Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Виан Борис. Сердцеед -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  -
но нехорошо. - Вам следовало бы отвлечься, - посоветовал Жакмор. - Покатайтесь на лодке. - У меня нет лодки... - Постройте лодку. - Ну и идеи же у вас, - проворчал Ангель. Жакмор встал и объявил: - Я пошел за кузнецом. Раз она так хочет. - Сходите завтра, - попросил Ангель. - Дайте этому бедолаге еще один день. Жакмор покачал головой. - Даже не знаю. Если вы против, то так и скажите. - Я - лицо подчиненное, - сказал Ангель. - А потом, мне кажется, что она права. Ведь она - мать. Жакмор пожал плечами и вышел. Широкая лестница, выложенная кафелем, дрожала под его ногами. Он быстро пересек холл и оказался в весеннем са- ду. Оплодотворенную землю так и распирало; вызревшие волшебные семена разрывались то там, то сям тысячью огненных лепестков, которые выгляды- вали из зияющих прорех травяного бильярдного поля. IV 8 мая На следующий день была среда, Жакмор, подходя к деревне, решил обойти стороной главную улицу с ярмарочной площадью. У околицы он свернул на тропу и стал пробираться огородами, где росли дико-зеленые уртикарии и куделябзии, окрещенные крестьянами кровьпивцей. Развалившись на пристенках и подоконниках, вальяжно солнцевались кош- ки. Все было тихо и мертво. Несмотря на постоянно обгладывающую его тос- ку, психиатр смог расслабиться и даже почувствовать себя, клеточно выра- жаясь, функциональным. Он знал, что за домами с правой стороны течет полнокровный ручей, ко- торый чуть дальше сворачивает влево. Поэтому нисколько не удивился, уви- дев, что и тропинка под тем же самым углом повернула влево, - психиатр внезапно подумал, что протяженность ферм представляет собой величину постоянную. В нескольких десятках метров от него группа людей выполняла, судя по всему, какую-то сложную работу. Расстояние между Жакмором и местом действия быстро сокращалось; раздался душераздирающий крик. Истошный вопль - сочетание боли и легкого удивления - с ведущей нотой гнева и слабым отзвуком смирения, которые никак не могли ускользнуть от чуткого слуха психоаналитика. Он ускорил шаг и пульс. На высоких воротах из неотесанного дуба крестьяне распинали коня. Жакмор подошел поближе. Шесть мужчин прижимали животное к деревянной двери. Двое приколачивали переднюю левую ногу. Ог- ромный гвоздь с блестящей шляпкой прошел уже насквозь, по шерсти текла кровь. Так вот чей крик пронзил Жакмора. Крестьяне продолжали трудиться, не обращая внимания на психиатра, как если бы он находился далеко отсюда, на Антильских островах, например. Только конь посмотрел на него большими карими глазами, заплывшими от слез, и оскалился, пытаясь изобразить что-то вроде жалкой виноватой улыбки. - За что вы его? - тихо спросил Жакмор. Один из зевак равнодушно от- ветил: - Так то ж жеребец-производитель. А он возьми и согреши! - Ну и что в этом страшного? - спросил Жакмор. Зевака плюнул на землю, но ничего не ответил. Тем временем приступили к прибиванию правой лошадиной ноги. Удар кувалды - и гвоздь ушел под шкуру, побледневшую от страха; Жакмора передернуло. Как и несколько ми- нут назад, жеребец издал резкий, пронзительный крик. Плотно прижимая ко- пыто к двери, палачи надавили так сильно, что суставы не выдержали чудо- вищного напряжения, затрещали и вывернулись в обратную сторону. Вздерну- тые вверх бабки образовали острый угол, начинающийся с выразительной морды. Привлеченные экзекуцией мухи уже успели облепить кровоточащие ды- ры. Крестьяне, поддерживающие круп, разделились на две группы, по нижней конечности на каждую; теперь следовало прижать копыта к порогу двери. Остолбеневший Жакмор не упускал ни одной детали в производимой операции. Он почувствовал в горле набухающий колючий ком и с трудом его проглотил. Живот жеребца дрожал, грузный член, казалось, ужимался и прятался в складках кожи. Со стороны дороги донеслись еле различимые голоса. Жакмор даже не за- метил, как к бригаде присоединились огромный мужик и подросток. Мужчина держал руки в карманах, волосатая грудь вываливалась из шерстяной майки, подпаленный кожаный фартук хлопал по коленям. Хилый подросток - жалкий подмастерье - тащил тяжелый железный котел с раскаленными углями, из ко- торого торчала рукоятка покрасневшего крюка. - А вот и кузнец, - сказал кто-то. - Вы все-таки поступаете жестоко по отношению к этой лошади, - не удержался, хотя и вполголоса, Жакмор. - Это не лошадь, - сказал крестьянин. - Это осеменитель. - Но он ничего плохого не сделал. - Его никто не заставлял, - произнес кузнец. - Не надо было грешить. - Но ведь это входит в его обязанности, - возразил Жакмор. Подмастерье поставил котел на землю и с помощью мехов раздул огонь. Кузнец пошуровал в углях, посчитав температуру достаточной, вытащил крюк и повернулся к жеребцу. Жакмор развернулся и побежал прочь. Он мчался, выставив локти вперед, зажимая кулаками уши, и кричал, пытаясь заглушить в себе отчаянные сте- нания лошади. Остановился он уже почти в самой деревне, на маленькой площади, от которой было совсем близко до церкви. Его руки опустились. Невозмутимо гладкий красный ручей, который он только что перешел по лег- кому деревянному мосту, даже не поморщился. Поодаль, к своей лодке, от- фыркиваясь, плыл Слява; его зубы сжимали кусок блеклого расслаивающегося мяса. V Жакмор застыл в нерешительности и огляделся. Никто не обращал внима- ния на его самозабвенное бегство. Церковь стояла на своем месте - белое яйцо с синим отверстием - витражом для высасывания. Оттуда доносилось тихое пение. Жакмор обошел здание, неторопливо поднялся по ступеням и вошел внутрь. Стоя перед алтарем, кюре отбивал такт. Десятка два ребятишек пели гимн для первого причастия. Поэтические изыски заинтриговали психиатра, он подошел ближе и прислушался. Шип-шиповник - нам цветок, Жир да шкварки - сало наше, Счастье нам - говна кусок, А Иисус - намного краше. Травка - это для скотины, Мяско - это для папаши, Волосины - для лысины, А Иисус - намного краше. Иисус - сверхурочка, Иисус - прибавучка, Иисус - роскошнючка... Тут психиатр догадался, что автором гимна был сам кюре, и перестал вслушиваться, посчитав, что получить экземпляр из первых рук не составит труда. Музыка немного успокоила его встревоженный рассудок. Не желая отвлекать кюре от репетиционных занятий, он тихонько сел на скамью. В церкви было прохладно, детские голоса резонировали в просторном помеще- нии, эхо цеплялось за резьбу на стенах. Блуждая взглядом по церковным интерьерам, Жакмор заметил, что амвон с крышкой вернулся на свое место, а два мощных шарнира отныне позволяли всей конструкции безущербно отки- дываться назад. Он вдруг подумал, что со дня крещения засранцев не при- ходил сюда ни разу, что время бежит, а оно и вправду бежало, так как тень уже успела погасить синее пламя витража, затихали детские голоса; таково уж взаимовоздействие музыки и темноты, ибо их вкрадчивость елейно промывает и перевязывает душу. Из храма он вышел умиротворенным и сразу же решил зайти к кузнецу, чтобы не навлечь на себя гнев Клементины. Вечер наступал. Жакмор шел по направлению к деревенской площади, ве- домый легким парящим запахом паленого рога. Он закрыл глаза, чтобы не сбиться с пути, и нюх привел его прямо к мрачной лавке, в глубине кото- рой подмастерье раздувал мехами огонь в жаровне. Перед дверью стоял мерин в ожидании последней подковы. Его к тому же только что остригли, всего, за исключением нижней части копыт, и Жакмор с восхищением рассматривал красивые округлые бабки, покатую спину, мощ- ную грудь и вздыбившуюся густую жесткую гриву. Из темноты появился кузнец. Жакмор узнал в нем мужчину, который час назад приходил пытать жеребца. - Здравствуйте, - сказал Жакмор. - Здравствуйте, - ответил кузнец. В правой руке он держал клещи с зажатым в них куском раскаленного ме- талла. В левой - тяжелый молот. - Подними ногу, - приказал он мерину. Тот подчинился и был вмиг подкован. Густой голубой дым от паленого копыта заклубился в воздухе. Жакмор кашлянул. Мерин опустил копыто и постучал им по земле. - Ну как? - спросил кузнец. - Не жмет? Мерин покачал головой - мол, в самую пору, - положил ее на плечо куз- нецу. Тот погладил ему ноздри. После чего животное с достоинством удали- лось. На земле остались клочки волос, как на полу в парикмахерской. - Эй! - крикнул кузнец подмастерью. - Подмети-ка здесь! - Слушаюсь, - ответил подмастерье. Кузнец развернулся, но Жакмор удержал его за руку. - Скажите... - Чего? - спросил кузнец. - Не могли бы вы зайти в дом на скале? Один из детей уже пошел. - Вам срочно? - Да. - А сюда он прийти не может? - Нет. - Сейчас посмотрю, - сказал кузнец и ушел в кузницу. Навстречу ему выскочил вооруженный старой метлой подмастерье, который принялся собирать шерсть в одну омерзительную кучу. В кузнице было тем- но, оранжевое огненное пятно слепило и перекидывало тень с предмета на предмет. Заглянув внутрь, Жакмор различил около огня наковальню и лежа- щую на железном верстаке расплывчатую, вроде бы человеческую фигуру, от которой свет дверного проема оторвал серый металлический отблеск. Появился кузнец с записной книжкой в руках. Увидев заглядывающего внутрь Жакмора, он нахмурился. - Сюда не заходить, - проворчал он. - Здесь кузница, а не ризница. - Прошу прощения, - прошептал заинтригованный Жакмор. - Я зайду завтра, - сказал кузнец. - Завтра утром в десять часов. Чтобы все было готово. У меня мало времени. - Договорились, - кивнул Жакмор. - И спасибо вам. Мужчина вернулся в кузницу. Подмастерье закончил сбор шерсти и поджег кучу. Чуть не потеряв сознание от чудовищной вони, Жакмор поспешил рети- роваться. На обратном пути он заметил лавку портнихи-галантерейщицы. В окне он увидел старую женщину, сидящую посреди освещенной комнаты. Она дошивала английской гладью бело-зеленое платье. Задумавшись, Жакмор остановился, затем снова пустился в путь. Не доходя до дома он вспомнил, что нес- колько дней тому назад Клементина надевала точно такое же платье. Поло- сатое бело-зеленое платье с воротником и манжетами английской глади. Но ведь Клементина никогда в деревне одежду не заказывала? Или заказывала? VI 9 марта Жакмор проснулся. Всю ночь он безуспешно пытался разговорить служан- ку. И, как всегда, все закончилось случкой, и опять в этой странной позе на четвереньках, единственной, на которую она соглашалась. Жакмора начи- нала утомлять эта изнурительная немота, эти абстрактные ответы на конк- ретные вопросы, и только запах женской похоти, остающийся на его пальцах, мог утешить незадачливого экспериментатора. В ее отсутствие он негодовал, выдумывал наивные аргументы; в ее присутствии не знал, что и делать, - молчание было столь естественным, что нарушить его представля- лось невозможным, а отупение - столь безыскусным, что борьба с ним каза- лась делом совершенно безнадежным. Он вновь понюхал свою ладонь, предс- тавил себя завоебателем, членотвердеющим по мере продвижения, - от таких мыслей плоть, прозябающая в тоскливой вялости, оживала. Так и не помыв руки, он закончил свой туалет и направился к Ангелю. Ему очень не хватало собеседника. Ангеля в комнате не было, что подтверждалось отсутствием реакции на три серии тройных постукиваний в дверь; идентичная процедура, предприня- тая с целью проверки остальных помещений, позволила сделать вывод о вы- ходе вон разыскиваемого лица. В саду звенела пила. Вот он где. Свернув на аллею, психиатр понюхал украдкой свои пальцы. Запах дер- жался. Визг пилы приближался. У гаража он увидел Ангеля в синих