - сказал Ноэль.
   Они поднатужились, покраснели от напряжения, но ничего не получилось.
   - Я не могу, - сказал Ситроэн. - Только чуть-чуть писнул.
   - Ну и ладно, - сказал Ноэль. - Не будет нам  ликсира.  Зато  спрячем
медвежонка Жоэля.
   - Вот это да! - произнес Ситроэн, удивившись непривычному красноречию
Ноэлл. - Хорошая мысль, но нужно так спрятать, чтобы он не нашел.
   Ноэль наморщил лоб. Он думал. В поисках  удачной  идеи  оглянулся  по
сторонам. Ситроэн от брата не отставал; он лихорадочно подгонял свои се-
рые клеточки.
   - Смотри! - воскликнул он. - Там!
   "Там" оказалось пустым местом, где служанка сушила белье. У одного из
белых столбов с натянутой железной проволокой стояла стремянка.
   - Спрячем на дереве, - решил Ситроэн. -  Возьмем  стремянку  Белянки.
Быстро, пока Жоэль не вернулся!
   Они рванули изо всех сил.
   - Но, - прокричал на бегу Ноэль, - он тоже может ее взять...
   - Нет, - ответил Ситроэн. - Вдвоем мы сможем оттащить ст