социальной неполноценности в буквальном смысле слова. Кошмарное зрелище! И
вот теперь я неплохо устроился в штабе отчаянно опасных операций. Нет ли у
тебя солдата, которого можно послать за моими вещами?
   - Нет.
   - Ты, наверное, заметил, что меня повысили в чине? -  Он  показал  свой
обшлаг.
   - Боюсь, не знаю, что это значит.
   - Но считать-то ты умеешь? Я не рассчитываю, что  люди  понимают  знаки
различия военно-воздушных сил, но должен же ты заметить, что этих штуковин
стало на одну  больше.  Она  выглядит  новее  остальных.  Думаю,  мой  чин
соответствует  майору.  Безобразие,  что  приходится  самому  тащить  свой
чемодан!
   - Тебе не потребуется чемодан. На этом острове негде  ночевать.  А  что
ты, собственно говоря, тут делаешь?
   - На борту должно было состояться совещание  по  совершенно  секретному
оперативному планированию. Помешала морская болезнь. Я как ненормальный, -
пожаловался Йэн,  -  собирался  на  прогулку.  Думал,  хорошо  отдохну  от
бомбежек, помоги мне бог. Но не мог  ни  спать,  ни  есть.  Эта  кошмарная
нижняя каюта над машиной!
   - Помещение для холостяков?
   - Я бы сказал, помещение для рабов. Мне пришлось делить  его  с  Томми.
Его отвратительно рвало. Между прочим, я не возражал бы теперь чего-нибудь
поесть.
   Гай повел его в отель. Поесть нашлось, и  за  едой  Йэн  объяснил  свое
новое назначение.
   - Должность как раз для меня. Я даже думаю, что ее  _ввели_  специально
для меня по настойчивой просьбе маршала авиации Бича. Я поддерживаю  связь
с прессой.
   - Не приехал ли ты раструбить о _нас_?
   - Упаси боже. Вы все еще страшно секретные. В этом  вся  прелесть  моей
работы. В управлении особо опасных  операций  все  секретно,  поэтому  мне
остается лишь время от времени выпивать  с  американскими  журналистами  в
"Савое" и отказывать им в информации. Говорю им, что  я  сам  журналист  и
глубоко им сочувствую. Они считают меня славным парнем. И я, черт  возьми,
такой и есть.
   - Правда, Йэн?
   - Ты никогда не видел меня с  журналистской  братией.  Я  показываю  им
демократическую сторону своего характера - не  ту,  которую  видел  маршал
авиации Бич.
   Гаю нечего было делать в то утро. Он наблюдал,  как  Йэн  ест,  пьет  и
курит. Когда вернулась иллюзия благополучия, Йэн разоткровенничался.
   - Сегодня к вам приходит корабль.
   - Это мы уже слышали и раньше.
   - Дорогой мой, уж  я-то  _знаю_.  Группа  Хука  отплывает  с  очередным
конвоем. Три других отряда  командос  уже  на  борту  своих  кораблей.  Вы
составите целую армию, если вас не потопят в пути. -  Его  доверительность
перешла границы дозволенного. - Это учение - только ширма. Томми, конечно,
не знает, но, как только над вами прочно закроются люки, вы отправитесь  в
далекий путь.
   - Ходили слухи о каком-то острове.
   - Операция "Бутылочное  горлышко"?  Отменена  несколько  недель  назад.
После этого намечались операция "Зыбучий песок"  и  операция  "Мышеловка".
Обе отменены. Теперь намечается операция "Барсук".
   - А это что такое?
   - Раз ты не знаешь, я не имею права тебе говорить.
   - Теперь слишком поздно отступать.
   - Ну, откровенно говоря, это та же операция "Зыбучий песок", только под
другим названием.
   - И  тебе,  Йэн,  все  это  рассказывают  в  управлении  особо  опасных
операций?
   - Я сам добываю сведения. Журналистская сноровка.
   В тот день, как и во все предшествующие дни,  транспортный  корабль  не
прибыл. Томми подготовил распоряжения на учение и отдал их командирам рот;
командиры рот довели их до командиров взводов.  "Клеопатра"  хранила  свои
тайны. Начальство приходило в себя и планировало. Вечером отель  заполнили
офицеры. В присутствии Томми в отряде "Икс"  всегда  становилось  веселее.
Большинство  обедающих  были  старыми  знакомыми  Йэна.  Его  угощали  так
обильно, что в конце концов после полуночи  ему  пришлось  искать  помощи,
чтобы найти дорогу к яхте. Провожал его Гай.
   - Замечательный" вечер! - восторгался Йэн. -  Замечательные  ребята!  -
Когда он был пьян, его речь всегда текла медленнее и на высоких  нотах.  -
Совсем как в "Беллами", только без бомбежек. Ты правильно  поступил.  Гай,
что устроился сюда. Я побывал в других  отрядах  командос.  Совсем  не  те
ребята. Хотелось бы написать обо всех вас. Но ничего не выйдет.
   - Да, не выйдет. Никак не выйдет.
   - Ты меня не так понял! - Ночной воздух  выветривал  у  него  последние
остатки сдержанности. - Я говорю не о секретности. Министерство информации
добивается, чтобы вас рассекретили. Остро требуются герои,  чтобы  поднять
дух народа. Скоро увидишь в газетах целые страницы о  командос.  Но  не  о
вашей братии. Гай. Не  подходит,  понимаешь?  Замечательные  ребята,  тоже
герои, можно сказать, но не то время.  Пережитки  прошлой  войны.  Ушли  с
поэтом Рупертом Бруком.
   - Ты находишь нас слишком поэтичными?
   - Нет, - сказал  Йэн,  остановившись,  и  обернулся  в  темноте,  чтобы
взглянуть Гаю в  лицо.  -  Вы  не  то  что  поэтичные,  но  высший  класс.
Безнадежно высший класс. Вы - цвет нации. Ты не можешь этого  отрицать,  а
_это не подходит_.
   В шутливом перечне различных стадий опьянения,  сложившемся  в  течение
веков, заслуживает места категория "пророчески пьян".
   - Это народная война, - пророчески изрек  Йэн,  -  а  народу  не  нужна
поэзия и не нужны цветы. Цветы  воняют.  Высшие  классы  засекречены.  Нам
нужны народные герои - для народа, именем народа, из народа и с народом.
   Морозный воздух Магга завершил свое вредоносное действие. Йэн запел:

   Когда же ты спасешь народ,
   О милосердный бог? Когда?
   Народ, мой бог, народ!
   Не троны и короны, а народ!

   Он перешел на рысь и, задыхаясь, повторял один и тот же куплет,  громко
и монотонно, пока они не добрались до трапа.
   Из глубины ночи грозно прозвучал голос Ритчи-Хука:
   - Прекратите этот адский шум, кто бы вы ни были, и отправляйтесь спать!
   Гай покинул Йэна, съежившегося  среди  мусора  на  причале  в  ожидании
подходящего момента, чтобы проскользнуть на яхту.


   На следующее  утро  с  первыми  лучами  солнца,  к  удивлению  Гая,  из
мифической дымки наконец выплыл войсковой транспорт; было  видно,  как  он
прочно встал на якорь у входа в гавань.
   - Гай, если ты не нужен бригадиру, можешь мне помочь. Нам с Джамбо надо
подготовить приказ на посадку. Отправляйся на корабль и вместе с  моряками
займись распределением мест для  размещения  подразделений.  Предстоит  до
черта работы, пока погрузим все на борт. Молю бога,  чтобы  нам  дали  еще
день до начала учения.
   - По словам Йэна, никакого учения не будет.
   - Чепуха. Наблюдать за учением прислали половину  штаба  особо  опасных
операций.
   - Йэн говорит, что это ширма.
   - Йэн сам не знает, о чем говорит.
   - Как быть с тем отделением  Мактейвиша,  о  котором  я  докладывал?  -
спросил Джамбо. - Они ушли куда-то в самые дебри.
   - Отзовите их.
   - Нет связи.
   - Черт! Где они находятся?
   - Сведений нет. Должны вернуться послезавтра.
   - Придется им не участвовать в учении, вот и все.
   Для Гая это была не первая  погрузка.  Он  испытал  все  это  прежде  в
Ливерпуле с алебардистами. Корабль не был зафрахтованным  транспортом.  Он
был укомплектован новым экипажем из  военных  моряков.  Гай  добросовестно
осмотрел палубы и каюты. Через два часа он доложил:
   - Свободных мест просто нет, сэр.
   - Должны  быть,  -  ответил  старший  помощник.  -  Корабль  оборудован
согласно армейским требованиям для перевозки одного  пехотного  батальона.
Это все, что мне известно.
   - Но мы не совсем обычный батальон.
   - Это дело ваше, - отрубил старший помощник.
   Гай вернулся, чтобы доложить Томми, но застал одного Джамбо.
   - Лучше бы вы, бригадир и другие члены штаба, которых он берет с собой,
отправились на другом корабле, - сказал Джамбо.  -  Думаю,  без  бригадира
поездка будет приятнее для всех.
   - Это не решает проблемы сержантов. Разве они не могут  хоть  один  раз
разместиться с солдатами?
   - Это невозможно. Сержанты уже начали волноваться. Гренадеры обратились
к полковнику Томми. Все их сержанты носят три нашивки и  требуют  питаться
отдельно. Тогда "зеленые куртки" заявили, что в таком  случае  их  капралы
тоже должны питаться отдельно. Кстати, надеюсь, вы подобрали мне приличную
каюту?
   - С майором Грейвсом и доктором.
   - Я, откровенно говоря, рассчитывал на что-нибудь получше.
   За вторым завтраком мишенью для нападок оказался Гай.
   - Вы должны понимать, - с необычной суровостью сказал Берти, - что  мои
солдаты - крупные люди. Им нужно больше места.
   - Мой денщик должен помещаться в соседней каюте, - потребовал  Эдди.  -
Не могу же я каждый раз, как  мне  что-нибудь  понадобится,  вызывать  его
криками из солдатских помещений.
   - Но, Гай, мы _не можем_ спать с колдстримцами.
   - Я не могу отвечать  за  тяжелые  пулеметы,  если  они  не  будут  под
запором, Краучбек, - заявил майор Грейвс. - А помещаться в общей  каюте  с
доктором? Это уж слишком.
   - Я не могу делить корабельный лазарет с судовым  врачом,  -  жаловался
доктор. - Мне положена отдельная каюта.
   - Мне кажется, вы для нас _ничего_ не сделали.
   - Сюда бы Джулию Ститч, она призвала бы их к  порядку,  -  сочувственно
отозвался Клэр.
   Тем временем Томми Блэкхаус готовился к неприятному разговору,  который
больше нельзя было откладывать. Томми, как и большинство военных, старался
по возможности перепоручать неприятные обязанности другим.  Но  теперь  он
понимал, что он, и только он, должен сообщить Джамбо печальную весть.
   - Джамбо, - начал он, когда они остались наедине в канцелярии, - вам не
нужно сегодня садиться на корабль. Вы, собственно, не понадобитесь нам  на
учении, а тут надо привести в порядок кучу дел.
   - В канцелярии все дела в ажуре, полковник.
   - Корабль набит до отказа. Вам будет лучше на берегу.
   - Я предпочел бы принять участие в плавании.
   - Беда в том, Джамбо, что для вас не найдется места.
   - Краучбек нашел для меня койку. Правда, тесно, но я устроюсь.
   - Видите ли, вы не входите в состав оперативного штаба.
   - И не вхожу в состав отряда командос?
   -   Вы   же    знаете    наш    штат.    Нам    не    положен    офицер
административно-хозяйственной-службы. Вы сверхштатный.
   - Если дело только в этом, - сказал  Джамбо,  -  я  думаю,  меня  можно
ввести в штат.
   - Боюсь, что дело не только в этом. Разумеется, я хочу  вас  взять.  Не
знаю, что буду без вас делать. Но бригадир приказал взять только  строевой
состав.
   - Бен Ритчи-Хук? Я знаю его больше двадцати лет.
   - В том-то и беда. Бригадир  считает,  что  вы  немного  староваты  для
такого рода операций.
   - Бен так считает?
   - Боюсь, что да. Конечно, если мы организуем постоянный штаб на Ближнем
Востоке, вы можете приехать и присоединиться к нам позднее.
   Джамбо  был  алебардист,  с  юности  приученный  отдавать  и   получать
приказания. Это был для него  тяжелый  удар,  но  он  исключал  какие-либо
личные счеты.
   Он сидел среди своих папок и пустых корзинок для бумаг, и в его  старом
сердце не было надежды.
   - Как вы думаете, если я поговорю с Беном Ритчи-Хуком, это поможет?
   - Да, - охотно согласился Томми, - я бы  так  и  сделал.  У  вас  будет
достаточно времени. Он пробудет в Лондоне  по  крайней  мере  три  недели.
Прилетит к нам в Египет на самолете. Думаю, вы сумеете уговорить его взять
вас с собой.
   - Нет, раз уж он меня не хочет, то не возьмет. Не  знаю  случая,  чтобы
Бен сделал что-нибудь, чего не хочет. А Краучбека вы берете?
   - Он будет офицером разведки бригады.
   - Я рад, что у вас будет хоть один алебардист.
   - Я не знаю, когда мы отплываем. До тех пор вы, разумеется,  останетесь
здесь.
   - Конечно.
   Оба вздохнули с облегчением, когда вошел майор Грейвс  и  спросил,  как
быть с имуществом саперов.
   - Никому из моей роты нельзя доверить взрывчатку. Есть  ли  на  корабле
подходящий склад?
   - А, оставьте ее на месте, пока не вернутся саперы.
   - Без охраны?
   - Никуда не денется.
   - Слушаюсь, сэр.
   Когда майор Грейвс ушел, Томми опять занялся распоряжениями на  учение.
От него скрывали, что это напрасный труд, пока  не  закончилась  погрузка.
Тогда на борт явилась группа офицеров с "Клеопатры", и было объявлено, что
никакого учения  не  будет.  Никаких  отпусков  перед  отплытием.  Никаких
прощальных писем.  Корабль  присоединится  к  другим  кораблям  с  другими
отрядами командос и к эскорту в установленном месте в открытом море.
   - Вот так надули нас, черт возьми, - сказал Клэр.
   Джамбо не мог знать, что  Томми  тоже  держали  в  неведении.  Для  его
старинного  понятия  о  чести  это  было   настоящим   предательством.   С
обледенелого берега он наблюдал, как уходят корабль и яхта,  потом  устало
побрел в опустевший отель. Его увеселительная прогулка кончилась.


   Магг тайком вышел из замка на своем покинутом  острове,  чтобы  украсть
запасы саперов, а вскоре появились и сами саперы -  истощенные,  небритые,
они  еле  передвигали  ноги,  неся  на   носилках   из   прутьев   доктора
Гленденинга-Риза.


   Сильный взрыв, убивший  Магга  и  его  племянницу,  приписали  диверсии
противника.
   Оперативная  группа   Хука,   совершив   глубокий   обходный   путь   в
Атлантическом океане, прибыла в Кейптаун, где ее приняли с почетом.
   - Должен сказать, - заметил Айвор Клэр, - что местные жители необычайно
любезны.
   Он и Гай на закате сидели в баре отеля.  Сквозь  незатемненные  окна  в
сумерки  лился  свет,  сливаясь  со  светом  фар  автомобилей,  мчавшихся,
разворачивавшихся и останавливавшихся на покрытой гравием мостовой, у ярко
освещенных витрин магазинов. Кейптаун, расположенный на самом краю  одного
из двух затемненных континентов,  был  настоящим  ville  lumiere,  который
тщетно искал Триммер.
   - Прибыли три корабля, и для каждого создан  комитет  по  встрече.  Для
всех накрыты столы.
   - Это отчасти для того, чтобы  подразнить  голландцев,  отчасти,  чтобы
удержать  солдат  от  озорства.  Наверное,  были  инциденты  с   последним
транспортом.
   - Отчасти и добродушие, я думаю.
   - Да, отчасти, конечно, и это. Я не спешил сойти на  берег,  но,  когда
сошел, там все еще околачивались дружелюбно настроенные туземцы.  Подходит
ко мне красивая баба и говорит: "Чего бы вам особенно хотелось сделать или
увидеть?" А я отвечаю: "Лошадей". За последние шесть недель  я,  представь
себе, ни о чем особенно не думал, кроме как о лошадях и, конечно, о  своем
китайском мопсе Фриде. "Это довольно трудно, - говорит она. - А вы  хорошо
ездите верхом?" Тогда я отвечаю, что служил  в  кавалерийском  полку.  "Но
разве вы все теперь не механизированы?" - спрашивает она. "Думаю, еще могу
держаться в седле", - говорю. "Есть тут один мистер, Как Бишь  Его,  но  у
него свои странности. Впрочем, я попытаюсь". И вот она уцепилась за  этого
мистера Как Бишь Его, и, к счастью, оказалось, что  он  видел,  как  Тимбл
победил в Дублине, и он в меня прямо-таки влюбился. У  него  действительно
очень приличная конюшня где-то на берегу. Он позволил мне выбрать  лошадь,
и мы все утро ездили верхом. После завтрака  я  взял  лошадь,  которую  он
тренирует  для  препятствий.  Я  чувствую   себя   другим   и   прямо-таки
поздоровевшим человеком. Ну, а ты что делал?
   - Мы с Эдди и Берти ходили  в  зоопарк.  Гнались  за  страусами,  чтобы
заставить их прятать голову в песок, но они  не  стали.  Эдди  забрался  в
ограду и гонялся за ними по всему загону, а по  ту  сторону  сетки  черный
сторож умолял его прекратить это. Берти говорит, что  страус  может  одним
ударом ноги убить трех лошадей. Потом я пошел  в  художественную  галерею.
Там есть два замечательных полотна Ноэля Пейтона.
   - Я ничего не понимаю в живописи.
   - Ноэль Пейтон тоже не понимал. В этом вся его прелесть.
   В бар вошли, нетвердо держась на ногах, Берти и Эдди, огромные, румяные
и улыбающиеся.
   - Мы весь день пробовали вина.
   - Эдди пьян.
   - Мы оба пьяны в стельку.
   - Хотели потанцевать с девушками, но чересчур набрались.
   - Почему бы вам не полежать? - сказал Клэр.
   - Я как раз об этом думал. Потому и привел сюда Эдди - принять ванну.
   - Еще, чего доброго, утону, - сказал Эдди.
   -  Чудесные  бабенки,  -  вздохнул  Берти.  -  Мужья  на  войне.   Надо
протрезвиться.
   - Лучше всего поспать.
   - Поспать, принять ванну, а потом танцевать. Пойду сниму комнаты.
   - Чудно, - заметил  Айвор  Клэр,  -  теперь,  когда  есть  возможность,
совершенно не хочется напиваться. На этом корабле я почти не просыхал.
   - Пойдем пройдемся.
   Они не спеша вышли на улицу.
   - Кажется, одна или  несколько  этих  нелепых  звезд  называются  Южный
Крест, - проговорил Клэр, вглядываясь в теплую звездную ночь.
   Все здесь  сверкало.  В  витринах  магазинов  заманчиво  сияли  товары,
бесполезные и некрасивые. Улицы были полны солдат из группы Хука. Медленно
проезжали грузовики с  солдатами,  нагруженные  плодами  ферм  и  садов  -
корзинами с апельсинами и библейскими гроздьями винограда.
   - Так или иначе, Гай, кажется,  Кейптаун  снабдил  нас  всем,  что  нам
хотелось.
   - Лампа Али-Бабы.
   - Нам это было нужно. Куда теперь?
   - В клуб?
   - Слишком много приятелей. Обратно в отель.
   Но когда они вернулись в отель, Клэр сказал:
   - Слишком много солдат.
   - Может быть, тут есть какой-нибудь сад?
   Сад был. Гай и  Клэр  сидели  в  плетеных  креслах,  глядя  на  пустой,
освещенный теннисный корт. Клэр зажег сигарету. Он курил довольно редко. А
когда курил, то с явным наслаждением.
   - Ну и путешествие! - сказал он. - Теперь уже почти  кончилось.  Иногда
так хотелось торпеды. Стоишь,  бывало,  ночью  на  палубе  и  воображаешь:
красивый пенящийся бурун, взрыв, потом вокруг  меня  головы,  в  третий  и
последний  раз  появляющиеся  на  поверхности,  и  я   сам,   единственный
оставшийся в живых, медленно уплывающий к какому-то ближнему острову.
   - Принимаешь желаемое за действительное. На самом  деле  набьют  вас  в
открытые лодки, и вы сойдете с ума оттого, что будете пить морскую воду.
   - Что за путешествие! - повторил Клэр. -  Нам  говорят,  и  мы  говорим
своим солдатам, что мы должны оборонять  Египет,  чтобы  защитить  Суэцкий
канал. А чтобы добраться до Суэца, пришлось проплыть полпути до  Канады  и
Тринидада.  А  когда  мы  наконец  доберемся  туда,  окажется,  что  война
кончилась. По словам одного парня, с  которым  я  завтракал,  не  успевают
строить лагеря для  пленных  итальянцев.  Мне  кажется,  нас  превратят  в
караульную команду.


   Шел февраль 1941  года.  Английские  танки  ушли  далеко  на  запад  от
Бенгази. Банкиры со значками AMGOT [Allied Military Government of Occupied
Territory - союзная военная администрация на  оккупированных  территориях]
каждый вечер обедали в каирском клубе "Мохамед Али". А Роммель, еще никому
не известный, уже организовывал свою первую штаб-квартиру в Африке.


   - Сержанты вели себя ужасно.
   - Всеми успешными бунтами руководили сержанты.
   - Я нисколько  бы  не  удивился,  если  бы  старшина  Людович  оказался
коммунистом.
   - Он порядочный малый, -  сказал  Клэр,  автоматически  защищая  своего
подчиненного.
   - У него страшные глаза.
   - Просто бесцветные, вот и все.
   - Почему он весь день ходит в домашних туфлях?
   - Говорит, что у него болят ноги.
   - Ты ему веришь?
   - Конечно.
   - Таинственный человек. Он раньше был кавалеристом?
   - Кажется, был. Когда-то.
   - Он похож на мошенника-лакея.
   - Да,  возможно,  он  был  и  лакеем.  Он  слонялся  по  Найтсбриджским
казармам, и никто не знал, что с ним делать. В начале войны он прибыл  как
резервист и претендовал на звание капрала кавалерии. Его фамилия значилась
в списках, но  никто,  видимо,  ничего  о  нем  не  знал,  поэтому,  когда
формировалась рота, его, естественно, навязали мне.
   - Он был em