стек - от непослушания и лени. Жить в тропиках  тя-
жело - недаром по совколонии ходила легенда, что  англичане  после  трех
лет пребывания в  тропиках  у  себя  в  стране  неподсудны.  Им,  словно
больным, якобы многое прощалось.
   Чужестранным образом жизни пропитываешься ежедневно и незаметно. При-
едешь ли в дом к мистеру Джорджу или Ричи, или Сите и всплывает в разго-
воре то та, то другая история или случай из жизни.
   Из их жизни. Ненашей.
   Кому-то из друзей Ричи понадобилось, чтобы его коттедж  подключили  к
газопроводу. Ричи сказал другу, что у него есть клиент в  местной  "Ойл-
кампани", который за взятку все сделает, если, конечно, Ричи даст  реко-
мендацию. Сговорились. Газ провели. Клиент пришел к Другу  за  деньгами.
Друг дал пятьсот.
   - Мы же за тысячу пятьсот договаривались?!
   - Но это слишком дорого.
   - Тогда мы газ отключим.
   - А я скажу, что ты взятку берешь.
   Ругались, пока Ричи не добавил тысячу своих. Хотел  сделать  добро  -
потерял деньги, потерял друга, потерял клиента.
   Однажды дальний родственник Джорджа набрал у разных а долг и скрылся.
Разные собрались толпой и к Жоре пришли.
   - Отдавай, не то разгромим твой офис.
   - Я у вас брал?
   - Нет.
   - Он у вас брал?
   - Да.
   - И ищите его.
   - Но ты - родственник.
   - Я вам давал за него поручительство?
   - Нет.
   - Идите в полицию.
   Разные не успокоились. Пошли на местный базар, привели с собой толпу.
Самосуд здесь очень популярен. Это идет от сельской общины, которая осо-
бенно сильна в провинции. Базарный суд признал логику Джорджа справедли-
вой, но Разные не успокоились и вскоре к Джорджу явился  капрал  местной
полиции с требованием вернуть деньги за родственника.
   - Раз ты не ищешь настоящего должника, а  пришел  ко  мне,  -  сказал
Джордж капралу, - значит, они тебе дали взятку. Сколько тебе  до  пенсии
осталось?
   - Год.
   - Хочешь уйти на покой в чине капрала?
   - Да.
   - Сколько лет ты ждал этого чина?
   - Пятнадцать.
   - У меня полно знакомых газетчиков, они напишут, что ты взяточник,  и
тебя выгонят со службы.
   Говорят даже, что в Азии есть страна, где чиновники платят  налоги  с
взяток. Наши местные мздоимцы тоже сильно поднаторели в своем бизнесе.
   Один из многочисленных сыновей Джорджа получил повторный счет за  те-
лефон. Пришел в контору.
   - Я уже платил по нему, - сказал он чиновнику.
   - Чем можете подтвердить?
   - Вот квитанция.
   - Покажите.
   Чиновник взял квитанцию и съел ее. А после взятки отметил бы в  книге
регистрации, что счет оплачен.
   Богатство, благополучие здесь и в любви большой  подспорье.  Один  из
мелких служащих фирмы "Интерпаб" влюбился  в  дикторшу  телевидения.  До
беспамятства. Познакомился с ней и стал преподносить дорогие  подарки  -
кольца, ожерелья, золотые браслеты. Попросил  ее  руки.  Сыграли  пышную
свадьбу. В первый день медового месяца он встал перед ней  на  колени  и
признался, что он - бедный и все взял в долг из-за любви к ней. Она оце-
нила его чувство, вернула ему драгоценности, но брак расторгла.
   Торгпред часто посылал меня на переговоры с неизвестными фирмачами:
   - Узнай, чего они хотят...
   Я узнавал. Чаще всего такие встречи кончались ничем, иногда я говорил
Галкину и Айвазяну:
   - Это по твоей части.
   Почти всегда в конце переговоров следовали приглашения в ресторан или
в дом, или предлагалось приятное  путешествие.  Я  вежливо  отказывался.
Знал и таких, кто никогда этого не делал.
   Однажды пришла Чалма, бизнес, говорит, хочу.
   - В какой области?
   - Не имеет значения. Деньги есть, готов вложиться.
   - Ткацкое дело устроит?
   - Да.
   - Мы готовы поставлять ткацкие станки, проблема в их техническом обс-
луживании на местах. Беретесь организовать сервис за процент от контрак-
та?
   - Да.
   Дело получалось нешуточное, миллионов на пять  валюты.  Петя  Гладков
сигналит в Москву: шлите человека. Человек приехал. Слетали они с  Глад-
ковым в другой город вместе с Чалмой. Действительно, может.
   - Контракт подписываем?
   - Да, - отвечает Чалма.
   - Когда?
   - Завтра. В двенадцать. И на ланч.
   Чалма не пришел. Исчез. Растворился. Человек из Москвы растерян, зол,
недоумевает:
   - Я же ему все карты раскрыл, полный расчет показал. Что я теперь ге-
неральному скажу? Что фирма не пришла на подписание?  Месяца  через  три
Чалма появился опять, бизнес, говорит, хочу,  деньги  есть,  готов  вло-
житься.
   - Мы же предлагали вам бизнес?
   - Э-э-э, он мне все подсчитал до последнего  кроша.  За  дурака  меня
принял? Раз все говорит, значит, точно обмануть хочет.  Только  где?  Не
знаю, поэтому рисковать не буду.
   В другой раз к Гуляеву на переговоры пришел бизнесмен. Не в чалмы, не
в сандалиях на босу ногу, не из тех, кто любит скрестить свои конечности
и оглаживать голые пятки, почесываясь в самых неприличных  местах.  Биз-
несмен был не из таких. Уровень фирмы сразу виден по тому, как отпечата-
на визитка, есть ли телекс, факс, отделения в других городах и  странах.
У Бизнесмена с этим было все в порядке. Разговор  пошел  об  электронных
компонентах, в которых нуждалась наша промышленность.
   - Можете сделать?
   - Покажите образец.
   Через три недели приносит почти точную копию. Отправили ее  в  Москву
на испытания. Ответ московских специалистов: сделано  вручную,  судя  по
всему - на местном базаре, из некондиционной проволоки и какой-то глины.
   Бизнесмен настаивает:
   - Давайте контракт подписывать.
   - Ваш образец никуда не годится.
   - Причем здесь образец?! Мы переговоры вели? Вели. Образец вы  попро-
сили? Попросили. Я вам его дал? Дал. В чем же дело?
   - Ваш образец никуда не годится.
   - Причем здесь образец?
   Пришедший на очередные переговоры представился  как  господин  Гупта.
Прекрасный английский, четкость,  конкретность,  обязательность.  Строи-
тель. А в Союзе как раз решили построить несколько гостиничных  комплек-
сов, чтобы качать валюту.
   Господин Гупта в срок принес свои предложения. Проверили - представи-
тель крупной строительной компании, имеющий международные связи.  Вот  с
ним с разрешения торгпреда я ходил в рестораны.
   Переговоры шли достаточно успешно, Москва заинтересовалась  предложе-
нием, когда господин Гупта попросил со  мной  конфиденциальной  встречи.
Отвез в клуб английского типа. Сели в уголке, выпили по стаканчику.
   - Прошу вас, никто не должен знать о содержании нашей беседы.
   - Обещаю.
   - Я уволился из компании.
   - Вас уволили?
   - Нет, сам ушел. Я у них работал недолго. До того был в  министерстве
строительства, возглавлял  возведение  крупных  международных  объектов.
Когда наш министр ушел в отставку, я решил принять предложение компании.
Как вы знаете, во главе стоят три брата. Кроме меня  директором  работал
сын одного высокопоставленного чиновника. Обнаружилось, что  сын  открыл
кредит за рубежом на подставное лицо и положил себе в карман сто  тысяч.
В прошлую субботу братья вызвали на работу сына и меня. Других  служащих
в офисе не было. Только адвокат и трое типа телохранителей. Стали допра-
шивать сына. Он сознался. Они велели ему написать расписку на триста ты-
сяч. Сын написал. Сказали, звони отцу, пусть заверит расписку. Сын отка-
зался.  Его  начали  бить.  Даже  не  телохранители,  один  из   братьев
усердствовал. Чуть не убили. Сын позвонил отцу, тот  прислал  доверенное
лицо, расписку у адвоката заверили. Только тогда сына отпустили.  Его  в
госпиталь увезли.
   - А вы тут причем?
   - Они меня специально пригласили, чтобы неповадно было. Но я  честный
человек. Ушел от них. И вот честно предупреждаю. Лучше откажите  им  под
благовидным предлогом. Они поняли, что я могу к вам пойти, угрожать  мне
стали, но у меня связи в правительстве остались - охрану около моего до-
ма выставили.
   - Неужели так опасно?
   - А что вы хотите? Здесь очень дешевая рабочая сила. А им  удалось  в
Африке контракт заключить на крупное строительство. Получают  за  это  в
долларах, а рабочим платят крошами. Безработные у них под окнами тысяча-
ми сидят, ждут, чтобы их наняли. Им достаточно мигнуть, они разрушат мой
дом, и никто не узнает, в чем дело. Я хотел свое дело организовать, биз-
несом заняться, но теперь боюсь.
   Бизнес есть бизнес. Взлеты и падения. Расчет, риск и ответственность.
   Мистер Джордж, наш Жора из "Интерпаба" несколько раз  в  своей  жизни
начинал с нуля. Рядовой лавочник, он бежал с десятками тысяч  других,  в
одну ночь потеряв все, когда Пакистан откололся от Индии.
   Пришел в представительство АПН и сказал, что готов взяться  за  любую
работу. Стал вроде курьера ходить по редакциям местных газет. Через  год
мои коллеги подарили ему велосипед, а Джордж заказал себе первый  костюм
у портного. Гордый Жора приехал на прием  в  совпосольство,  припарковал
свой велосипед среди лимузинов, и когда,  здороваясь,  низко  поклонился
послу, пиджак на нем треснул. У дешевого портного и нитки гнилые.
   Через десять лет мистер Джордж имел машину, офис и компаньона.  Через
пятнадцать лет вложил все деньги в производство фильма в Индии и  прого-
рел. Вернулся к своему бизнесу - имеет несколько домов, штат  человек  в
тридцать, несколько машин, в том числе "Мерседес". Удостоен  международ-
ных наград в области рекламы и информации. Отмечен великим вождем Ким Ир
Сеном. Стал таким толстым, что на нем трещат пиджаки, сшитые  у  первок-
лассных портных. Чтобы скинуть вес, купил себе велосипед-тренажер. Начал
с велосипеда и кончил велосипедом. Между ними - жизнь.
   Цена жизни, как акция на бирже, может упасть до нуля в любой  момент.
Ежедневно разворачиваешь газету - еще двое погибли от  рук  террористов,
рухнула стена, некачественно  строили  -  придавило  пятерых,  произошла
утечка газа - отравились двадцать три человека... Все газеты, все журна-
лы обошла страшная фотография: комнатные вентиляторы, словно птицы, рас-
кинули под потолком лопасти, как крылья, и несут страшную добычу.  Пове-
сились. Трое. Три девушки, так и не узнавшие наслаждения любви и радости
материнства. Одной - двадцать два,  второй  -  восемнадцать,  третьей  -
шестнадцать. Три сестры. Семья мелкого железнодорожного  служащего.  Вы-
растил, выучил. Но замуж выдать не мог. Где взять для каждой по сто  ты-
сяч на приданое плюс расходы на недельную свадебную церемонию.
   Реальность чужестранности вторгается  в  сознание  в  Азии,  конечно,
по-иному, чем в Европе или США. "Восток - дело тонкое", - говорил  русс-
кий солдат, шагающий под белым солнцем пустыни в родные края.  Но  я  по
гроб не забуду, какая, в отличие от московской дождливой слякотной  осе-
ни, стояла солнечная теплая весна в Буэнос-Айресе.
   - Пойдем, передохнем, - по-волжски окая, предложила мне Вера  Петров-
на, художница из Палеха. Глаза распахнутые, как  васильки,  коса  венцом
уложена на голове.
   Мы вышли через задние ворота павильона советской выставки. Вера  Пет-
ровна скинула туфли, прошла босиком по траве газона и  грузновато  села,
расставив толстоватые в икрах и бедрах ноги. Щурилась на солнышко,  улы-
балась и рассказывала, какие гостинцы она привезет домашним.
   Из здания напротив, недалеко, метрах в ста-двести,  выскочил  молодой
парень, торопясь, пересек пустую автомобильную стоянку и перемахнул  че-
рез невысокую сетку на столбах - ограду железной дороги. Он уже бежал по
шпалам, когда из здания появились солдаты. В  зеленой  пятнистой  форме,
высоких шнурованных ботинках, с автоматами наперевес. Один из  них  тоже
перелез через ограждение, встал на  одно  колено,  прицелился.  Короткий
треск. Парень, вскинув руки, упал. Уже не торопясь, еще двое солдат при-
соединились к стрелявшему и все вместе пошли вдоль  рельс.  Наклонились,
подхватили убитого и поволокли к дверям пакгауза.
   Весеннее небо... Пестрая очередь в павильон вдали...
   Русская крестьянка, сидящая на земле...
   - Чего-чего, а уж хунты у нас не будет. И так в  гражданскую  вдоволь
наубивались, - тихо сказала она. - Не приведи, господь, жить на чужбине.
   А все равно рано или поздно невольно примеряешься  -  остался  бы  ты
здесь навсегда? Дома-то тоже несладко поди.
   Советский бизнесмен. Словосочетание абсурдное, а что у Системы не  из
разряда зияющих высот? Я знал одного, он относился  к  числу  одаренных,
добросовестных и неглупых. И достиг поста генерального директора  одного
важного внешнеторгового объединения, которое давало  главное  -  свобод-
но-конвертируемую валюту, СКВ. План по СКВ считался, как высота на  вой-
не. Возьмешь - получишь орден, нет - пойдешь в штрафные  батальоны.  Сам
по себе план - это одно, но есть главное - рапорт о плане.  Вовремя,  то
есть к концу года, и об успехах. Как раз для такого рапорта  не  хватало
полтора миллиона СКВ. И сумма не очень великая, да если бы необязательно
к дате выполнения социалистических обязательств, к двадцать  пятому  де-
кабря... Тут подвернулась фирма, готовая взять товар на эту сумму.  Она,
правда, еще не расплатилась по старым контрактам, но президент  божился,
что не обманет. И чек подписал. Для полного ажура в рапорте чек приняли.
Ордена и премии за взятие  высоты  получили.  А  президента  посадили  в
тюрьму, жулик оказался, часть полученного товара,  предназначенного  для
нужд своего отечества, налево перепродавал.
   В это время генеральному директору за его  рапорты,  своевременные  и
ласкающие слух высокого начальства, предлагают отбыть торгпредом в стра-
ну, где платят пять тысяч "березовых" чеков в месяц  и  климат  хороший.
Только кто же у него объединение примет, если товар отгружен, но не  оп-
лачен? Генеральный туда-сюда, родители, говорит,  приболели,  сейчас  не
могу, но отказался. К тому времени президента фирмы из тюрьмы выпустили,
но платить он был не в состоянии.
   Генеральному предложили еще одну страну, но с климатом похуже.  Отка-
зываться было нельзя - третий раз не предложат.
   Тогда-то и была задумана и  осуществлена  многоступенчатая  операция:
через представительство западногерманской фирмы в Болгарии и  их  синга-
пурских партнеров путем новых поставок, скидок и конвертации  инвалютных
рублей в клиринг, а потом в СКВ задолженность была погашена.
   Генеральный уехал торгпредствовать, а через два года его  призвали  к
ответу - ревизия обратила внимание на сложность расчетов. Когда разобра-
лись, то и прокуратура и ОБХСС сказали, что криминала  нет,  никто  себе
ничего в карман не положил, все было ради Его Величества  Социалистичес-
кого Обязательства. Но тут началась, как снежный ком, кампания по  разг-
рому внешторга - торгпреда выгнали из партии и уволили.
   Лакированная картинка зарубежья из  нашего  социалистического  лагеря
привлекательна - ради нее бежала замуж за местного знакомая  всей  нашей
советской колонии одна гражданка. Впрочем, даже гражданство она сменила.
А он пожил с ней и развелся. Она приходила к воротам торгпредства и жда-
ла, когда кто-нибудь выйдет - работу просила или хотя бы  поговорить  на
родном языке.
   А чужестранцем можно ощущать себя и в Союзе. Мы приехали как-то в ко-
мандировку в Таллинн - писать об Эстонии. Жили в "Интуристе", пили ликер
"Вана Таллинн", бродили по средневековым улочкам, гуляли  по  Певческому
полю, по развалинам храма в Пирите и однажды по шоссе углубились в  лес.
Он был чист и торжественен, как воскресная месса. Деревья обступили  нас
и словно поднимались вместе с нами по пологому склону. Но человек тем  и
отличается от зверя, что живет не в единстве с природой, а  диктуя  свои
законы. Свои социалистические обязательства по отношению к ней. Так и мы
натаскали сучьев и шишек, и лениво пополз вверх дымок костерка. Он быст-
ро разгорелся, и мы растерянно увидели, что языки  пламени  побежали  по
сухому мху и хвойной подстилке, серое пятно пепелища в короне  приплясы-
вающих огоньков неудержимо расползалось, и я представил себе, как  огонь
перейдет на молчаливо смотрящие на нас сосны, и понял, что это  -  чужой
лес и что мы потом скажем людям, говорящим на эстонском  языке,  в  свое
оправдание. Сообразили, забросали костер песком, но ощущение  преступив-
шего чужой закон осталось.
   Разобраться бы дома, где твой дом.
   И жить надо там, где твой дом.
   И умереть.
   И лечь в родную землю.

  Восток.
   Жара.
   Горшок надет
   на кол в заборе.
   Как срубленная голова...

Это все, что я написал в стихах о загранице - не пишутся они там.

Глава сорок первая

                               --===Колония===--

К О Л О Н И Я

Глава сорок первая

Мы уже привычно пережили жару и сезон дождей, событий особых не было, лишь
проводы, проводы... В прощальных застольях почему-то всегда участвовала
Маруся, жена одного из специалистов промышленности. Она выбирала момент, когда
компания уже достаточно разговелась, выходила на середину с таинственным видом
и, как большой, неожиданный и приятный сюрприз для окружающих, жеманно
объявляла, что сейчас исполнит напутственную песню, написанную на мотив
"Домбайского вальса". В первый раз прошло на "ура", на третий - вызвало кривую
усмешку, на пятый - опоздавшие осведомлялись, был ли уже исполнен хит сезона,
и радовались, что очередной бенефис Маруси прошел без них, на седьмой -
попросили Марусю исполнить на "бис". Так под "Домбайский вальс" неудержимо
сужался круг наших друзей и знакомых.
   Уехали Айвазяны, с которыми мы за последний год сошлись - бывают  та-
кие спокойные, ненавязчивые, легкие отношения, когда-то вместе едем про-
гуляться в парк, то поужинаем, то побродим  по  магазинам.  Возвращались
Айвазяны не по своей воле - врачи определили у Татевик, жены Володи, ка-
кие-то нелады по женской части и предложили сделать операцию. Володя, не
доверяя местным эскулапам, не  столько  хирургам,  сколько  техническому
персоналу, тщательно обследовал больницу и удостоверился, что в  подвале
стоит дизель-генератор, а в бачке есть топливо. Это оказалось отнюдь  не
лишним, потому что именно в тот момент, когда Тата лежала на  операцион-
ном столе, во всем районе вырубили свет и Володя тут же прибежал в  под-
вал. За ним пришел абориген и запустил двигатель.
   Казалось, что Володя предусмотрел все возможное, даже кровь Тате  пе-
реливали советскую - собранную добровольцами колонии.  Но  то  ли  кровь
подменили, то ли попалась заразная, но через сорок пять дней Тата  забо-
лела гепатитом - также как и я. Вылечить ее до конца не смогли - по  не-
понятным причинам держалась температура, пока врачи не вынесли  вердикт:
дома и стены помогают.
   Проводили Гусаровых, Сохадзе, Гуляевых, Гриценко. Собрались  домой  и
Святослав с Леной.
   Время нематериально и неуловимо для нашего восприятия, но оказывается
есть моменты, когда можно остро ощутить,  почувствовать  различие  между
прошлым и будущим. Прощальные встречи происходили на границе  двух  вре-
мен. Когда ежедневно едешь в торгпредство и знаешь, что завтра будет  то
же самое, то есть ощущение, что сегодня как бы  простирается  в  завтра.
Если же завтра не будет того, что было сегодня, то  связь  обрывается  и
сегодня уходит в прошлое. Когда завтра не будет сегодня  -  это  и  есть
прошлое.
   И еще.
   Время застывает на длительность разлуки. Мы - здесь,  а  все  наши  -
там, и в памяти родных и друзей мы остались такими же, какими были тогда
- год или два назад. И для нас время жизни тех, кого мы не видим,  оста-
новилось в нашем сознании в момент расставания.
   Сын сообщил мне, что женился. И уже никогда в памяти  моей  не  будет
воспоминания о его свадьбе. Этого события не будет в моем прошлом -  ос-
танутся только короткие строки письма.
   Зато чужая свадьба - Ричи и Ситы - запомнилась. Прием со стороны  же-
ниха в его доме для родственников и друзей невесты, ответный прием в до-
ме невесты, прием в ресторане только  для  друзей  жениха  -  прощальный
"мальчишник" и, наконец, долгое шествие по улицам города от дома до спе-
циального шатра, сооруженного в саду пятизвездного от