хлопча- тобумажных штанах, но без куртки; тот распиливал на козлах толстый брус. Жакмор подошел поближе. Коряво расщепленный конец бруса упал на землю с глухим звуком. Под козлами росла внушительная куча желтых опилок, све- жих и смолистых. Ангель выпрямился и отложил пилу. Протянул руку психиатру. - Видите, - сказал он. - Следую вашим советам. - Лодка? - спросил Жакмор. - Лодка. - А вы знаете, как ее делать? - Великих подвигов от нее не потребуется, - ответил Ангель. - Лишь бы держалась на плаву. - Тогда сбейте плот, - посоветовал Жакмор. - Простой квадрат. И де- лать его легче. - Да, но это не так красиво, - заметил Ангель. - Ну, как акварель, - сказал Жакмор. - Ну, как акварель. Ангель снял пилу с козел и приподнял распиленный брус. - А это для чего? - спросил Жакмор. - Пока еще не знаю, - ответил Ангель. - Пока я только зачищаю неров- ные концы. Хочется работать начисто. - Вы усложняете себе задачу... - Это неважно. Все равно делать нечего. - Забавно, - прошептал психиатр. - Вы не можете работать, не упорядо- чив рабочий материал. - Могу, но не хочу. - И давно это у вас? Во взгляде Ангеля блеснула лукавинка. - Это что же, форменный допрос? - Да нет! - возразил Жакмор и поднес руку к лицу, делая вид, что хо- чет высморкаться и прочистить ноздрю. - Профессиональный навык? - Нет, - сказал Жакмор. - Если я не буду интересоваться другими, кем же интересоваться вообще? - Собой, - сказал Ангель. - Вы же знаете, что я пуст. - А вы бы у самого себя спросили: почему?! Глядишь, этого, может быть, хватило бы, чтобы чуть-чуть наполниться. - Это все пустое. - По-прежнему некого психоанализировать? - Некого... - Попробуйте на животных. Теперь это в моде. - А вы откуда знаете? - Читал. - Нельзя верить всему, что пишут, - назидательно изрек психиатр. От большого пальца на правой руке исходил характерный запах. - Может быть, все-таки попробуете? - продолжал Ангель. - Я хочу вам сказать... - начал психиатр и внезапно замолчал. - Что именно? - Ничего, - произнес Жакмор. - Я не буду вам это говорить. Сам прове- рю. - Предположение? - Гипотеза. - Ладно, в конце концов это ваше дело. Ангель повернулся к гаражу. Через открытую дверь можно было различить капот машины, а справа, у стены, - штабеля связанных прогибающихся до- сок. - Дерева у вас достаточно, - заметил Жакмор. - Так ведь и лодка будет не маленькой, - отозвался Ангель. Он пошел за очередной доской. Жакмор посмотрел на небо. Ни единого облачка. - Я вас оставляю, - сказал он. - Схожу в деревню. - Желаю удачи! Вновь завизжала пила, визг затихал по мере того, как Жакмор удалялся от гаража. У решетки сада звук пропал вообще. Психиатр вышел на пыльную тропинку. Разговаривая с Ангелем, он вдруг подумал о жирном черном коте, сидевшим обычно на стене перед деревней. Единственный из немногих, кто его хоть как-то поддержал. Эта стена была, вне всякого сомнения, излюбленным местом кота. Жакмор ускорил шаг, чтобы в этом убедиться. На ходу он поднес палец к носу и глубоко втянул воздух. Запах материализовывался; сначала оформилась крепкая спина служанки, затем и он сам, прикованный к ее круглой задни- це, которая вздымалась от мощных коловращений. Образы подстегивали пси- ховращевателя. VII 24 марта Ветер ворошил солому без разбору; выдранную из подстилок, пролезающую под дверьми, порхающую над амбарными завалинками и скукожившуюся от ста- рости в забытых на солнце мельничных жерновах. Ветер поднялся еще с ут- ра. Он соскабливал с поверхности моря сахарную пену волн, облетал скалу, неистово звоня в колокольный вереск, кружил вокруг дома, выжимая свист из самых глухих закоулков, со скрипом срывая то там, то сям шаткие чере- пицы, раскатывал прошлогодние, филигранно забуревшие листья, чудом спас- шиеся от торфяного засоса, выдувал из дорожных колдобин завесы серой пы- ли, сдирая шершавым языком сухую корку пожилых луж. За околицей зарождался вихрь. Шальные ветки и травы завлекались в круговорот - зыбкий остроконечный конус. Какое-то время его капризную вершину водило из стороны в сторону, словно грифель карандаша, повторяю- щий все неровности бумаги, пока не бросило резким зигзагом к податливому пористому предмету, что чернел у подножия высокой серой стены. То был пустой, легкий фантик, неосязаемая и высохшая оболочка черного кота, ли- шенного своей кошачьей сути. Гонимый вихрем, тонкий, рвущийся на клочки, он закувыркался по дороге подобно газете, чьи помпезные развороты так нелепы на пустынном пляже. Сильно натянулись струны высоких стеблей - призрак кота оторвался от земли, неуклюже завис в воздухе и повалился на бок. Очередной порыв ветра отбросил его к изгороди, потом отлепил и вновь пустил в пляс - вальсирующим бескостным паяцем. Внезапно кошачий силуэт подкинуло над обочиной повернувшей дороги, понесло через пустошь, заметало среди остроигольной зелени нарождающихся колосьев, которые за- ряжали его электричеством при каждом соприкосновении, зашатало пьяной вороной с места на место, пустопорожнего той совершенной пустотой, что кукожит от старости солому в забытых на солнце мельничных жерновах. VIII 30 марта Жакмор выскочил на дорогу и вдохнул свежий воздух. Он чувствовал но- вые разнообразные запахи, которые будили недораспутанные воспоминания. Вот уже целую неделю, как он поглощал всю полноту ментальной сущности черного кота и не переставал удивляться; с большим трудом ему удавалось разбираться в этом сложном и безудержно чувственном мире. Было бы невер- но утверждать, что психиатр унаследовал качественно новый образ жизни; его основные физические привычки и рефлексы были слишком хорошо закреп- лены, чтобы сильно измениться от редких, а следовательно, малоэффектив- ных контактов с черным котом; ему становилось даже смешно от собственных попыток уверить - и убедить - самого себя в том, что он испытывает необ- ходимость чесать за ухом ногой или вставать на четвереньки, сгибая лок- ти, поджимая кулаки под подбородком. Но возникало немало желаний и ощу- щений, даже мыслей, глубину и притягательность которых он себе плохо представлял, например: он почувствовал, что в нескольких метрах от доро- ги растет куст валерианы. И тем не менее решительно отвернулся от него и пошел по скалистой тропе в обратном деревне направлении. Вперед его вела идея, и находил он ее весьма удачной. Он дошел до края обрыва, легко обнаружил едва заметную тропинку, вы- битую падающими камнями, затем, не раздумывая, развернулся и начал спус- каться, помогая себе руками. Он даже что-то испытывал, когда камни обва- ливались под его ногами, но, несмотря ни на что, движения отличались та- кой ловкостью и точностью, которые никогда ранее не проявлялись. Нес- колько мгновений спустя он уже стоял у подножия скалы. Между изрезанными рифами отступающее море обнажило узкую полосу намытых булыжников с глу- бокими воронками. Жакмор поспешно направился к одной из них. Подкрался, выбрал удобное место, закатал рукава и склонился. Скрюченные пальцы едва касались воды. Прошло несколько секунд. Маленькая желтая рыбка мелькнула в зеленом иле. Она почти не выделялась на растительном фоне заболоченной воронки, но Жакмор увидел, как трепыхались ее тонкие жабры, и его сердце радостно забилось. Он резко выбросил руку вперед, схватил живность и поднес ее к лицу. Запах вкусопомрачительный. Облизнувшись, он открыл рот и с хрустом откусил голову извивающейся рыбы. Изумительно. А сколько их еще там, в этой луже, - пруд пруди! IX 16 апреля Ангель положил на верстак клепальник и наковальню, вытер рукавом пот со лба. Он только что закончил обшивку правого борта. Красные медные гвозди протянулись изящной линией по светлому дереву. Лодка обретала о

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору