жу в  это  время.  Мне  и  нужно-то  всего-навсего
купить лоскутков на несчастных два шиллинга. Может, вы мне их отпустите, и я
побегу домой работать.
     - Я вам отпущу лоскутков? - повернувшись к ней, сказал Фледжби, который
сидел перед камином, щурясь на огонь и ощупывая подбородок. -  Вы,  кажется,
вообразили, будто я имею отношение к этой конторе и вообще к фирме?
     - Вообразила? - откликнулась мисс Рен. - Он же сам тогда сказал, что вы
хозяин!
     - Этот старый хрыч в черном лапсердаке? Райя? Он что хотите скажет.
     - Да вы и сами то же говорили, - возразила мисс Рен. - Или  по  крайней
мере держали себя как хозяин и не противоречили ему.
     - Одна из  его  хитростей,  -  равнодушно  и  пренебрежительно  пожимая
плечами, ответил Фледжби. - Он вечно хитрит. Он  мне  сказал:  "Пойдемте  на
крышу, сударь, и я вам покажу красивую девушку. Только я буду  называть  вас
хозяином". Так вот, я полез на крышу, а  он  показал  мне  красивую  девушку
(очень и очень стоило на нее посмотреть) и назвал  меня  хозяином.  Не  знаю
зачем. Думаю, что и он не знает. Он хитрит из любви к  искусству,  ведь  это
такой мошенник, - и, поискав выразительного слова, мистер Фледжби  прибавил:
- мошенник из мошенников.
     - Ох, моя головушка! - воскликнула кукольная швея, сжимая голову обеими
руками, словно она раскалывалась. - Вы, верно, шутите?
     - Нет, моя милая, - возразил Фледжби, - нисколько не шучу, уверяю вас.
     Такое запирательство было не только ловким ходом, рассчитанным  на  тот
случай, если неожиданный посетитель застанет Фледжби врасплох, но и отплатой
мисс Рен за ее излишнюю резкость и милым образчиком острот по адресу старого
еврея. "Слава у него худая, как оно и полагается старому еврею, за это ему и
платят, а уж свои денежки я из него выколочу". Как деловой человек,  Фледжби
всегда рассуждал именно так, а тем более сейчас,  когда  старику  вздумалось
завести от него секрет, хотя сам по  себе  этот  секрет  доставил  ему  даже
удовольствие, досадив неприятному для него человеку.
     Мисс Рен сидела в углу за дверью, пригорюнившись и не поднимая глаз,  -
снова  наступило  долгое,  упорное  молчание,  как  вдруг   мистер   Фледжби
насторожился, и по выражению его лица можно было догадаться, что он  заметил
через стеклянную  дверь  нового  посетителя,  топтавшегося  перед  входом  в
контору. Послышался шорох и стук в дверь, немного погодя опять шорох и опять
стук. Так  как  Фледжби  не  двинулся  с  места,  дверь,  наконец,  тихонько
приотворилась,  и  в  нее  заглянуло  высохшее  личико   кроткого   пожилого
джентльмена.
     - Мистер Райя? - очень вежливо осведомился посетитель.
     - Я сам его дожидаюсь, сэр, - ответил мистер Фледжби. - Он ушел, а меня
оставил здесь. Я жду его с минуты на минуту. Может быть, вы тоже присядете?
     Джентльмен присел и поднес руку ко лбу, словно находясь  в  меланхолии.
Фледжби искоса поглядывал на него, видимо наслаждаясь его унынием.
     - Хорош денек, сэр, - заметил Фледжби.
     Маленький, весь высохший старичок был так  погружен  в  свои  невеселые
размышления, что обратил внимание на слова Фледжби, уже после  того  как  он
замолчал. Только тогда он встрепенулся и спросил:
     - Простите, сударь. Кажется, вы что-то сказали мне?
     - Я сказал,  что  день  хорош,  -  повторил  Фледжби  несколько  громче
прежнего.
     - Простите, сударь. Простите. Да.
     И маленький высохший джентльмен опять поднес руку  ко  лбу,  а  мистеру
Фледжби это  опять  доставило  удовольствие.  Когда  джентльмен  вздохнул  и
переменил позу, Фледжби, ухмыляясь, обратился к нему:
     - Мистер Твемлоу, если не ошибаюсь?
     Высохший джентльмен, видимо, изумился.
     - Имел удовольствие обедать с вами у Лэмла, - сказал Фледжби. - И  даже
имею честь состоять с вами в родстве. Странное место для встречи;  но  когда
бываешь в Сити, никак нельзя знать наперед, с кем встретишься. Надеюсь,  что
вы в добром здравии и жуируете жизнью?
     Последние  слова  отзывались,  быть  может,  наглостью,  но,  с  другой
стороны, это могла  быть  прирожденная  приятность  манер  мистера  Фледжби.
Мистер Фледжби сидел в шляпе, поставив ногу на перекладину табурета.  Мистер
Твемлоу снял шляпу, как только вошел, и больше не надевал ее.
     Совестливый Твемлоу, сознавая, что он расстроил  планы  очаровательного
мистера Фледжби, был не на шутку смущен этой встречей.
     Он чувствовал  себя  настолько  неловко,  насколько  это  возможно  для
джентльмена. Он решил, что с Фледжби надо держаться сухо, и  поклонился  ему
издали. Фледжби, заметив это,  еще  больше  сощурил  свои  узенькие  глазки.
Кукольная швея сидела в своем уголку за дверью, сложив руки  на  корзинке  и
придерживая ими костыль, и, по-видимому, ни на что не обращала внимания.
     - Что-то он долго, - проворчал мистер  Фледжби,  взглянув  на  часы.  -
Который час на ваших, мистер Твемлоу?
     На часах мистера Твемлоу было десять минут первого, сэр.
     - Как в аптеке, - подтвердил Фледжби. - Надеюсь,  мистер  Твемлоу,  что
вас привело сюда более приятное дело, чем мое?
     - Благодарю вас, сэр, - ответил мистер Твемлоу.
     Фледжби  опять  сощурил  свои  узенькие  глазки,  весьма   самодовольно
поглядывая на Твемлоу, который сидел, робко постукивая  по  столу  сложенным
письмом.
     - То, что мне  известно  о  мистере  Райе,  -  сказал  Фледжби,  весьма
пренебрежительным тоном произнося это имя, -  заставляет  меня  думать,  что
дела в этой конторе бывают только неприятные.  Насколько  я  его  знаю,  это
первейший жмот и скряга во всем Лондоне.
     Мистер Твемлоу ответил на это замечание сухим,  едва  заметным  кивком.
Оно, видимо, его встревожило.
     - До того даже, - продолжал Фледжби, - что если б я не обещал приятелю,
так ни минуты не стал бы дожидаться. Но если уж друг попал в беду, надо  ему
помочь. Так я думаю, так и поступаю.
     Добросовестный Твемлоу  подумал,  что  такие  чувства,  кто  бы  их  ни
высказывал, заслуживают полного одобрения.
     - Вы совершенно правы, сэр, - ответил  он  с  чувством.  -  Вы  подаете
пример великодушия и благородства.
     - Рад,  что  вы  меня  одобряете,  -  отозвался  Фледжби.  -  Ведь  вот
совпадение, мистер Твемлоу. - Тут он соскочил со своего насеста и подошел  к
Твемлоу. - Друзья, за которых я пришел хлопотать, это те самые, в чьем  доме
я познакомился с вами! Лемли. Она очень милая и приятная женщина, не  правда
ли?
     Кроткий Твемлоу побледнел от угрызений совести.
     - Да, - сказал он. - Она очень мила.
     - А когда нынче утром она попросила, чтоб  я  попробовал  уговорить  их
кредитора, этого Райю, - я действительно приобрел на него кое-какое влияние,
хлопоча за одного приятеля, хотя вовсе не такое, как  она  думает,  -  когда
такая женщина назвала меня милым мистером Фледжби и заплакала - ну,  как  вы
думаете, что мне было делать?
     - Ничего другого, как ехать, - пролепетал Твемлоу.
     - Ничего другого не оставалось. Вот я и приехал. Не понимаю  только,  -
сказал Фледжби, засовывая  руки  в  карманы  и  прикидываясь  погруженным  в
размышление, - почему Райя насторожился, когда я передал ему просьбу  Лэмлей
приостановить распродажу их имущества; почему он убежал, сказав,  что  скоро
вернется; и почему он оставил меня одного так надолго.
     Твемлоу, рыцарь Простого Сердца, был не в  состоянии  помочь  ему.  Его
грызло раскаяние, мучили укоры совести. Первый  раз  в  жизни  ему  пришлось
действовать из-за кулис, и  оказалось,  что  он  поступил  дурно.  Он  тайно
выступил против этого доверчивого молодого человека только потому,  что  его
обычаи не походили на обычаи мистера Твемлоу.
     Однако доверчивый молодой человек продолжал  воздавать  ему  добром  за
зло, покрывая стыдом его беззащитную голову.
     - Извините меня, мистер Твемлоу, - видите ли, мне известно, какого рода
дела здесь ведутся. Не могу ли я быть чем-нибудь вам полезным? Вас воспитали
как джентльмена, а не как делового человека, -  здесь  опять  проскользнула,
быть может, и наглость, - возможно, что вы плохой  делец.  Чего  же  другого
можно ждать?
     - Делец я очень плохой, сэр, - отвечал Твемлоу, - в делах я смыслю  еще
меньше, чем в жизни; вряд ли я мог бы точнее определить свои  недостатки.  Я
даже не понимаю как следует своего положения в  том  деле,  которое  привело
меня сюда. Но есть причины, которые не позволяют мне  принять  вашу  помощь.
Мне было бы очень  и  очень  затруднительно  ею  воспользоваться.  Я  ее  не
заслужил.
     Ребячески наивное создание! Обреченное  всю  жизнь  пробираться  такими
узкими, тускло освещенными тропами и подбирать  лишь  крупинки  и  крохи  по
пути!
     - Быть может, - сказал Фледжби, - вы немножко  гордитесь  и  не  хотите
начинать этот разговор, поскольку вас воспитывали как джентльмена?
     - Это не то, сэр, - возразил Твемлоу. - Не в том дело. Надеюсь, я  умею
отличить истинную гордость от ложной.
     - Сам я знать не знаю, что такое гордость, - сказал Фледжби, - и, может
быть, не так тонко разбираюсь в таких вещах, чтобы отличить одну от  другой.
Но я знаю, что это такое место, где даже и деловому человеку надо смотреть в
оба, и если вам поможет моя сообразительность, то я к вашим услугам.
     - Вы очень добры, - нерешительно ответил Твемлоу, -  но  мне  очень  не
хотелось бы...
     - Я, знаете  ли,  не  настолько  тщеславен,  чтобы  думать,  будто  моя
сообразительность может пригодиться вам в свете, - продолжал Фледжби, метнув
на него злобный взгляд, - но здесь она может быть  вам  полезна.  Вы  цените
общество, и общество ценит вас, но мистер Райя - не общество. В обществе  не
принято поминать мистера Райю, ведь так, мистер Твемлоу?
     Твемлоу, очень встревоженный, ответил, то и дело поднося руку ко лбу:
     - Совершенно верно.
     Внушающий доверие молодой человек попросил его рассказать о своем деле.
Простодушный Твемлоу воображал, что Фледжби будет потрясен тем, что  он  ему
откроет, и, ни на минуту не представляя себе возможности, что  такие  случаи
бывают каждодневно, а не в кои-то веки, рассказал, что у него  был  когда-то
друг, ныне покойный,  гражданский  чиновник  и  человек  семейный,  которому
однажды понадобились деньги на переезд в связи с новой должностью, и как он,
Твемлоу, "поручился за него своим именем", с обычным в таких случаях, но  на
взгляд  Твемлоу  совершенно  невероятным  результатом,  что   ему   пришлось
выплачивать деньги, которых он никогда не брал. Как, в течение  многих  лет,
он по грошам сократил основной долг, "соблюдая во всем строжайшую  экономию,
поскольку  он  пользовался  постоянным,  но  весьма  ограниченным   доходом,
зависящим от щедрот одного знатного родственника", и всегда  выплачивал  все
проценты полностью, пунктуально ущемляя самого себя. Как с течением  времени
он привык к этому единственному в его жизни долгу и видел в нем  возникающую
каждые  три  месяца  досадную  помеху,  но  не  хуже  того,  как  вдруг  его
поручительство попало почему-то в руки  мистера  Райи,  а  тот  прислал  ему
требование уплатить все полностью,  круглой  суммой,  или  отвечать  за  все
последствия. В этом и заключалась суть рассказа мистера Твемлоу,  вместе  со
смутными воспоминаниями о том, как  его  водили  в  какое-то  присутственное
место для "дачи показаний" (насколько он помнил это  выражение)  и  как  его
водили в другое место, где жизнь его была  застрахована  в  пользу  кого-то,
имевшего отдаленное отношение к торговле хересом  и  запомнившегося  мистеру
Твемлоу в силу  того  замечательного  обстоятельства,  что  у  него  имелась
продажная скрипка Страдивариуса и какая-то мадонна.  За  всем  этим  маячила
тень сурового Снигсворта, словно обеспечение в  тумане,  на  которую  издали
косились ростовщики и которая грозила мистеру Твемлоу баронским жезлом.
     Все это мистер Фледжби выслушал со скромным и серьезным  видом,  как  и
подобало внушающему доверие молодому человеку, который знал все это наперед,
и когда рассказ был окончен, он строго покачал головой.
     - Мне это не нравится, мистер Твемлоу,  -  сказал  Фледжби.  -  Мне  не
нравится, что Райя потребовал основной капитал. Если уж он решил  подать  ко
взысканию, придется платить.
     - Но предположим, сэр, что платить  не  из  чего,  -  удрученно  сказал
Твемлоу.
     - Тогда, знаете ли, придется вам самому отправиться.
     - Куда? - слабым голосом спросил Твемлоу.
     - В тюрьму, - ответил Фледжби. Тут мистер  Твемлоу  склонил  неповинную
голову на руку, испустив тихий стоя отчаяния и стыда.
     - Тем не менее будем надеяться, что дело не так  уж  плохо,  -  заметил
Фледжби, делая вид, будто собирается с духом. - Если  вы  мне  позволите,  я
скажу Райе, когда он придет, кто вы такой, отрекомендую вас как своего друга
и изложу ему ваше дело, чтобы вам самому не говорить; быть может, у меня это
выйдет более по-деловому. Вы не сочтете это за вольность?
     - Еще и еще раз благодарю вас, сэр, - сказал Твемлоу.  -  Мне  очень  и
очень не хотелось бы пользоваться вашим великодушием, но  моя  беспомощность
меня заставляет. Не могу же я не чувствовать, мягко выражаясь, что  я  ровно
ничего не сделал, чтобы его заслужить.
     - Куда это он девался? - пробормотал Фледжби, опять глядя  на  часы.  -
Зачем он ушел? Вы когда-нибудь видели его, мистер Твемлоу?
     - Нет, никогда.
     - Сущий Шейлок, как на него поглядишь, а в делах и  еще  того  хуже.  А
всего хуже, когда он смирный. Если он смирный, я  это  считаю  очень  дурным
знаком. Глядите хорошенько, когда он войдет, и, если он смирный, ни  на  что
не надейтесь. Вот и он! С виду он смирный.
     С этими словами, которые сильно встревожили безобидного Твемлоу, мистер
Фледжби вернулся на прежнее место, а в контору вошел старик.
     - Ну, Райя, я думал, вы пропали! - сказал Фледжби.
     Старик, увидев постороннего, замер на месте. Он понял, что  его  хозяин
собирается дать ему приказания, и приготовился их выслушать.
     - Я, право, думал, что вы пропали, мистер Райя, -  повторил  Фледжби  с
расстановкой. - А теперь смотрю на вас - да нет, не могли вы этого  сделать,
нет, не могли!
     Стоя со шляпой в руках, старик поднял голову и с тревогой  взглянул  на
Фледжби, словно силясь понять, какое новое бремя тот хочет взвалить на него.
     - Неужто вы убежали для того, чтобы опередить всех других и представить
ко взысканию закладную Лэмла? - спросил Фледжби. - Ведь вы этого не сделали,
скажите?
     - Сделал, сэр, - тихим голосом ответил старик.
     - Ох, чтоб вам! - воскликнул Фледжби. -  Ну-ну-ну!  Вот  так  так!  Ну,
мистер Райя, мне было известно, что вы человек жестокий,  но  я  все  же  не
думал, что до такой степени.
     - Сэр, - ответил старик очень тревожно, - я делаю, как мне приказано. Я
тут не хозяин, я только служащий у другого лица, не имею  никакой  власти  и
ничего не могу сделать.
     - Будет вам, - возразил Фледжби, втайне торжествуя при виде  того,  как
старик простер вперед обе руки, словно защищаясь от  обоих  наблюдателей.  -
Знаем мы вас и вашу песенку, мистер  Райя.  Вы  вправе  взыскивать  с  людей
долги, если уж решились на это, но только не прикидывайтесь овечкой, как вся
ваша братия любит прикидываться. По крайней мере передо мной. Да и  к  чему,
мистер Райя? Вам известно, что я вас наизусть знаю.
     Старик запахнул свободной рукой длинную полу своей  одежды  и  печально
взглянул на Фледжби.
     - И не будьте, пожалуйста не будьте так дьявольски кротки, мистер Райя,
- продолжал Фледжби, - потому что  мне  известно,  что  за  этим  последует.
Послушайте, Райя. Вот этот джентльмен - мистер Твемлоу.
     Еврей повернулся к нему и поклонился. Бедная овечка тоже поклонилась  в
ответ, учтиво и с испугом.
     - Мне так не повезло, - продолжал Фледжби, - когда я просил вас сделать
уступку для моего друга Лэмла, что я уж и не  надеюсь  выпросить  что-нибудь
для моего друга (и даже родственника) мистера Твемлоу.  Думаю,  однако,  что
если вы и пойдете на уступку, то  разве  только  для  меня,  так  что  я  уж
постараюсь упросить вас, да кроме того я уже обещал это мистеру Твемлоу. Так
вот, мистер Райя, это мистер  Твемлоу.  Всегда  аккуратно  платит  проценты,
всегда приходит вовремя и понемножку погашает свой долг. Так  зачем  же  вам
прижимать мистера Твемлоу? Что вы имеете против мистера Твемлоу?  Почему  не
оказать снисхождения мистеру Твемлоу?
     Старик заглянул в маленькие глазки Фледжби, ища  в  них  разрешения  не
прижимать мистера Твемлоу, но не нашел даже намека на это.
     - Мистер Твемлоу вам не родня, - сказал Фледжби, -  не  станете  же  вы
мстить ему за то, что он всю свою жизнь был джентльменом и жил  на  средства
своих родственников. Если даже мистер Твемлоу презирает дельцов, вам-то  что
до этого?
     - Но простите, - прервала его кроткая жертва, - я  их  не  презираю.  Я
счел бы это высокомерием.
     - Вот видите, мистер Райя! - сказал Фледжби. - Как это мило сказано, не
правда ли? Давайте договоримся о деле мистера Твемлоу.
     Старик  снова  взглянул  на  него,  ища  позволения  пощадить   бедного
старичка. Но нет. Мистер Фледжби намерен был доконать его.
     - Мне очень жаль, мистер Твемлоу, - сказал Райя. - Я получил приказания
и не могу уклониться от них. Деньги должны быть выплачены.
     - Все сразу и наличными, вы хотите  сказать,  мистер  Райя?  -  спросил
Фледжби для полной ясности.
     - Полностью, сэр, и сразу, - ответил Райя.
     Мистер Фледжби сокрушенно покачал головой, глядя на Твемлоу, и без слов
выразил свое мнение о почтенном старце,  стоявшем  перед  ним  с  опущенными
глазами: "Вот изверг, этот еврей!"
     - Мистер Райя! - начал Фледжби. Старик опять поднял глаза на Фледжби, в
надежде, что тот, быть может, еще подаст ему знак.
     - Мистер Райя, не вижу, к чему об этом молчать. В деле мистера  Твемлоу
замешано одно важное лицо, и вы это знаете.
     - Знаю, - подтвердил старик.
     - Так вот, мистер Райя, я просто указываю на это как  на  очень  важное
обстоятельство  в  его  деле.  Вы  твердо   решили   (указываю   просто   на
обстоятельство дела) требовать либо поручительства этого важного лица,  либо
его деньги?
     - Твердо решил, - отвечал Райя, поняв это по лицу своего хозяина.
     - Нисколько не беспокоясь о  том  и  даже  радуясь  тому,  -  продолжал
Фледжби елейным тоном, - какие ссоры и свары начнутся между мистером Твемлоу
и этим важным лицом?
     Ответа не  требовалось,  да  его  и  не  последовало.  Бедный  Твемлоу,
переживавший жестокие душевные муки с тех пор, как в  перспективе  показался
его знатный родственник, вздохнул и поднялся с места, собираясь уходить.
     - Очень вам благодарен, сэр, - сказал он, протягивая  Фледжби  сухую  и
горячую руку. - Вы оказали мне большую услугу. Благодарю вас, благодарю.
     - Не стоит благодарности, - отвечал Фледжби. - Ведь пока что ничего  не
вышло, но я еще останусь и попробую поговорить с мистером Райей.
     - Не обманывайтесь, мистер Твемлоу, - сказал еврей, впервые обращаясь к
нему прямо. - Никакой надежды  для  вас  нет.  Не  ждите  снисхождения.  Вам
придется уплатить все сполна и как можно скорее, иначе дело передадут в суд.
Не рассчитывайте на меня, сэр. Деньги, деньги и деньги.
     Сказав это особенно выразительно, он отвесил низкий поклон в  ответ  на
вежливый кивок мистера Твемлоу, и достойный маленький джентльмен удалился  в
большом унынии. Очаровательный Фледжби до того развеселился, что  после  его
ухода должен был отойти к окну, где долго стоял, облокотившись на ставень, и
беззвучно смеялся, повернувшись спиной к своему подчиненному.  Успокоившись,
он снова повернулся к старику лицом и  увидел,  что  тот  стоит  на  прежнем
месте, а кукольная швея все так же сидит в уголку за дверью  и  лицо  у  нее
испуганное.
     - Ого! - воскликнул мистер Фледжби, - вы совсем забыли про эту  молодую
особу, мистер Райя, а она тоже  давно  вас  ждет.  Отпустите  ей  лоску