столом обойдутся без такого клиента, как я. И вообще по вашей части на мне и
шести пенсов не заработаешь. Оставьте это попечение, и у  нас  с  вами  дела
пойдут на лад.
     - Но вы все-таки  моряк?  -  упорствовала  Плезент,  точно  этого  было
достаточно, чтобы иметь на него какие-то виды на предмет поживы.
     - И да и нет. Был когда-то моряком и, может, опять буду.  Но  я  не  по
вашей части. Уж поверьте мне на слово.
     Разговор достиг того переломного момента,  когда  волосы  мисс  Плезент
вполне могли рассыпаться по плечам. Так и случилось: они рассыпались  у  нее
по плечам, и она стала  закручивать  их,  исподлобья  глядя  на  незнакомца.
Пристально рассматривая  ладно  сидевшую  на  нем  матросскую  одежду,  мисс
Плезент углядела большой нож в ножнах, висевший у него наготове у  пояса,  и
свисток на шнурке, надетом на шею, и короткую, свинцовую дубинку  с  шипами,
выглядывающую из кармана широкой  верхней  куртки  или  бушлата.  Он  сидел,
спокойно глядя на нее, но эти видимые глазу дополнения к  его  костюму,  эта
густая шапка волос и бакенбарды цвета пакли придавали ему грозный вид.
     - Поверьте мне на слово, - повторил незнакомец, Плезент молча  кивнула.
Следом за ней и он молча кивнул головой.  Потом  поднялся  и  стал  ближе  к
камину, сложив руки на груди  и  поглядывая  то  в  огонь,  то  на  Плезент,
которая, тоже  со  сложенными  на  груди  руками,  стояла,  прислонившись  к
каминной доске.
     - Чтобы не скучать в ожидании вашего отца,  -  вдруг  заговорил  он,  -
расскажите-ка мне, как у вас тут теперь - частенько моряков грабят, убивают?
     - Нет, - ответила Плезент.
     - А все-таки, случается?
     - Поговаривают, будто в Уэппинге * и Рэтклифе,  вообще  в  тех  местах,
неспокойно. Да пойди разбери, где тут правда, где ложь!
     - Вот именно! Да и кому это нужно - грабить, убивать?
     - И я того же мнения, - подхватила Плезент. - Была  бы  нужда!  А  ведь
моряки, дай бог им здоровья, и сами при себе ничего удержать не могут.
     - Правильно! Обчищать их и так  можно,  без  смертоубийства,  -  сказал
незнакомец.
     - Конечно, можно, - согласилась Плезент. - Их обчистят, а они опять  на
корабль и опять при деньгах. Корабль самое хорошее место для моряка,  и  чем
скорее он туда попадет, тем лучше. В плавании ему самое житье.
     - Знаете, почему я об этом спрашиваю?  -  Незнакомец  поднял  глаза  от
огня. - Со мной однажды тоже вот так  разделались  и  бросили,  думали,  что
мертвый,
     - Да неужто? - воскликнула Плезент. - Где же это с вами случилось?
     - Где случилось? - задумчиво  повторил  незнакомец,  поглаживая  правой
рукой подбородок, а левую опуская в карман куртки. - По-моему, где-то здесь,
поблизости. В какой-нибудь миле отсюда.
     - Вы пьяный были? - спросила Плезент.
     - Мне чего-то подсыпали. Вина я не пил. Одного  глотка  хватило,  чтобы
одурманить. Понимаете?
     Плезент, нахмурившись, покачала головой. Это должно было означать,  что
она все поняла и негодует.
     - Надо по-честному, а это никуда не годится! Разве можно так  поступать
с матросом!
     - Такие чувства делают вам честь, - сказал незнакомец с хмурой улыбкой,
потом добавил вполголоса: - Тем более  что  ваш  отец,  по-видимому,  их  не
разделяет. Да, мне тогда нелегко пришлось. Я всего  лишился  и  еле  отстоял
свою жизнь - так ослаб.
     - А эти люди хоть поплатились? - спросила Плезент.
     - Расплата последовала страшная, - с еще большей  серьезностью  ответил
незнакомец, - но я тут ни при чем.
     - А кто же? - спросила Плезент.
     Он указал пальцем вверх, медленно опустил руку  и,  снова  взявшись  за
подбородок, устремил взгляд на огонь. Плезент Райдергуд уставилась  на  него
своим, унаследованным от отца, косым взглядом, чувствуя, что поведение этого
человека, державшегося так таинственно, строго  и  спокойно,  все  больше  и
больше начинает тревожить ее.
     - Ну, как бы там ни было, - сказала она, - а я, признаться,  рада,  что
они поплатились, и не хочу этого скрывать.  Такие  злодеяния  только  кладут
тень на наше дело. Я, как и сами моряки, против  всяких  покушений  на  них.
Меня еще покойная матушка наставляла: с моряками, говорила она,  надо  вести
дело по-честному и чтобы никаких грабежей, никаких побоев.  -  Что  касается
честного ведения дел, то  мисс  Плезент  охотно  брала  бы  и  брала,  когда
предоставлялась возможность, - по тридцать шиллингов в неделю за комнату  со
столом, которые не стоили и пяти шиллингов, и совершала операции  в  ссудной
лавке на столь же справедливых основах. И все же совесть  у  мисс  Райдергуд
была такая чувствительная и сердце  такое  нежное,  что  стоило  кому-нибудь
нарушить ее  принципы,  как  она  становилась  поборницей  прав  матросского
племени и ополчалась тогда даже против  отца,  которому  редко  осмеливалась
перечить.
     Говорить дальше Плезент помешал сердитый отцовский  возглас:  "Ну,  ты,
попугай!", и отцовский головной убор, который его рука запустила ей прямо  в
лицо. Привыкшая к тому,  что  он  только  таким  способом  и  выражает  свое
понимание родительского  долга,  Плезент  утерлась  волосами  (как  водится,
рассыпавшимися у нее по плечам) и опять закрутила их  в  пучок  на  затылке.
Таков был второй обычай, которого придерживались обитательницы гавани в пылу
словесных или кулачных поединков.
     - Вот научили попугая болтать! - пробормотал мистер Райдергуд и, подняв
шапку с полу, подскочил к дочери боком, норовя толкнуть ее локтем и головой,
потому что разговоры на  такую  деликатную  тему,  как  ограбление  моряков,
приводили его в бешенство, а сегодня к тому же он был  не  в  духе.  -  Чего
расстрекоталась! Сложила ручки и готова стрекотать,  как  попугай,  хоть  до
утра. Делать тебе больше нечего!
     - Оставьте ее в покое, - сказал незнакомец. - Мы с  ней  разговаривали.
Какая в этом беда?
     - Оставить в покое? - возмутился  мистер  Райдергуд,  оглядывая  его  с
головы до ног. - А вы разве не знаете, что она моя дочь?
     - Знаю.
     - А то, что я не  позволю  своей  дочери  болтать,  как  попугай,  тоже
знаете? И не только ей не позволю, а и никому другому.  Да  вы,  собственно,
кто такой? Да вам, собственно, что здесь надо?
     - А вы замолчите, тогда я скажу, - резко осадил его незнакомец.
     - Ладно, - сказал мистер Райдергуд,  несколько  струсив.  -  Помолчу  -
послушаю. Только не болтайте, как попугай.
     - Выпить хотите? - посмотрев на него  в  упор,  также  резко  отчеканил
незнакомец.
     - Еще бы! - воскликнул мистер Райдергуд. - Будто я когда отказывался от
выпивки! (Нелепость вопроса возмутила его.)
     - Что будете пить? - спросил незнакомец.
     - Херес, - в тон ему ответил  мистер  Райдергуд,  -  если  вас  на  это
хватит.
     Незнакомец сунул руку в  карман,  вынул  полсоверена  и  попросил  мисс
Райдергуд  не  отказать  в  любезности  принести  бутылку   хереса.   -   Не
раскупоренную, - добавил он, выразительно поглядев на ее отца.
     - Об заклад готов побиться, что вы  стреляный  воробей!  -  пробормотал
тот, кривя губы в хмурой улыбке. - Видел я вас раньше или нет?..  Н-нет,  не
видел. Незнакомец ответил:
     - Да, не видели. - И они продолжали угрюмо смотреть друг  на  друга  до
тех пор, пока Плезент не вернулась.
     - Достань рюмки с полки, - приказал дочери мистер Райдергуд. - Мне  дай
ту, что без ножки. Человеку, который добывает хлеб в  поте  лица  своего,  и
такая сойдет. - Эти слова, казалось бы,  свидетельствовали  о  скромности  и
самопожертвовании, но, как не замедлило выясниться, ставить безногую рюмку с
вином  на  стол  было  нельзя,  ее  приходилось  опоражнивать  сразу   после
наполнения, вследствие чего мистер Райдергуд  ухитрялся  пить  втрое  больше
гостя.
     Держа свой Фортунатов кубок * наготове, он сел за стол  ближе  к  огню,
незнакомец занял место напротив, а Плезент устроилась на табуретке между ним
и камином. Фон этой мизансцены - шейные платки,  шляпы,  куртки,  рубашки  и
прочее  тому  подобное  старье  "из  закладов"  -  чем-то  смутно  напоминал
подслушивающих людей, особенно в том углу, где висела  блестящая  клеенчатая
куртка и шляпа, - ни дать ни взять какой-нибудь  неуклюжий  матрос,  который
так заинтересовался беседой за столом, что замер на месте спиной к обществу,
успев только просунуть руки в рукава и поднять плечи до самых ушей.
     Для начала гость поднес бутылку к  свече,  посмотрел  вино  на  свет  и
обследовал пробку. Удостоверившись  в  ее  целости,  он  медленно  вынул  из
внутреннего кармана куртки заржавленный складной нож, открыл в нем штопор  и
откупорил бутылку. Потом опять обследовал пробку, вывинтил  из  нее  штопор,
положил то и другое на  стол  и  протер  горлышко  изнутри  уголком  платка,
завязанного у него узлом на шее, - все это обстоятельно, не спеша.
     Глядя  на  своего  неторопливого  гостя,   поглощенного   всеми   этими
манипуляциями, Райдергуд сначала сидел спокойно, вытянув руку  с  зажатой  в
ней наготове безногой рюмкой. Но вот мало-помалу  рука  его  стала  тянуться
назад, рюмка опускалась все ниже и ниже, и, наконец, он поставил ее на стол,
донышком вверх. Также постепенно вниманием  его  завладел  складной  нож.  И
когда незнакомец поднял бутылку, готовясь наполнить рюмки, Райдергуд  встал,
нагнулся над столом, чтобы разглядеть  нож  как  следует,  и  потом  перевел
взгляд на своего гостя.
     - Что такое? - спросил тот.
     - А нож-то знакомый! - сказал Райдергуд.
     - Еще бы не знакомый!
     Он мотнул головой, показывая Райдергуду на  рюмку,  и  наполнил  ее  до
краев. Райдергуд выпил все до капли и снова начал:
     - Этот нож...
     - Подождите, - сдержанно проговорил незнакомец. - Я хочу выпить за вашу
дочь. Будьте здоровы, мисс Райдергуд.
     - Этот нож я видал у одного матроса, у Джорджа Рэдфута.
     - Правильно.
     - Этого матроса я хорошо знал.
     - Правильно.
     - Какая же его постигла судьбина?
     - Его постигла смерть. Жестокая смерть. Смотреть на него после этого, -
ответил незнакомец, - было страшно.
     - После чего "после этого"? - спросил Райдергуд, сдвигая брови.
     - После того, как его убили.
     - Убили? Кто убил?
     Вместо ответа незнакомец пожал  плечами,  наполнил  безногую  рюмку,  и
Райдергуд, выпив ее, перевел изумленный взгляд с дочери на гостя.
     - Вы что же, так прямо и заявляете мне, честному  человеку...  -  начал
было он, сжимая в кулаке пустую рюмку, как вдруг куртка  гостя  приковала  к
себе его взгляд. Он навалился  на  стол,  стараясь  разглядеть  ее  поближе,
дотронулся до  рукава,  отвернул  обшлаг,  посмотрел  подкладку  (незнакомец
терпел все это с полным хладнокровием) и  воскликнул:  -  Сдается  мне,  что
куртка тоже Джорджа Рэдфута!
     - Угадали! Он был в ней в тот последний раз, когда вы  его  видели,  но
больше вам не придется его видеть на этом свете.
     - Сдается мне, что вы попросту признаетесь  в  убийстве!  -  воскликнул
Райдергуд, но тем не менее позволил налить себе вина.
     Вместо ответа незнакомец снова пожал плечами, не проявив  ни  малейшего
замешательства.
     Райдергуд с минуту смотрел на своего гостя во все  глаза,  потом  выпил
вино залпом и пробормотал:
     - Убей меня  бог,  не  знаю,  как  мне  быть  с  этим  молодчиком!  Ну,
выкладывайте карты на стол! Скажите что-нибудь повразумительнее!
     - Скажу, - негромко, но веско проговорил его гость, наклоняясь  к  нему
через стол. - Вы лжец!
     Неподкупный  свидетель  вскочил  со  стула  и  взмахнул  рукой,   точно
собираясь швырнуть рюмку незнакомцу в лицо. Тот  даже  бровью  не  повел,  а
только многозначительно и строго погрозил  Райдергуду  пальцем,  после  чего
этот образец неподкупности сразу одумался, сел на место и поставил рюмку  на
стол.
     - Признавайтесь, когда вы явились к тому адвокату в  Тэмпле  со  своими
выдумками, - продолжал незнакомец так уверенно,  что  это  хоть  кого  могло
вывести из себя, - у вас  были  сильные  подозрения  насчет  вашего  дружка?
Признавайтесь, ведь были?
     - У меня - подозрения? Насчет какого дружка?
     - Повторите, чей это нож? - потребовал незнакомец.
     - Этот нож принадлежал тому и  был  собственностью  того,  кого  я  вам
назвал. - Райдергуд не мог придумать ничего умнее, как обойти в своем ответе
имя убитого.
     - Повторите, чья это куртка?
     - Эта носильная вещь тоже принадлежала тому и ею владел... тот, кого  я
назвал, - тупо, точно на допросе в Олд-Бейли *, повторил Райдергуд.
     - Я подозреваю, что вы приписали убийство ему и решили: вот хитрец, как
он ловко выпутался! Но для того, чтобы выпутаться  таким  способом,  большой
хитрости не требовалось. Он поступил бы гораздо хитрее,  если  бы  встал  из
могилы на одну-единственную минуту.
     - Нечего сказать, в хорошем положении я очутился! - пробормотал  мистер
Райдергуд и поднялся из-за стола, готовый защищаться до последнего. - Всякие
наглецы напялят на себя куртку  с  покойника,  с  его  собственным  ножом  в
кармане, приходят в дом к живому честному человеку, который добывает хлеб  в
поте лица своего, несут бог весть что, возводят  на  честного  человека  бог
весть какую напраслину! Почему это я должен был его подозревать?
     - Потому, что вы знали, -  ответил  гость,  -  потому,  что  вы  с  ним
действовали заодно, и потому, что вас своей личиной он не обманывал. Потому,
что в ту ночь, в которую по вашим  соображениям  и  произошло  убийство,  он
явился сюда прямо с корабля и спрашивал у вас, где  бы  ему  найти  комнату.
Разве с ним не было другого человека?
     - Был, да не вы! Под присягой готов подтвердить, - ответил Райдергуд. -
Вы меня запугиваете, а, на мой взгляд,  дело-то  против  вас  оборачивается.
Джордж Рэдфут, видите ли, пропал без вести, и  никто  его  не  хватился!  Да
разве с  матросами  так  не  случается  сплошь  и  рядом?  На  больший  срок
пропадают, и то ничего. Записываются в команду под чужой фамилией, уходят  в
дальнее плавание, да мало ли что! А потом, глядишь, опять появился  на  свет
божий, и никто этому не удивляется. Спросите мою дочь. Без меня  вы  с  ней,
как попугаи, болтали.  Пусть  теперь  этот  попугай  вам  ответит.  Вы  меня
заподозрили, будто я  его  заподозрил!  А,  думаете,  я  вас  ни  в  чем  не
подозреваю?  Вы  говорите,  что  Джордж  Рэдфут  убит.  Так  будьте  любезны
ответить, кто его убил, и откуда вам известно, что он убит? У вас в  кармане
его нож, а на плечах его куртка. Будьте любезны  ответить,  как  они  к  вам
попали! Дайте мне бутылку! -  Тут  мистер  Райдергуд,  по-видимому,  впал  в
искреннее заблуждение, сочтя  вино  своей  собственностью.  -  А  ты!  -  Он
повернулся к дочери, наливая херес в безногую рюмку. -  Вот  только  доброго
вина жаль, а то швырнул бы в тебя бутылкой! Настрекотала ему с  три  короба!
Много ли такому надо,  чтобы  заподозрить  невинного?  Послушал  попугая,  и
готово дело. А уж если я кого в чем заподозрю, так сумею доказать, я человек
честный, добываю хлеб в поте лица своего, как все честные люди. -  Он  снова
налил себе  хересу,  отпил  половину,  подержал  вино  во  рту,  прежде  чем
проглотить, и, заглянув, в  рюмку,  медленно  всколыхнул  ее  содержимое,  а
Плезент,  прическа  которой  после  такой  отповеди  немедленно   пришла   в
беспорядок, стала закручивать  волосы  на  затылке,  как  закручивают  хвост
лошади, прежде чем вести ее на ярмарку.
     - Ну? Кончили? - спросил незнакомец.
     - Нет, - ответил Райдергуд. - Не кончил. До конца еще далеко. Сначала я
хочу узнать, что приключилось  с  Джорджем  Рэдфутом  и  каким  образом  вам
достались его пожитки?
     - Может, когда и узнаете, только не сейчас.
     - А еще я хочу узнать, - продолжал Райдергуд, - не  собираетесь  ли  вы
приписывать дело этого... как его там...
     - Дело Гармона, отец, - подсказала Плезент.
     - Молчи, попугай! - рявкнул он. -  Держи  язык  на  привязи!  Так  вот,
сударь, я хочу  знать,  не  приписываете  ли  вы  это  преступление  Джорджу
Рэдфуту.
     - Может, когда и узнаете, только не сейчас.
     - А уж  не  убийца  ли  вы  сами?  -  с  угрожающим  жестом  проговорил
Райдергуд.
     - Тайна этого преступления известна мне одному, -  ответил  незнакомец,
строго покачав головой. - И мне одному известно, что в ваших выдумках нет ни
слова правды. Мне одному известно, что они ложны от начала до  конца,  и  вы
сами в них не верите. Вот и все, что вам удастся узнать от меня сегодня.
     Мистер Райдергуд с минуту сидел в  раздумье,  уставившись  своим  косым
глазом на гостя, потом налил себе вина и в три глотка опорожнил рюмку.
     - Закрой лавку! - вдруг крикнул он дочери, поставив свой безногий сосуд
на стол. - Запри дверь на ключ и не отходи  от  нее.  А  если  вам  все  это
известно, сударь, - обратился он к незнакомцу, становясь между ним и дверью,
- почему вы не пошли к адвокату Лайтвуду?
     - И это известно только мне одному, - последовал хладнокровный ответ.
     - Ну, а если убийство Гармона не ваших рук дело, тогда своим обличением
вы можете зашибить пять, а то и все десять тысяч фунтов. Это вам известно? -
спросил Райдергуд.
     - Известно. И когда я потребую вознаграждение, там будет и ваша доля.
     Честный человек умолк и шагнул чуть ближе к незнакомцу и чуть дальше от
двери.
     - Мне все известно, - спокойно повторил незнакомец, - и то, что за вами
и Джорджем Рэдфутом числится не одно черное  дело,  и  то,  что  вы,  Роджер
Райдергуд,  оклеветали  ни  в  чем  не  повинного  человека  в  расчете   на
вознаграждение, и то, что я могу уличить вас во всем этом  -  и  уличу,  сам
буду свидетелем, клянусь вам! - если вы будете противиться мне.
     - Отец! - взмолилась Плезент, все еще стоявшая у двери. -  Уступи  ему!
Не противься! Не то накличешь на себя еще не такую беду! Отец!
     - Замолчи! попугай! Цыц! - крикнул мистер  Райдергуд,  в  бешенстве  не
зная, к кому из  них  кинуться.  Потом  заканючил,  приниженно,  льстиво:  -
Помилуйте, сударь! Вы  так  и  не  сказали,  что  вам  от  меня  нужно!  Это
несправедливо, это вам не к лицу - говорите,  будто  я  противлюсь,  а  чему
противлюсь, не объясняете!
     - Мне нужно немного, - сказал незнакомец. - То ли вы обвинили человека,
то ли нет - не поймешь,  и  этого  так  оставить  нельзя.  Вы  погнались  за
денежками, а теперь возьмите свои поклепы обратно.
     - Слушайте, друг...
     - Какой я вам друг! - сказал незнакомец.
     - Ну, тогда капитан, - не сдавался Райдергуд. - Капитаном-то можно  вас
называть? Это звание почетное, вам оно в самый раз. Капитан! Ведь человек-то
давно умер! Нет, вы по чести скажите! Умер Старик или нет?
     - Да, - нетерпеливо отрезал тот. - Умер. Ну и что же из этого?
     - Разве слова могут повредить покойнику? Я, капитан, хочу, чтобы вы мне
по чести ответили.
     - Слова могут повредить памяти покойного, и  они  могут  повредить  его
детям, которые живы. Сколько их было у этого человека?
     - У кого, капитан, у Старика?
     - О ком  же  еще  речь!  -  воскликнул  незнакомец  и  чуть  не  ударил
Райдергуда ногой, словно тот пресмыкался перед ним не только морально, но  и
физически. - Я слышал о сыне и дочери. Мне надо знать точно, и  я  спрашиваю
вашу дочь, предпочитая разговаривать с ней. Сколько детей оставил Хэксем?
     Плезент взглядом  попросила  у  отца  разрешения  ответить,  и  честный
человек гневно крикнул:
     - Ты что же не отвечаешь капитану, черт тебя подери! Когда не надо, так
она, шельма, стрекочет не хуже попугая!
     После такого поощрения мисс Райдергуд сообщила, что у Хэксема было двое
детей: дочь Лиззи и сын - подросток. - Оба смирные, порядочные,  -  добавила
она.
     - Какое ужасное пятно лежит на них!  -  воскликнул  незнакомец,  и  эта
мысль так взволновала его, что он встал и заходил по комнате взад и  вперед,
повторяя вполголоса: - Ужасно! Просто ужасно! Но кто мог это  предвидеть!  -
Потом остановился и спросил: