Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Во Ивлин. Офицеры и джентельмены -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  -
но. Гай видел, как позади него появлялись и расходились в стороны едва различимые силуэты алебардистов. Он дал сигнал двумя вспышками, что означало: "Начать движение вперед". Гай скорее услышал, чем увидел, как два алебардиста отошли на фланг, чтобы установить свой "брен" на выгодной позиции. Разведчики продвигались в глубь отлого поднимавшейся прибрежной полосы. Сначала под ногами был затвердевший мокрый песок, затем - мягкий сухой песок, потом - высокая остроконечная трава. Они продолжали идти молча. Неожиданно на их пути возникли стволы пальм. Первое, что попалось здесь Гаю на глаза, был упавший на землю плод кокосовой пальмы. Он поднял его и отдал алебардисту Глассу, шедшему неподалеку слева от него. - Снеси это на катер и жди нас там, - прошептал ему Гай. Алебардист Гласс проявил признаки уважения и необычного усердия на первом же этапе операции: - Почему я, сэр? Этот паршивый орех, сэр? Зачем его нести на катер? - Прекратите разговоры. Гласс. Отправляйтесь на катер. Гай сознавал в тот момент, что отнесся с полным безразличием к тому, сохранил он или утратил уважение Гласса к себе. Второе, на что наткнулся Гай, была небрежно натянутая меж стволов пальм колючая проволока. Он дал сигнал из трех вспышек, который означал: "Продвигаться осторожно, проволочное заграждение". Слева и справа послышались шаги. К нему приблизились разведчики и доложили шепотом: - Слева проволочное заграждение. - Справа проволочное заграждение. Направив слабый луч света вперед и ощупав все вокруг руками и ногами, Гай понял, что перед ним - низкий, жиденький, плохо установленный оборонительный рубеж из колючей проволоки. Затем примерно в четырех шагах от себя Гай увидел человека, который смело пробирался через заграждение вперед. - Эй, стой! - крикнул Гай. Но человек, миновав заграждение, продолжал идти вперед, с шумом раздвигая кустарник, траву и колючие растения. - Вернись назад, эй, сумасшедший! - громко крикнул Гай. Человек скрылся из поля зрения, но шаги его все еще были слышны. Гай дал громкий свисток. Все разведчики послушно повернулись кругом и начали быстро спускаться по пологому берегу туда, где стоял катер. Гай остался на том же месте, ожидая возвращения ушедшего вперед нарушителя. Он как-то слышал, что люди, бегущие как одержимые, иногда автоматически приходят в себя, услышав поданную им команду. - Впереди идущая шеренга! - крикнул он громко, как на казарменном плацу. - Кру-у-гом! Бегом марш! Единственной реакцией на его команду был оклик с левой стороны: - Halte-la! Qui vive? [Стой! Кто идет? (фр.)] Затем раздался взрыв гранаты, после которого со всех сторон послышались ружейные выстрелы: стрельба, казалось, поднялась на всем побережье. Ничего страшного: несколько резких винтовочных выстрелов, свист пуль в пальмовой роще. А вот открыл огонь и находящийся на фланге "брен", причем первые его пули просвистели в опасной близости от самого Гая. Ему показалось, что через какие-нибудь несколько секунд он наверняка будет убит. Гай прошептал слова раскаяния, те самые, которые часто произносил во сне, когда ему виделось, что он падает с какой-нибудь высоты. В тот же момент ему пришла в голову мысль: "Нелепейшая из нелепейших смертей". Гай побежал по берегу вниз. Катер был на месте. Два человека по пояс в воде держали его руками, не давая отойти от берега. Возвратившиеся разведчики стояли недалеко от катера. - Всем на катер! - приказал Гай. Он сбегал к пулеметчикам и им тоже приказал возвращаться на катер. Французы на берегу все еще вели беспорядочную стрельбу. - Все на месте, все в порядке, сэр, - доложил сержант. - Нет, нет, вон там, кажется, еще один человек. - Да нет же, сэр. Я сосчитал. Все на месте. Давайте на катер! Лучше поскорее отойти, пока никто не мешает. - Подождите минутку. Я еще раз осмотрю берег. Лейтенант из добровольческого резерва военно-морских сил, командовавший катером, заявил: - Мне приказали отходить, как только закончится операция или даже раньше, если я найду, что угроза катеру слишком велика. - Они еще не обнаружили нас и ведут совершенно беспорядочный огонь. Дайте мне еще две минуты. Гай знал, что солдат в первом бою охватывает такое возбуждение, что они могут потерять голову. Проще всего было бы, конечно, предположить, что тот, перешедший за проволочное заграждение, человек - просто плод его воображения. Однако Гай все-таки решил еще раз подняться на берег. Он действительно обнаружил там пропавшего человека, который медленно полз ему навстречу. Гая охватил гнев, и его первые слова были: - Я отдам вас за такие вещи под военный трибунал! - Присмотревшись к человеку повнимательней, он спросил: - Вы ранены? - Конечно, ранен, - ответил тот. - Помогите мне. Это не была немецкая линия обороны с поисковыми прожекторами и автоматическим оружием, однако не осталось никакого сомнения, что противник получил подкрепление и усилил огонь. Гай торопился и в гневе не обратил никакого внимания на странный тон человека. Он помог ему приподняться - человек был нетяжелый - и поволок его к катеру. Свободной рукой человек прижимал к телу какой-то предмет. Им помогли взобраться на борт, и только тогда, когда катер уходил на полной скорости в море. Гай вспомнил о раненом. Он направил луч своего фонарика на его лицо. В кружке света блеснул единственный глаз. Это был Ритчи-Хук. - Помогите мне вытянуть ногу, - сказал он, морщась от боли. - И дайте кто-нибудь индивидуальный пакет. Рана пустяковая, но боль жгучая, да и кровоточит сильно. И еще положите вот этот кокосовый орех куда-нибудь. - И, устроив на коленях Гая мокрую курчавую голову негра, Ритчи-Хук занялся своей раной. Гай настолько устал, что так и заснул с трофеем на коленях. Когда катер подходил к борту судна, все разведчики крепко спали. Только Ритчи-Хук, впавший в полубессознательное состояние, изредка стонал и ругал кого-то. 6 - Вы когда будете есть этот кокос, сэр, сейчас или потом? - спросил Гая, подойдя к его койке, алебардист Гласс. - Сколько сейчас времени? - Ровно одиннадцать, сэр, точно как вы приказали. - А где мы сейчас? - Идем в море, сэр, с конвоем, но _не_ в сторону Англии. Подполковник просил вас зайти к нему, как только вы встанете. - Оставь кокос здесь. Я сохраню его в качестве сувенира. Усталость все еще давала себя чувствовать. Бреясь, Гай вспомнил все последние события прошедшей ночи. Он проснулся, когда катер, покачиваясь на волнах, уже стоял у борта судна. Обе его руки крепко сжимали голову негра. - У нас здесь раненый. Сбросьте нам какую-нибудь петлю, чтобы поднять его. На борту судна произошло некоторое замешательство, и лишь спустя несколько минут из открытого портика на катер направили луч аккумуляторного фонаря. - Я судовой врач. Поднимитесь сюда, освободите мне место, и я спущусь вниз. Гай поднялся по скоб-трапу и вошел через портик в трюм. Судовой врач спустился на катер. Он и его санитары располагали для подобных случаев специальным приспособлением, напоминающим люльку. Приспособление спустили вниз, подвели под бригадира, а затем осторожно подняли вместе с ним наверх. - Отнесите его прямо в лазарет и подготовьте к операции. Еще раненые есть? - Нет, только один. - Меня никто не предупредил, что могут быть раненые. Хорошо, что мы все держим сейчас наготове. А вообще-то сегодняшней ночью мы ничего подобного не ожидали, - проворчал врач так, чтобы его слышал только Гай. Алебардисты поднялись на судно. - Все вы действовали очень хорошо, - сказал им Гай. - Теперь можно разойтись. Завтра обо всем поговорим. Спасибо и вам, моряки. Спокойной ночи. Гай разбудил подполковника Тиккериджа, чтобы доложить ему о результатах операции. - Разведка проведена успешно, сэр. Один кокос. - Гай положил голову негра рядом с пепельницей на край койки подполковника. Тиккеридж приходил в себя после крепкого сна очень медленно. - Ради бога, что это такое? - Пехотинец колониальных французских войск, сэр. Личного знака на нем, по-видимому, не было. - Хорошо. Ради всего святого, уберите его отсюда. Поговорим об этом утром. Все вернулись? - Мои разведчики все, сэр. Один сверхштатный ранен. Носилочный. Его отправили в судовой лазарет. - Что это еще за "сверхштатный", черт возьми? - Бригадир, сэр. - _Что-о_?! Гай был абсолютно уверен, что подполковник Тиккеридж посвящен в тайну, что он заодно с бригадиром в намерении сыграть с ним, Гаем, злую шутку. Однако теперь уверенность Гая заметно ослабела. - А разве вы, подполковник, не знали, что он участвует в операции? - Конечно, не знал! - Он, наверное, спрятался в трюме и незаметно пробрался в темноте на катер вместе с другими, предварительно окрасив лицо в черный цвет. - Вот старый дьявол! Рана у него тяжелая? - Ранен в ногу, сэр. - Ну, это еще не так плохо. - Подполковник Тиккеридж, теперь уже окончательно проснувшись, забавно хихикнул, но, видимо вспомнив о чем-то, тут же помрачнел. - Впрочем, эта история чревата неприятнейшими последствиями... Ну ладно, поговорим об этом завтра. А сейчас идите спать. - А как быть с этим? - спросил Гай, кивнув на голову негра. - Ради бога, выбросьте это в море. - Вы считаете, подполковник, что я могу выбросить ее, не получив санкцию бригадира? - Хорошо, переговорите с ним, но умоляю, заберите ее отсюда. - Есть, сэр. Спокойной ночи. Ухватив голову негра за густые курчавые волосы, Гай вышел из каюты и направился вдоль погруженного в ночную тишину коридора. Встретившийся ему дежурный стюард-гоанец пронзительно взвизгнул и бросился бежать от него, как от привидения. У Гая закружилась голова. Зайти в каюту Эпторпа? Нет. Он попытался открыть дверь с надписью: "Группа оперативного планирования". Дверь не была заперта и никем не охранялась. Все карты и секретные документы были прибраны. Гай положил свою ношу в ящик для входящих документов на столе бригадира и, снова почувствовав сильную слабость, возвратился в свою каюту, сбросил с себя окровавленную рубашку, вымыл окровавленную грудь и руки и заснул мертвецким сном в ту же секунду, как только коснулся головой подушки. - Ну как наш бригадир, подполковник? - спросил Гай, войдя в канцелярию батальона. - Пребывает в очень хорошем настроении. На него все еще действует наркоз. Спрашивал, где его кокос. - Я положил его на стол бригадира. - Лучше отнесите прямо ему. Он сказал, чтобы вы зашли. По его словам, вы действовали вчерашней ночью очень даже неплохо... Да, весьма неприятная история... Гай, разумеется, ожидал поздравлений в несколько иной форме. - Садитесь, "дядюшка", - продолжал Тиккеридж, - вы пока еще не обвиняемый. Гай молча сел. Подполковник Тиккеридж ходил из угла в угол по ковру. - Любому из нас возможность получить орден представляется один-два раза за всю жизнь, - снова начал он рассуждать вслух. - Некоторых такая возможность обходит вообще. Вам она представилась вчерашней ночью, и вы действовали отлично. По всей справедливости, я должен был бы сейчас составить ходатайство о награждении вас военным крестом. Вместо этого все мы оказались в весьма затруднительном положении. Я прямо ума не приложу, что дернуло нас вчера вечером поступить таким образом. Мы ведь даже не в состоянии держать это дело в секрете. Если бы об этом знал только батальон, мы могли бы попытаться кое-что предпринять, но теперь ведь на всем судне только и разговору, что об этом. Попробуй-ка предприми что-нибудь в таких условиях. Если бы бригадир не был ранен, мы еще смогли бы как-нибудь оправдать вас. Не в меру, дескать, старательный молодой офицер... Пожурить его, да и дело с концом. Но коль скоро он ранен, придется посылать донесение по медицинской линии и назначать расследование. Такие вещи в его возрасте просто не могут оставаться незамеченными. Если бы я имел хоть малейшее представление о замысле бригадира, то наверняка отказался бы от сотрудничества с ним. По крайней мере, сейчас я совершенно уверен, что должен был отказаться. Да и для капитана все это может обернуться не очень-то хорошо. А что касается вас, дело совсем никуда не годится. Разумеется, вы выполняли приказ старших. С формальной точки зрения вы невиновны. Однако все это дело ляжет на вас темным пятном. Теперь всю жизнь при первом упоминании вашего имени всегда найдется человек, который наверняка спросит: "А не тот ли это парень, который подмочил свою репутацию в Дакаре в сороковом году?" Впрочем, по-моему, это еще полбеды. Дело не только в этом. Вас ведь наверняка исключат из алебардистов, и ваше имя уже не появится в их списке, так ведь? Ну что ж, ничего не сделаешь, берите голову и пойдемте к бригу. Ритчи-Хук лежал один в офицерской палате лазарета. Его только что вычищенный до блеска мачете покоился на койке рядом с ним. - Удар был не блестящим, - сказал бригадир. - Этот дурацкий негр увидел меня первым, поэтому мне пришлось швырнуть в него гранату, и уж только после этого я отыскал его голову и аккуратно срезал ее. Ну так что, Краучбек, как вам понравилось иметь в своем подчинении бригадира? - Он оказался весьма непослушным, сэр. - Стычка была пустяковой, но для первого раза вы действовали совсем не плохо. Мне правильно послышалось, что в какой-то момент операции вы угрожали мне военным трибуналом? - Так точно, сэр, угрожал. - Никогда не делайте этого, Краучбек, особенно на поле боя, за исключением случаев, когда у вас есть под рукой конвоир для сопровождения арестованного. Я знавал одного молодого перспективного офицера, которого застрелили из винтовки "ли-энфильда" за то, что он угрожал на поле боя. А где мой кокос? - Гай вручил бригадиру завернутую в материю голову. - Он прямо-таки красавец, правда? Посмотрите-ка на его большие зубы. Лучших мне не доводилось видеть. Черта с два я отдам его командующему оперативным соединением. Я высушу и заспиртую его; по крайней мере, будет на что посмотреть, пока я лежу на койке. Когда они вышли из лазарета, Гай спросил: - А он знает, подполковник, все то, о чем вы мне говорили? О том, что он попал в неприятную историю? - Конечно, знает. Он выпутывался из стольких неприятных историй, что в этом отношении с ним не может сравниться никто. - Значит, вы считаете, что для него и на этот раз все кончится благополучно? Подполковник Тиккеридж ответил печально и серьезно: - Он ведет себя очень неразумно. Можно быть enfant terrible или важной фигурой в стране, которую никто не осмелится тронуть. Бриг не является ни тем; ни другим. Это для него конец. По крайней мере, он так считает, а уж он-то должен знать. Конвой прошел вдоль побережья и начал редеть. Сначала от него отделилось одно судно, потом второе, третье... Военные корабли ушли в новые районы рандеву - все, кроме поврежденных, которые с трудом доплелись до сухих доков в Саймонстауне и встали на ремонт. Силы Свободной Франции вместе с верной им маленькой "Белгрейвией" продолжали выполнять задачу по освобождению порабощенных в каком-то другом пункте. Два судна, на которых находилась бригада алебардистов, подошли к причалам в одном из африканских портов. От вопросов к Гаю после той памятной ночи в Дакаре каждого удерживала редко встречающаяся деликатность. О происшедшем и о том, что не все прошло гладко, в той или иной мере знал почти каждый, но уточняющих вопросов никто не задавал, не желая прослыть любопытным. По словам сержанта из роты Гая, так обстояло дело и в сержантской столовой, и в помещениях для рядовых. Бригадира отправили на берег и поместили в госпиталь. Бригада снова приступила к выполнению своей исконной обязанности - находиться в готовности к получению приказов. Тремя неделями позднее бригада все еще находилась в готовности к получению приказов; Суда ушли в море, а алебардистов перевели в лагерь на берегу. Модная тактика рассредоточения до Западной Африки еще не дошла. Палатки были разбиты аккуратными рядами на песчаном берегу в пяти милях от города и в нескольких ярдах от береговой черты. Специалист по тропическим болезням улетел, и введенными им строгими, изрядно надоевшими мерами гигиенической предосторожности стали открыто пренебрегать. Для отдыха и спортивных занятий офицерам разрешили предоставлять кратковременные отпуска во внутренние районы страны. Эпторп воспользовался таким отпуском одним из первых. В город не разрешалось увольнять никого. Впрочем, туда никто и не хотел ехать. Радиопередачи из Англии были полны сообщений о воздушных налетах. Некоторые алебардисты воспринимали эти сообщения с тревогой; большинство же утешалось слухом - совершенно необоснованным, непонятно каким путем облетевшим весь мир, - что вторжение в Англию было предпринято и было отражено и что весь Ла-Манш теперь покрыт обуглившимися трупами немецких солдат. Алебардисты занимались строевой подготовкой, маршировали, купались, сооружали стрельбище и не имели ни малейшего представления о том, что ждет их в будущем. Некоторые считали, что они проведут здесь всю остальную часть войны в постоянной готовности, непрерывно укрепляя свой моральный дух, проводя стрельбы на новом полигоне; другие говорили, что их отправят в Ливию вокруг мыса Доброй Надежды; третьи предполагали, что им предстоит предотвратить захват немцами Азорских островов. Затем, по прошествии трех недель, к ним прибыл самолет, доставивший почту. Большая ее часть была послана еще до того, как алебардисты вышли из Англии; но среди других был и недавно отправленный мешок с официальными служебными пакетами. Ленард все еще числился в составе второго батальона и находился в ожидании приказа о переводе. С этой почтой пришло сообщение, что Ленард погиб. Его убило взрывом бомбы, когда он был в отпуске, в южной части Лондона. С этой же почтой пришло распоряжение об откомандировании Гая. В распоряжении сообщалось, что Гай должен явиться для расследования его действий на участке "А" в районе Дакара, которое будет проведено в Англии сразу же после того, как туда сможет прибыть Ритчи-Хук. На этом самолете прибыл также новый бригадир. В день прибытия он пригласил Гая к себе. Это был моложавый, несколько полноватый, усатый и добродушный человек, который явно чувствовал себя в данной ситуации неловко. Гай никогда раньше не видел этого человека, но легко распознал в нем алебардиста, даже не посмотрев на его пуговицы. - Вы капитан Краучбек? - Нет, лейтенант, сэр. - Да? Но у меня вы числитесь капитаном. Надо будет разобраться в этом. Возможно, что приказ о повышении вас в чине пришел уже после того, как вы отбыли из Англии. Впрочем, теперь это не имеет значения. Чин, разумеется, был временным, пока вы командовали ротой. Боюсь, что на какое-то время вам придется оставить вашу роту. - Означает ли это, что я под арестом, сэр? - Нет, нет, что вы. По крайней мере, не совсем под арестом. То есть я хочу сказать, что речь пока идет о расследовании, а не о военном трибунале. Командующий оперативным соединением поднял слишком большой шум вокруг этого события. Я не думаю, что дело дойдет до военного трибунала. У моряков тоже слишком строгий подх

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору