ействиями пчелы, собаки, паука или верблюда. Вполне согласен, что  верблюд,
например, весьма воздержанное животное; но у него несколько  желудков,  а  у
меня всего один. Кроме того,  у  меня  нет  такого  удобного  и  прохладного
погреба для хранения напитков.
     - Но я ведь говорил про пчелу,  -  возразил  мистер  Боффин,  несколько
затрудняясь ответом.
     - Вот именно. И разрешите вам заметить, что ссылки на пчелу  не  вполне
основательны. Ведь мы рассуждаем отвлеченно. Допустим на минуту,  что  между
пчелой и человеком в рубашке и брюках существует аналогия (что я отрицаю)  и
что человеку положено учиться у пчелы (что я также отрицаю); но ведь это еще
вопрос, чему он должен учиться? Следовать ее примеру или, наоборот, избегать
подражания? Когда  ваши  друзья-пчелы  хлопочут  до  самозабвения,  увиваясь
вокруг своей повелительницы, и волнуются от малейшего ее  движения,  следует
ли нам,  людям,  поучаться  величию  низкопоклонства  перед  знатью  или  же
презирать ничтожество "Придворных известий"? Еще вопрос, мистер  Боффин,  не
следует ли разуметь улей в сатирическом смысле?
     - Во всяком случае, пчелы работают, - заметил мистер Боффин.
     - Д-да, работают больше, чем нужно, - пренебрежительно отозвался Юджин,
- они производят больше, чем  могут  потребить,  они  неустанно  хлопочут  и
жужжат, одержимые своей единственной мыслью, пока смерть их не настигнет. Уж
не пересаливают ли они, как вы думаете? И неужто  человеку-труженику  нельзя
даже  и  отдохнуть  из-за  ваших  пчел?  И  неужели  мне  нельзя  переменить
обстановку, из-за того что пчелы никуда не ездят? Мистер Боффин,  мед  очень
хорош за завтраком, но  если  рассматривать  его  с  точки  зрения  рядового
школьного учителя и моралиста, то я  буду  возражать  против  деспотического
хвастовства ваших друзей-пчел. При всем моем уважении к вал!.
     - Спасибо, - сказал мистер Боффин. - До свидания, до свидания.
     Тем не менее  почтенный  мистер  Боффин  поплелся  прочь,  не  в  силах
отогнать от себя неприятную мысль, - что на свете  есть  много  неладного  и
помимо того, что связано с имуществом Гармона.  И,  шагая  по  Флит-стрит  в
таком настроении, он заметил, что  за  ним  по  пятам  идет  какой-то  очень
прилично одетый человек.
     - Ну-с, - круто остановившись,  сказал  мистер  Боффин,  прерванный  на
середине своих размышлений, - что же дальше?
     - Извините, мистер Боффин.
     - И фамилию узнали? Как это вы ухитрились? А я вот вас не знаю.
     - Да, сэр, вы меня не знаете.
     Мистер Боффин взглянул в  упор  на  незнакомца,  а  тот  -  на  мистера
Боффина.
     - Верно, я вас не знаю, - сказал мистер Боффин, глядя на мостовую,  как
будто она была  составлена  из  лиц,  среди  которых  он  рассчитывал  найти
похожее.
     - Я человек неизвестный, и вряд ли  меня  вообще  кто-нибудь  знает,  -
сказал незнакомец, - но богатство мистера Боффина...
     - Ах, так об этом уже болтают! - пробормотал мистер Боффин.
     - ...и романтические обстоятельства, связанные с получением наследства,
сделали его известным. Недавно мне указали вас на улице.
     - Что ж, - возразил мистер Боффин, - надо думать, вы были разочарованы,
когда вам меня показали, и если б не ваша вежливость, вы бы так и  говорили,
я и сам знаю, что смотреть тут не на что. А что же вам  от  меня  нужно?  Вы
ведь не адвокат?
     - Нет, сэр.
     - Может, хотите мне что-нибудь сообщить за вознаграждение?
     - Нет, сэр.
     По лицу незнакомца на миг пробежала тень, но тут же исчезла.
     - Если не ошибаюсь, вы  шли  за  мной  от  моего  адвоката  и  пытались
привлечь мое внимание. Говорите прямо!  Так  или  нет?  -  довольно  сердито
спросил мистер Боффин.
     - Да.
     - Для чего вы это делали?
     - Если вы разрешите мне идти рядом с вами, мистер Боффин, я вам  скажу.
Не хотите ли вы свернуть вот сюда - кажется, это Клиффордс-Инн * -  тут  нам
легче будет услышать друг друга, чем среди уличного шума.
     ("Ну, - подумал мистер Боффин, - если он предложит мне сыграть в кегли,
или  познакомиться  с  джентльменом   из   провинции,   недавно   получившим
наследство, или купить у него случайно найденную золотую цепочку, я ему  дам
в ухо!" С этой тайной мыслью, держа трость  так,  как  Панч  *  держит  свою
дубинку, мистер Боффин свернул в Клиффордс-Инн.)
     - Мистер Боффин, проходя нынче утром но Чансери-лейн, я заметил, что вы
идете впереди меня. Я позволил себе следовать за вами, но не решился с  вами
заговорить, пока вы не вошли к своему адвокату. Я ждал вас на улице.
     ("Что-то не похоже на кегли или  на  джентльмена  из  провинции,  и  на
золотую цепочку тоже не похоже, - подумал мистер Боффин, -  а  там  кто  его
знает".)
     - Боюсь, что вы сочтете мое  намерение  слишком  дерзким,  кажется  так
поступать не принято, но я все-таки  отважусь.  Если  вы  зададите  мне  или
скорее самому себе вопрос, что придало мне такую смелость, то я отвечу:  мне
говорили, что вы человек прямой и честный, что сердце у вас самое  доброе  и
что судьба наградила вас женой, которая отличается теми же качествами.
     - Насчет миссис Боффин это вам верно говорили, - ответил мистер Боффин,
опять оглядывая своего нового  знакомца.  Во  всей  его  манере  сказывалась
какая-то подавленность: он и шел, не поднимая  глаз,  хотя  чувствовал,  что
мистер Боффин за ним наблюдает, и говорил пониженным голосом. Но тон у  него
был непринужденный, а голос приятный, хотя и сдержанный.
     - Если прибавить, что я и сам вижу то же,  о  чем  говорит  молва:  что
богатство нимало не испортило вас, что вы ничуть не  зазнались,  -  надеюсь,
вы, как человек прямодушный, не заподозрите меня в  желании  польстить  вам,
наоборот, поверите, что единственной моей целью было оправдаться перед вами,
ибо моей навязчивости нет никакого другого оправдания.
     ("Сколько? - подумал мистер Боффин. -  Должно  быть,  сейчас  начнет  о
деньгах. Сколько ему надо?")
     - Вы,  мистер  Боффин,  вероятно,  перемените  образ  жизни,  поскольку
изменились ваши обстоятельства. Вероятно,  вы  начнете  жить  более  широко,
займетесь устройством ваших дел, будете получать много  писем.  Если  бы  вы
взяли меня секретарем...
     - Чем? - переспросил мистер Боффин, широко раскрыв глаза.
     - Секретарем.
     - Вот это так штука! - произнес мистер Боффин.
     - Или сделали меня своим поверенным, как бы ни назвать эту должность, -
продолжал незнакомец, удивляясь удивлению мистера Боффина, - и я докажу  вам
свою преданность и благодарность и, надеюсь, сумею оказаться  вам  полезным.
Естественно, вы можете подумать, что я гонюсь за деньгами. Это не верно -  я
готов вам прослужить и  год  и  два,  -  какой  хотите  срок,  а  потом  уже
договариваться о плате.
     - Откуда вы приехали? - спросил мистер Боффин,
     - Я побывал во многих странах, - отвечал тот, глядя ему прямо в глаза.
     Знакомство мистера Боффина с названиями и местоположением  чужих  стран
было довольно ограничено по объему и весьма смутно по характеру, и потому он
придал следившему вопросу уклончивую форму.
     - Из какого же, собственно, места?
     - Я побывал во многих местах.
     - Чем вы там занимались? - спросил мистер Боффин.
     Но и тут он немногого добился, получив ответ:
     - Я учился и путешествовал.
     - Не сочтите за вольность, что я так прямо спрашиваю, но  все-таки  чем
же вы зарабатываете на жизнь?
     - Я уже говорил вам, чего добиваюсь, - возразил тот, опять взглянув  на
него с улыбкой. - Все мои планы потерпели крах, и мне нужно начинать  жизнь,
можно сказать, заново.
     Не зная, как отделаться от  просителя,  и  чувству  я  себя  тем  более
неловко, что, судя по манерам  и  внешности  незнакомца,  с  ним  надо  было
обращаться деликатно, почтенный мистер Боффин в поисках вдохновения  обратил
взоры на замшелый садик Клиффордс-Инна. Он увидел воробьев, кошек,  гниль  и
плесень, а кроме этого, там решительно нечем было вдохновляться.
     - Я до сих пор еще не назвал  своего  имени,  -  продолжал  незнакомец,
доставая визитную карточку из тощего бумажника. - Меня зовут Роксмит. Я живу
у некоего мистера Уилфера, в Холлоуэе.
     Мистер Боффин еще раз изумился.
     - У отца мисс Беллы Уилфер? - спросил он.
     - Да, совершенно верно. У моего хозяина есть дочь, которую зовут Белла.
     Все утро, и даже не одно утро, а  несколько  дней  подряд  это  имя  не
выходило из головы у мистера Боффина, и потому он сказал:
     - Однако ж это странно! - И, держа карточку в руке, снова уставился  на
Роксмита, забыв о всяких приличиях. - А, кстати сказать,  верно,  кто-нибудь
из этого семейства указал вам на меня?
     - Нет. Я ни с кем из них не выходил на улицу.
     - Так, значит, вы слышали, как они говорили обо мне?
     - Нет. Я занимаю отдельное помещение и почти не общаюсь с ними.
     - Еще того  чудней!  -воскликнул  мистер  Боффин,  -  Ну,  право,  сэр,
откровенно говоря, не знаю, что вам ответить.
     - И не говорите ничего, - возразил мистер Роксмит, - а лучше  позвольте
мне зайти к вам на днях. Я не настолько самоуверен и вовсе не думал, что  вы
почувствуете ко мне доверие с первого взгляда и возьмете меня прямо с улицы.
Если разрешите, я наведаюсь за ответом как-нибудь после, когда вы надумаете.
     - Это правильно, я ничего не имею против, -  сказал  мистер  Боффин,  -
только давайте уговоримся наперед, чтобы вам было ясно,  я  ведь  и  сам  не
знаю, понадобится ли  мне  когда-нибудь  секретарь  -  кажется,  вы  сказали
"секретарь", не так ли?
     - Да.
     Мистер Боффин опять широко раскрыл глаза и, оглядев просителя с  головы
до ног, повторил:
     - Странно! А вы уверены, что это так называется "секретарь"? Верно ли?
     - Да, уверен.
     - Секретарь, - повторил мистер Боффин, вдумываясь в это слово. -  Чтобы
мне понадобился секретарь или что-нибудь вроде, мало  похоже,  разве  только
если мне вдруг понадобится человек с луны. Мы с миссис Боффин еще не решили,
будут ли у нас какие перемены в образе жизни, Миссис Боффин большая охотница
до всякой моды, но у нас в "Приюте"  она  уже  все  устроила  по-модному  и,
может, не захочет ничего больше менять. Как бы оно ни было, сэр, если у  вас
дело не к спеху, то лучше бы вы зашли в "Приют" недельки  через  две.  Кроме
всего прочего, считаю долгом прибавить, что у меня  уже  нанят  литературный
человек на деревянной ноге и расставаться с ним я не намерен.
     - Очень жаль, что меня уже предупредили, - ответил  Роксмит  с  видимым
удивлением, - но, может быть, найдутся и другие обязанности?
     -  Видите  ли,  -  с  достоинством  отвечал  мистер  Боффин,  -  насчет
обязанностей моего литературного человека, так  это  дело  ясное.  По  долгу
службы он разрушается и падает, а по дружбе ударяется в поэзию.
     Не заметив, что удивленному мистеру Роксмиту эти обязанности отнюдь  не
были ясны, мистер Боффин продолжал:
     - А теперь, сэр, позвольте пожелать вам всего лучшего. Можете  зайти  в
"Приют" недельки через две, в любое время. От вашей квартиры это  не  дальше
мили, а дорогу вам покажет хозяин. А если он не знает нового названия "Приют
Боффина", то, когда будете у него спрашивать дорогу, скажите, что это и есть
дом Гармона.
     - Гармуна, - повторил мистер Роксмит, по-видимому  плохо  расслышав.  -
Гармана. Как это пишется?
     - Ну, насчет того, как оно пишется, это ваше  дело,  -  отвечал  мистер
Боффин весьма сдержанно. - Вам только надо сказать ему, что это дом Гармона.
Всего хорошего, всего хорошего. - И, не оглядываясь, он пошел дальше.


        ^TГЛАВА IX - Мистер и миссис Боффин советуются^U

     Отправившись после этого домой, мистер Боффин добрался до "Приюта"  уже
без всяких помех и доложил миссис Боффин, которая  была  в  туалете  черного
бархата с перьями, словно лошадь, запряженная в катафалк, обо всем,  что  он
говорил и делал после завтрака.
     - А теперь, милая, - продолжал он, - нам  надо  бы  заняться  вопросом,
которого мы до сих пор  еще  не  решили:  именно,  не  затеять  ли  нам  еще
чего-нибудь по части моды?
     - Я тебе скажу, Нодди, чего бы мне хотелось, - вся просияв  радостью  и
разглаживая складки на платье, начала миссис Боффин, - мне хочется общества.
     - Светского общества, душа моя?
     - Да, да! - воскликнула миссис Боффин, смеясь как дитя. -  Какой  толк,
что я сижу тут взаперти, словно восковая фигура, верно?
     - Восковые фигуры показывают за деньги, - возразил ее  муж,  -  а  тебя
соседи могут видеть даром, хоть сам я никаких денег за это не пожалел бы.
     - Нет, нет, не в том дело, - возразила жизнерадостная миссис Боффин.  -
Когда мы работали наравне с соседями, мы друг  другу  подходили,  а  теперь,
когда мы больше не работаем, мы им не пара.
     - Так как же по-твоему, не взяться ли нам опять за работу?  -  намекнул
мистер Боффин.
     - Что об этом толковать! Мы получили большое наследство и должны  жить,
как полагается богачам: надо знать свое место.
     Мистер Боффин, питавший глубокое уважение к природному уму своей  жены,
ответил после некоторого раздумья:
     - Да, пожалуй.
     - До сих пор мы жили все по-старому, оттого и не видели ничего хорошего
от богатства, - продолжала миссис Боффин.
     - Правильно, до сих пор не видели, - согласился мистер Боффин все также
задумчиво, садясь на свое место. - Надеюсь, в  будущем  мы  увидим  от  этих
денег хоть какой-нибудь прок. Что ты скажешь, старушка?
     Миссис Боффин, сложив руки на коленях и  с  улыбкой  на  широком  лице,
простодушная и вся пухленькая,  с  пухлыми  складочками  на  шее,  принялась
выкладывать свои планы:
     - Я скажу, что нам нужен хороший  дом  в  красивой  местности,  хорошая
обстановка, вкусная  еда  и  хорошее  общество.  По-моему,  надо  только  не
зарываться, не позволять себе ничего лишнего, вот и будешь жить счастливо.
     - Да. И по-моему, тоже так, - все так же  задумчиво  согласился  мистер
Боффин.
     - Господи ты мой боже! -  рассмеявшись,  воскликнула  миссис  Боффин  и
захлопала в ладоши, весело раскачиваясь на диване, - ведь  я  сплю  и  вижу,
будто катаюсь в светло-желтой карете парой, с серебряными ступицами...
     - Вот ты о чем думаешь, милая?
     - Да! - радостно откликнулась старушка. - А на запятках лакей и  этакая
перекладина, чтобы его не задело по  ногам.  А  на  козлах  кучер,  а  козлы
широкие-широкие, такие, что втроем усесться можно, и обивка на них  белая  с
зеленым! А гнедые знай себе поматывают головами и не столько везут,  сколько
ногами штуки выкидывают! А мы с  тобой  расселись  в  карете,  будто  важные
господа! Ах ты боже мой, ха-ха-ха!
     Миссис Боффин опять захлопала в ладоши, затопала ногами и,  покачиваясь
на диване, утерла выступившие от смеха слезы.
     - Как ты полагаешь, старушка, что нам делать  с  "Приютом"?  -  спросил
мистер Боффин, сочувственно посмеявшись вместе с ней.
     - Запереть его. Не продавать, конечно, а  поселить  кого-нибудь,  чтобы
сторожил.
     - А еще что?
     - Нодди, - сказала  миссис  Боффин,  пересаживаясь  со  своего  модного
дивана на простую скамью рядом с мужем  и  уютно  просовывая  руку  под  его
локоть, - а еще вот что я думаю... право, ни днем, ни ночью не  могу  забыть
ту бедную девушку... ну знаешь, ту,  что  так  жестоко  обманулась  в  своих
надеждах на замужество и богатство. Как по-твоему, нельзя ли  ей  чем-нибудь
помочь? Взять ее к себе, что ли?
     - И  в  голову  никогда  не  приходило!  -  воскликнул  мистер  Боффин,
восторженно стукнув кулаком по столу. - Мысли из моей старушки так  и  прут,
словно пар из паровоза! И сама не знает, как это у нее получается.  Ни  дать
ни взять паровоз!
     В благодарность за такое мнение  миссис  Боффин  дернула  его  за  ухо,
которое было ближе  к  ней,  и  продолжала  уже  другим  тоном,  ласковым  и
матерински заботливым:
     - Вот еще о чем я мечтаю. Ты  помнишь  Джона  Гармона  совсем  малышом,
когда еще он не ходил в школу?  Еще  там,  по  ту  сторону  двора,  куда  он
прибегал греться у нашего камина?  Теперь  ему  не  поможет  больше  никакое
богатство, да и деньги эти перешли к  нам,  и  вот  мне  хотелось  бы  найти
какого-нибудь сиротку, взять к себе и усыновить.  Мы  назвали  бы  его  тоже
Джоном, стали бы о нем заботиться. Все-таки мне было бы от этого легче,  так
мне кажется. Может, ты скажешь, что это просто каприз...
     - А я этого не говорю, - прервал ее муж.
     - Нет, миленький, да если бы и сказал...
     - То был бы просто скотина, - опять прервал ее мистер Боффин.
     - Так, значит, ты согласен? Очень мило с твоей стороны, ничего  другого
я от тебя и не ждала, голубчик. А правда, ведь и теперь уже приятно  думать,
- продолжала  миссис  Боффин,  снова  просияв  от  радости  и  с  выражением
полнейшего удовольствия разглаживая складки на платье, - ведь и  сейчас  уже
приятно думать, что чье-нибудь дитя станет веселее, здоровее и счастливее  в
память о том несчастном мальчике? И разве не приятно знать, что доброе  дело
будет сделано на деньги того же несчастного мальчика?
     - Да, но еще приятнее знать, что ты моя жена, - отвечал ее муж,  -  мне
всегда было очень приятно это знать!
     И, вопреки всем светским стремлениям миссис Боффин, они так и  остались
сидеть рядышком после этого, - простая, совсем не светская пара.
     Эти невежественные и невоспитанные люди на своем жизненном пути  всегда
руководствовались внушенным религией чувством  долга  и  стремлением  делать
добро. Тысячу слабостей и смешных черточек можно было сыскать в  них  обоих;
быть может, еще десять тысяч тщеславных мыслей можно было найти в душе жены.
Однако даже тот черствый и  корыстный  человек,  который  в  их  лучшие  дни
выжимал из них все соки, а платил так мало, что они  едва  сводили  концы  с
концами, - даже он не настолько окаменел, чтобы не признать их нравственного
превосходства и не чувствовать к ним уважения. Он уважал их, наперекор своей
натуре, в вечном разладе с самим собой и с ними. Таков вечный  закон  жизни.
Ибо зло преходяще и умирает вместе с тем, кто  его  содеял,  а  добро  живет
вечно.
     Как ни погряз в корыстных помыслах покойный Тюремщик Гармоновой Тюрьмы,
он  сознавал  всю  честность  и  преданность  этих  двух  верных  слуг.   Он
бесновался, понося их за правдивые и  честные  речи,  но  все  же  эти  речи
царапали его черствое сердце, и, наконец, он понял, что все его богатство не
в силах купить этих людей, сколько бы он ни старался. И потому, хотя он  был
для них жестоким господином и  ни  разу  не  сказал  им  доброго  слова,  он
упомянул их в своем завещании. И хотя он твердил чуть ли не каждый день, что
ни одному человеку не верит, - действительно, он питал глубокое недоверие  к
людям хоть сколько-нибудь похожим на него самого, - все  же  он  был  твердо
уверен, что эти двое людей, пережив его, останутся ему верны во всем, как  в
великом, так и в малом, уверен так же твердо, как и в том, что он умрет.
     Мистер и миссис Боффин сидели рядышком  и,  удалившись  на  неизмеримое
расстояние от моды, раскидывали умом, где бы им найти  подходящего  сиротку.
Миссис Боффин предлагала дать в газете  объявление,  которое  приглашало  бы
сирот,  соответствующих  приложенному  описанию,   явиться   в   "Приют"   в
назначенный  день;  но  так  как  мистер  Боффин  по   своему   благоразумию
предсказывал большой наплыв сирот и скопление их в окрестных улицах,  то  от
этой мысли решили отказаться. Затем миссис Боффин предложила  обратиться  за
подходящим сироткой к местному священнику. Мистер Боффин одобрил этот  план,
и они решили тотчас  же  сделать  визит  его  преподобию,  а  заодно  уже  и
познакомиться с мисс Беллой Уилфер, воспользовавшись таким удобным  случаем.
Для придания вящей парадности этим двум визитам было приказано подать экипаж
миссис Боффин.
     Выезд миссис Боффин состоял из долгоногой и головастой  старой  лошади,
которая   употреблялась   прежде   дл