им волосом.
   - Чего тебе? - спросил он.
   - Мне нужны кроватки, - сказал Жакмор. - Для детей, которые  родились
в доме на скале. Надо сделать две кроватки. Одну двухместную,  а  другую
побольше - одноместную.
   - Одну сделаю, - буркнул столяр. - Трехместную,  два  места  по  ходу
движения.
   - А еще одну, побольше... - вставил Жакмор.
   - Еще одну побольше... Там видно будет, - решил столяр. - Ручной  ра-
боты или на станке?
   Жакмор посмотрел на щуплого подмастерья, который колошматил словно  в
забытьи; жалкий механизм, намертво прикованный к рабочему месту.
   - Вручную будет дешевле, - пояснил столяр. - Станки  -  дорогое  удо-
вольствие, а этих недоносков - навалом, что десяток, что дюжина.
   - Суровое здесь воспитание, - заметил Жакмор.
   - Так вручную или на станке? - переспросил столяр.
   - На станке, - решился Жакмор.
   - Ну, конечно, - проворчал столяр. - А все из вредности,  специально,
чтобы мои станки износились...
   - До завтра, - сказал Жакмор.
   Затем, желая польстить хозяину, он сделал вид, что  интересуется  его
работой.
   - А это что у вас? - спросил он.
   - Амвон, - ответил мужчина. - Для церкви.
   Он казался гордым и смущенным одновременно. С каждым словом из  хляби
рта моросил слюнявый дождик.
   - Амвон? - удивился Жакмор.
   Он подошел поближе, чтобы получше рассмотреть  конструкцию.  Это  был
действительно амвон. Кафедра с крышкой. Престранная модель.  Ничего  по-
добного Жакмор раньше не видел.
   - Я никогда не был в деревне, - сказал он. - И знаете,  в  городе  их
делают несколько иначе. Вот почему мне захотелось взглянуть.
   - В городе, - сказал столяр, злобно посмотрев на Жакмора, - и  в  Бо-
га-то уже не верят.
   В этот момент маленький подмастерье выронил топор и  рухнул,  уткнув-
шись лицом в дубовое бревно. Внезапная тишина ужаснула Жакмора, он подо-
шел к ребенку. Тем временем мастер отошел  в  сторону,  вновь  появился,
держа в руках ржавую консервную банку, до  краев  наполненную  водой,  и
плеснул содержимым в мальчика. Видя, что ребенок не поднимается, он  за-
пустил в него банкой. Подмастерье тяжело  вздохнул,  возмущенный  Жакмор
подался было вперед, чтобы ему помочь, но маленький грязный кулачок  уже
вновь поднимался и опускался в прежнем вялом однообразном ритме.
   - Как вы жестоки, - сказал мастеру Жакмор. - Это же ребенок! Как  вам
не стыдно?!
   Удар в челюсть чуть не опрокинул его навзничь, два шага назад  сохра-
нили зыбкое равновесие. Психиатр осторожно ощупал  подбородок  -  хорошо
еще, что борода смягчила удар. Как ни в чем не бывало столяр вновь  при-
нялся за работу. В очередной раз опустив молоток, он сделал паузу и неб-
режно бросил: "Зайди в воскресенье. Красивый получится амвон" - и с гор-
достью погладил поверхность. Лакированный дуб,  казалось,  вздрогнул  от
прикосновения.
   - Твои кровати будут готовы в воскресенье, - добавил он. - Сам их за-
берешь. В пять часов.
   - Хорошо, - ответил Жакмор.
   Удары возобновились. Сгущался запах столярного клея. Жакмор посмотрел
в последний раз на подмастерье, пожал плечами и вышел.
   На улице было тихо. Психиатр пустился в обратный путь. Оставляя поза-
ди себя деревенские окна, он чувствовал дрожь занавесок. Откуда-то выбе-
жала, напевая, маленькая девочка. Она несла огромный эмалированный  кув-
шин, чуть ли не больше ее самой. Заходя в дом, девочка уже не пела.
