тянул Жакмор.
   - Сладострастно банален, - дополнил Ангель.
   - Даже не знаю, что вам и сказать.
   - Меня это не удивляет, - съязвил Ангель. - Теперь моя очередь  зада-
вать вопросы. На какой стадии ваши великие проекты?
   - Ни на какой, - признался Жакмор. - За все это время лишь одна кошка
и больше ничего. Как-то попробовал собаку, но  из-за  пропсихоанализиро-
ванной кошки возник пренеприятнейший инцидент; пришлось на этом  остано-
виться. Мне нужны люди. Мужчины или женщины.  Короче,  человеческие  су-
щества.
   - А с кем вы общаетесь сейчас?
   - Должен познакомиться со служанкой кузнеца. Через галантерейщицу.
   - Так вы теперь ходите по галантерейщицам?
   - Ну, портниха. Да какая разница? Хотя это  даже  забавно.  Ведь  все
платья вашей жены шьет она, не так ли?
   - Вовсе нет, - возразил Ангель. - Клементина все привезла с собой.  И
в деревню она никогда не ходит.
   - Ну и зря, - сказал Жакмор. - Там очень даже интересно.
   - Ой-ой-ой, - засмеялся Ангель. - Вы из-за этой деревни совсем голову
потеряли.
   - Да, но это так интересно. Во всяком  случае...  да...  ну  конечно!
Разве это не любопытно? У портнихи есть все модели платьев  вашей  жены.
Всех платьев, которые я на ней видел.
   - Да ну? - отозвался Ангель без особого интереса и оглядел  лодку.  -
Мне пора. Хотите проверить ее вместе со мной?
   - Вы же не можете вот так вот взять и уплыть...
   - Могу. Вот возьму и уплыву. Но не сегодня.
   Он подошел к надпиленной подпорке, размахнулся и точным ударом кулака
сломал деревянный брус. Раздался громкий скрежет. Лодка задрожала и тро-
нулась. Смазанные жиром дубовые рельсы спускались через весь сад и резко
уходили к морю. Лодка стрелой понеслась вниз и скрылась в  облаке  дыма;
завоняло растопленным жиром.
   - Она должна быть уже на воде, - сказал Ангель, выждав несколько  се-
кунд. - Прокатиться не желаете? Посмотрим, как она держится.
   - Смело, - оценил Жакмор. - С такой высоты!
   - Так и надо, - уверенно произнес Ангель. - Чем выше, тем краше.
   Они спустились по крутому склону, правда, не так быстро,  как  лодка.
Погода была чудная, и скала купалась в запахах трав, гудела от  шебурша-
ния насекомых. Ангель дружески обнял Жакмора. Психиатр  чувствовал  себя
неловко. Он относился к Ангелю с симпатией и боялся за него.
   - Будьте осторожны, - попросил он.
   - Конечно.
   - У вас есть провизия?
   - Я взял воду и удочки.
   - И все?
   - Буду ловить рыбу. Море рожает и вскармливает.
   - Ага! Вот он, комплекс! Вам роды спать не дают, - взорвался Жакмор.
   - Как пошло! - ответил Ангель. - Знаю, знаю. Роды, материнство, вижу,
куда вы клоните. Допрашивайте лучше своих недоумков. Матери у  меня  уже
вот где сидят!
   - Потому что эта оказалась вашей женой, - сказал Жакмор.
   - А по своей вы тоскуете.
   - Нисколько. Да у меня и матери-то нет.
   Они стояли на краю обрыва. Ангель  ступил  первым  на  узкий  выступ,
спускающийся под откос. Лодка оказалась прямо под  ними.  Приближаясь  к
воде, рельсы выгнулись и остались в горизонтальном  положении.  Учитывая
скорость спуска, лодка должна была отойти далеко, метров  на  триста  от
берега, не меньше. Психиатр высказал свои соображения по этому поводу.
   - А швартов на что? - ответил Ангель.
   - Ну да, - согласился Жакмор, ничего не понимая.
   Под их ногами галька отозвалась многоголосым эхом. Ангель ловко  пой-
мал конец легкого и эластичного троса. Лодка медленно приближалась к бе-
регу.
   - Поднимайтесь, - сказал Ангель.
   Жакмор подчинился. Лодка  закачалась.  Теперь  она  казалась  намного
больше. Ангель прыгнул на палубу и скрылся в рубке.
   - Я поднимаю балансир, - крикнул он, - и мы отправляемся.
   - Вы что, серьезно? - всполошился Жакмор.
   Ангель выглянул из-за рубки.
   - Не бойтесь, - улыбнулся он. - Серьезно будет через неделю. А пока я
еще не готов. Сегодня только испытываем.
 
 
   XIV
 
   27 июльня
 
   Жакмор столько раз ходил в деревню по этой дороге, что она стала  та-
кой же постылой, как коридор психушки, и такой же гладкой, как свежевыб-
ритый подбородок. Обычный путь, дорога прямая, как линия,  уплощенная  и
бессмысленная, да и вовсе не существующая! Ему предстояло  перепутывать,
переставлять, но мало того, перемешивать, что еще  лучше,  упорядоченные
захребетные словеса, чтобы преодолеть ее, дорожищу, не  скучая  на  ходу
несложными мыслями. И все же каждый раз он доходил до  самого  конца.  И
пел при этом.
   Отгулосок орудийный,
   Отгудочек отьездной,
   Отгонечек ноздревой,
   Отшанкровник мягкий,
   Отпевальщик мякрый,
   Отпристенок моховой.
   А сколько их еще у него,  сочных,  сочиненных,  сочиняющихся,  Жакмор
бедный, бездонный, бездумный, без ума, но с песнями, да ведь сам себя не
послушаешь. Итак, он достиг выше и не раз уже упомянутой деревни, и  тя-
желое деревенское небо обрушилось ему на голову, накрыло его целиком,  и
вот он уже у лавки галантерейщицы - как ему казалось, - а на самом  деле
портнихи, работницы на редкость прилежной.
   - Тук-тук.
   - Войдите.
   Жакмор вошел. Внутри было сумрачно, как и во всех деревенских  домах.
Высвечивалась в глубине надраенная до блеска утварь. На полу из истертых
плит тускло-красного цвета - обрезки ткани, обрывки ниток, обсыпки проса
для куриц, обсевки овса для петуха и обжимки жмыха для желающих.
   Старая портниха оказалась и вправду пожилой швеей, корпящей над женс-
ким платьем.
   "Так", - сказал себе Жакмор.
   - Вы работаете по заказу Клементины? - спросил он для очистки  совес-
ти, этого плотно закутанного органа, который запятнать трудно, а  отмыть
легко, достаточно только задать несколько вопросов.
   - Нет, - ответила она.
   В этот момент Жакмор увидел кузнеца и  любезно  его  поприветствовал:
"Здравствуйте!"
   Тот вышел из темного угла. Вид у него был, как всегда,  впечатляющий,
но сейчас, благодаря расплывшимся в сумраке формам, размеры увеличились,
а впечатление еще больше усилилось.
   - Зачем пожаловали? - спросил он.
   - Увидеться с портнихой.
   - Вам здесь делать нечего, - заявил кузнец.
   - Я хотел понять, почему так получается, -  пояснил  Жакмор.  -  Ведь
платья, которые носит Клементина, шьет она, и это меня заинтриговало.
   - Зря стараетесь, - ответил коваль. - Платья - не патентованные, шить
их может кто угодно.
   - Но нельзя же слизывать все модели подряд, - сурово возразил Жакмор.
- Это просто неприлично.
   - Только без  скабрезностей,  -  сказал  кузнец.  Руки  у  него  были
действительно огромные. Жакмор почесал подбородок, посмотрел на  пузыря-
щийся потолок и подвешенные к нему липкие ленты с дохлыми мухами.
   - Ладно, но сколько же можно шить?! - удивился он.
