йти в комнату злополучному подмастерью на  тонких  ногах,
как старый Лобс неизменно начинал ругать его, словно лютый сарацин,  хо-
тя, по-видимому, единственной его целью и намерением было облегчить свою
грудь, отделавшись от избытка ругательств. Наконец, на  стол  был  подан
ужин, который предварительно разогрели, и старый Лобс набросился на него
по всем правилам; покончив с этим делом в один момент, он поцеловал дочь
и потребовал трубку.
   Природа устроила колени Натэниела Пипкина так, что они  находились  в
очень близком соседстве, но когда он услышал, что  старый  Лобс  требует
трубку, они застучали, как будто хотели стереть друг  друга  в  порошок;
ибо в Этом самом шкафу, где он стоял, на двух крючках  висела  та  самая
большая трубка с коричневым чубуком и серебряной  головкой,  которую  он
видел во рту старого Лобса аккуратно каждый день и каждый вечер в  тече-
ние последних пяти лет. Две девушки стали искать  трубку  внизу,  искали
трубку наверху и всюду, но только не там, где, как они знали, находилась
трубка, а старый Лобс тем временем бушевал  самым  неописуемым  образом.
Наконец, он вспомнил о стенном шкафе и подошел к нему. Не было  никакого
смысла такому маленькому человеку, как Натэниел  Пипкин,  тянуть  дверцу
внутрь, когда такой большой, сильный мужчина, как старый Лобс, тянул  ее
наружу. Старый Лобс рванул ее разок и открыл настежь, обнаружив Натэние-
ла Пипкина, который стоял прямой, как палка, и дрожал от страха с головы
до пят. Помилуй бог, каким ужасным взглядом окинул его старый Лобс, ког-
да вытащил за шиворот и держал на расстоянии вытянутой руки!
   - Какого черта вам здесь нужно? -  страшным  голосом  спросил  старый
Лобс.
   Натэниел Пипкин не мог дать никакого ответа,  и  потому  старый  Лобс
раскачивал его взад и вперед в течение двух-трех  минут,  дабы  привести
его мысли в порядок.
   - Что вам здесь нужно? - заревел Лобс. - Чего доброго, вы явились  за
моей дочерью?
   Старый Лобс сказал это только в насмешку, ибо он не думал, чтобы  са-
монадеянность смертного могла завести Натэниела Пипкина так далеко.  Ка-
ково же было его негодование, когда бедняга ответил:
   - Да, мистер Лобс. Я пришел за вашей дочерью.
   Я люблю ее, мистер Лобс.
   - Ах вы плаксивый, криворотый, жалкий негодяй! - ахнул  старый  Лобс,
ошеломленный страшным признанием. - Что вы под этим подразумеваете?  От-
вечайте прямо! Проклятье! Я вас задушу!
   Не было ничего невероятного в том, что старый  Лобс  в  припадке  бе-
шенства привел бы эту угрозу в исполнение, если бы его руку не останови-
ло весьма неожиданное явление - а именно кузен, который, выйдя из своего
шкафа и подойдя к старому Лобсу, сказал:
   - Сэр, я не могу допустить, чтобы этот безобидный человек, приглашен-
ный сюда по какой-то девичьей причуде, брал на себя  весьма  благородным
образом вину (если это вина), которая лежит на мне  и  которую  я  готов
признать. Я люблю вашу дочь, сэр, и я пришел сюда с целью  повидаться  с
нею.
   Тут старый Лобс раскрыл глаза очень широко, но не шире, чем  Натэниел
Пипкин.
   - Вы? - произнес старый Лобс, овладев, наконец, дыханием,  чтобы  вы-
молвить слово.
   - Я.
   - Но я давно отказал вам от дома.
   - Да, вы отказали. Иначе я не пришел бы сюда тайком сегодня вечером.
   Мне грустно говорить это о старом Лобсе, по я думаю, что он поколотил
бы кузена, если бы его хорошенькая дочка, блестящие глаза которой напол-
нились слезами, не вцепилась ему в руку.
   - Не удерживайте его, Мерайя, - сказал молодой человек, - если у него
есть желание меня ударить, пусть ударит. Ни за какие блага в мире  я  не
трону ни единого волоса на его седой голове.
   Старик опустил глаза, услышав этот упрек, и встретил взгляд своей до-
чери. Я уже упоминал раз или два, что глаза у нее были очень  блестящие,
и хотя теперь они наполнились слезами, однако не стали менее выразитель-
ными. Старый Лобс отвернулся, словно желал избежать их влияния,  и  тут,
по воле судьбы, его взгляд упал на лицо маленькой коварной кузины, кото-
рая, побаиваясь за брата и в то же  время  подсмеиваясь  над  Натэниелом
Пипкиным, состроила такую очаровательную мину, слегка испуганную  вдоба-
вок, что на нее стоило посмотреть и старому и молодому. Затем она умоля-
юще продела спою руку под руку старика и прошептала ему что-то  на  ухо;
старый Лобс ничего не мог поделать, - он расплылся в улыбку, и в  то  же
самое время по щеке у него скатилась слеза. Минут пять спустя из комнаты
Мерайи появились девицы; они хихикали и смущались; когда молодежь обрела
полное счастье, старый Лобс достал свою трубку и закурил ее; и любопытно
одно обстоятельство, касающееся именно Этой трубки табаку: она оказалась
самой умиротворяющей и приятной трубкой, какую он когда-либо курил.
   Натэниел Пипкин счел наилучшим хранить свою тайну и  благодаря  этому
вошел постепенно в милость к старому Лобсу, который со  временем  научил
его курить, и в течение многих последующих лет они сиживали в саду ясны-
ми вечерами, весьма торжественно покуривая и попивая. Он скоро оправился
от своей страсти, ибо мы находим его имя в приходской книге, где он рас-
писался как свидетель бракосочетания Мерайи Лобс и ее кузена; выяснилось
также, на основании других документов, что в ночь свадьбы он был посажен
в деревенскую тюрьму, ибо совершил на улице, в состоянии опьянения,  ряд
эксцентрических поступков, в чем его поддерживал и к чему его подстрекал
костлявый подмастерье на топких ногах".


   ГЛАВА XVIII,
   вкратце поясняющая два пункта: во-первых, силу истерики и, во-вторых,
силу обстоятельств

   В течение двух дней, следовавших за завтраком у миссис Хантер, пикви-
кисты оставались в Итенсуилле, с беспокойством ожидая вестей  от  своего
досточтимого вождя. Мистеру Тапмену и мистеру Снодграссу было по-прежне-
му предоставлено развлекаться по-своему, ибо мистер Уинкль, уступая  са-
мому настойчивому приглашению, продолжал жить в  доме  мистера  Потта  и
посвящать свой досуг обществу его очаровательной супруги. Не раз  и  сам
мистер Потт присоединялся к ним для довершения  их  блаженства.  Глубоко
погруженный в размышления об общественном благе и о посрамлении "Незави-
симого", этот великий муж редко решался снизойти с высоты своего  ума  к
скромному уровню умов ординарных. Но на сей раз, как бы подчеркивая свое
расположение к любому последователю мистера Пиквика, он снисходил, усту-
пал, спускался со своего пьедестала и шагал по земле,  милостиво  прино-
равливая свои Замечания к разумению стада и, если судить не по  духу,  а
по форме, казалось, сопричислял себя к этому стаду. При таком  отношении
сего знаменитого общественного  деятеля  к  мистеру  Уинклю  легко  себе
представить крайнее удивление, изобразившееся на лице этого джентльмена,
сидевшего в столовой за утренним завтраком, когда дверь быстро распахну-
лась и столь же быстро захлопнулась за мистером  Поттом,  который  вели-
чественно направился к нему и, оттолкнув  протянутую  руку,  заскрежетал
Зубами, словно хотел отточить то, что собирался произнести, и воскликнул
скрипучим голосом:
   - Змея!
   - Сэр! - воскликнул мистер Уинкль, вставая с кресла.
   - Змея, сэр! - повторил мистер Потт, возвышая голос, а затем внезапно
понижая: - Я сказал, змея, сэр, - понимайте как знаете.
   Если вы расстались с человеком друзьями в два часа ночи, а он  встре-
чает вас утром в половине десятого и  вместо  приветствия  называет  вас
змеей, есть основания Заключить, что за это время случилось нечто непри-
ятное. Эта мысль пришла в голову мистеру Уинклю. Он ответил мистеру Пот-
ту ледяным взглядом и, следуя совету сего джентльмена, старался  "понять
как знает", что такое Змея. Однако из этого ничего  не  вышло,  и  после
нескольких минут глубокого молчания он сказал:
   - Змея, сэр... змея, мистер Потт! Что вы хотите сказать,  сэр?..  Это
шутка!
   - Шутка, сэр! - закричал мистер Потт, сделав жест, выражавший горячее
желание запустить чайником из британского металла в голову гостя. - Шут-
ка, сэр... Но нет, я буду сдержан! Я буду сдержан, сэр!
