inence grise ["серое преосвященство" (истинный руководитель,
остающийся в тени) (фр.)] за всеми жалобами на  то,  что  обходы  капитана
нарушают неприкосновенность сержантской столовой.
   - Так оно и было. Интересно, - сказал Клэр, деликатно меняя тему, - как
ладили с моряками другие командос?
   - По-моему, отлично. Они заставили своих офицеров  придерживаться  норм
выпивки, установленных на флоте.
   - Ручаюсь, что это противоречит уставу. - Помолчав, Айвор добавил: - Не
удивлюсь, если мне не удастся избавиться от Людовича, когда мы прибудем  в
Египет.
   Некоторое время они сидели молча. Потом Гай сказал:
   - Становится холодно. Пойдем в бар и забудем хоть  на  один  вечер  про
корабль.
   В баре они обнаружили Берти и Эдди.
   - Теперь мы совсем трезвые, - сообщил Эдди.
   - Только выпьем еще по одной, перед тем как пойти  к  девочкам.  Добрый
вечер, полковник.
   Позади них возник Томми.
   - Хорошо, - сказал он, -  хорошо.  Я  так  и  думал,  что  найду  здесь
кого-нибудь из своих офицеров.
   - Выпьете, полковник?
   Да, конечно. У меня был чертовски трудный  день  в  Саймонстауне,  и  я
получил довольно тревожное сообщение.
   - Подозреваю, что нам предстоит повернуться кругом и отплыть обратно, -
сказал Клэр.
   - Не то. Речь идет о нашем бригадире. О нем и начальнике штаба бригады.
Их самолет вылетел из Браззавиля на прошлой неделе, и  с  тех  пор  о  нем
ничего не  слышно.  Кажется,  оперативной  группе  Хука  придется  сменить
название.
   - Он найдется, - сказал Гай.
   - Пусть поторопится, если собирается руководить нашей операцией.
   - Кто теперь командует?
   - В данный момент как будто я.
   - Лампа Али-Бабы, - прошептал Клэр.
   - Что?
   - Ничего.


   Поздно вечером Гай, Томми и Клэр вернулись на  корабль.  Эдди  и  Верти
прогуливались по палубе.
   - Протрезвляемся, - объяснили они.
   После каждого второго круга они прикладывались к бутылке.
   - Посмотрите, - сказал Эдди. - Надо будет купить. Называется "Команде".
   - Это бренди, - сказал  Верти,  -  порядочная  дрянь.  Вы  не  думаете,
полковник, что следует послать его Олуху на крышу? (Так  военные  прозвали
капитана корабля.)
   - Нет.
   - Единственное, что я еще могу придумать, это выкинуть бутылку за борт,
пока нас не стошнило.
   - Да, я бы так и сделал.
   - А как же esprit de corps? Ведь оно называется "Командо"?
   Эдди бросил бутылку  за  борт  и  следил  за  ней,  перегнувшись  через
поручни.
   - Кажется, меня все равно стошнит, - признался он.
   Потом в крошечной каюте, которую он делил с двумя спящими глубоким сном
коллегами, Гай долго лежал без сна. Еще рано было  оплакивать  Ритчи-Хука.
Он был уверен, что этот  неистовый  алебардист  в  данный  момент  яростно
пробивается через джунгли, чтобы "уничтожать и уничтожать" противника. Гай
с глубокой любовью думал об отряде "Икс". Цветом нации  иронически  назвал
их Йэн Килбэннок. А ведь он был недалек от  истины.  Какая-то  героическая
простота  отличала  Верти  и  Эдди.  Айвор  Клэр  был  совершенно   другим
человеком: язвительным, замкнутым,  неисправимым.  Гай  вспомнил,  как  он
впервые увидел Клэра в Риме в солнечный  весенний  день,  среди  кипарисов
Боргезских  садов,   безупречно   направляющего   коня   на   препятствия,
сосредоточенного, как монахиня на молитве. Айвор Клэр, подумал Гай, лучший
цветок из всех. Он - квинтэссенция Англии,  человек,  которого  Гитлер  не
принял в расчет.




ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ОФИЦЕРЫ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ


1

   Генерал-майор Уэйл занимал должность командующего  сухопутными  частями
для  проведения  особо  опасных  операций.  В   бесчисленных   официальных
документах  он  именовался  сокращенно  КСЧООО;  немногие  старые   друзья
называли его Малышом. В субботу предпасхальной недели  1941  года  он  был
вызван в военное министерство на еженедельное  заседание  военного  совета
при   генерал-инспекторе.   Уэйл   направлялся   туда,   томимый   дурными
предчувствиями. Он не был информирован полностью о недавних катастрофах на
Ближнем Востоке, но знал, что дела  там  идут  отвратительно.  На  прошлой
неделе  пал  Бенгази.  О  том,  где   собирается   оказать   сопротивление
отступающая армия, никто, по-видимому, не имел ни малейшего представления.
В  четверг  предпасхальной  недели  противник  атаковал   открытый   фланг
австралийских частей в Греции. Где эти части займут оборону,  также  никто
не знал. В вербное воскресенье  подвергся  бомбардировке  Белград.  Однако
Малыша в то утро занимали совсем иные  мысли.  Стоявший  на  повестке  дня
военного совета вопрос, в связи с которым понадобилось присутствие Малыша,
гласил:  "Будущее  частей  специального  назначения,   дислоцирующихся   в
Великобритании".
   Восседавшие   за   столом   заседаний   представляли    собой    плеяду
военачальников, облеченных могущественными полномочиями, носителей  важных
титулов: генерал-адъютант,  генерал-квартирмейстер,  начальник  управления
личного состава, начальник управления снабжения.
   То были не седоголовые тупые ветераны, хранители английских традиций, а
поджарые, средних  лет,  поддерживающие  себя  в  форме  мужчины  -  люди,
делающие  карьеру.  "Члены  суда,  собравшиеся  для  вынесения   смертного
приговора", - подумал Малыш, сердечно приветствуя их.
   Председательствующий генерал-лейтенант попросил:
   - Будьте добры, Малыш, напомните  нам  точный  численный  состав  ваших
частей на данный момент.
   - Во-первых, сэр, у нас были алебардисты.
   - Но только до прошлой недели.
   - И оперативная группа Хука.
   - Та-ак, группа Хука. В каком она состоянии согласно последним  данным?
- Он повернулся к сидевшему слева генерал-майору, окутанному клубами  дыма
из трубки.
   - По-видимому, никто так и не придумал, как их использовать на  Ближнем
Востоке. Операция "Барсук" отменена, конечно?
   - Конечно.
   - Конечно.
   - Конечно.
   - Вряд ли это их вина, сэр, - продолжал Малыш. - Сначала  они  потеряли
своего командира, затем лишились десантных кораблей.  Помните,  когда  они
прибыли в Суэц, канал был закрыт. Их разместили в палатках в зоне  канала.
А  когда  канал  открыли,  эти   корабли   понадобились   для   переброски
австралийцев  в  Грецию.  Потом  их  перевезли  по   железной   дороге   в
Александрию.
   - Да, Малыш, это нам известно. Конечно, они не виноваты.  Я  хочу  лишь
сказать, что они, по-видимому, не очень-то оправдывают свое назначение.
   - По-моему, сэр, - сказал рыжий  бригадир,  мы  скоро  узнаем,  что  их
просто расформировали и использовали для пополнения линейных частей.
   - Вот именно. Так или иначе, но сейчас они находятся в составе  сил  на
Ближнем Востоке. Меня интересует  другое:  какими  сухопутными  частями  в
метрополии вы командуете в настоящий момент?
   - Э-э, сэр, как вам  известно,  вербовка  добровольцев  после  отплытия
оперативной группы Хука временно прекращена. В результате наши  сухопутные
части оказались без личного состава.
   - Да, да.
   Сидящие  за  столом,  опустив  глаза,  машинально  рисовали  что-то  на
лежавших перед ними листках с повесткой дня.
   - В данный момент, сэр,  я  располагаю  одним  офицером  и  двенадцатью
рядовыми, четыре из которых обморожены и находятся в госпитале -  вряд  ли
они останутся годными к службе в строю.
   - Вот именно. Я просто хотел, чтобы вы подтвердили это.
   В кафедральном соборе,  купол  которого  был  виден  из  окон  военного
министерства и значительно дальше, как на территории противника, так  и  в
союзных странах, зажигали пасхальные огни. Здесь же  все  казалось  Малышу
холодным и мрачным. Палачи из управления министерства нацелились  на  свою
жертву. Председатель управления личного состава  нарисовал  ряд  маленьких
лиц на своем экземпляре повестки дня.
