Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Владимиров Виталий. Закрытый перелом -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  -
ейере. И потом, что кувшин теплый, как живой щенок, ощу- щаешь только ты - художник, человек с необычным глазом, а вот обывателю важно, сколько литров молока входит в этот кувшин или можно ли в нем гриб разводить, чтоб по утрам похмеляться. - Что ты, Виктор, все про какого-то обывателя говоришь? - стал потихоньку раскаляться Петров. Глаза у него расширились и засияли голубыми каплями. - Нет обывателей и гениев - есть люди. Все люди и все человеки. Эх, мужики, мечтаю я написать картину... Полотно такое громадное... Во всю стену... Вот ходишь по Москве и столько стен пустых, жалко, место пропадает, ведь люди идут мимо и в пустые стены смотрят, а могли бы картину увидеть. Например, в подзем- ном переходе, знаете, где выход на Красную площадь? Чтобы люди шли в ГУМ за покупками и вдруг перед выходом на главную площадь страны видели бы картину всеобщего благоденствия. Что-то на Брей- геля похожее. Столы с бесплатной едой, открытые настежь магазины, изобилие, и все люди - братья... - Инспектор ГАИ обнимается с частным владельцем "Жигулей", - усмехнулся в бороду Марк. - Конечно! - горячо поддержал, не замечая иронии Марка, Пет- ров. - А может милиции тогда и совсем не надо? - Как же без нее? - горестно вздохнул Виктор. - Вот меня тут на днях забрали в отделение. - За что? - недоуменно поинтересовался Петров. - Целовался с женой в общественном месте, - пожал плечами Виктор. - В гостях задержались допоздна, решили прогуляться по ночной Москве, потом отдохнуть решили на бульварчике... - Хорошая идея, - сказал Марк, имея ввиду картину Петрова. - Всеобщее благоденствие... Только было все это, и это тоже было, Пет- ров. - Как было? - не понял Петров. - Всеобщее благоденствие было? - Нет, картина такая была, - пояснил Марк. - И написал ее кост- ромской крестьянин Ефим Честняков. Его не так давно открыли. Он учителем был в деревне. Любовь к ближнему проповедовал. По мане- ре своей напоминает наивных реалистов - Анри Руссо, Пиросмани- швили... - И большая картина? - почесал в затылке Петров. - Большая. - А я бы еще больше написал. И пусть вообще пишут все, кто хочет и что хочет. Вот, Марк, ты, например, о чем мечтаешь? - Ну, насчет того, чтобы все делали то, что хотят, ты, наверное, не прав - анархия получится... А что касается моей мечты... Марк чуть помедлил с ответом. Но отвечал без пауз. Ясно было, что он много думал над тем, о чем говорил: - Структуры... Мне интересны структуры. Структура мира еди- на, но она состоит из множества структур. Из бесконечного множе- ства. Есть реальные структуры, например, атома или человека, а есть ирреальные - структура общества, слов, понятий, цифр. Все имеет свою структуру, даже наш начальник ЖЭКа. И все структуры неста- тичны, они постоянно изменяются и, главное, их можно изменять. Например, я создаю конструкцию и называю ее структурой глаза. Не нужно для нее музея, пусть эта структура на улице и каждый мо- жет войти внутрь этой структуры и увидеть мир таким, каким его увидел я. Каждый вошедший может и сам изменить структуру так, как ему видится, и следующий вошедший будет знать, каким видел мир его предшественник. - Все это так, но твое-то видение, твой взгляд на мир исчезнет, ес- ли кто-нибудь изменит структуру по-своему? - спросил Виктор. - Ну и что? Это же неважно. Важен процесс постижения другого взгляда, важно напомнить, показать людям, что есть миллионы точек зрения на этот мир и все они равноправны. - Попал бы ты в структуру моих дел, - с горечью сказал Виктор. - И что бы ты смог изменить? Понимаете, ребята, что-то сложно стало мне жить. Во-первых, Галку иногда так заносит, что я становлюсь в тупик, во-вторых, служба заела. Ну, что делать, если начальник - ду- рак? И вся власть в его руках?! - Глупость - дар божий, но не следует им злоупотреблять, как сказал Бисмарк, - усмехнулся Марк. - Да плюнь ты, не переживай, - махнул рукой, как отрубил, Пет- ров. - Слюны не хватает, - ответил ему Виктор. - Ведь что мне нужно? Денег немного да времени побольше. Чтобы мог я лепить лица чело- веков. А для этого мне надо стать начальником. Некому будет мной командовать, сам буду распоряжаться. А чтобы стать начальником, надо сначала кандидатскую защитить. Идея диссертации у меня есть - вот времени нет. Получается, что года на три надо бы отключиться от всех дел. - Получается, что ради получения денег и времени ты должен тратить время и деньги, - подытожил Марк. - Кстати, молодые люди, мы должны скоро сделать очередной взнос нашему жэковскому меце- нату. - Деньги, деньги... а подождать он никак не может? - буркнул, насупившись, Петров. - Чай, не своим торгует подвалом, хоромы эти ему государство построило... - Соблюдать джентльменские условия нашего договора - дело на- шей чести, господа художники, - назидательно произнес Марк. - Эх, чую я, недолго нам осталось коптеть в этом прекрасном подвале... Жили-были три художника. Один ваял человеческие лица, другой писал картину всеобщего благоденствия, а третий строил структу- ры... Вот уйдет от нас Виктор Коробов строить свою пирамиду египетскую из диссертации, исчезнут из этого ателье человеческие лица и останемся мы с тобой, Петров, как Ван-Гог с Гогеном и как- нибудь ночью ты меня зарежешь, а, Петров? - Я тебя не зарежу, я тебя нарисую, - хитро прищурился на Марка Петров. - Ой, это еще хуже, - застонал Марк. - Кстати, давно тебя хотел спросить, ты случайно не родственник Петрову-Водкину? - Нет, - твердо сказал Петров. - Я - Петров. Сам по себе. И все тут. 12 В ту пору для Виктора многое казалось естественно непререкае- мым, незыблемым, как, например, искренность в отношениях с Гали- ной или честность в служебных коллизиях. Виктор открыто заявил Ивану Сергеевичу о псевдонаучных опытах Марчука, не заботясь о последствиях сказанного. Он покорно шел на поводу у Галины, будучи твердо убежденным, что все ее действия направлены в конечном счете на их общее благо, потому что она его любит. Если они и ссорились, то обычно тогда, когда Галине было что-то нужно, а он не мог этого сделать. Для Виктора же было главным, что они быстро мирились, и он снова погружался в ласковую нирвану собственной уверенности в общем благополучии. Виктор с Галиной стали снимать комнату как только Галина за- кончила институт, до этого она жили вместе с родителями Виктора. Виктор не возражал против самостоятельного житья, но в целом преимуществ в этом было столько же, сколько и недостатков. Став вольными птицами, и Виктор и Галина попали в клетку чисто быто- вых проблем, тем более, что угол, за который они платили немалые для их бюджета деньги, все равно оставался чужим домом. Когда Виктор задерживался в подвале-мастерской, то невольно ощущал вину за свое отсутствие, хотя у них и была договоренность с Галиной, что он может отдавать своему увлечению вечер или два в неделю или то время, которое тем или иным способом образовывалось у него в часы службы. Но в подвале время летело для Виктора быст- ро и незаметно. В мастерской Виктор не думал ни о чем, кроме своих масок - человеческих лиц - он думал руками. Также все было и в тот вечер, когда Виктор выставил на обсуж- дение Марку и Петрову свою очередную работу. И только уже войдя во двор дома, в котором они жили, Виктор ощутил такую острую тоску по Галине, что взлетел бегом по лестнице. У двери он перевел дыха- ние и, стараясь не шуметь, разделся в передней и прошел в комнату. Эту комнату им сдавала пожилая женщина, которая переехала к доче- ри нянчить внучку. Хозяйка наказала ничего не трогать, выделив Виктору с Галиной полшкафа для белья и вещей и широкую металли- ческую кровать с панцирной сеткой и шишечками. Галина лежала на