 
 
   XIII
 
   30 августа
 
   Ангель и Жакмор сидели в просторном прохладном холле. Туда-сюда  сно-
вала служанка, возилась с напитками. Наконец поставила поднос с кувшином
и стаканами перед Ангелем. Окна и дверь в сад  были  открыты.  Время  от
времени в холл вдувало какое-нибудь насекомое, и  его  крылышки  жужжали
под высоким потолком.
   Все умиротворялось.
   - Кровати должны быть готовы сегодня в пять часов, - произнес Жакмор.
   - Значит, они уже готовы, - сказал Ангель. - Наверняка имелось в виду
пять часов утра.
   - Вы так думаете? - спросил Жакмор. - В таком  случае  они,  конечно,
уже готовы.
   Они замолчали. Молча выпили; на какое-то время воцарилась тишина, ко-
торую робко нарушил Жакмор:
   - Я бы не стал с вами говорить о том, что вам и так хорошо известно и
вряд ли вызывает хотя бы малейший интерес, но вчерашнее зрелище в дерев-
не меня просто поразило. Люди здесь какие-то странные.
   - Вы находите? - спросил Ангель.
   Спросил он вежливо, но, судя по интонации, без особенного интереса.
   Жакмор запнулся.
   - Да, - сказал он. - Я нахожу их странными. Но я полагаю, что их  об-
раз мыслей станет мне понятным, когда мы познакомимся поближе. А  потом,
где-нибудь в другом месте я бы удивлялся ничуть не меньше. Ведь мне, но-
воявленному, все в диковинку.
   - Вне всякого сомнения, - рассеянно согласился Ангель.
   Перед окном пролетела какая-то птица. Жакмор проследил за ней  взгля-
дом.
   - А вы, - сказал он, внезапно меняя тему разговора, - конечно же,  не
желаете пропсихоанализироваться?
   - Нет, - ответил Ангель. - Конечно же, нет. Да я и не интересен. Я  -
заинтересован. А это не одно и то же.
   - Чем? - поинтересовался Жакмор, предпринимая чудовищные  усилия  для
поддержания разговора.
   - Всем и ничем, - сказал Ангель. - Жизнью. Мне нравится жить.
   - Вам везет, - прошептал Жакмор.
   Он залпом выпил то, что оставалось в стакане.
   - Хорошая штука, - заметил он. - Я могу налить еще?
   - Будьте как дома, - сказал Ангель. - Не стесняйтесь.
   Снова воцарилось молчание.
   - Пойду проведаю вашу жену, - сказал Жакмор, поднимаясь. - Ей  одной,
наверное, скучно.
   - Да-да, - сказал Ангель. - Разумеется.  Потом  зайдите  за  мной,  я
возьму машину, и мы вместе поедем за кроватками.
   - Я быстро, - сказал Жакмор.
   Он вышел из комнаты и направился  к  лестнице.  Тихонько  постучал  в
дверь Клементины, дождался разрешения войти и не преминул им  воспользо-
ваться. Клементина с младенцами лежала на кровати. Два - справа,  третий
- слева.
   - Это я, - подал голос психиатр. - Пришел справиться, не нужно ли вам
чего...
   - Ничего, - отрезала она. - Скоро будут готовы кровати?
   - Должны быть уже готовы, - ответил Жакмор.
   - Какие они из себя? - спросила она.
   - М-м... - промямлил Жакмор. - Мне думается, что он их  сделал,  ска-
жем, сообразно своим представлениям.  Два  места  по  ходу  движения,  а
третье - против.
   - Одно место побольше? - встрепенулась Клементина.
   - Я ему сказал, - осторожно уточнил Жакмор.
   - Вы хорошо устроились? - спросила Клементина после небольшой паузы.
   - Очень хорошо, - заверил ее Жакмор.
   - Вам ничего не нужно?
   - Ничего.
   Один из засранцев поморщился и заворочался. У него  в  животе  что-то
шумно и гулко  бултыхнуло,  обезьянья  рожица  разгладилась.  Клементина
улыбнулась и похлопала ребенка по животу.
   - Ну, ну, у моего мальчика колики.
   Заскулил второй. Клементина подняла глаза на  настенные  часы,  потом
перевела их на Жакмора.
   - Мне пора кормить, - объявила она.
   - Я вас оставляю, - прошептал Жакмор и бесшумно вышел.
   Клементина схватила младенца и принялась его  разглядывать.  Это  был
Ноэль. Его губы кривились и стягивались в уголках рта,  оттуда  просачи-
вался дрожащий скрип. Она быстро  положила  его  на  кровать  и  достала
грудь. Приложила к ней ребенка. Он начал сосать и чуть  не  поперхнулся.
Тогда она резко отняла его от груди. Тоненькая  струйка  молока  описала
дугу и попала в упругую округлость. Разозленный Ноэль  громко  закричал.
Она поднесла его к груди, и он, продолжая  поскуливать,  жадно  засосал.
Она вновь отстранила его от себя.
   Он яростно завопил. Клементине стало даже  интересно.  Она  проделала
это снова. И так еще четыре раза. Взбешенный Ноэль захрипел  и  внезапно
начал задыхаться. Его лицо приняло лиловый,  почти  фиолетовый  оттенок.
Уродливо перекошенный рот растянулся в немом крике,  по  почерневшим  от
злости щекам потекли слезы. Перепуганная насмерть Клементина затормошила
ребенка.
   - Ноэль, Ноэль, ну что ты...
   Она заметалась по комнате. Еще немного, и она позвала бы  на  помощь,
но в этот момент Ноэль перевел дыхание и снова завопил. Дрожащими руками
она быстро сунула ему грудь. Он моментально успокоился и засосал,  прич-
мокивая губами.
   Она провела ладонью по покрывшемуся испариной лбу. Она больше никогда
не будет этого делать.
   Насытившись, Ноэль оторвался от груди.  Сглотнул,  отрыгнул  и  почти
сразу же погрузился в сон, прерываемый время от времени тяжелыми вздоха-
ми.
   Взяв на руки последнего, она почувствовала на  себе  его  взгляд.  Ей
стало не по себе от тревожной глубины широко раскрытых глаз этого чуждо-
го божка с завивающимися волосками на макушке. Он улыбался странной  по-
нимающей улыбкой.
   Пришел его черед. Иногда он прекращал сосать и пристально  рассматри-
вал Клементину, не отпуская, но и не заглатывая кончик соска.
   Когда он закончил, она положила его слева от себя и повернулась  спи-
ной. Потянулась и медленно погрузилась в зыбкую дремоту. Хлипкие посапы-
вания укачивали. От пеленок исходил кислый  запах  пота.  Сон  получился
кошмарный.
 
 
   XIV
 
   Ангель вывел машину из гаража и остановился в ожидании  Жакмора.  Тот
задержался, любуясь чудесной картиной: фиолетовое море, дымка с проблес-
ками неба, цветы и деревья в саду, белый ладный дом посреди этой пестрой
оргии.
   Жакмор сорвал маленький желтый цветок и сел в машину. Автомобиль  был
старым, не очень удобным, но зато надежным. Крепкий кузов был открыт на-
распашку, борт держался на двух цепях, и свежий воздух свободно циркули-
ровал в кабине.
   - Какой пейзаж! - воскликнул Жакмор. - Какие  цветы!  Какая  красота!
Какие...
   - Да, - отозвался Ангель.
   Выехав на пыльную дорогу, он поддал газу. Поднявшееся за машиной  об-
лако сразу же опустилось на губчатую траву, к которой Жакмор  уже  успел
привыкнуть.
   На обочине стояла коза и голосовала рогами. Ангель затормозил.
   - Залезай, - сказал он животному.
   Коза запрыгнула в машину и устроилась в кузове.
   - Они все катаются автостопом, - пояснил Ангель. - А так как мне сов-
сем незачем ссориться с крестьянами...
   Свою фразу он так и не закончил.
   - Понятно, - ответил Жакмор.
   Чуть дальше они подобрали свинью. Перед самой деревней животные  сос-
кочили с машины и побежали к своим фермам.
   - Когда они ведут себя спокойно, - добавил Ангель, - им разрешают гу-
лять. А если нет, то их наказывают. Бьют. Или запирают. А то  и  съедают
без суда и следствия.
   - А-а-а... - протянул оторопевший Жакмор.
   Ангель остановился у столярной мастерской. Они вышли из машины. В ма-
ленькой приемной стоял длинный ящик, в  котором  лежало  едва  прикрытое
старой мешковиной худое и бледное тело подмастерья, обрабатывавшего  на-
кануне дубовую балку.
   - Есть кто живой? - крикнул Ангель и постучал по столу.
   Появился столяр. Как и вчера, из мастерской доносился стук. Не  иначе
как очередной подмастерье. Хозяин вытер нос рукавом.
   - За кроватями приехал? - спросил он Ангеля.
   - Да, - ответил тот.
   - Ну, забирай, вон они, - сказал хозяин  и  махнул  рукой  в  сторону
лестницы.
   - Помоги мне, - попросил Ангель.
   Они скрылись за дверью. Жакмор отогнал жирную жужжащую муху,  которая
кружила над мертвенно-бледным лицом ребенка.
   Ангель с хозяином погрузили разобранные на секции кроватки в машину.
   - И этого с собой захвати, - сказал столяр, показывая на ящик с  под-
мастерьем.
   - Давай, - согласился Ангель. - Грузи.
   Столяр поднял ящик и поставил его в кузов. Они  тронулись  в  путь  и
немного спустя уже ехали вдоль красной речушки. Ангель остановил машину,
вышел и выгрузил ящик, который был не очень большим и не очень  тяжелым.
Он без труда поднял его, донес до берега и бросил  в  речку.  Деревянный
гроб сразу же ушел под  воду.  Увлекаемое  медленным  течением,  мертвое
детское тело скользило по водной глади, как по залитой воском скатерти.
   Каждый раз, как дорога принималась ухабиться, в кузове сшибались  де-
ревянные планки.
 
 
   XV
 
   31 августа
 
   Комната Жакмора находилась в самом конце отделанного кафелем  коридо-
ра. Окно выходило на море. Жесткие пряди драконий вились  за  стеклом  в
нижней части оконной рамы. Зеленые стебли живописно извивались  на  фоне
водной глади. В не очень высокой квадратной  комнате,  полностью  обитой
лакированной сосной, пахло смолой. Длинные еловые и опять-таки  пролаки-
рованные перекрытия вырисовывали на потолке скелет слегка скошенной кры-
ши, подпираемой по углам грубо вытесанными кривыми подпорками. Меблиров-
ка  включала  в  себя  низкую  кровать  лимонного  дерева,  внушительный
письменный стол, обитый красным сафьяном, ему под стать кресло и сборный
шкаф, в зеркале которого отражалось окно. Как и во всем  доме,  пол  был
выложен кафелем; здесь он набирался из светло-желтых пористых  ромбиков,
половина из которых пряталась под толстым шерстяным ковром черного  цве-
та. На стенах не было ничего, ни фотографий, ни картин. Низкая дверь ве-
ла в ванную.
   Жакмор закончил свой туалет и стал одеваться. Он отказался от профес-
сионального психоаналитического костюма, отдав  предпочтение  облегающим
штанам из мягкой коричневой кожи, пурпурной шелковой рубашке и  широкому
вельветовому пиджаку как раз под цвет штанов. Он застегнул ремешки  пур-
пурных сандалий и вышел из комнаты. Предстоял поход в деревню и разговор
с кюре  о  воскресном  крещении,  так  что  психиатр  оделся  подобающе:
по-простому.
   В коридоре он заметил Клементину, направляющуюся к себе. Первый день,
как она встала на ноги и  даже  совершила  прогулку  по  саду.  Закрывая
дверь, она махнула ему рукой.
   Он спустился вниз. Ангель еще спал. Не дожидаясь завтрака, Жакмор вы-
шел в сад. Листья диких ариол шелестели от прохладного утреннего  ветер-
ка. Земля была суха как асбест. Как и вчера, колодезная вода бурлила,  а
до костей прозрачное небо не сулило дождя. Жакмор вышел на дорогу, веду-
щую в деревню. Дорогу, которую привычка укорачивала с каждым днем.
   Чтобы выйти к церкви, колокольня которой едва возвышалась над  сосед-
ними домами и фермами, пришлось долго идти вдоль красной речки. Он смот-
рел на обрюзгшую воду и старался не думать о том, что  могло  скрываться
под ее натянутой гладью. При одной мысли об этом его передергивало.
   Дорога повернула, речушка тоже. Постройки, тянувшиеся слева от  доро-
ги, скрыли от Жакмора запредельную излучину.
   Еще пятьдесят метров - и вдали показалась церковь, а на красной речке
- неподвижная лодка с опущенными веслами. За носовой частью, развернутой
к Жакмору в три четверти, шевелилась чья-то  неясная  тень  с  размытыми
контурами. Жакмор из любопытства подошел поближе.
   Оказавшись на одном уровне с лодкой, он  увидел  какого-то  человека,
который цеплялся за борт, стараясь вылезти из воды. Жемчужные капли баг-
ряной воды поблескивая стекали по его одежде, оставляя ее совершенно су-
хой. Над бортом показалась голова. Лодку раскачивало, бросало из стороны
в сторону. Наконец появилось лицо, закинутая рука, нога - человек сделал
последнее усилие, - тело перевалилось через борт  и  плюхнулось  на  дно
лодки. Это был довольно пожилой мужчина с распаханно-морщинистым лицом и
голубыми заоблачными глазами. Он был гладко выбрит, длинные седые волосы
придавали ему благородный и вместе с тем простодушный вид, хотя  очерта-
ния рта выдавали явную горечь. Жакмору так и не удалось определить,  что
мужчина сжимал в зубах.
   - Что с вами? - крикнул психиатр.
   Мужчина приподнялся и с трудом сел. Он разжал зубы, выловленный пред-
мет выпал изо рта.
   - Что вы говорите? - спросил он.
   Мужчина согнулся над веслами; лодка направилась  к  берегу  и  вскоре
причалила. Тут Жакмор отметил, что дно резко уходило вниз, эдакий верти-
кальный береговой срез.
   - Вам помочь? - предложил Жакмор.
   Сидящий в лодке мужчина был одет в какие-то бесформенные лохмотья  из
мешковины. Услышав вопрос, он удивленно посмотрел на Жакмора и спросил:
   - Вы нездешний?
   - Нет, - ответил Жакмор.
   - Иначе вы бы со мной так не разговаривали, - сказал мужчина, обраща-
ясь скорее к себе самому.
   - Вы могли утонуть, - сказал Жакмор.
   - Только не в этой воде, - возразил мужчина. - Она постоянно  меняет-
ся; иногда даже дерево не держит, а бывает, камни остаются на поверхнос-
ти. Тела же плывут и никогда не тонут.
   - А что с вами стряслось? - спросил Жакмор. - Из лодки вывалились?
   - Да нет, это моя работа, - ответил мужчина. - В воду бросают  разную
мертвечину для того, чтобы я ловил ее ртом. За это мне платят.
   - Но ведь можно ловить и сетью, - подсказал Жакмор.