   - Откровенно говоря, сэр, мне кажется, управление личного состава так и
не смогло уяснить полностью, какие  задачи  частей  командос  относятся  к
категории невыполнимых личным составом обычных линейных частей или морской
пехоты. Управление неодобрительно относится к  системе  комплектования  на
принципе добровольности. Каждый военный должен быть готов выполнять  любую
поставленную перед ним задачу, как бы опасна она ни была.
   - Совершенно верно.
   - Штабные офицеры выносили свой приговор по очереди.
   - Я только могу сказать, сэр, что система комплектования частей особого
назначения ставит перед нашим управлением множество новых трудностей...
   - По нашему мнению, сэр, командос либо станут corps d'elites  [отборные
части (фр.)] и в этом случае будут серьезно ослаблять другие  рода  войск,
либо превратятся в своего рода иностранный легион, состоящий из  подонков,
и в этом случае мы вряд ли можем ожидать от  них  значительного  вклада  в
военные усилия...
   - Я не хочу  сказать  ничего  плохого  о  ваших  ребятах,  Малыш.  Они,
несомненно, отличный сырой материал. Но, по-моему, вы должны  согласиться,
что этот эксперимент с ослаблением дисциплины  в  казармах  совершенно  не
удался. Этот взрыв на Магге...
   - Я полагаю... Если разрешите, я могу объяснить...
   - Да, да,  несомненно.  Действительно,  это  не  относится  к  существу
вопроса. Извините, что мы затронули это.
   - Если мы могли бы начать новый набор, я уверен, что отклик был бы...
   - Именно против этого-то и возражает командование войск метрополии.
   - Министерство информации... -  начал  Малыш  нерешительно,  совершенно
отчаявшись. Руки, машинально чертившие что-то на листках с повесткой  дня,
замерли. На мгновение все затаили дыхание,  затем  резко  выпустили  клубы
табачного дыма. - Министерство информации, - теперь уже вызывающе повторил
Малыш, - проявило к нам большой  интерес.  Оно  ждет  только  какой-нибудь
успешной операции, чтобы разрешить прессе  опубликовать  все  материалы  о
наших частях. Моральное состояние гражданских... - невнятно продолжал  он.
- Мнение американцев...
   - Да, да, конечно, - сказал председатель. - Но это не  касается  нашего
комитета.
   В конце заседания был составлен проект памятной записки военного совета
при  генерал-инспекторе,  в  которой  в  отношении   частей   специального
назначения рекомендовалось не предпринимать никаких мер.
   Малыш возвратился к себе в управление. Во всем мире  в  это  утро  пели
псалом "Ликуй, о господи". Но Малыш не слышал этого пения, и звуки  псалма
не находили  никакого  отклика  в  его  пустом  сердце.  Он  вызвал  своих
офицеров-операторов и офицера связи.
   - Они жаждут нашей крови, - заявил он без лишних слов. Ему не надо было
объяснять, кто занес над ними топор. Никому и в голову не пришло,  что  он
мог иметь в виду немцев.  -  Только  одно  может  спасти  нас.  Мы  должны
немедленно организовать какую-нибудь операцию и привлечь  к  ней  внимание
прессы. Что там у нас есть подходящее для довольно посредственного офицера
и восьми солдат?
   Операторы в штабе особо  опасных  операций  были  весьма  плодовиты.  В
стальных сейфах в различной степени готовности и под  различными  кодовыми
наименованиями у них лежали планы высадки на  почти  каждый  заслуживающий
внимания пункт бесконечной береговой полосы, занятой противником.
   Наступила пауза.
   - Как насчет "Пугача", сэр?
   - "Пугач"? "Пугач"? Это один из ваших планов, не так ли, Чарлз?
   - Этим планом никто особенно не заинтересовался. Но  я  всегда  считал,
что в нем кроются большие возможности.
   - Напомните мне его.
   План операции "Пугач" был наименее претенциозным по сравнению с планами
всех других  операций.  Целью  этой  операции  был  крошечный  необитаемый
островок, расположенный недалеко от острова Джерси в проливе  Ла-Манш.  На
необитаемом  островке,  как  предполагалось,   стоял   заброшенный   маяк.
Рассматривая  от  безделья  карту,  кто-то  из  военных  моряков  высказал
предположение:  если  допустить,   что   противнику   взбрело   в   голову
позабавиться радиопеленгованием, этот островок и эти  развалины  могли  бы
оказаться вероятным местом для радиопеленгатора. Чарлз напомнил Малышу  об
этих подробностях.
   - Хорошо. Запускайте "Пугач". Йэн, вам  придется  заняться  этим  делом
вплотную. Лучше всего немедленно свяжитесь  с  Мактейвишем.  Вам  придется
отправиться вместе с ним.
   - А где он? - спросил Йэн Килбэннок.
   - Где-нибудь да должен быть. Кто-то  должен  знать.  Пока  вы  и  Чарлз
будете разыскивать его, я постараюсь добыть подводную лодку.


   Пока в христианском  мире  повсюду  раздавался  пасхальный  колокольный
звон, с бесформенного белого минарета,  огороженного  колючей  проволокой,
муэдзин призывал правоверных на молитву. На юге, на  западе  и  на  севере
правоверные пали ниц, повернувшись лицом к Мекке. Лишь среди  бесчисленных
дюн Сиди-Бишра голос муэдзина остался неуслышанным.
   Давно проснувшийся Гай поднялся  с  походной  койки  и  крикнул,  чтобы
принесли воду для бритья. Он  был  дежурным  офицером  по  бригаде.  Время
выполнения обязанностей у телефона на командном пункте близилось к  концу.
В течение ночи была одна воздушная тревога. Главный штаб в Каире молчал.
   Бригада,   по-прежнему   именовавшаяся   оперативной   группой    Хука,
разместилась в нескольких бараках, стоявших в центре  палаточного  лагеря.
Томми Блэкхаус, получивший  временный  чин  полковника,  был  заместителем
командира бригады. На третий день пребывания в Египте  он  возвратился  из
Каира с красными петлицами  на  воротнике  и  с  кучей  штабных  офицеров,
старшим среди которых был небольшого роста,  лысый,  моложавый  человек  в
чине майора по фамилии Хаунд, назначенный начальником  штаба  бригады.  Ни
среди алебардистов, ни среди командос Гай не встречал никого, похожего  на
Хаунда. Равным образом и майор Хаунд никогда до  этого  не  сталкивался  с
частями, подобными оперативной группе Хука.
   Военную карьеру он избрал потому, что не был достаточно умен  и  ловок,
чтобы  устроиться  на  гражданской  службе.  В  1925  году  в   Сандхерсте
[населенный пункт, в котором находится  английское  военное  училище]  все
считали, что британская армия никогда больше не будет вынуждена воевать  в
Европе. Молодой Хаунд проявил способности в  административной  области,  а
его неудачи в школе верховой езды  компенсировались  призами,  которые  он
получал на всеармейский стрелковых состязаниях в Бислейе.  Позднее,  когда
превратности войны привели оперативную  группу  Хука  в  Суэц  без  своего
командира, майор Хаунд находился в составе резерва офицеров штабной службы
в Каире. Отсюда его и назначили в  оперативную  группу  Хука,  где  он  не
скрывал своего отвращения к отступлениям от армейских порядков, которые он
встретил здесь. У них не было ни транспорта, ни поваров;  среди  них  было
слишком много офицеров и сержантов; они были одеты в  самое  разнообразное
обмундирование  и  соблюдали  многочисленные  и  противоречивые   традиции
различных полков; они  носили  необычное  снаряжение  и  оружие:  кинжалы,
веревки с узлами и автоматы. Они могли бы показаться самыми  распущенными,
не будь среди них полусотни испанцев, сражавшихся за свободную Испанию,  а
позднее попавших сюда из Сирии и, непонятно почему,  включенных  в  состав
бригады. На фоне анархии, внесенной этими испанцами, все мелкие  нарушения
порядка стали незаметными. Из бараков,  в  которых  разместились  испанцы,
лагерная военная полиция  постоянно  выгоняла  женщин.  Однажды  утром  за
оградой лагеря полиция обнаружила слегка засыпанный песком труп египтянина
с перерезанным горлом - это был шофер такси.
   При отъезде из Каира майору сказали:
   -  Здесь  не  место  разнузданным  бандам,  не   признающим   армейской
дисциплины. Мы должны выбить дурь из этих  типов,  кто  бы  они  ни  были,
сформировать из них нормальную пехотную бригаду.
   Позднее поступило распоряжение: оперативную группу Хука расформировать,
а личный состав ее использовать для пополнения других частей. Однако вслед
за  этим  был  получен  приказ  из  Лондона:  от  выполнения   предыдущего
распоряжения  воздержаться,  так  как  вопрос  о   будущем   всех   частей
специального назначения будет решаться на высшем уровне. Свое  собственное
мнение по этим вопросам  майор  Хаунд  держал  при  себе.  Официально  эти
вопросы перед ним, собственно, и не ставились. Он узнал о них в  Каире  из
разговоров с закадычными  приятелями  во  время  своих  частых  поездок  в
Жокей-клуб и в отель "Шеперд".  О  состоянии  дисциплины  в  лагере  Хаунд
упоминал в этих разговорах тоже  только  неофициально.  Итак,  оперативная
группа Хука осталась в  Сиди-Бишре,  разлагаясь  от  безделья,  катясь  по
наклонной плоскости от беспросветной скуки к дезорганизации, все больше  и
больше оправдывая подозрения главного штаба.
   Гай по-прежнему был офицером разведки штаба. Подчиненное ему  отделение
разведки состояло из пяти очкастых солдат, признанных негодными к службе в
частях командос и по этой причине изгнанных из строевых подразделений.  По
вопросам использования этих людей Гай с первых же дней вступил в  жестокую
личную войну с начальником штаба  бригады.  Позднее  он  ухитрился  укрыть
своих солдат от поползновений майора,  передав  их  начальнику  связи  для
прохождения специальной подготовки.
   Завтрак - что-то вроде  обжаренных  в  масле  пирожков  с  начинкой  из
говяжьего мяса и песка и чая, отдававшего хлором, - ему доставили на  стол
в канцелярию. В восемь часов утра появились штабные писари, через четверть
часа пришел старшина Людович, которого Айвору Клэру  удалось  перевести  в
штаб с повышением. Старшина осмотрел  барак  своими  бесцветными  глазами,
заметил Гая, отдал ему честь  жестом,  напоминавшим  скорее  о  ритуальных
пассах в церкви, чем о военной выправке, и начал неторопливо перекладывать
бумаги из одной корзинки в другую, не  то  что  начальник  штаба  бригады,
бодро вошедший в канцелярию в двадцать минут девятого.
   - Привет, Краучбек, - энергично сказал майор Хаунд. - Из главного штаба
ничего не  было?  Тогда  мы  можем  считать  последний  приказ  об  отмене
распоряжения остающимся в силе. Подразделения могут  выходить  за  пределы
лагеря. Как насчет вашего отделения? Чем вы собираетесь занять их сегодня?
Я полагаю, они уже прошли курс специальной подготовки по связи?
   - Они  занимаются  физической  подготовкой  под  руководством  сержанта
Смайли.
   - А потом?
   - Строевая подготовка, - импровизируя на ходу, сердито ответил  Гай,  -
под моим руководством.
   - Отлично. Подтяните их.
   В девять часов прибыл Томми.
   - Опять неприятности с отрядом командос "Икс", - сказал майор Хаунд.
   - Черт бы их побрал!
   - Грейвс находится на пути к вам с докладом.
   - Черт с ним! Гай, материалы перспективной аэрофотосъемки для  операции
"Барсук" еще у вас?
   - Так точно, полковник.
   - Отфутбольте их обратно в главный штаб. Теперь они не понадобятся.
   - Вам нет необходимости быть  в  канцелярии,  если  сюда  придет  майор
Грейвс,  -  сказал  Гаю  начальник  штаба.  -  Лучше  займитесь   строевой
подготовкой со своими людьми.
   Гай отправился на поиски своего отделения. Заметив Гая, сержант  Смайли
поспешно поднял солдат на ноги. На песке остались дымиться шесть сигарет.
   - Через четверть часа построиться у штаба бригады с винтовками и полной
выкладкой, - приказал Гай.
   В течение часа Гай  муштровал  солдат  на  мелком,  как  пудра,  песке.
Строевой плац окутался тучами пыли. Стоя  под  окном  кабинета  начальника
штаба, широко разевая рот, Гай орал, как истый алебардист. В бараке  майор
Грейвс повествовал о несправедливости  и  невнимании  к  службе.  Старшина
Людович печатал на машинке свой дневник.

   "Человек - отражение того, что он ненавидит, - отстукивал он. - Вчера я
был Блэкхаусом. Сегодня я - Краучбек. Завтра, о милосердное небо, буду  ли
я Хаундом?"

   - ...Нечетные номера первой шеренги берут левой рукой  винтовки  четных
номеров второй  шеренги  за  ствол,  скрещивают  их  у  дульного  среза  и
разворачивают  магазин