- в сильном смущении отвечал Тотл.
     - Да скажите же ей что-нибудь, -  настаивал  Парсонс.  -  Черт  возьми,
сделайте ей комплимент, что ли.
     - После обеда, - отвечал застенчивый Тотл, стараясь  отсрочить  роковую
минуту.
     - Однако, джентльмены, -  сказала  миссис  Парсонс,  -  вы,  право  же,
чрезвычайно учтивы. Сначала вы все утро отсутствуете, вместо того чтобы, как
было обещано, везти нас на прогулку, а когда, наконец, приезжаете домой,  то
шепчетесь друг с другом, не обращая на нас ровно никакого внимания.
     - Душа моя, мы говорили о деле, которое задержало нас сегодня утром,  -
отвечал Парсонс, бросая многозначительный взгляд на Тотла.
     - Боже! Как быстро пролетело это утро! -  воскликнула  мисс  Лиллертон,
взглянув на свои золотые часы, которые она независимо от надобности заводила
в особо торжественных случаях.
     - А мне кажется, что оно тянулось очень медленно, - робко заметил Тотл.
     - Браво! Отлично! - прошептал Парсонс.
     -  Неужели?  -  произнесла  мисс  Лиллертон,  изобразив  величественное
изумление.
     - Я могу объяснить это только  тем,  что  был  лишен  вашего  общества,
сударыня, и общества миссис Парсонс, - сказал Уоткинс.
     Во время этого короткого диалога дамы направились к дому.
     - Какого черта  вы  приплели  к  этому  комплименту  Фанни?  -  спросил
Парсонс, когда друзья последовали за дамами. - Вы этим все дело испортили.
     - О, иначе он казался бы очень дерзким, - отвечал Уоткинс Тотл, - я  бы
даже сказал, чересчур дерзким.
     - Он рехнулся! - шепнул Парсонс на ухо своей супруге, входя в гостиную.
- Рехнулся от скромности.
     - Скажите на милость! - вскричала она. - Я в жизни ничего подобного  не
слышала.
     - Как видите, мистер Тотл, у нас  нынче  совершенно  семейный  обед,  -
сказала миссис Парсонс, когда все сели за стол. - Мисс Лиллертон у  нас  как
родная, да и вы для нас тоже не чужой.
     Мистер Уоткинс Тотл выразил надежду, что никогда не будет чужим в семье
Парсонс, а про себя подумал, что его застенчивость все  равно  не  даст  ему
чувствовать себя как дома.
     -  Снимите  крышки.  Марта,  -  приказала  миссис  Парсонс,  озабоченно
распоряжаясь переменою декораций.
     Приказание было выполнено, и  на  одном  конце  стола  показалась  пара
вареных кур с языком и прочими принадлежностями, а на другом -  телятина.  С
одной  стороны  на  зеленом  блюде  красовались  два  зеленых   соусника   с
фарфоровыми ложками того же цвета, с другой - кролик под коричневым соусом с
пряностями и с гарниром из ломтиков лимона.
     - Мисс Лиллертон, милочка,  поухаживать  за  вами?  -  спросила  миссис
Парсонс.
     - Нет, благодарю вас, я, пожалуй, побеспокою мистера Тотла.
     Уоткинс встрепенулся, задрожал, подал кусок  кролика  и  разбил  рюмку.
Лицо хозяйки дома,  до  этой  минуты  сиявшее  лучезарною  улыбкой,  страшно
изменилось.
     -  П-п-рошу  прощения,  -  заикаясь,  пробормотал   Тотл,   в   крайнем
замешательстве накладывая себе на тарелку  соус  с  пряностями,  петрушку  и
масло.
     - О, неважно, -  отвечала  миссис  Парсонс  тоном,  не  оставлявшим  ни
малейших сомнений в чрезвычайной важности  происшествия,  и  тут  же  велела
мальчику, который шарил под столом в  поисках  осколков  стекла,  прекратить
свои изыскания.
