редко  позволял  себе  подобные
празднества, но Рубен  оставался  лояльным  к  издавна  знакомым  лицам  и
именам.
   - Выгодно  отличается  от  "Сеньора",  -  заметил  Джамбо,  разглядывая
присутствующих. - Большое различие, - добавил он, просматривая меню.
   Они истребили множество  устриц.  Когда,  пресытившись,  они  поднялись
из-за стола, последний немедленно был захвачен только что вошедшей парой -
Кирсти Килбэннок и американским  военным.  Как  в  музыкальной  игре,  она
плюхнулась на еще теплое место Джамбо прежде, чем тот снял свою фуражку  с
вешалки над головой.
   - Гай, как поживаете?
   - Сегодня сорок.
   - Мы завтракали с Руби в "Дорчестере", но остались настолько голодными,
что  нам  пришлось  забежать  сюда,  чтобы  подкрепиться.  Вы  знакомы   с
лейтенантом?
   - Да, знаком. Как поживаете, Лут?
   Второй лейтенант Пэдфилд был известен всем, даже Гаю, знавшему так мало
людей. Пэдфилд был недобрым предвестником "великого  альянса".  В  Лондоне
было  полно  американских  солдат  -  долговязых,  слоняющихся  без  дела,
дружелюбных, безутешно скучающих по дому молодых людей, всегда,  казалось,
ищущих, где бы присесть. Летом ими были переполнены парки; они  сидели  на
тротуарах вокруг величественных особняков, отведенных им для  постоя.  Для
их утешения там же толпами гуляли уродливые девушки-подростки, их тетки  и
матери, вышедшие из трущоб и из-за реки и никогда до этого не бывавшие  на
площадях Мэйфэр и Белгрейв. Не обращая внимания на  публику,  будь  то  во
время затемнения или среди бела дня, американцы  заключали  этих  девиц  в
страстные объятия  и  вознаграждали  жевательной  резинкой,  лезвиями  для
безопасных бритв и другими  редкими  потребительскими  товарами  из  своих
военных ларьков. Лейтенант Пэдфилд был птицей другого полета, правда, цвет
его лица тоже был желтовато-серый, он тоже слонялся без видимого  дела,  а
по своим  привычкам  тоже  относился  к  категории  любящих  посидеть.  Но
лейтенант совсем не скучал по дому;  если  он  не  сидел,  то  обязательно
находился  в  беспрестанном  движении,  потому  что  был   вездесущ.   Ему
исполнилось двадцать пять лет, и в Англии он оказался  впервые.  Лейтенант
входил в состав одной из первых групп американской армии, и не было такого
закоулка во все еще сложном социальном мире, где бы его не знали.
   Гай впервые встретил  его,  когда,  находясь  в  отпуске,  без  особого
желания пошел навестить своего дядю Перегрина. Это случилось в первые  дни
пребывания Лута в Англии.
   - ...Привез письмо от человека, часто бывавшего у меня в  Каусе.  Хочет
посмотреть мои миниатюры...
   Затем на той же неделе Гая пригласил пообедать в палате общин его  зять
Артур Бокс-Бендер.
   -  ...Сказал,  мы  должны  сделать  что-то  для  каких-то  американцев.
Разумеется,  они  интересуются  палатой  общин.   Пойдем,   поможешь   мне
разобраться с ними...
   Оказалось, что это шесть американских офицеров, и среди них Лут.
   Очень скоро этого молодого американца перестали считать одним из многих
представителей оккупационных сил, с которыми следовало быть  любезным.  Со
времен, когда гостеприимство было в моде, уцелели две-три вдовы,  которые,
несмотря на скудные возможности,  пытались  устраивать  приемы.  Лейтенант
Пэдфилд присутствовал на всех этих небольших сборищах. В соперничество  со
вдовами вступили две-три молодые замужние женщины, пожелавшие заменить  их
в качестве хозяек дома. Лут знал всех. Он бывал в каждой картинной галерее
и книжной лавке, в каждом  клубе  и  отеле.  Он  побывал  также  в  каждом
доступном для  других  замке  в  Шотландии,  у  постели  каждого  больного
ветерана-художника и политика,  в  театральной  уборной  каждой  известной
актрисы и в каждой профессорской комнате каждого университета, при этом он
выражал благодарность своим хозяевам и хозяйкам не предметами  из  военных
ларьков, а изданиями от Сильвии Бич и набросками Фьюзели.
   Когда Гай приходил в парикмахерскую постричься,  Лут  почему-то  всегда
оказывался в соседнем кресле.  Одним  из  немногих  мест,  где  лейтенанта
никогда не видели, был  штаб  особо  опасных  операций.  Лут  не  выполнял
каких-либо видимых военных должностных обязанностей. В мирные годы он  был
младшим партнером влиятельной в Бостоне юридической фирмы. Говорили, что в
настоящее время обязанности Лута по-прежнему связаны с юриспруденцией. Или
американская армия была исключительно законопослушной,  или  в  ней  везде
было полно адвокатов, но Лут  никогда  не  принимал  участия  ни  в  одном
военном судопроизводстве.
   На этот раз он сказал:
   - Вчера я побывал в Бруме.
   - Бруме? Вы имеете в виду наш Брум? Скажите на  милость,  Лут,  что  же
привело вас туда?
   - У Салли Сэквилл-Стратт  дочь  учится  в  школе  в  Бруме.  Мы  ездили
посмотреть, как она играет в хоккей. Она капитан  команды  "Краучбек".  Вы
знаете, школа разделилась на два лагеря, принявшие названия  "Краучбек"  и
"Святое семейство".
   - Возмутительное разделение. Но каковы же результаты?
   - Команда "Краучбек" выиграла. Будете ли вы сегодня у Гленобэнов?
   - Нет.
   - Вы ходили смотреть  меч  Сталинграда?  Я  ходил,  когда  его  впервые
показали в  Гоулдсмит-холле.  Я  считаю  этот  жест  вашего  короля  очень
красивым, но я заметил одну  странность,  которую  никто  так  и  не  смог
объяснить мне: герб на ножнах окажется вверх  ногами,  когда  ножны  будут
висеть на перевязи.
   - Не думаю, что Сталин будет носить меч на перевязи.
   - Может быть, и нет. Но меня удивляет, что ваша  геральдическая  палата
просмотрела это. Ну пока, где-нибудь встретимся.
   Применительно к лейтенанту Пэдфилду "где-нибудь" было самым  подходящим
выражением.
   - Слишком много берет на  себя  этот  сопливый  американец.  Тоже  мне,
недостатки в мече вздумал  отыскивать!  -  возмутился  Джамбо,  выходя  из
ресторана. - К тому же ошибку-то обнаружил вовсе не он.  Письмо  по  этому
поводу было опубликовано в "Таймсе" несколько недель назад. Я высажу вас у
самого управления. Не могу допустить, чтобы  в  день  вашего  рождения  вы
ездили в общественном транспорте. Никаких особых дел у меня  сегодня  нет.
Сегодняшний завтрак лучший из всех, на которых мне  довелось  побывать  за
последние три года. Я не прочь вздремнуть немного.


   Осенью  1943  года  штаб  особо  опасных  операций  представлял   собой
организацию, в корне отличавшуюся от  скромного  управления,  которое  Гай
посещал зимой  1940  года.  Три  квартиры,  в  которых  штаб  располагался
вначале, остались частью его помещений - очень важной частью, потому что в
них размещалась хлопотливая  служба  информации  и  связи  с  прессой  под
начальством Йэна Килбэннока, но к ним прибавились многочисленные особняки,
расположенные в районе от Хендона до Клэпхэма, в которых небольшие  группы
экспертов  в  строжайшей  тайне  вели  исследования   с   целью   создания
сверхпитательных продуктов, карт-невидимок, бесшумных взрывчатых веществ и
тому подобных хитроумных  проектов,  близких  сердцу  каждого  нормального
школьника.  В  комнатах,  выходивших  окнами  на  Эджвер-роуд,  размещался
колдун-знахарь из племени суахили,  нанятый,  чтобы  заклинать  нацистских
главарей.
   - Знаешь, Чарлз, иногда мне кажется, что этот черномазый  смахивает  на
шарлатана, - признался однажды в минуту откровенности генерал Уэйл  майору
Олбрайту. - Он выписывает для себя самые необычные снадобья  и  материалы.
Но мы ведь знаем, что Гитлер суеверен, и имеется немало доказательств, что
на суеверных людей заклинания иногда действуют.
   Даже доктор Гленденинг-Риз, полностью восстановивший  свои  силы  после
лишений, перенесенных на острове Магг, имел  свою  диетическую  команду  в
Аппер-Норвуде. В результате его экспериментов группа истощенных отказчиков
от военной службы но религиозным убеждениям время от времени  отправлялась
в  госпиталь.  Однако  официальное  руководство  всей  этой  деятельностью
размещалось в величественном, выстроенном  в  венецианско-греческом  стиле
кирпичном здании королевского викторианского института-музея  в  церковном
приходе Бромптон, величественно спланированном, но  мало  посещаемом.  Его
немногие ценные экспонаты были вынесены в  безопасное  хранилище.  Другие,
более громоздкие предметы оставили на месте, несмотря на риск  уничтожения
их во время  бомбежек,  и  они  продолжали  стоять  в  лабиринте  фанерных
перегородок, которыми разгородили выставочные залы.
   Выгородка,  предназначенная  для  отдела   связи   групп   специального
назначения - для Гая, была больше остальных, однако  свободной  площади  в
ней осталось мало, так как Гай делил ее с огромным гипсовым  мегалозавром,
в тени туши которого его стол на козлах увидеть от двери было  невозможно.
В первые дни после  вступления  во  владение  этим  столом  у  Гая  имелся
высококвалифицированный секретарь-девушка, но вновь появившийся эксперт но
эффективности труда гражданских служащих вскоре ее уволил.  Гая  это  мало
тронуло, но, чтобы  убить  время,  он  затеял  спор,  возразив  против  ее
увольнения. Томми сказал ему, что  не  знает,  чем  полагается  заниматься
офицеру связи; не знал этого и Гай.
   Обойдя гигантского хищника, к Гаю  подошел  капитан  морской  пехоты  и
вручил ему папку с надписью:  "Операция  "Тарарам".  Совершенно  секретно.
Передавать только через офицеров".
   - Просмотрите эти материалы, пожалуйста, и передайте их в отдел "пункты
высадки".
   - А я считал, что операция "Тарарам" отменена.
   - Отложена, - уточнил морской пехотинец. - Группа, находившаяся  у  нас
на подготовке, отправлена в Бирму. Но мы  по-прежнему  работаем  над  этой
операцией.
   Замыслом  операции  "Тарарам"  предусматривалось   атаковать   какие-то
необыкновенно больших размеров, неуязвимые для авиабомб укрытия  подводных
лодок  в  Бретани.  Категорическое  требование  о  проведении  немедленных
действий против  этой  твердыни  поступило  из  военного  кабинета.  "Если
военно-воздушные  силы  не  могут  уничтожить  корабли,  мы  перебьем   их
экипажи", - заявил генерал Уэйл. Эту резню должны были учинить  двенадцать
человек, высаженных на берег с бретонской рыбацкой лодки.
   Самое последнее замечание гласило:
   "В  связи  с  разведывательным  донесением  С/806/R.Т./12  о  том,  что
оккупированная Франция снабжается  эрзацем  моторного  топлива,  выхлопные
газы  которого  имеют  легкоразличимый  характерный  запах,  рекомендуется
добыть образцы этого топлива через  соответствующие  органы,  сделать  его
анализ, воспроизвести и снабдить им группу "Тарарам" для использования  во
вспомогательном двигателе рыбацкой лодки".
   Кто-то до Гая приписал к этому замечанию:
   "Нельзя  ли   ввести   в   обычное   топливо   какое-нибудь   вещество,
воспроизводящее характерный запах эрзаца?"
   Еще кто-то, какой-то адмирал, добавил:
   "Принято решение  (см.  прилагаемое  примечание),  что  вспомогательный
двигатель должен использоваться только при сильном ветре с берега. В таких
обстоятельствах считаю риск обнаружения запаха ничтожным".
   Гай написал более скромно:
   "Принято к сведению и одобрено. За командира бригады командос:  капитан
Гай Краучбек".
   После этого он протиснулся между мегалозавром и стенкой, чтобы передать
папку по назначению.
   В отделе "пункты  высадки"  царила  веселая  атмосфера.  В  комнате,  в
которой  размещался  отдел,  находились:  локомотив  начала  викторианской
эпохи, шесть моряков и склад  морских  карт.  Возвращение  досье  операции
"Тарарам" было  встречено  ироническими  аплодисментами.  Несколько  ранее
генерал Уэйл утратил свое благожелательное  прозвище  Малыш  и  в  низших,
более активных кругах стал известен под кличкой Невеста Ванны [иронический
перифраз старинного названия  Венеции  -  Невеста  моря,  происшедшего  от
древней церемонии, в которой, становясь  главой  государства,  дож  бросал
кольцо в море со словами: "Мы венчаемся на тебе, о море,  в  знак  вечного
господства"] в связи с тем, что все предлагаемые им операции, по-видимому,
требовали уничтожения всех участвующих в них.
   Следующая после отдела "пункты высадки" дверь вела в помещение, которое
называлось студией и в котором жили  три  сержанта  военно-воздушных  сил.
Здесь ярд за ярдом создавались пункты высадки в миниатюре, миля  за  милей
воспроизводилось с аэрофотоснимков побережье оккупированной Европы. Студия
была завалена инструментами и отходами разнообразных  материалов:  дерева,
металлов, мастик, резины, красителей,  перьев,  фибры,  гипса  и  масляных
красок, многие из которых  издавали  резкий  запах.  Здесь  господствовала
атмосфера равенства в его старомодном,  свойственном  простонародью  виде,
когда-то унаследованном от учеников Уильяма  Морриса.  Два  сержанта  были
зрелыми мастерами,  третий  -  значительно  моложе,  с  шапкой  золотистых
кудрей, которые, служи он в  армейских  частях,  были  бы  острижены.  Все
называли его Сузи, и, подобно своим предшественникам в движении "Искусства
и ремесла", он открыто исповедовал коммунизм.
   В свободное время - а его у  них  хватало  -  эти  искусники  создавали
модель  королевского  викторианского  института.  Гай  использовал   любую
возможность, чтобы навестить этих мастеров,  и  восхищался  их  творением,
день ото дня становившимся  все  более  совершенным.  И  на  этот  раз  он
заглянул к ним.
   - Ходили смотреть меч Сталинграда? - спросил Сузи. - Тонкая работа.  Но
я считаю, несколько пулеметов оказались бы для русских более полезными.
   Он обращался к стоявшему рядом в  небрежной  позе  высокому  седоватому
штатскому денди, раскручивавшему вокруг пальца монокль  на  черной  ленте.
Это был сэр Ральф  Бромптон,  дипломатический  советник  при  штабе  особо
опасных операций,  который  производил  впечатление  персонажа  скорее  из
старинного водевиля, чем из современной тотальной войны.
   - Он предоставляет народу  возможность  самовыражения,  -  пояснил  сэр
Ральф.
   Этот посол в отставке, добровольно возложив на себя миссию политической
индоктринизации, ежедневно обходил все кабинеты управления. Он был пожилым
человеком, поставившим перед собой определенную задачу и выполнявшим ос не
торопясь.
   В  свое  время  он  нанес  визит  и  Гаю,  однако,  обменявшись  с  ним
несколькими  словами,  потерял  надежду  найти  в  нем  объект  для  своих
симпатий. Сейчас, будучи застигнутым наедине с  Сузи,  он  не  мог  скрыть
своего раздражения.
   - Я заглянул только для того, - сказал он, обращаясь наполовину к  Гаю,
наполовину к  старшему  сержанту,  -  чтобы  убедиться,  регулярно  ли  вы
получаете "Форин эффеарс саммэри".
   - Не знаю, -  ответил  старший  сержант.  -  Получаем  мы,  Сэм?  -  Он
рассеянно окинул взглядом заваленные обрезками верстаки.  -  Мы  здесь  не
очень-то интересуемся всякой писаниной.
   - Но вы _должны_ интересоваться, - возразил сэр Ральф. -  Я  специально
добивался, чтобы этот журнал  получал  весь  личный  состав.  В  последний
выпуск вложено много труда. Такой материал  иногда  следует  читать  между
строк.  Я  оказываюсь  в  затруднительном  положении,  будучи  вынужденным
называть вещи своими именами. Конечно, существуют некоторые предубеждения,
которые необходимо рассеивать, - не в высших кругах,  конечно,  или  среди
народа, а где-то _в среднем звене_, - продолжал он, пристально разглядывая
Гая в монокль, внешне беззлобно, но в душе жаждая поставить его к  стенке.
- Занимаясь  моим  абсурдным  делом,  поневоле  приобретаешь  определенную
профессиональную осторожность. После войны необходимость в ней отпадет.  А
пока приходится прибегать к намекам. Могу посвятить  вас  в  главное:  наш
друг - Тито, а не Михайлович. В Малайе мы ставим не на ту лошадь. В  Китае
тоже. Чан Кайши - коллаборационист. У нас  есть  доказательства.  Реальное
сопротивление оказывается только в северных провинциях, силами, обученными
русскими и вооруженными русским оружием, конечно. Именно эти люди  выгонят
японцев.  Все  это  вы  найдете  в  "Саммэри",  если  будете  читать   его
внимательно. Я достану один экземпляр для вас. Не забудьте  о  сегодняшнем
вечере, Сузи. Боюсь, что сам я не смогу присутствовать там, но на вас  они
рассчитывают.
   Он вышел неторопливой походкой, крутя монокль вокруг пальца.
   - Куда это ты собираешься вместе с этим стариканом? - спросил Сэм.
   - На партийное собрание, - ответил Сузи.
   - Есть вещи поинтересней собрания, которыми можно заниматься  во  время
затемнения.
   - Старикан, кажется, такого же мнения, - заметил третий сержант.
   - Да, он немного смахивает на буржуя, несмотря на  все  его  прекрасные
речи, - заметил Сузи.  В  течение  всего  разговора  он  не  отрывался  от
небольшого токарного станка, на котором с изумительной точностью вытачивал
крохотные витые колонки.
   - Скоро вы закончите это?  -  спросил  Гай,  обращаясь  к  старшему  из
сержантов.
   - Да, если не помешают. Ведь не угадаешь, когда они  снова  заявятся  и
потребуют  воспроизвести  новые  пункты   высадки.   Никак   не   подберут
удовлетворяющие их по всем статьям.
   - Они должны были бы высадиться на них этим летом, - вмешался  Сузи.  -
Так они, по крайней мере, обещали.
   - Я не давал никаких обещаний, -  сказал  Сэм,  выпиливая  лобзиком  из
красного дерева крохотные плитки для тротуара.
   Гай оставил этих веселых, трудолюбивых людей и на пути в  свой  кабинет
задержался  в  комнате  эксперта  по   эффективности   труда   гражданских
сотрудников мистера Оутеса.
   Ни об одном из сотрудников штаба особо  опасных  операций  нельзя  было
обоснованно сказать, что он не на своем месте, но,  несмотря  на  скромную
внешность, мистер Оутес казался Гаю странным. Толстенький, неразговорчивый
человечек, он один из всех своих коллег был  вполне  уверен  в  себе.  Все
другие иди бессмысленно трудились, не  жалея  сил,  перекладывая  папки  с
документами из корзинки для входящих бумаг в корзинку для  исходящих,  или
бездельничали,  или  плели  интриги,  или  прятались  от  начальства,  или
брюзжали; все были так или иначе сбиты с толку. Один мистер  Оутес  верил,
что по-своему помогает выиграть войну.  Он  был  до  мозга  костей  мирным
человеком, и собственный путь казался ему предельно ясным.
   - Имеется ли какой-нибудь ответ на мое отношение по поводу  возвращения
секретаря-машинистки?
   - Ответ отрицательный, - сказал мистер Оутес.
   - Но у Килбэннока три машинистки.
   - Уже не три. Двух я только что  отобрал.  Пока  осталась  одна  миссис
Трой, которая официально состоит у них в штате,  но  ее  работа,  кажется,
проходит главным образом вне этих стен. Фактически  ее  положение  в  этом
штабе в какой-то мере ненормальное. Я подниму вопрос об этом на  следующем
совещании об использовании рабочей силы.
   Со времени последнего визита Гая обстановка в кабинете  мистера  Оутеса
пополнилась весьма эффективно выглядевшим предметом: сложной  машиной,  на
вид более современной конструкции, чем любой постоянный экспонат музея,  в
котором они находились.
   - Что это такое вы приобрели?
   На лице мистера Оутеса появилась гримаса удовлетворения.
   - О, вы задели мое слабое место. Эту  машину  можно  без  преувеличения
назвать моей любимицей. Абсолютно новая. Ее только что прислали  самолетом
из Америки. На ее установку  потребовалось  затратить  пятьсот  шестьдесят
человеко-часов. Механики тоже прибыли из Америки. У нас  в  стране  другой
такой нет.
   - Но что же это такое?
   - Электронный комплектатор личного состава.
   - А у нас есть специалисты по электронике?
   - Он предусматривает любые возможные случаи. Например, допустим, что  я
хочу  подобрать  подполковника,  пловца  на  длинные  дистанции,  имеющего
квалификацию барристера, с опытом работы в области поставки продовольствия
в тропических странах. Вместо того чтобы перебирать  все  личные  дела,  я
просто нажимаю эти кнопки: раз, два, три, четыре...  -  В  этот  момент  в
чреве машины послышалось  жужж