   Его словно что-то встревожило; странное ощущение, как будто он разго-
варивал с инопланетянином. Состояние  небезызвестное.  Вот  именно.  Вот
именно.
   - Я должен ловить ртом, - сказал мужчина. - Мертвое или гнилое.  Поэ-
тому-то и бросают. Часто оставляют гнить, чтобы  выбросить  потом.  А  я
должен хватать зубами. Чтобы давилось и растекалось во рту. Чтобы разма-
зывалось по лицу.
   - И много вам за это платят? - спросил Жакмор.
   - Мне дают лодку, - ответил мужчина, - а платят стыдом и золотом.
   При слове "стыд" Жакмор отпрянул и рассердился на  себя  за  это  не-
вольное движение.
   Мужчина заметил это и улыбнулся.
   - У меня есть дом. Мне дают еду. Мне дают золото. Много золота. Но  я
не имею права его тратить. Никто мне ничего не продает. У меня есть  дом
и много золота, а я должен переваривать стыд всей деревни. Они мне  пла-
тят за то, чтобы я мучился угрызениями совести вместо них. За все то зло
и бесчинство, которое они совершают. За все их пороки. За  преступления.
За ярмарку стариков. За пытки животных. За подмастерьев. И за помои.
   Он на секунду замолк.
   - Вряд ли все это может вас заинтересовать, - добавил он. - Вы же  не
собираетесь здесь остаться? Возникла долгая пауза.
   - Собираюсь, - промолвил Жакмор. - Я здесь останусь.
   - Тогда вы станете таким же, как и остальные.  Точно  так  же  будете
жить с чистой совестью и сваливать на меня груз своего стыда.  И  будете
давать мне золото. Но на него ничего мне не продадите.
   - Как вас зовут? - спросил Жакмор.
   - Слява, - ответил мужчина. - Они зовут меня Слява. По названию  лод-
ки. Своего имени у меня больше нет.
   - Ну, мы еще увидимся, - сказал Жакмор.
   - Вы станете таким же, как они, - продолжал мужчина. - Вы  больше  не
будете со мной разговаривать. Вы будете  мне  платить.  И  бросать  свою
гниль. И свой стыд.
   - Но почему вы это делаете? - спросил Жакмор.
   Мужчина пожал плечами.
   - До меня здесь был другой, - сказал он.
   - А почему вы его сменили? - упорствовал психиатр.
   - Первый, кому станет стыдно больше, чем мне,  займет  мое  место.  В
этой деревне всегда так поступали. Они очень верующие. У них - своя  мо-
раль. И никаких угрызений. Никогда. Но тот, кто не  устоит...  Тот,  кто
взбунтуется...
   - Того загонят на Сляву, - заключил Жакмор.  -  Но  вы-то  взбунтова-
лись...
   - Ну уж! Такое случается не часто, - возразил мужчина. - Наверное,  я
буду последним. Моя мать была родом не отсюда.
   Он принял исходное положение и взялся за весла.
   - Мне нужно работать, - сказал он. - До свидания.
   - До свидания, - попрощался Жакмор.
   Он посмотрел на ловца, уплывающего по сверкающей глади красной  воды,
и пошел своей дорогой. Белая церковь - куриное яйцо в птичьем  гнезде  -
была уже совсем близко. Он подошел к ней, быстро поднялся по лестнице из
семи ступенек и вошел внутрь. До разговора с кюре  ему  хотелось  осмот-
реться.
 
 
   XVI
 
   Сложное переплетение балок и перекладин поддерживало черное  шиферное
покрытие яйцевидного нефа. Перед Жакмором возвышался алтарь  из  темного
гранита с культовой утварью зеленого цвета. Между двумя подпорками спра-
ва смутно вырисовывался белый силуэт нового массивного амвона с открыты-
ми ставнями.
   Жакмору еще никогда не доводилось бывать в  такой  хитро  выстроенн