   И, в доказательство своей сдержанности, мистер Потт  с  пеной  у  рта
бросился в кресло.
   - Дорогой сэр! - выкликнул мистер Уинкль.
   - Дорогой сэр! - подхватил Потт. - Как вы смеете, сэр, обращаться  ко
мне со словами "дорогой сэр"? Как вы смеете, говоря это, смотреть мне  в
глаза, сэр?
   - В таком случае,  сэр,  мне  остается  спросить,  -  ответил  мистер
Уинкль, - как вы смеете смотреть мне в глаза и называть меня змеей, сэр?
   - Потому что вы змея! - отвечал мистер Потт.
   - Докажите это, сэр! - горячо сказал мистер Уинкль. - Докажите!
   Мрачное облако пронеслось по глубокомысленному лицу  издателя,  когда
он вытащил из кармана утренний номер "Независимого" и, ткнув  пальцем  в
какую-то заметку, шнырнул газету через стол мистеру Уинклю.
   Сей джентльмен взял ее и прочел следующее:
   "Наш невежественный и мерзкий противник в отвратительных заметках  по
поводу последних выборов в нашем городе осмелился вторгнуться в святили-
ще частной жизни и коснулся крайне недвусмысленным  образом  личных  дел
нашего бывшего кандидата и нашего будущего  представителя,  несмотря  на
гнусно подстроенное его поражение - мистера Физкина. Чего добивается наш
подлый противник? Что сказал бы этот грубиян, если  бы  мы  пренебрегли,
подобно ему, общественной благопристойностью и приподняли завесу,  кото-
рая, к счастью для него, защищает его личную жизнь от насмешек, чтобы не
сказать омерзения? Что, если бы мы указали и комментировали факты и обс-
тоятельства, которые хорошо известны и замечены всеми, кроме нашего сле-
пого, как крот, противника?.. Что, если бы мы обнародовали следующее из-
лияние, которое мы получили, когда начали писать эту статью, от  талант-
ливого согражданина и сотрудника:
   МЕДНЫЙ ЛОБ
   Коли знал бы П...
   Как много забот
   Рогатым состоять супругом,
   То сделал бы, поверь,
   Чего нельзя теперь, -
   И свел ее до свадьбы с УИ... СМ другом".
   - Какие рифмы к слову "забот", негодяй? - торжественно вопросил  мис-
тер Потт.
   - Какие рифмы к слову "забот"? - повторила миссис Потт, чье появление
в этот момент предупредило ответ. - Скажем - Потт!
   Говоря это, миссис Потт ласково улыбнулась ошарашенному пиквикисту  и
протянула ему руку. Взволнованный молодой человек в смущении  готов  был
пожать поданную ему руку, если бы не вмешался негодующий Потт.
   - Назад, сударыня, назад! - крикнул редактор. - Пожимать ему руку  на
моих глазах!
   - Мистер Потт! - сказала удивленная леди.
   - Несчастная женщина, смотрите! - воскликнул супруг. - Смотрите,  су-
дарыня, - "Медный лоб". "Медный лоб" - это я. "Она" -  это  вы,  судары-
ня... вы!
   В порыве бешенства, сопровождаемого чем-то вроде дрожи, вызванной вы-
ражением лица его супруги, Потт бросил свежий номер "Итенсуиллского  не-
зависимого" к ее ногам.
   - Однако, сэр, - сказала удивленная миссис  Потт,  наклоняясь,  чтобы
поднять газету. - Однако, сэр!
   Мистер Потт вздрогнул под презрительным взглядом  своей  супруги.  Он
делал отчаянные усилия подвинтить свою храбрость, но она быстро  развин-
чивалась.
   Ничего нет ужасного в этой краткой реплике:
   "Однако, сэр!" - когда приходится ее читать, но тон, каким  она  была
произнесена, и взгляд, ее сопровождавший, казалось, прямо  указывали  на
отмщение, долженствующее обрушиться на голову Потта, и произвели на него
соответствующее впечатление. Самый неопытный наблюдатель мог бы  обнару-
жить в его взволнованной физиономии готовность уступить обои  веллингто-
новские сапоги любому бесстрашному заместителю, который согласился бы  в
данный момент стоять в них перед миссис Потт.
   Миссис Потт прочла статью, испустила громкий крик и грохнулась на ко-
вер у камина, визжа и колотя каблуками, так что нельзя было  сомневаться
в характере ее чувств по данному поводу.
   - Моя милая, - сказал устрашенный Потт, - я ведь не говорил, что верю
этому... Я... - но голос несчастного утонул в визге его супруги.
   - Миссис Потт, сударыня, позвольте и мне... умоляю вас,  успокойтесь!
- сказал мистер Уинкль, но вопли и стук участились и стали еще громче.
   - Дорогая моя, - сказал мистер Потт, - мне очень жаль. Если ты не ду-
маешь о своем здоровье, подумай хотя бы обо мне,  дорогая.  Перед  домом
соберется толпа.
   Но чем настойчивей умолял мистер Потт, тем неистовей были вопли.
   К счастью, однако, при особе миссис Потт состояла  телохранительница,
некая молодая леди, прямой обязанностью коей было заведование ее  туале-
том, но крайне полезная во многих случаях жизни и, больше всего  в  этой
специальной области, где ее госпоже требовались поддержка и содействие в
любой ее склонности противоречить желаниям несчастного Потта. В надлежа-
щий срок вопли достигли слуха молодой леди и  привели  ее  в  комнату  с
быстротой, которая существенно угрожала привести в беспорядок ее  локон-
чики, затейливо свисавшие из-под чепчика.
   - О моя дорогая миссис! - восклицала телохранительница,  стремительно
опускаясь на колени рядом с распростертой на полу миссис Потт. -  О  моя
дорогая миссис! Что случилось?
   - Ваш хозяин... ваш жестокий хозяин... - бормотала страдалица.
   Потт явно начал сдаваться.
   - Какой позор! - укоризненно сказала телохранительница. - Я знаю,  он
сведет вас в могилу, сударыня. Бедный ангел!
   Он сдавался все заметнее. Противник продолжал атаку.
   - Ох, не оставляйте меня... не оставляйте меня,  Гудуин!  -  лепетала
миссис Потт, судорожно цепляясь  за  руку  упомянутой  Гудуин.  -  Вы  -
единственное существо, которое меня любит, Гудуин!
   После этого трогательного обращения Гудуин разыграла маленькую семей-
ную трагедию собственного сочинения и пролила обильные слезы.
   - Никогда, сударыня... никогда, - сказала Гудуин. - О сэр, вам следу-
ет быть заботливее... внимательнее, вы не знаете, как вы  обижаете  мис-
сис. Когда-нибудь вы об этом пожалеете, я знаю, что пожалеете, и  всегда
это знала.
   Несчастный Потт робко поднял глаза, по ничего не сказал.
   - Гудуин, - позвала миссис Потт слабым голосом.
   - Сударыня? - отозвалась Гудуин.
   - Если бы вы только знали, как я любила этого человека!
   - Не расстраивайте себя воспоминаниями, сударыня! - сказала  телохра-
нительница.
   У Потта был совершенно перепуганный вид. Пришла пора,  когда  остава-
лось только прикончить его.
   - А теперь, - рыдала миссис Потт, - теперь, после всего, что было,  с
тобой так обращаются, так позорят и оскорбляют  в  присутствии  третьего
лица, и это лицо - посторонний человек. Но я этого не потерплю!  Гудуин,
- продолжала миссис Потт, приподнимаясь в объятиях своей союзницы, - мой
брат, лейтенант, заступится за меня. Я разведусь с ним, Гудуин!
   - Он этого заслуживает, сударыня, - сказала Гудуин. Какие бы мысли ни
пробудила в уме мистера Потта угроза о разводе, он их скрыл и удовлетво-
рился тем, что сказал с великим смирением:
   - Моя дорогая, ты меня выслушаешь?
   Единственным ответом был новый взрыв рыданий, и миссис Потт с возрас-
тающей истеричностью начала требовать, чтобы ей сообщили, зачем она  ро-
дилась на свет божий, и чтобы ей дали целый ряд сведений того же рода.
   - Дорогая моя, - увещевал мистер Потт, - не поддавайся  этим  горьким
чувствам. Я ни на минуту не поверил, что для этой заметки есть какие-ли-
бо основания, дорогая... Это невозможно! Я только рассердился,  моя  ми-
лая... Можно сказать, был в бешенстве... оттого, что шайка  "Независимо-
го" осмелилась это напечатать, вот и все! Мистер Потт  бросил  умоляющий
взгляд на безвинного виновника несчастья, словно просил его не упоминать
о змее.
   - А какие шаги, сэр, намереваетесь  вы  предпринять,  чтобы  получить
удовлетворение? - осведомился мистер Уинкль, обретая  смелость  по  мере
того, как он видел, что Потт ее теряет.
   - О Гудуин! - пролепетала миссис Потт. - Он собирается отхлестать ре-
дактора "Независимого"... собирается, Гудуин?
   - Тише, тише, сударыня, прошу вас, успокойтесь, - ответила телохрани-
тельница. - Конечно, отхлещет, раз вы этого хотите, сударыня.
   - Обязательно! - сказал Потт, уловив в поведении супруги симптомы но-
вого обморока, - Конечно, я его отхлещу!
   - Когда, Гудуин? - осведомилась миссис Потт, еще  не  решив,  как  ей
быть с обмороком.
   - Разумеется, немедленно, - сказал мистер Потт. - Сегодня!
   - О Гудуин, - продолжала миссис Потт, - это единственный способ отве-
тить на клевету и восстановить мою честь в глазах общества.
   - Ну, конечно, сударыня, - отвечала Гудуин. - Ни один  мужчина,  если
только он мужчина, сударыня, не может отказаться.
   Так как истерика все еще носилась в воздухе, мистер Потт  подтвердил,
что не откажется, но миссис Потт была так потрясена при  одной  мысли  о
павшем на нее подозрении, что еще с полдюжины  раз  собиралась  устроить
припадок и, вне всякого сомнения, лишилась бы чувств, если бы не беспре-
рывная поддержка со стороны неутомимой Гудуин и не  повторные  мольбы  о
прощении побежденного Потта. Когда, наконец, несчастный был запуган вко-
нец и унижен до подобающего ему уровня, миссис Потт пришла в себя, и они
приступили к завтраку.
   - Вы, конечно, не допустите, мистер Уинкль, чтобы Эта презренная  га-
зетная клевета сократила время вашего пребывания у нас? - спросила  мис-
сис Потт, улыбаясь сквозь слезы.
   - Надеюсь, что нет, - сказал мистер Потт, одержимый при  этих  словах
горячим желанием, чтобы его гость подавился гренком, который тот  подно-
сил в этот момент ко рту, и тем самым основательно сократил свое  пребы-
вание у них. - Надеюсь, что нет.
   - Вы очень добры, - ответил мистер Уинкль, - но  от  мистера  Пикника
получено письмо - об этом я узнал из Записки  мистера  Тапмена,  которая
была доставлена мне сегодня утром, когда я еще спал, - в нем мистер Пик-
вик просит нас встретиться с ним сегодня в Бери. Мы отправляемся с каре-
той в полдень.
   - Но вы вернетесь? - спросила миссис Потт.
   - О, конечно! - ответил мистер Уинкль.
   - Вы уверены? - сказала миссис Потт, украдкой посылал  нежный  взгляд
гостю.
   - Совершенно, - отозвался мистер Уинкль.
   Завтрак прошел в молчании, ибо каждый был погружен в мысли  о  личных
неприятностях. Миссис Потт сожалела о  потере  своего  кавалера;  мистер
Потт - о своем опрометчивом обещании отхлестать  "Независимого";  мистер
Уинкль - о том, что невольно поставил себя в такое щекотливое положение.
Наступил полдень, и после многочисленных "до свиданья" и  обещаний  вер-
нуться он вырвался от гостеприимных супругов.
   "Если он вернется, я его отравлю", - думал мистер Потт, направляясь в
свой маленький кабинет, где он фабриковал громовые стрелы.
   "Если я когда-нибудь еще вернусь сюда и снова буду водиться  с  этими
людьми, - думал мистер Уинкль, держа путь к "Павлину",  -  я  заслуживаю
того, чтобы меня самого отхлестали... вот и все!"
   Друзья его уже собрались к отъезду, карета  была  наготове,  и  через
полчаса они пустились в путешествие той самой дорогой, какой  ехали  не-
давно мистер Пиквик и Сэм и поэтическое описание которой, сделанное мис-
тером Снодграссом, мы не намерены приводить, так как кое-что о  ней  уже
было сказано нами.
   Мистер Уэллер встретил их у дверей "Ангела", и когда этот  джентльмен
провел их в комнату мистера Пиквика, они, к немалому  удивлению  мистера
Уинкля и мистера Снодграсса и к немалому замешательству мистера Тапмена,
застали там старого Уордля и Трандля.
   - Как поживаете? - спросил пожилой джентльмен, пожимая  руку  мистеру
Тапмену. - Не удручайтесь и не принимайте этого близко к сердцу,  ничего
не поделаешь, дружище. В ее интересах я бы хотел, чтобы она стала вашей,
в ваших собственных - я очень рад, что этого не случилось. Такой молодой
человек, как вы, не упустит своего... а?
   Высказав это утешительное соображение, Уордль хлопнул мистера Тапмена
по спине и добродушно рассмеялся.
   - А вы как поживаете, любезные друзья? - спросил пожилой  джентль