   - Эти платья заказываю я, - угрожающе произнес кузнец. - И  плачу  за
них тоже я.
   - В самом деле? - переспросил Жакмор, поддерживая светскую беседу.  -
Не иначе как для вашей молодой очаровательной супруги?
   - Не имеется.
   - Гм, гм... - запнулся Жакмор. - Но позвольте, с каких моделей она их
копирует?
   - Она их не копирует, - сказал кузнец, - она их видит.  И  делает  их
такими, какими они ей видятся.
   - Ха-ха, - засмеялся Жакмор. - Только не надо мне вкручивать!
   - Я никому не вкручиваю, - откузнил кузнец. Вглядевшись в лицо старой
портнихи, Жакмор только сейчас понял, что на ее закрытых веках были  на-
рисованы глаза. Заметив удивление психиатра, кузнец пояснил:
   - Нарисованные глаза - это для того, чтобы с улицы  никто  ничего  не
заметил. Если бы вы не вошли, вы бы тоже ничего не заметили.
   - Но я постучал, - сказал Жакмор.
   - Да, - признал кузнец, - но она же не видит, вот и  сказала  "Войди-
те!", не зная, что это были вы.
   - Но она все же сказала "Войдите!".
   - Просто эта старая курва хорошо воспитана. В течение всего разговора
портниха доделывала рюшки на поясе белого пикейного платья, которое Кле-
ментина надевала накануне.
   - Неужели она работает с закрытыми  глазами?  -  допытывался  Жакмор,
зная наперед ответ и лишь желая в нем удостовериться.
   - Нельзя говорить, что глаза закрыты, - заковалил коваль. - Глаза  не
могут быть закрыты только потому, что опущены  веки.  Они  открыты  вов-
нутрь. Если вы открытые двери завалите огромным  валуном,  то  двери  от
этого не закроются. И окна тоже. Чтобы видеть на  расстоянии,  не  глаза
нужны, нет, а вы вообще в этом ничего не смыслите.
   - Ну и ну, - опешил Жакмор, - если вы считаете, что в этой  белиберде
есть хоть капля смысла, то с вашей стороны это просто наглость.
   - Нет у меня никакой стороны, - сказал кузнец. - И ничего  я  вам  не
считаю. Не отвлекайте эту старую шмару и оставьте нас в покое.
   - Ладно, - произнес Жакмор. - Пусть!.. Я ухожу.
   - Скатертью дорога, - подковал кузнец.
   - До свидания, господин Жакмор, - попрощалась портниха.
   И как Парка, чьи ножницы остались у точильщика, перекусила нитку  зу-
бами. Оскорбленный Жакмор гордо направился к выходу. У  самой  двери  он
нанес противнику последний решительный удар:
   - Я отпердолю вашу служанку.
   - Сделайте одолжение, - усмехнулся кузнец. - Я ее уже давно  отпердо-
лил и могу вас огорчить, она так себе. И задницей не вертит.
   - Я буду вертеть за двоих, - парировал Жакмор, - и пропсихоанализирую
ее напоследок.
   Он гордо вышел на улицу. Мимо него,  похрюкивая,  промаршировали  три
свиньи. Он пнул как следует по последней поросячьей заднице,  что  имела
вид порочный, и вновь поплелся по дороге.
 
 
   XV
 
   27 июльня (позднее)
 
   Служанка по имени Красноноска делила чердак с часто сменяющимися под-
мастерьями: надрываясь в кузнице, они дохли как  мухи,  она  же  -  дву-
жильная - держалась молодцом. Даже высыпалась, так как в последнее время
хозяин перестал орошать своими буйными извержениями ее девичью  постель.
Ухайдаканный подмастерье в орошатели и вовсе не годился; в его-то состо-
янии... Выжатая губка, тряпка, мочалка. Сразу же засыпал. А наутро спус-
кался в провонявшую жиром и потом, несмотря на все старания Красноноски,
мастерскую, где проводил весь день. Вот и сейчас он находился в кузнице;
вошедший Жакмор обнаружил его у горна, в котором тот поддерживал огонь.
   - Здравствуй, мальчик, - произнес Жакмор, подходя поближе.
   Тот пробормотал "здрасте" и закрыл  рукой  лицо;  согласно  потешному
обычаю проходящие мимо посетители отвешивали подмастерью оплеуху  -  раз
он бил по железу, то кто-то же должен был, справедливости  ради,  давать
ему сдачи.
   - Хозяина нет, - с уверенностью сказал Жакмор.
   - Нет, - подтвердил подросток.
   - Ладно, тогда я пошел, - сказал Жакмор.
   Он вышел, повернул налево, обошел  дом,  пересек  двор,  поднялся  по
внешней деревянной лестнице и очутился в темном коридоре, обитом  доска-
ми. Справа, под скосом крыши, находилась комната Красноноски. Прямо,  за
большой дверью, располагался хозяин; его жилище  занимало  три  четверти
этажа, растягивалось влево и отчасти вправо, превращая комнату  служанки
в смежный чулан, отделенный от господских покоев лишь деревянной перего-
родкой, - просто, но практично.
   Жакмор вошел без стука. Девушка сидела на кровати и читала газету се-
милетней давности. Новости приходили в деревню с опозданием.
   - Ну что, приобщаемся к культуре? - начал психиатр.
   Вид у него был по-детски жизнерадостный, естественный, совсем  как  у
чулок, натянутых на насос, который выкачивает навозную жижу.
   - Что - уж и почитать нельзя? - огрызнулась Красноноска.
   "Как все-таки трудно с этими крестьянами", - подумал Жакмор.
   Комната Красноноски изяществом не отличалась. Замытый пол, голые, по-
беленные известью стены и потолочные  балки,  стропилами  переплетенные,
решетками спутанные и дробным шифером повязанные. Внушительный слой  пы-
ли. Меблировка: кровать и стол, на котором стоит ведро с водой для  все-
возможных целей. В углу - сундук с жалкими служанкиными пожитками.
   Этот монастырский аскетизм раззадоривал Жакмо-ра, щекотал в нем  сла-
дострастие и теловожделение атеиста, коим он и являлся, судя  по  всему,
но судить было некому.
   Он сел рядом с ней на скрипучую железную кровать... Больше некуда.
   - Что ты интересного поделывала за это время? - спросил он.
   - Да ничего, - ответила она.
   Дочитала до конца страницу, сложила газету и сунула ее под подушку.
   - Раздевайся и ложись на кровать, - приказал Жакмор.
   - Ну вот! - сказала девушка. - Если  вернется  хозяин,  мне  придется
снова одеваться, чтобы разогреть ему суп.
   - Сейчас не вернется, - возразил Жакмор. - А потом, его дома нет,  он
у портнихи.
   - Ну, придет потом, - сказала служанка и, подумав, добавила:
   - Хотя бояться нечего.
   - Почему?
   - Он всегда возвращается оттуда каким-то... А почему вы хотите, чтобы
я разделась?
   - Это непременное условие для успешного психоанализа,  -  глубокомыс-
ленно изрек Жакмор.
   Она покраснела и затеребила воротник.
   - Ой!.. - прошептала она, потупив взор. - Даже хозяин  никогда  этого
не делал.
   Жакмор нахмурился. Что она имела в виду? И как бы у нее узнать?
   - Ну... - запнулась она. - Я даже не знаю, чисто ли у меня там... вам
будет неприятно...
   Жакмор задумался... "Вечно они со своими головоломками..."
   - Психоанализ... - начал он.
   - Подождите, - попросила она. - Я сейчас.
   Служанка встала, подбежала к сундуку, вытащила оттуда старую штору  и
завесила ею круглое окошко, через которое свет проникал в комнату. Голу-
бые сумерки придали чердаку вид подвала.
   - Кровать будет скрипеть, - заметил Жакмор, решив отложить  психоана-
лиз на потом. - Можно положить на пол твою подстилку?
   - Да, - отозвалась она, задыхаясь от возбуждения.
   Он чувствовал, как комната пропитывается запахом ее пота. Она  навер-
няка вся влажная. Довольно-таки соблазнительно.
 
 
   XVI
 
   27 июльня (еще позднее)
 
   Тяжелые шаги на деревянной лестнице вывели их из  оцепенения.  Жакмор
отклеился и высвободился, служанка продолжала лежать на подстилке,  час-
тично съехав на пол.
   - Это он... - еле слышно прошептал он.
   - Он сюда не придет, - сказала она. - Он идет к себе.
   Она пошевелилась.
   - Перестань! - осадил ее Жакмор. - Я больше не могу.
   Она замерла.
   - Вы ведь еще будете меня пси... анаировать, - спросила  она  хриплым
голосом. - Мне это так нравится. Просто как в сказке!
   - Да, да, - кивнул Жакмор; от его возбуждения не осталось и следа.
   Пришлось прождать минут десять, пока желание вернулось на свое место.
У женщин нет никакого чувства такта.
   Шаги хозяина затрясли весь коридор. Со скрипом открылась  и  хлопнула
дверь. Жакмор встал на колени и прислушался.  На  четвереньках  тихонько
подполз к стене. Внезапно тонкий луч света ударил ему в  зрачок.  Навер-
ное, выпавший сучок. Продвигаясь к источнику света, ощупывая луч  рукой,
психиатр нашел дырку в перегородке и, помедлив немного, прильнул к  ней.
Но сразу же отпрянул. Ему почудилось, что его видели так же хорошо,  как
видел он. Но разум свое взял, и соглядатай возвратился в исходное  поло-
жение.
   Кровать  кузнеца  находилась  у  самого  отверстия.  Странная  низкая
конструкция. Одеяла на ней не было. Матрац да натянутая  простыня,  вот,
собственно, и все; отсутствовал даже обязательный для деревенских посте-
лей пухлый пуфик, обтянутый красной кожей.
   Дальше взору открылся стоящий спиной голый по пояс кузнец.  Казалось,
он был занят чем-то очень важным. Затем в поле зрения попали  его  руки,
они поднялись и опустились, как будто по чему-то похлопывая. Взялись  за
пояс и расстегнули пряжку; штаны упали, открыв психиатру огромные  узло-
венозные ноги, мохнатые, как пальмовые стволы. Грязные  хлопчатобумажные
трусы не заставили долго ждать. Жакмор услышал какой-то шепот.  Но  слу-
шать и смотреть одновременно было совершенно невозможно.
   Кузнец вытащил ноги из трусов и штанов, болтая руками, развернулся  и
направился к кровати. Сел. Жакмор снова откинулся назад, испугавшись не-
ожиданной близости. Но, не в силах удержаться, опять прильнул к  отверс-
тию. Он застыл и не пошевелился, даже почувствовав сзади себя Краснонос-
ку; только пусть попробует ему помешать, получит ногой прямо по репе.  А
потом он вообще перестал что-либо чувствовать, так как его сердце  оста-
новилось. Он увидел то, что спина кузнеца скрывала от него все это  вре-
мя. Перед ним предстала выкованная из стали и бронзы точная  копия  Кле-
ментины, одетая в белое пикейное платье. Кукла медленно шагала  по  нап-
равлению к кровати. Невидимая Жакмору лампа освещала точеные черты лица,
гибкие руки, отполированная до шелковистости металлическая кожа  блесте-
ла, как бесценный алмаз.
   Кукла остановилась. Кузнец тяжело задышал  в  предвкушении.  Стальные
руки уверенно поднялись к воротнику и легко  разорвали  платье.  Обрывки
белой ткани упали на пол. Завороженный Жакмор разглядывал упругие груди,
подвижные бедра, на удивление гибкие суставы плеч и коленей. Кукла  мед-
ленно легла на кровать. Жакмор отпрянул  и,  грубо  оттолкнув  служанку,
старающуюся растормошить его мошонку, лихорадочно зашарил по полу в  по-
исках своих штанов. В кармане лежали наручные часы.  При  слабом  свете,
проникающем через окошко, он различил положение  стрелок:  без  четверти
пять.
   После того как Жакмор застал Клементину в  столовой,  каждый  день  в
полпятого она уединялась в своей комнате для того, чтобы слегка,  по  ее
словам, вздремнуть. Значит, в тот момент, когда стальные  ягодицы  копии
погружали кузнеца в глубокий экстаз, в доме на скале, в ворохе истерзан-
ных ногтями простыней задыхался оригинал  -  обходящаяся  своими  силами
Кле-ментина.
   Жакмор чувствовал, как его охватывает возбуждение, он подошел к стен-
ке и, не раздумывая ни секунды, заглянул в дырочку. При  этом  его  рука
ощупывала тело обрадованной, но так ничего и не понимающей  Красноноски.
"До чего ж цивилизованный народ эти крестьяне", - думал Жакмор, не отры-
вая глаз от кузнеца.
 
 
   XVII
 
   39 июльня
 
   По щиколотку в воде, с подвернутыми штанами и ботинками в руке,  Жак-
мор рассматривал лодку. Он ждал Ангеля, лодка ждала тоже. Ангель, одетый
в морское - желтое, брезентовое, непромокаемое, - спускался к  берегу  с
одеялами и последним бидоном с водой. Он быстро пересек полосу гальки  и
подошел к Жакмору.
   Тот был в расстроенных чувствах.
   - Так и будете стоять с ботинками в руках? - усмехнулся Ангель. -  Вы
похожи на рыбака-любителя.
   - Мне наплевать, на кого я похож, - ответил психиатр.
   - И оставьте в покое свою бороду.
   Жакмор вышел на берег и поставил ботинки на большой валун. Подняв го-
лову, он увидел стремительно уходящие за скалу рельсы.
   - Когда я на это смотрю, мне становится так грустно! - признался он.
   - Будет вам, - успокоил его Ангель. - Ничего страшного.
   Он ловко пробежал по сходням и поднялся на борт. Жакмор не двигался.
   - А зачем вам горшки с цветами? - спросил он.
   - Что, я не имею права взять с собой цветы? - ощетинился Ангель.
   - Имеете, имеете, - уступил Жакмор. -А чем вы будете их поливать?
   - Водой, - сказал Ангель. - А потом, знаете, на море тоже идут дожди.
   - Наверняка, - согласился психиатр.
   - Не стройте такую рожу, - сказал Ангель. -  Глядя  на  вас,  хочется
плакать. Можно подумать, что вы теряете друга!
   - Так оно и есть, - ответил Жакмор. - Я успел вас полюбить.
   - Я тоже, - сказал Ангель. - Но все-таки ухожу. Одной любви к вам не-
достаточно для того, чтобы остаться; зато ненависти к другим вполне хва-
тает на то, чтобы уйти. Только зло заставляет нас действовать. Мы  трус-
ливы.
   - Не знаю, трусость это или нет, - сказал Жакмор, - но на сердце  тя-
жело.
   - Чтобы не было слишком тяжело, я привнес в путешествие легкое ощуще-
ние опасности: отсутствие продуктов, небольшая дырка в корпусе и ограни-
ченное количество питьевой воды. Ну как, легче?
   - Ненормальный, - зло буркнул Жакмор.
   - Таким образом, - продолжал Ангель, - с моральной точки  зрения  это
будет трусостью, а с ма