     -  Я  полагаю,  что  мистеру  Тотлу  известно,  какому  штрафу   обычно
подвергаются в подобных случаях  холостяки,  -  сказала  мисс  Лиллертон.  -
Дюжина рюмок за одну разбитую.
     Мистер Габриэл Парсонс многозначительно наступил Тотлу на ногу. В  этих
словах заключался явный намек, что чем скорее он перестанет быть  холостяком
и избавится от подобных штрафов, тем лучше. Мистер Уоткинс Тотл именно так и
понял это замечание и, выказав просто поразительную в данных обстоятельствах
находчивость, предложил миссис Парсонс вина.
     - Мисс Лиллертон, - сказал Габриэл, - разрешите мне...
     - Вы очень любезны.
     - Тотл, передайте, пожалуйста, графин мисс Лиллертон. Благодарю вас.  -
За сим последовала обычная пантомима кивков и глотков.
     - Тотл, приходилось ли вам бывать в Саффоке?  -  спросил  хозяин  дома,
жаждавший рассказать одну из своих неизменных семи историй.
     - Нет, не приходилось, - отвечал Уоткинс, добавив в виде оговорки,  что
он бывал в Девоншире.
     - Жаль! Видите ли, в Саффоке много лет назад со  мной  был  чрезвычайно
странный случай. Разве я вам никогда о нем не рассказывал?
     Мистер Уоткинс Тотл, разумеется, слышал эту историю  не  меньше  тысячи
раз. Однако он выразил величайшее любопытство и с крайним  нетерпением  ждал
рассказа. Мистер Габриэл Парсонс тотчас же приступил к делу, несмотря на то,
что, как наши читатели неоднократно  имели  возможность  убедиться,  хозяина
дома в таких случаях очень часто перебивают.  Мы  попытаемся  пояснить  свою
мысль на примере.
     - Когда я был в Саффоке... - начал мистер Габриэл Парсонс.
     - Сначала уберите кур, Марта,  -  сказала  миссис  Парсонс.  -  Извини,
милый.
     - Когда я был в Саффоке, - повторил мистер Парсонс, бросая раздраженный
взгляд на свою супругу, которая сделала вид, будто  ничего  не  замечает,  -
когда я был в Саффоке несколько лет назад, мне пришлось заехать  по  делу  в
город Бери-Сент-Эдмондс. Я должен  был  по  дороге  задержаться  на  главных
станциях и потому для удобства поехал на двуколке. Часов в девять вечера,  в
полной тьме - дело было зимою, - я выехал  из  Садбери.  Дождь  лил  как  из
ведра, ветер завывал в придорожных деревьях, было так темно, что  я  не  мог
разглядеть собственную руку, и я вынужден был ехать шагом...
     - Джон, -  произнесла  миссис  Парсонс  низким  глухим  голосом,  -  не
пролейте соус.
     - Фанни, - с досадою сказал  Парсонс,  -  лучше  бы  ты  отложила  свои
хозяйственные распоряжения до более удобного времени. Право  же,  душа  моя,
очень неприятно, когда тебя постоянно перебивают.
     - Но ведь я же не перебивала тебя, милый, - отвечала миссис Парсонс.
     - Нет, ты перебила меня, душенька, - возразил мистер Парсонс.
     - Это просто смешно, друг мой! Ведь должна же я, в самом деле, смотреть
за прислугой, а если б я сидела, спокойно глядя, как Джон  обливает  соусом.
новый ковер, ты же первый завтра утром  стал  бы  сердиться,  что  на  ковре
пятна.
     - Так вот, - продолжал Габриэл с видом полной покорности судьбе, словно
зная, что против этого последнего довода все равно ничего  не  поделаешь,  -
как я уже сказал,  было  до  того  темно,  что  я  не  мог  разглядеть  свою
собственную руку. Дорога  была  безлюдна,  и  уверяю  вас,  Тотл  (последним
замечанием  мистер  Парсонс  желал  привлечь  внимание   Уоткинса,   который
заинтересовался  конфиденциальными  переговорами  между  миссис  Парсонс   и
Мартой, сопровождавшимися передачею огромной  связки  ключей),  уверяю  вас,
Тотл, мне стало как-то не по себе...
     - Подайте хозяину пирог, - перебила его миссис Парсонс, снова обращаясь
к прислуге.
     - Прошу тебя, дорогая! - обиженно взмолился Парсонс.
     Миссис Парсонс возвела к потолку глаза и руки, молчаливо ища сочувствия
у мисс Лиллертон.
     - Когда я подъехал к повороту, -  продолжал  Габриэл,  -  лошадь  вдруг
остановилась и взвилась на дыбы. Я осадил назад, соскочил на землю, подбежал
к морде лошади и увидел, что посреди дороги лежит навзничь какой-то  человек
и неподвижным взором глядит на небо. Я сперва подумал, что он мертв, но нет,
он был жив и, по-видимому, цел и невредим. Вдруг он  вскочил,  схватился  за
грудь и, устремив на меня самый пронзительный взгляд, какой вы  можете  себе
представить, вскричал...
     - Подайте сюда пудинг, - произнесла миссис Парсонс.
     - Ах, что толку! - в отчаянии воскликнул хозяин. - Послушайте, Тотл, не
угодно ли вина? При миссис Парсонс невозможно ничего рассказывать.
     Этот выпад был принят как обычно. Делая  вид,  что  обращается  к  мисс
Лиллертон,  миссис  Парсонс  корила   свою   половину,   распространяясь   о
раздражительности всех мужчин  вообще,  намекала,  что  ее  супруг  особенно
подвержен этому пороку, и  в  конце  своей  речи  дала  понять,  что  у  нее
ангельский характер, ибо в противном случае она не могла бы этого выдержать.
Право же, тем, кто видит ее в повседневной жизни, трудно  представить  себе,
что ей приходится иногда терпеть.
     Продолжать рассказ было бы теперь крайне  неуместно,  и  потому  мистер
Парсонс, не входя в подробности, ограничился  сообщением,  что  тот  человек
оказался помешанным, сбежавшим из соседнего сумасшедшего дома.
     Наконец, со стола убрали скатерть, и вскоре вслед за тем дамы удалились
в гостиную, где мисс Лиллертон специально для  ушей  гостя  принялась  очень
громко играть на фортепьяно. Мистер Уоткинс Тотл и  мистер  Габриэл  Парсонс
спокойно болтали до окончания  второй  бутылки.  Перед  тем  как  перейти  в
гостиную, Парсонс сообщил Уоткинсу, что они  с  женой  придумали  план,  как
оставить его тотчас после чая наедине с мисс Лиллертон.
     - Послушайте, - сказал Тотл, когда они поднимались по  лестнице,  -  не
кажется ли вам, что лучше отложить это до... до... до завтра?
     - А не кажется ли вам, что было бы гораздо лучше, если 6 я оставил  вас
в той гнусной дыре, где застал сегодня утром? - резко возразил ему Парсонс.
     - Нет, нет! Я ведь только высказал предположение, - произнес несчастный
Тотл с тяжелым вздохом.
     После чая мисс Лиллертон, придвинув к камину рабочий столик и установив
на нем маленькую деревянную рамку - нечто вроде миниатюрной  глиномялки  без
лошади, - тотчас же принялась плести из коричневого шелка цепочку для часов.
     - Боже  мой!  -  вскричал  Парсонс,  вскакивая  с  места  с  притворным
изумлением. - Ведь я же совсем забыл  про  эти  проклятые  письма.  Тотл,  я
надеюсь, вы меня извините.
     Будь его воля, Тотл ли под  каким  видом  не  позволил  бы  никому,  за
исключением разве самого себя, покинуть комнату. Теперь, однако, он вынужден
был с беспечным видом смотреть на уходящего Парсонса.
     Не успел тот выйти, как в дверь просунулась Марта со словами:
     - Пожалуйте, мэм, вас спрашивают.
     Миссис Парсонс вышла из комнаты,  плотно  прикрыв  за  собою  дверь,  и
мистер Уоткинс Тотл остался наедине с мисс Лиллертон.
     Воцарилась гробовая тишина. Мистер Уоткинс Тотл думал, с  чего  начать;
мисс Лиллертон, казалось, не думала ни о чем. Огонь в камине догорал; мистер
Уоткинс Тотл помешал его и подбросил угля.
     Минут через пять мисс Лиллертон  откашлялась.  Мистеру  Уоткинсу  Тотлу
показалось, что прелестное создание заговорило.
     - Прошу прощения, - произнес он.
     - Что?
     - Мне показалось, будто вы что-то сказали.
     - Нет, ничего.
     - А-а!
     - На софе  лежат  книги,  мистер  Тотл.  Не  желаете  ли  взглянуть?  -
проговорила мисс Лидлертон еще через пять минут.
     - Нет, благодарю вас, - отвечал Уоткинс, а затем с  присутствием  духа,
изумившим даже его самого, добавил: - Сударыня... то  есть,  простите,  мисс
Лиллертон, я желал бы поговорить с вами.
     - Со мной? - произнесла мисс Лиллертон, роняя шелк и отодвигаясь вместе
со стулом на несколько шагов назад. - Поговорить? Со мной?
     - Да, сударыня, с вами - и притом о ваших сердечных влечениях.
     Тут мисс Лиллертон поспешно встала и хотела было выйти из  комнаты,  но
мистер Уоткинс Тотл нежно остановил ее за руку и, держась от  нее  на  таком
расстоянии, какое позволяла общая длина их рук, продолжал:
     - Бога ради, не поймите меня превратно, не подумайте, будто после столь
непродолжительного знакомства я осмеливаюсь обратить ваше внимание  на  свои
достоинства, ибо я отнюдь не обладаю достоинствами, которые  могли  бы  дать
мне право искать вашей руки. Надеюсь, вы не сочтете меня самонадеянным, если
я скажу вам, что миссис Парсонс уведомила меня о... то есть  миссис  Парсонс
сказала мне... вернее,  не  миссис  Парсонс,  а...  -  здесь  Уоткинс  начал
путаться, но мисс Лиллертон пришла ему на выручку.
     - Вы,  очевидно,  хотите  сказать,  мистер  Тотл,  что  миссис  Парсонс
сообщила вам о моих чувствах... о моей  привязанности...  то  есть,  я  хочу
сказать, о моем уважении к лицу противоположного пола?
     - Да.
     -  В  таком   случае,   -   осведомилась   мисс   Лиллертон,   стыдливо
отворачиваясь, - в таком случае,  что  же  могло  заставить  вас  добиваться
подобного разговора? Какова ваша цель? Каким образом могу  я  способствовать
вашему счастью, мистер Тотл?
     Настала минута для красноречивого признания.
     - Вы можете сделать это, если позволите мне, - тут Уоткинс шлепнулся на
колени, потеряв при этом две пуговицы от подтяжек и пряжку от жилета, - если
позволите мне стать вашим рабом, вашим слугою - словом,  если  безоговорочно
сделаете меня поверенным ваших сердечных тайн, осмелюсь ли сказать - чтобы я
мог способствовать вашему собственному счастию, осмелюсь ли  сказать  -  для
того чтобы вы могли сделаться женою преданного и любящего мужа?
     - О, бескорыстное созданье! - воскликнула мисс Лиллертон, закрывая лицо
белым носовым платочком с каемкой, вышитой узором из дырочек.
     Мистеру Уоткинсу Тотлу пришло в голову,  что  если  бы  мисс  Лиллертон
знала все, она, вероятно, изменила бы свое мнение о нем. Он церемонно поднес
к губам кончик ее среднего пальца и  по  возможности  грациозно  поднялся  с
колен.
     - Мои сведения были верны? - с трепетом спросил он,  как  только  снова
очутился на ногах.
     - Да.
     Уоткинс поднял руки и, желая выразить  свой  восторг,  возвел  глаза  к
предназначенной для лампы розетке на потолке.
     - Наше положение, мистер Тотл, - продолжала мисс Лиллертон,  поглядывая
на него сквозь дырочку в каемке платка, - наше положение  в  высшей  степени
странное и щекотливое.
     - Совершенно с вами согласен, - сказал мистер Тотл.
     - Наше знакомство  было  столь  непродолжительным,  -  произнесла  мисс
Лиллертон.
     - Оно длилось всего неделю, - подтвердил Тотл.
     - О, гораздо дольше! - с удивлением воскликнула мисс Лиллертон.
     - В самом деле? - сказал Тотл.
     - Больше месяца, даже больше двух месяцев! сказала мисс Лиллертон.
     "Это, однако, что-то странно", - подумал Тотл.
     - О! - произнес он, вспомнив уверения Парсонса, будто она давно  о  нем
слышала. - Понимаю! Однако посудите сами, сударыня. Ведь чем дольше  длилось
это знакомство, тем меньше теперь причин для промедления. Почему  тотчас  же
не назначить срок для исполнения желаний вашего преданного обожателя?
     - Мне уже не раз указывали, что  следует  поступить  таким  образом,  -
отвечала  мисс  Лиллертон,  -  но  вы  должны  принять   во   внимание   мою
деликатность, мистер Тотл. Прошу вас,  извините  мое  смущение,  но  я  имею
особые понятия об этих предметах и уверяю вас, у меня никогда не хватило  бы
духу назначить моему будущему супругу день нашей свадьбы.
     - В таком случае позвольте мне назвать его, - нетерпеливо сказал Тотл.
     - Мне хотелось бы назначить  его  самой,  -  застенчиво  отвечала  мисс
Лиллертон, - но я не могу сделать это, не прибегая к помощи третьего лица.
     - "Третьего лица? - подумал Тотл. - Кто  бы  это  мог  быть,  черт  его
побери!"
     - Мистер Тотл, - продолжала мисс Лиллертон, - вы сделали мне  в  высшей
степени  бескорыстное  и  любезное  предложение,  которое  я  принимаю.   Не
соблаговолите ли  вы  тотчас  же  передать  мое  письмо  мистеру...  мистеру
Тимсону?
     - Мистеру Тимсону? - проговорил Уоткинс.
     - После того что произошло между нами, - отвечала  мисс  Лиллертон,  не
поднимая глаз, - вы должны понять, кого я подразумеваю.  Мистера  Тимсона...
священника...
     - Мистера Тимсона! Священника! -  вскричал  Уоткинс  Тотл  в  состоянии
невыразимого блаженства, не смея верить своему беспримерному успеху. - Ангел
мой! Разумеется - сию же минуту!
     - Я тотчас же напишу письмо, - сказала мисс  Лиллертон,  направляясь  к
двери. - События нынешнего дня так меня взволновали, что сегодня я больше не
выйду из своей комнаты. Я пришлю вам письмо со служанкой.
     - О, останьтесь! Останьтесь! -  взмолился  Тотл,  все  еще  держась  на
весьма почтительном расстоянии от мисс Лиллертон. - Когда мы увидимся снова?
     - О мистер Тотл, -  кокетливо  отвечала  мисс  Лиллертон,  -  когда  мы
обвенчаемся, мне никогда не будет казаться, что я вижу вас слишком часто,  и
сколько бы я вас ни благодарила, все будет мало, - и  с  этими  словами  она
вышла из комнаты.
     Мистер Уоткинс Тотл бросился в кресло и предался упоительным  грезам  о
будущем блаженстве, в которых так или иначе главенствовала мысль о "пятистах
фунтах годового дохода с неограниченным правом  распорядиться  ими  в  своей
последней воле и завещании". Объяснение шло так  гладко  и  закончилось  так
великолепно, что он начал даже жалеть, почему тут  же  не  поставил  условие
перевести эти пятьсот фунтов на его имя.
     - Можно войти? - спросил мистер Габриэл Парсонс, заглядывая в дверь.
     - Пожалуйста, - отвечал Уоткинс.
     - Ну, как дела? - озабоченно осведомился Габриэл.
     - Как дела? - произнес Уоткинс Тотл. - Т-сс! Я иду к священнику.
     - Да ну? - сказал Парсонс. - Ловко же вы обстряпали это дельце!
     - Где живет Тимсон? - осведомился Уоткинс.
     - У своего дяди, здесь рядом, за углом, - отвечал Габриэл.  -  Он  ждет
прихода и последние два-три месяца помогает старику. Однако здорово вам  это
удалось! Я не ожидал, что вы так быстро справитесь.
     Мистер Уоткинс Тотл принялся доказывать,  что  наилучший  способ  вести
любовные дела основан на принципах Ричардсона, но тут  его  прервала  Марта,
которая явилась с розовой записочкой, сложенной на манер модной треуголки.
     - Мисс Лиллертон свидетельствует свое  почтение,  -  сказала  Марта  и,
вручив записку мистеру Тотлу, скрылась.
     - Замечаете, какая деликатность? - обратился Тотл  к  мистеру  Габриэлу
Парсонсу. - Почтение - а  не  любовь,  каково?  Через  прислугу  ведь  иначе
нельзя.
     Мистер Габриэл Парсонс не нашелся, что ответить, а  потому  ограничился
тем, что указательным пальцем правой руки ткнул мистера Уоткинса Тотла в бок
между третьим и четвертым ребром.
     - Пойдемте, - сказал  Уоткинс  после  того,  как  утих  взрыв  веселья,
вызванный этой шуткой. - Скорее, не будем терять времени.
     - Превосходно! - воскликнул Габриэл Парсонс, и через пять минут они уже
стояли у садовой калитки виллы, которую занимал дядя мистера Тимсона.
     - Мистер Чарльз Тимсон дома? - осведомился мистер Уоткинс Тотл у  слуги
дяди мистера Чарльза Тимсона.
     - Мистер Чарльз дома, - отвечал слуга, заикаясь, - но только  он  велел
всем говорить, чтобы прихожане его не беспокоили.
     - Я не прихожанин, - возразил Уоткинс.
     - Быть может, мистер Чарльз пишет проповедь, Том?  -  спросил  Парсонс,
проталкиваясь вперед.
     - Нет, мистер Парсонс, сэр, он не пишет проповедь, он просто играет  на
виолончели у себя в спальне и строго приказал не мешать ему.
     - Скажите ему, что я здесь, - заявил Габриэл, входя в сад.  -  Скажите,
что пришли мистер Парсонс и мистер Тотл по важному личному делу.
     Друзей провели в гостиную, и слуга отправился доложить об  их  приходе.
Доносившиеся издалека стоны  виолончели  умолкли,  на  лестнице  послышались
шаги, и мистер Тимсон сердечно пожал руку Парсонсу.
     - Как ваше здоровье, сэр? - торжественно произнес Тотл.
     - А как ваше здоровье, сэр?  -  отвечал  Тимсон  таким  ледяным  тоном,
словно здоровье Уоткинса ничуть его не  интересовало  -  как  оно,  по  всей
вероятности, и было.
     - Я должен передать вам это письмо, - сказал Уоткинс  Тотл,  протягивая
треуголку.
     - От мисс Лиллертон! - воскликнул Тимсон, внезапно меняясь  в  лице.  -
Прошу вас, садитесь.
     Мистер Уоткинс Тотл  сел  и,  пока  Тимсон  читал  письмо,  внимательно
рассматривал портрет архиепископа Кентерберийского, висевший над  камином  и
цветом напоминавший соус из у