кровати, отвернувшись к стенке и уткнувшись в книгу. Виктор осторожно прикрыл дверь, бесшумно прошел, повесил пиджак на спинку стула и сел за стол. Галина не повернулась в его сторону, не спросила Виктора ни о чем и как будто не заметила появления мужа. Она лежала, запеленав ноги углами покрывала, чем-то схожая с русалкой и, казалось, спала, но глаза ее были открыты и бегали по строчкам. Виктор долго смотрел на Галину и ощущал все растущую щемя- щую нежность к жене. Он расслабился, растаяли заботы дня и оста- лись только тишина и покой, постепенно растворяющие усталость. Виктор потянулся, закинув руки за голову, зажмурился, вздохнул и, расслабленно бросив руки вдоль тела, улыбнулся, не открывая глаз. - Вот я и дома... Галка, птица моя, радость... Галина перестала читать и, повернувшись, посмотрела на Вик- тора. У него был довольно глупый вид: лицо запрокинуто, как для поцелуя, блаженная улыбка и закрытые глаза. Виктор, действительно, неотчетливо, где-то в глубине души, желал, чтобы жена встала, подо- шла к нему и приласкала. Если бы Виктор открыл глаза, то увидел бы презрительно-ироничную насмешку в глазах Галины. - Галка... - тихо позвал Виктор. - Галчонок... Твой Чижик покле- вал бы чего-нибудь... - Чижик-Пыжик, где ты был? - с холодным любопытством спросила Галина. - Где летал, пропадал? Или тебя не кормленного отпустили? Улыбка сползла с лица Виктора, словно погас солнечный зай- чик. И навалилась душная, горькая обида. Он открыл глаза, и уже злясь, ответил: - Где же мне быть? Не в ресторане и не в гостях - там бы нас по- кормили. Не то, что в этом доме... Приходишь со службы... - Служба у всех кончается в восемнадцать ноль-ноль, - перебила Виктора Галина. - Кроме тех, кто действительно служит - у наших доблестных воинов. - А я и есть воин, - набычился Виктор. - Я воюю. Каждый день воюю. С глупостью, с очковтирательством. Пусть как простой солдат, но воюю. - Это ты имеешь ввиду твой поход против Ивана Сергеевича? - деланно изумилась Галина. - Ну, и как успехи? Враг окружен, разбит и тебе уже воздвигли триумфальную арку? Или ты оставил жену безутешной вдовой, пав на поле неравной брани? Виктор отвернулся от Галины и смотрел в темное бездонное ок- но. - Что ты мне плетешь? - безжалостно продолжила Галина. - Го- ре-воин. Я же знаю, что тебя лишили квартальной премии, что ты схлопотал выговор по комсомольской линии за свои художества в милиции, что тебя отстранили от работы в стенной газете за само- управство. Я думала, что ты хоть капельку умнее, чем кажется. Нет, солдат, не быть тебе никогда генералом, не получать тебе генераль- ского аттестата и не будет у тебя адъютантов на побегушках. - Да ерунда все это: деньги, степени, погоны, чины, - поморщился Виктор и добавил миролюбиво: - Дай пожрать-то. - Какой ты грубый! Фу! - теперь разозлилась уже Галина. - Нет, Чижик-Пыжик, не ерунда все это. Ты побегай-ка по магазинам, по- стой в очередях, купи что-нибудь съедобное да приготовь, пожарься у плиты, а уж потом садись и требуй. Тоже мне князь нашелся! Ты что же думаешь, на твои сто сорок да на мои сто двадцать легко прожить? За квартиру надо платить? Надо, никуда не денешься, хо- зяйка наша все норовит вперед получить. А в чем я хожу, тебе не стыдно? Разве это джинсы? Разве это сапоги? - Конечно, тебе обязательно подай сапоги импортные, с подко- вами и вензелями. В обычных походишь, нечего, - недовольно про- бурчал Виктор. - Не-е-ет уж, Чижик, не выйдет. Вот что не выйдет, то не выйдет. Я родилась не для того, чтобы, как твоя мамочка, в рот глядеть сво- ему мужу всю жизнь и ходить в чем попало. И главное - на этот гряз- ный подвал с этим обросшим Марком и этим крестьянским лопухом Петровым у него хватает денег, а его радость, его птица, его Галчо- нок пусть в обычных сапогах походит?! Ну, уж это слишком... Да, это было слишком и по мнению Виктора. Неужели Галка, его любимая Галка забыла, как будто и не было, и свое восхищение его масками, и все свои обещания, и все их общие договоренности? Неу- жели она способна на такие слова, на такие мысли? Разве может так говорить любящая женщина?.. Виктор уже не ощущал ничего, кроме гулкого звона обиды, и воспаленное воображение подсказывало ему все новые доводы, смысл которых был одним и тем же: она неправа, неправа, неправа... - Что же мне теперь из-за твоих сапог бросить мастерскую? Под- вести ребят? Перестать работать? Отступиться от всего, от себя? - выкрикнул он. - О какой работе ты говоришь? - Галина села на кровати. Она на мгновение замолчала, будто решаясь на что-то, и заго- ворила спокойно, но зло: - А ведь ты действительно прав - пора разобраться в наших от- ношениях. Откуда я могла знать, какой ты на самом деле? Вот про- жила с тобой год - теперь вижу: Чижик ты, а не мужик. А с другой стороны, ты же глава семьи, Виктор Григорьевич, ты же мой защит- ник и покровитель. А на самом деле кто ты? Нет, ты серьезно поду- май, кто ты есть? На работе тебя не ценят - ты там только место зани- маешь. И не видно, чтобы появился просвет хоть какой-то. С Иваном Сергеевичем отношения испортил в конец, кто же с начальством вою- ет? Какой дурак? - Неправда! - Виктор хотел возразить, опровергнуть сказанное Галиной, но не нашелся сразу и сделал очередную глупость - он сам перешел в отчаянную атаку. - На себя посмотри! Ты что ли свою ра- боту обожаешь? Сама знаешь, что это не так. А начальник твой для тебя кумир, потому что он начальник. Будь на месте твоего Георгия Аркадьевича мой Иван Сергеевич, тоже ходил бы у тебя в гениях. - Георгия Аркадьевича... Георгия не трогай, о нем особый разго- вор, - тихо заговорила Галина, хотя было заметно, что слова Виктора попали в цель. - Сначала о твоей мастерской, как ты называешь этот грязный подвал, и о твоих Марке и Петрове. Марку, я точно знаю, обелиск какой-то заказали, Петров, хоть и лопух, на ВДНХ халтурит, но оба они, в отличие от тебя, деньги получают, реализуют свои та- ланты. А ты?.. - А что я?! - затравленно выкрикнул Виктор. - Подожди, Виктор, я же серьезно. Если ты думаешь, что это всего лишь минутная ссора, то ошибаешься. Долгими вечерами, когда ты пропадал в своей мастерской, у меня было достаточно времени, чтобы понять, что ты за человек. И оказалось, что ты совсем не та- кой, каким я тебя представляла себе, ты - пустой, неумный, само- влюбленный. Сколько раз я тебе советовала, как правильно вести себя на работе? Я тщательно разбиралась во всех твоих проблемах, искала выход, находила его - ты же всегда действовал вопреки мне. А это значит, что ты меня не уважаешь, что тебе наплевать на меня, на нас. - Да, я пытался следовать твоим советам, но ведь это противно де- лать вид, что ты глупее своего начальника-дурака, - ухмыльнулся Вик- тор. - И кто же в результате остался в дураках? - саркастически спро- сила Галина. - Не понимаешь ты этого видно, не дано тебе. Или не желаешь понимать. И в милицию мы попали только по твоей вине, из-за твоего идиотского гонора. Опять-таки все можно было уладить, стоило мне только пофлиртовать с этим усердным служакой. А ты?.. - Я запрещаю тебе флиртовать с кем бы то ни было! - заорал Вик- тор. Галина встала, глаза у нее сузились, она закусила губу, но сказа- ла сдержанно: - Не кричи на меня. Я - женщина! - Да где же это заметно, что ты - женщина?! - понесло Виктора. Так он бунтовал впервые, но это был уже крик отчаяния, крик загнан- ного в угол, ничего не соображающего человека, у которого рушится все: и жизнь, и любовь, и вера... - Если ты - хранительница нашего очага, то почему же в нем потух огонь? Готовить ты не любишь и не умеешь, стирать тебя не научили, в доме грязь, в туалет, в ванную войти невозможно - всюду вата, лосьоны, кремы, грязное белье, бигуди... Стыдно!.. Галина недослушала Виктора, она подошла к шкафу, под- ставила стул, стащила со шкафа чемодан и, раскрыв его на столе, стала складывать в него вещи. Виктор, ничего не понимая, следил за ней. Галина сняла халат, бросила его в чемодан и натянула через голову платье. Встряхнула головой и закинула руки за спину, пытаясь застегнуть молнию. Виктор встал и машинально помог ей. - Спасибо, - сухо сказала Галина, взяла сумку с подоконника, дос- тала расческу и взбила волосы. - Галина... Ты что? - тихо спросил Виктор. - Галчонок, ты пере- стань... Не дури... Я же умру без тебя, ты знаешь... Ну, пошумели и хватит... Ты знаешь, я... я решил временно выйти из пая нашей мас- терской... Я хочу сделать диссертацию, защититься - и тогда у меня будет и время, и деньги... - Поздно, Чижик, - равнодушно сказала Галина. - Я не верю тебе, не верю твоим словам, твоим обещаниям. И еще вот что... Я знала, что ты любишь меня, вернее, что ты нуждаешься в моей любви. Но те- перь я убедилась, что ты эгоист, что тебе неважно, о чем я думаю, чего я хочу, о чем мечтаю. Просто оказалось, что я для тебя никоим образом не подхожу: я и неряха, я и неумелая стряпуха, я и ленивая прачка, наверное, и как женщина я для тебя нуль, не гожусь... - Да ты что, Галчонок? - умоляюще спросил Виктор. - Прошу те- бя, образумься, ну, поругались, пошумели, понервничали и хватит... И будет... - Нет, Виктор, не будет, ничего не будет. Все верно - это горькая правда, что я тебе не нужна. Что ж, ничего не поделаешь. И поэтому я ухожу от тебя. - Куда? - проронил Виктор. - Куда? - Галина посмотрела прямо в глаза Виктора. - Есть чело- век, который меня любит, для которого не умение стирать и готовить - в женщине главное. Вот он - настоящий мужчина, не то, что ты, за год только раз цветы подарил и то на Восьмое марта. - Кто он? - не веря, отказываясь верить, спросил Виктор. - А какое это имеет значение? - пожала плечами Галина. - Не скажу. Его зовут Георгий Аркадьевич. Она хлопнула крышкой чемодана, щелкнула замками, надела сумку на плечо и вышла, тихо затворив за собою дверь. Виктор сидел за столом. Он не вскочил, не побежал за Галиной - оцепенело тело, только вздрагивали руки и почему-то немела верхняя губа. То, что произошло, было для Виктора полной неожиданностью. Он не помнил, сколько времени он так просидел, но в конце концов встал, ему стало душно и он открыл настежь окно, машинально раз- делся и залез под одеяло. Если Виктор закрывал глаза, то тут же начинал спорить, то с Иваном Сергеевичем, который молча слушал его и рисовал на листе бумаги цифры пятнадцать, двадцать, двадцать пять, тридцать и около каждой выводил аккуратный знак процента, то с майором Савеловым, который сочувственно кивал головой, и, макая ручку в чернильницу с фиолетовыми чернилами, писал длинный рапорт Виктору на работу, то с Галиной, которая равнодушно от него отворачивалась и взбивала расческой волосы... Каждая такая картина в воспаленном воображении Виктора за- канчивалась алогичным действием, которое должно было бы спасти, вызволить Виктора из беды, но осуществлению этого действия что- нибудь обязательно мешало... ... Иван Сергеевич, покачивая головой, постепенно задумывался над доводами Виктора, его убеждала неопровержимая логика мо- лодого специалиста. Иван Сергеевич даже сам подсказывал Викто- ру, в чем был не прав Марчук. Иван Сергеевич сокрушенно чесал в затылке - как же это он раньше не понимал таких простых вещей! - и Виктор был счастлив, настолько счастлив, что ему чудилось, что это вовсе не сон, а настоящая реальность. Виктору стало легко на душе, он даже любил Ивана Сергеевича и каялся в том, что не- справедливо обижал этого прекрасного человека. Иван Сергеевич уже ставил аккуратный знак процента - косая палочка с двумя но- ликами, - последовательно зачеркивая им цифры и тридцать, и два- дцать пять, и двадцать... Иван Сергеевич хотел уже было перечеркнуть таким образом и цифру пятн

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору