ют по лучшему рецепту, будьте любезны сообщить мне
адрес. - Щедрой рукой налив господину инспектору  полный  стакан  дымящегося
напитка, мисс Аби снова поставила кувшин к огню, так как  ее  гости  еще  не
достигли той стадии ужина, когда требуется флип, и пока пробавлялись крепким
элем.
     - А-а! - крякнул господин инспектор. - Вот это я понимаю! Хоть  сыщиков
посылай на розыски, все равно лучшего напитка, чем ваш, нигде  не  найдется,
мисс Аби!
     - Рада это слышать, - сказала она. - Вы своих сыщиков знаете, как никто
другой.
     - Мистер Джоб Поттерсон, - продолжал господин инспектор. - Пью за  ваше
здоровье. И за ваше,  мистер  Киббл.  Надеюсь,  джентльмены,  вы  не  можете
пожаловаться на обратное плавание?
     Мистер Киббл, толстяк,  видимо  не  любивший  отвлекаться  от  еды  для
разговоров, поднес к губам стакан с элем и буркнул: "За ваше".  Мистер  Джоб
Поттерсон, весьма  обходительного  вида  мужчина  в  полуматросской  одежде,
сказал: "Благодарю вас, сэр".
     - Господи, помилуй мою душу и тело! - воскликнул господин инспектор.  -
Вот вы толкуете, мисс Аби, будто ремесло, какое бы оно ни  было,  не  кладет
своей печати на человека. (Об этом никто и не думал толковать.) Так разве  в
вашем  брате  не  узнаешь  стюарда?  Во  взгляде  у  него  светится   этакая
приветливость и готовность услужить, движения  ловкие,  сам  подтянутый.  На
такого можно положиться - сразу подаст тазик в нужную минуту! Словом, стюард
с головы до ног! А мистер Киббл? На мистера Киббла посмотришь и скажешь: это
пассажир, и по торговой части. Так и хочется открыть ему кредит  на  пятьсот
фунтов, а помимо того, разве вы не видите, как на нем  поблескивает  морская
соль!
     - Ну, это только вам видно, - возразила мисс  Аби.  -  А  что  касается
ремесла моего брата, то пора ему с ним распроститься и  взять  в  свои  руки
заведение, когда сестра уйдет на покой. Если он этого не сделает,  заведение
развалится, а другим я его ни за какие деньги не продам. Тут  нужен  твердый
человек, чтобы его слово было для "Грузчиков" законом, - как мое.
     - Правильно, мисс Аби, - сказал господин инспектор. -  Такого  порядка,
как в вашем заведении, мы, полисмены, нигде не знаем. Да что я говорю! У нас
в полиции и мало-мальски похожего на ваше заведение не знают. Укажите  нашим
полисменам на "Шестерых Веселых Грузчиков", и они  все  до  единого  скажут:
совершенство, мистер Киббл!
     Джентльмен с достоинством кивнул головой, как бы ставя свою подпись под
этим заявлением.
     - Опять же вы толкуете, что время быстро бежит и не удержать  его,  как
собаку с намыленным хвостом, - продолжал  господин  инспектор.  (И  об  этом
предмете тоже никто не толковал.) Правильно! Совершенно правильно! И  быстро
же оно промчалось с тех пор, как здесь присутствующий мистер Джоб Поттерсон,
и  здесь  присутствующий  мистер  Джейкоб  Киббл,  и  здесь   присутствующий
полицейский  чин  встретились   впервые,   когда   производилось   опознание
утопленника!
     Тихо ступая, муж Беллы подошел к дверке в бар и остановился около нее.
     - Бежит время, бежит! - медленно говорил господин инспектор,  не  сводя
глаз с гостей мисс Аби. - Давно ли мы трое присутствовали на дознании вот  в
этом самом доме... Мистер Киббл! Вам дурно, сэр?
     Мистер Киббл с отвисшей челюстью,  шатаясь,  поднялся  из-за  стола  и,
схватив Поттерсона за плечо, показал на дверку. "Смотрите! - крикнул  он.  -
Вон... вон там!" Поттерсон вскочил со стула, подался назад и  тоже  крикнул:
"Господи, спаси и  помилуй!  Что  это?"  Муж  Беллы  отступил  в  полутемную
комнату, обнял Беллу (потому что ее привело в  ужас  необъяснимое  поведение
этих двоих) и притворил за собой дверь. В баре сразу заговорили в  несколько
голосов, и голос господина инспектора деятельнее прочих  участвовал  в  этом
хоре. Но вот мало-помалу там все стихло, и господин инспектор снова появился
в "Уюте".
     - Готово, сэр! -сказал он, многозначительно  подмигивая.  -  Сейчас  мы
уведем отсюда вашу супругу.
     И через минуту Белла с мужем увидели звездное небо  и  пошли  вдвоем  к
экипажу, который ждал их.
     Все это было в высшей степени странно, и  Белла  ничего  не  могла  тут
понять, кроме того, что ее Джон оказался прав. Но почему Джон оказался  прав
и в чем его подозревали, этого она не знала. Может статься, он  вовсе  и  не
носил  фамилию  Хэнфорд?  Может  статься,  между  ним  и  этой  таинственной
личностью  было  только  поразительное  сходство  и  больше  ничего?  -  вот
единственное, более или менее правдоподобное объяснение, которое  она  могла
извлечь из своих смутных мыслей. Но Джон торжествовал, явно торжествовал,  и
следовательно, можно было спокойно ждать, что последует дальше.
     На другой день, вернувшись домой к обеду, Джон сел на кушетку  рядом  с
Беллой и дочкой-Беллой и сказал:
     - Знаешь, радость моя, у меня есть кое-какие новости. Я решил  уйти  из
торгового дома.
     Так как это решение, видимо, радовало  его,  Белла  сочла,  что  ничего
дурного не случилось.
     - Короче говоря, любимая, - продолжал Джон, - торговый дом  закрылся  и
прекратил свое существование. Его больше нет.
     - Значит, ты поступил куда-то еще, Джон?
     - Да, милая. Теперь я занялся другим делом. И положение  у  меня  будет
гораздо лучше.
     Неутомимую дочку сейчас же заставили поздравить  его  и  взмахнуть  при
этом слабенькой ручкой с пухленьким кулачком:
     - Ур-ра! Леди и джентльментли! Ура-ура-ура!
     - Вот только одно плохо, сокровище мое, - сказал Джон. -  Ты,  кажется,
полюбила наш коттедж?
     - Конечно, полюбила! Но что в этом плохого?
     - А то, что нам придется уехать отсюда.
     - Джон!
     - Придется, дорогая. Теперь мы будем жить в Лондоне. Словом,  по  моему
новому  положению  мне  полагается  бесплатное  жилье.  Вот  туда   и   надо
перебираться.
     - Это большая выгода для нас, Джон!
     - Да, несомненно. Выгода большая, прелесть моя.
     Он метнул на нее взгляд  -  взгляд  веселый  и  лукавый,  что  вынудило
неутомимую дочку опять пустить  в  ход  свои  пухленькие  кулачки  и  грозно
потребовать от отца объяснений.
     - Дорогая моя, ты сама сказала: "Это  большая  выгода  для  нас",  и  я
подтвердил: "Выгода большая". Вполне невинное высказывание.
     - Я не позволю... вам... сэр, насмехаться... над  моей...  почтенной...
матушкой, - заявила неутомимая дочка, в паузы между словами мягко тыча ему в
лицо то одним, то другим пухленьким кулачком.
     Когда Джон, нагнувшись, принял эту  заслуженную  кару,  Белла  спросила
его, скоро ли надо переезжать. Да,  да!  В  самое  ближайшее  время  (сказал
Джон). Обстановку они, разумеется, возьмут с собой? (спросила Белла). Да нет
(сказал Джон), собственно говоря... в доме все... дом уже как-то обставлен.
     Услышав это, неутомимая дочка возобновила свои атаки и сказала: "Но там
нет детской,  сэр!  О  чем  вы  думаете,  жестокосердый  родитель?"  На  что
жестокосердый родитель ответил: "Собственно говоря...  детская  там  есть...
можно будет обойтись как-нибудь". -  "Обойтись?  -  возмутилась  Неутомимая,
снова награждая отца тумаками. -
     Да за кого вы меня принимаете?" - После чего ее положили  на  спинку  и
задушили поцелуями...
     - Нет, в самом деле, Джон, - сказала Белла, разрумянившаяся после возни
с Неутомимой. - Хорошо ли будет нашей дочке в новом доме? Вот в чем вопрос.
     - Такой вопрос не трудно было предвидеть, -  сказал  он.  -  И  поэтому
завтра утром мы с тобой поедем посмотреть наше новое жилище. Я об  этом  уже
условился.
     Итак, решено: завтра утром они едут в  город.  Джона  целуют.  Белла  в
восторге.
     Прибыв, как полагалось по сговору, в Лондон, они наняли кэб и поехали в
западную часть города. И мало того, что в западную  часть  города,  -  в  те
самые места, которые Белла видела в последний  раз,  когда  распростилась  с
домом мистера Боффина. И мало того, что в эти самые места.  -  на  ту  самую
улицу. И  мало  того,  что  на  ту  самую  улицу,  -  их  экипаж  наконец-то
остановился... у того самого дома.
     - Джон, милый! - воскликнула Белла, в волнении высунувшись из окошечка.
- Ты видишь, куда мы приехали?
     - Вижу, любимая. Кэбмен не ошибся.
     Дверь отворилась перед ними без стука, без  звонка,  и  Джон  помог  ей
выйти из кэба. Слуга, появившийся им навстречу, ни о чем не спросил Джона  и
не пошел ни впереди них, ни сзади, когда они стали подниматься наверх. Белла
не остановилась у нижней ступеньки только потому,  что  муж  обнимал  ее  за
талию и вел вперед. Лестница снизу доверху была со вкусом убрана  роскошными
цветами.
     - Джон! - чуть слышно пролепетала Белла. - Что все это значит?
     - Ничего, дорогая, ничего. Идем дальше.
     Поднявшись на один пролет, они вошли в прелестную комнату,  по  которой
порхали тропические птицы, еще более яркие и пестрые, чем цветы на лестнице;
тут же был аквариум с золотыми и серебряными рыбками, с водяными лилиями,  с
зеленым мохом, фонтанчиком посредине, и прочие чудеса.
     - Джон, милый! - сказала Белла. - Что все это значит?
     - Ничего, дорогая, ничего. Идем дальше.
     И они пошли дальше и остановились перед затворенной дверью. Джон  хотел
отворить ее, но Белла схватила его за руку.
     - Я не понимаю, что все  это  значит...  и  я  больше  не  могу,  Джон.
Милый... поддержи меня.
     Джон поднял ее на руки и вбежал с нею в комнату.
     Смотрите, кто это? Мистер и миссис Боффип! Боже, как они сияют!  Миссис
Боффин вне себя от радости хлопает в ладоши, подбегает  к  Белле,  прижимает
Беллу к груди и говорит сквозь слезы, заливающие ее милое лицо:
     - Душенька моя, голубушка! Ведь мы с Нодди были на твоей свадьбе  и  не
могли пожелать тебе счастья, не могли даже поговорить с тобой! Душенька моя!
Жена нашего Джона, мать его дочки! Прелесть моя, красавица! Теперь ты у себя
дома! Добро пожаловать, радость моя!


        ^TГЛАВА XIII - показывает, как Золотой Мусорщик помогал разгребать мусор^U

     В первые минуты, полные изумления и растерянности, Белла  больше  всего
изумилась и растерялась при виде сияющей физиономии мистера Боффина. То, что
его жена радовалась от всего сердца, от всей души, что ее лицо отражало  все
чувства натуры широкой и доброй и ни  одного  чувства  мелкого,  низменного,
Беллу не удивляло. Но как он может стоять и смотреть на нее и Джона, излучая
благодушие всей своей круглой, румяной физиономией,  точно  веселый,  добрый
волшебник! Вспомнить только, каким он был, когда она видела его в  последний
раз в этой комнате - в этой самой комнате, где ему пришлось выслушать от нее
на  прощание  все,  что  она  о  нем  думала!  И  куда  девались   алчность,
подозрительность и недоверие, искажавшие тогда его лицо?
     Миссис Боффин усадила Беллу на широкую оттоманку, сама села слева, Джон
справа, а мистер Боффин  стоял  перед  ними  и  смотрел  на  них  ликующими,
счастливыми глазами. И тут на миссис Боффин напал такой смех, что она  могла
только хлопать в ладоши, бить  себя  по  коленкам  и  раскачиваться  взад  и
вперед, а потом вдруг обняла Беллу и тоже стала раскачивать ее взад и вперед
- и все это заняло немало времени.
     - Старушка, старушка! - сказал, наконец, мистер Боффин. -  Ну,  начинай
же, не то кому-нибудь другому придется за тебя начать.
     - Сейчас, Нодди, сейчас,  голубчик,  -  проговорила  миссис  Боффин.  -
Только с чего мне начинать, как начинать, когда я в себя не могу  прийти  от
радости и счастья! Белла, прелесть моя! Скажи, кто это?
     - Кто это? - повторила Белла. - Мой муж.
     - Нет, ты его фамилию назови, милочка! - воскликнула миссис Боффин.
     - Роксмит.
     - Вот и нет! - Миссис Боффин захлопала в ладоши и покачала  головой.  -
Ни чуточки не похоже!
     - Тогда Хэнфорд, - сказала Белла.
     - Вот и нет! - воскликнула миссис Боффин, снова  захлопав  в  ладоши  и
покачав головой. - Ни чуточки не похоже!
     - Но зовут-то его по крайней мере Джон? - спросила Белла.
     - Ну, еще бы, голубушка! - воскликнула миссис Боффин. - Еще бы не Джон!
Так я всегда его называла. Нет, ты фамилию, настоящую фамилию скажи! Ну,  не
можешь? Тогда отгадай, красавица моя!
     - Отгадать я не могу. - Белла, бледная, переводила взгляд с одного лица
на другое.
     - А я могу, - крикнула миссис Боффин. - И я отгадала!  Я  в  тот  вечер
сразу, в один миг все поняла. Правда, Нодди?
     - Правда! Отгадала, моя старушка, отгадала! -  с  гордостью  подтвердил
мистер Боффин.
     - Слушай, голубушка, - миссис Боффин завладела руками Беллы  и  ласково
похлопывала по ним. - Случилось это после того памятного вечера, когда  Джон
не встретил отклика - как ему тогда показалось - на свои чувства.  Случилось
это после того вечера, когда Джон сделал предложение одной молодой  особе  и
эта молодая особа отвергла его. Случилось это после того  памятного  вечера,
когда он почувствовал себя  никому  не  нужным  и  решил  уехать  на  поиски
счастья. И вот на следующий день, тоже к вечеру,  моему  Нодди  понадобилась
какая-то бумажка из комнаты секретаря, и я ему говорю: "Мне все  равно  надо
на ту половину, пойду спрошу у него эту бумажку". Постучалась я в  дверь,  а
секретарь не услышал моего стука. Тогда я заглянула в комнату и вижу,  сидит
он один-одинешенек у камина и  глубоко  о  чем-то  задумался.  Потом  поднял
голову мне навстречу, улыбнулся так ласково-ласково... И  тут  вспомнила  я,
как впервые увидела его в "Приюте", и  будто  порох  у  меня  перед  глазами
вспыхнул! Уж очень, очень часто приходилось мне видеть, как он,  еще  совсем
маленький, сидел вот так один-одинешенек, и у  меня  сердце  разрывалось  от
жалости к нему! Часто, очень часто приходилось мне подбадривать  его  добрым
словом! Так неужто мои глаза могли на этот  раз  ошибиться!  Да  никогда!  Я
только успела крикнуть: "Узнала, узнала! Вы наш  Джон!"  -  и  свалилась  бы
замертво, если бы он не подхватил меня... Так вот,  моя  радость,  -  миссис
Боффин лучезарной улыбкой пресекла свой взволнованный рассказ. - Не пора  ли
тебе отгадать фамилию мужа?
     - Неужели... - трясущимися губами прошептала Белла. -  Неужели  Гармон?
Быть не может!
     -  Да  что  ты  так  дрожишь?  Почему  не  может?  Все  может  быть,  -
успокаивающе проговорила миссис Боффин.
     - Его убили, - вырвалось у Беллы.
     - Его считали убитым, - сказала миссис Боффин. - Но  если  Джон  Гармон
когда-нибудь жил  на  белом  свете,  это  его  рука  обнимает  тебя  сейчас,
красавица моя. Если у Джона Гармона была когда-нибудь жена, эта жена  -  ты.
Если у Джона Гармона и у его жены был когда-нибудь ребенок... Вот он!
     И тут втайне задуманный  гениальный  ход  был  осуществлен:  неутомимая
дочка появилась в дверях, поднятая в воздух какой-то скрытой от глаз  силой.
Миссис Боффин схватила Неутомимую и положила ее Белле на колени, после  чего
они с мистером Боффином, если можно  так  выразиться,  всыпали  ей  изрядную
порцию ласк и поцелуев.
     Только это весьма своевременное появление и спасло Беллу  от  обморока.
Это появление и проникновенный голос мужа, который стал рассказывать ей, как
случилось, что его сочли убитым и даже заподозрили в убийстве самого себя, и
почему он решил обмануть ее и чем дальше, тем больше  мучился  из-за  этого,
так как пора было открыться ей, а он боялся, не осудит  ли  она  цель,  ради
которой все это было задумано и сделано.
     - Красавица моя! - перебила его на  полуслове  миссис  Боффин  и  снова
захлопала в ладоши. - Не один Джон тут виноват. Мы с ним заодно были.
     - Я... - Белла растерянно смотрела на них на всех по очереди. -  Я  все
еще не понимаю...
     - Ну конечно, где тут понять, голубушка! - воскликнула миссис Боффин. -
Пока все по порядку не расскажут, ничего не поймешь! Вот  сейчас  я  тебе  и
расскажу. Дай мне опять свои ручки и слушай, - обнимая Беллу,  говорила  эта
добрая душа, - а наша маленькая красавица  пусть  так  и  лежит  у  тебя  на
коленях. Все, все тебе расскажу. Раз, два, три!  Поскакали  лошадки,  только
держись! Так вот, когда я крикнула: "Узнала, узнала! Вы наш Джон!"  Это  мои
точные слова, ведь правда, Джон?
     - Это ваши точные слова, - подтвердил Джон, прикрывая ладонью ее руку.
     - Хорошо придумано! - воскликнула миссис Боффин. - Не  отнимайте  руки,
Джон. И поскольку это нас всех касается, ты, Нодди, положи  свою  сверху,  и
пока я не кончу рассказывать, мы рук не разнимем.
     Мистер Боффин сел  на  стул  и  добавил  к  общей  горке  свою  широкую
загорелую руку.
     - Вот и чудесно! - сказала миссис Боффин, нагибаясь и целуя ее. -  Всей
семьей сложили! Но  лошадки  скачут  дальше.  Так  вот.  Когда  я  крикнула:
"Узнала, узнала! Вы наш Джон!" - Джон меня подхватил, но я тяжеленька, милые
мои, что правда, то правда, и ему  пришлось  опустить  меня  на  пол.  Нодди
услышал шум, прибежал рысцой, и я, как только  собралась  с  силами,  говорю
ему: "Нодди! Помнишь мои слова тогда в "Приюте"? Правильно я сказала!  Слава
создателю, это наш Джон!" Тут он как  подскочит  на  месте  и  бух  на  пол,
головой прямо под письменный стол. Глядя на такое, я сразу пришла в себя,  и
он тоже пришел в себя, и тогда мы все втроем давай плакать на радостях!
     - Да! Плакать на радостях, любимая! - сказал Джон. - Ты понимаешь?  Эти
люди, которым я нанес удар своим  возвращением  к  жизни,  которых  я  лишил
всего, плакали слезами радости!
     Белла в полном замешательстве перевела взгляд с  его  лица  на  сияющую
физиономию миссис Боффин.
     - Ничего, голубушка, не обращай на него внимания, - сказала старушка. -
Слушай меня. Ну вот, успокоились мы мало-помалу, сели и стали держать совет.
Джон признался нам, какое горе причинила ему одна прекрасная молодая  особа,
и сказал, что если б я его не узнала, он бы уехал искать счастья  где-нибудь
далеко-далеко,  на  краю  света,  и  так  бы  и  остался  мертвецом,  а  нам
предоставил бы пользоваться неправильно полученным наследством до конца дней
наших. И ты бы видела, милочка моя, как Нодди тут испугался! Ведь мало того,
что богатство досталось ему не по праву, оно до  последнего  дня  его  жизни
могло бы за ним остаться!.. Белый стал, как мел!
     - И ты тоже, - вставил мистер Боффин.
     - И на него не обращай внимания, душенька! - сказала миссис  Боффин.  -
Слушай меня. Так вот, стали мы держать совет, как нам быть с этой прекрасной
молодой особой, и Нодди вдруг заявляет, что она  девушка  хорошая.  "Немного
избалованная, говорит, но это жизнь ее избаловала. Это только сверху, а если
копнуть поглубже, так, говорит, я голову даю на отсечение, что сердце у этой
девушки золотое".
     - И ты тоже так говорила, - вставил мистер Боффин.
     - Да не обращай ты на  него  внимания,  душенька!  -  повторила  миссис
Боффин. - Слушай меня. Тогда Джон говорит: "Ах! Если бы я мог ее  испытать!"
Мы так и ухватились за это и говорим ему: "Испытайте!"
     Белла вздрогнула и метнула быстрый взгляд в сторону мистера Боффина. Но
он то ли не заметил, то ли не захотел замечать это и  с  задумчивой  улыбкой
смотрел на свою широкую темную руку.
     - Говорим: "Испытайте, Джон! - повторила миссис Боффин. - Испытайте ее,
восторжествуйте над своими сомнениями, и тогда счастье придет к вам  впервые
за всю вашу жизнь и больше не покинет вас". Джон стал сам не свой  от  наших
слов. Тогда мы говорим ему: "Ну, что вам надо?  Если  она  встанет  на  вашу
защиту, когда вас начнут унижать, если в ней  проснется  великодушие,  когда
вас начнут преследовать, если она сохранит верность  вам,  когда  у  вас  не
будет ни денег, ни друзей, сохранит верность вопреки тому,  что  ей  кажется
главным в жизни, - это вас успокоит?" - "Успокоит ли? - говорит Джон. - Да я
воспарю к небесам от  счастья!"  -  "Тогда,  -  говорит  Нодди,  -  готовьте
крылышки, Джон, потому что, на мой взгляд, воспарения вам не миновать".
     Белла поймала на себе лукавый  взгляд  мистера  Боффина,  но  он