порядка; и благодаря их соединенным усилиям
оба преступника были надежно заперты в  тесном  портшезе.  Многочисленны
были одобрительные и  восторженные  возгласы,  приветствовавшие  мистера
Граммера, когда он с жезлом в руке возглавлял шествие, громки и протяжны
были крики, поднятые неумытыми  гражданами,  и  среди  этих  единодушных
изъявлений общественного одобрения процессия подвигалась медленно и  ве-
личественно вперед.
   Мистер Уэллер в утренней  куртке  с  черными  коленкоровыми  рукавами
возвращался в довольно мрачном расположении духа после  безрезультатного
созерцания таинственного дома с зеленой калиткой, как вдруг, подняв гла-
за, узрел толпу, запрудившую улицу и окружавшую  некий  предмет,  весьма
похожий на портшез. Желая отвлечь мысли от своего  неудачного  предприя-
тия, он отступил в сторону, чтобы поглазеть на толпу, и, убедившись, что
она  выражает  восторг  преимущественно  для  собственного  своего  удо-
вольствия, немедленно начал (для поднятия своего духа)  тоже  орать  изо
всех сил.
   Проследовал мистер Граммер,  проследовал  мистер  Дабли,  проследовал
портшез, проследовал отряд, охраны, а Сэм все еще отвечал на  восторжен-
ные клики толпы и размахивал шляпой, словно был вне себя от радости (хо-
тя, конечно, он ни малейшего представления не имел о происходящем),  как
вдруг его остановило неожиданное  появление  мистера  Уинкля  и  мистера
Снодграсса.
   - Что за шум, джентльмены? - крикнул Сэм. - Кто там  у  них  сидит  в
этой траурной будке?
   Оба джентльмена ответили в один голос, но их слова потонули в гуле.
   - Кто? - снова крикнул Сэм.
   Ему еще раз в один голос был дан ответ, и хотя слов не  было  слышно,
Сэм догадался по движению двух пар губ, что  они  произнесли  магическое
слово "Пиквик".
   Этого было достаточно. В одну минуту мистер Уэллер проложил себе  до-
рогу в толпе, остановил носильщиков и преградил путь осанистому  Грамме-
ру.
   - Эй, почтенный джентльмен! - крикнул Сэм.  -  Кого  вы  запрятали  в
это-вот сооружение?
   - Назад! - сказал мистер Граммер, у которого, как и у  многих  других
людей, чувство собственного достоинства удивительно  возросло  благодаря
незначительной популярности.
   - Дайте ему хорошенько, чтоб не лез, - посоветовал мистер Дабли.
   - Я вам очень признателен, почтенный джентльмен, - отвечал Сэм, -  за
вашу заботу о моих удобствах, и я еще более  признателен  за  прекрасный
совет другому джентльмену, у которого такой вид, будто он только что уд-
рал из каравана великанов, но я бы предпочел, чтобы вы ответили  на  мой
вопрос, если вам все равно... Как поживаете, сэр?
   Это последнее замечание  было  адресовано  покровительственным  тоном
мистеру Пиквику, который смотрел в переднее оконце.
   Мистер Граммер, онемев от негодования, извлек из особого кармана жезл
с медной короной и помахал им перед глазами Сэма.
   - А! - сказал Сэм. - Очень милая вещица, особенно корона, совсем  как
настоящая.
   - Назад! - кричал возмущенный мистер Граммер.
   Чтобы придать силу своему распоряжению, он ткнул медной бляхой  коро-
левской власти в галстук Сэма и схватил его другой рукой  за  шиворот  -
любезность, па которую мистер Уэллер ответил, сбив его с ног одним  уда-
ром, предварительно и весьма заботливо уложив под  него  одного  из  но-
сильщиков.
   Был ли мистер Уинкль охвачен временным припадком того безумия,  какое
порождают оскорбленные чувства, или воодушевлен доблестным примером мис-
тера Уэллера, неизвестно, но известен тот факт, что, едва  узрев  повер-
женного мистера Граммера, он храбро налетел на мальчишку, который  стоял
возле него, после чего мистер Снодграсс, действуя в истинно христианском
духе и с целью никого не застигнуть врасплох, громко  провозгласил,  что
намерен приступить к действию, и с величайшей заботливостью  начал  сни-
мать сюртук. Оп был немедленно окружен  и  обезврежен;  и  нужно  отдать
справедливость как ему, так и мистеру Уинклю, - они не сделали ни малей-
шей попытки ни к своему освобождению, ни к освобождению мистера Уэллера,
который, после самого энергического сопротивления, был сломлен  численно
превосходящим противником и захвачен в плен. Затем процессия  перестрои-
лась, носильщики снова заняли свои места, и шествие возобновилось.
   Негодование мистера Пиквика в течение всей сцены было безгранично. Он
мог видеть только, как Сэм метался и опрокидывал специальных констеблей,
и больше он ничего не - видел, ибо дверцы  портшеза  не  открывались,  а
шторы не поднимались. Наконец, с помощью мистера Тапмена ему удалось от-
кинуть крышку портшеза. Взобравшись на сиденье и придерживаясь за  плечо
этого джентльмена, чтобы не потерять равновесия, мистер Пиквик обратился
к толпе с речью: он настаивал на недопустимом способе обращения с ним  и
призывал всех и свидетели, что его слуга первый подвергся нападению. Та-
ким порядком приблизились они и к дому судьи, носильщики  бежали  рысью,
арестованные следовали за ними, мистер Пиквик ораторствовал, толпа  кри-
чала.


   ГЛАВА XXV,
   показывающая, наряду с приятными вещами, сколь величественен и  бесп-
ристрастен был мистер Напкинс и как, мистер Уэллер отбил  волан  мистера
Джоба Троттера с такою же силой, с какою тот был пущен;  и  повествующая
еще ков о чем, что обнаружится в надлежащем месте

   Велико было негодование мистера Уэллера, когда его уносили; многочис-
ленны были намеки на наружность и манеры мистера Граммера и его  спутни-
ка, и доблестны были  выпады  против  каждого  из  шести  державших  его
джентльменов, выражавшие его неудовольствие. Мистер Снодграсс  и  мистер
Уинкль прислушивались с мрачным почтением к потоку красноречия,  который
изливал их учитель из портшеза и быстрое течение коего ни  на  мгновение
не прерывалось, невзирая на самые пылкие мольбы мистера Тапмена опустить
верх экипажа.
   Но гнев мистера Уэллера быстро уступил место любопытству, когда шест-
вие свернуло к тому самому двору, где он встретился со сбежавшим  Джобом
Троттером; а любопытство сменилось радостным изумлением, когда  напыщен-
ный мистер Граммер, приказав носильщикам остановиться, приблизился  сте-
пенным и торжественным шагом к зеленой калитке, из которой не так  давно
выходил Джоб - Троттер, и сильно дернул ручку колокольчика,  висевшую  у
калитки. На звонок явилась очень изящная и хорошенькая служанка, которая
сначала всплеснула руками,  изумленная  мятежным  видом  арестованных  и
страстной речью мистера Пиквика, затем  вызвала  мистера  Маэля.  Мистер
Мазль открыл одну половину ворот, чтобы пропустить портшез, пленников  и
констеблей, и немедленно захлопнул ее перед носом толпы, которая, возму-
щаясь тем, что ее отстранили, и горя желанием видеть происходящее,  дала
исход своим чувствам и начала колотить ногами в ворота и  дергать  ручку
колокольчика, каковое занятие продолжалось без перерыва около  двух  ча-
сов. Этой забаве предавались все по очереди, за исключением трех-четырех
счастливцев, обнаруживших в воротах щель, через которую ничего  не  было
видно, и смотревших сквозь нее с той неутомимой настойчивостью, с  какой
люди прижимаются носом к выходящим на улицу окнам аптеки, когда в задней
комнате подвергается врачебному осмотру пьяный, которого  опрокинула  на
улице двуколка.
   Перед лестницей, ведущей к двери дома, которая с обеих сторон охраня-
лась агавами в зеленых кадках, портшез остановился.  Мистера  Пиквика  и
его друзей препроводили в вестибюль, откуда, после предварительного док-
лада мистера Маэля и распоряжения, отданного мистером Напкинсом, их про-
вели наверх, где они и предстали перед "его  честью",  посвятившим  себя
заботе об общественном благоденствии.
   Зрелище было величественное, рассчитанное на то, чтобы поразить  ужа-
сом сердца преступников и внушить им соответствующее представление о су-
ровом величии закона. Перед огромным книжным шкафом, в огромном  кресле,
за огромным столом, перед огромным фолиантом  восседал  мистер  Напкинс,
казавшийся вдвое больше любого из этих предметов, как ни были они огром-
ны. Стол был завален кипами бумаг; на дальнем его конце виднелись голова
и плечи мистера Джинкса, который де довито  старался  принять  деловитый
вид. Когда все вошли, мистер Мазль старательно запер дверь и  поместился
за креслом своего хозяина в ожидании распоряжений. Мистер Напкинс  отки-
нулся назад с волнующей торжественностью и  изучал  лица  своих  гостей,
явившихся сюда не по доброй воле.
   - Граммер, кого вы привели? - спросил  мистер  Напкинс,  указывая  на
мистера Пиквика, который взял на себя роль представителя своих друзей  и
стоял со шляпой в руке, кланяясь с величайшей учтивостью и почтением.
   - Это-вот Пиквик, ваш-шесть, - сказал Граммер.
   - Ну-ну, никаких "этих-вот", старый трут! - вметался  мистер  Уэллер,
проталкиваясь в первый ряд. - Прошу прощенья, сэр, но  этот  ваш  чин  в
непромокаемых сапогах никогда не заработает  на  приличную  жизнь,  если
сделается где-нибудь церемониймейстером. Это-вот, сэр, - продолжал  мис-
тер Уэллер, отстраняя Граммера и с приятной фамильярностью  обращаясь  к
судье, - это-вот мистер Пиквик, эсквайр, это-вот мистер Тапмен,  это-вот
мистер Снодграсс, а по другую сторону от него мистер Уинкль - все  очень
порядочные джентльмены, сэр, с которыми вы рады будете познакомиться;  и
потому, чем скорее вы отправите месяца на два этих-вот  своих  чинов  на
ступальную мельницу, тем скорее мы придем к приятному соглашению. Сперва
дело, потом удовольствие, как говорил король Ричард Третий, когда  зако-
лол другого короля в Тауэре, раньше чем придушить детей.
   В заключение этой речи мистер Уэллер почистил шляпу правым  локтем  и
благосклонно кивнул головой Джинксу, который слушал все это с  невырази-
мым ужасом.
   - Кто этот человек, Граммер? - спросил судья.
   - Отчаянный тип, ваш-шесть, - ответил Граммер. - Он  пытался  освобо-
дить арестованных и совершил нападение на констеблей, тогда мы  его  за-
держали и привели сюда.
   - Вы поступили правильно, - ответствовал судья.  -  По-видимому,  это
отчаянный головорез!
   - Это мой слуга, сэр, - раздраженно сказал мистер Пиквик.
   - А, это ваш слуга, вот как? - переспросил мистер Напкинс. -  Заговор
с целью противодействия правосудию и убийства его представителей.  Слуга
Пиквика.
   Мистер Джинкс, запишите.
   Мистер Джинкс записал.
   - Как вас зовут, любезный? - прогремел мистер Напкинс.
   - Веллер, - ответил Сэм.
   - Прекрасное имя для Ньюгетского справочника, -  сказал  мистер  Нап-
кинс.
   Это была острота; поэтому Джинкс,  Граммер,  Дабли,  все  специальные
констебли и Мазль разразились смехом, длившимся пять минут.
   - Запишите его имя, мистер Джинкс, - сказал судья.
   - Два л, приятель, - сказал Сэм.
   Тут один злополучный специальный констебль снова  Засмеялся,  за  что
судья пригрозил отдать его немедленно под стражу. В таких случаях опасно
смеяться некстати.
   - Где вы живете? - спросил судья.
   - Где придется, - ответил Сэм.
   - Запишите, мистер Джинкс, - сказал судья, гнев которого  быстро  на-
растал.
   - И подчеркните, - сказал Сэм.
   - Он бродяга, мистер Джинкс, - сказал судья. - Бродяга, по  собствен-
ному признанию. Не так ли, мистер Джинкс?
   - Разумеется, сэр.
   - В таком случае я его как бродягу вверю... вверю надежной охране,  -
сказал мистер Напкинс.
   - Вот страна беспристрастного правосудия! - сказал Сэм. - Судья вдвое
больше верит другим, чем себе. Услышав этот выпад,  засмеялся  еще  один
специальный констебль, но тотчас попытался придать себе такой  неестест-
венно торжественный вид, что судья немедленно и безошибочно  открыл  ви-
новника.
   - Граммер! - сказал мистер Напкинс, краснея от гнева. - Как вы посме-
ли назначить  специальным  констеблем  такого  негодного  и  бесстыдного
субъекта? Как вы посмели, сэр?
   - Простите, ваш-шесть, - пробормотал Граммер.
   - Простите! - воскликнул взбешенный судья. - Вы  раскаетесь  в  таком
небрежном отношении к своему долгу, мистер Граммер! Вы  будете  примерно
наказаны! Отнимите жезл у этого молодца, он пьян. Вы пьяны, любезный!
   - Я не пьян, ваша честь, - сказал тот.
   - Вы пьяны, - возразил судья. - Как вы смеете говорить, что не пьяны,
сэр, когда я говорю, что вы пьяны? От него пахнет спиртом, Граммер?
   - Ужасно, ваш-шесть, - ответил Граммер, у которого было смутное  впе-
чатление, будто около него пахнет ромом.
   - Я наперед знал, что он пьян, - сказал мистер Напкинс. - Как  только
он вошел, я по его возбужденному взгляду сразу увидел, что он  пьян.  Вы
заметили его возбужденный взгляд, мистер Джинкс?
   - Разумеется, сэр.
   - Сегодня у меня во рту не было ни капли спиртного, - сказал человек,
который всегда был трезвенником.
   - Как вы смеете мне лгать! - воскликнул мистер Напкинс.  -  Он  пьян,
мистер Джинкс?
   - Разумеется, сэр, - ответил Джинкс.
   - Мистер Джинкс, - сказал судья, - я арестую этого человека за неува-
жение к суду. Составьте акт о взятии его под стражу, мистер Джинкс.
   И специального констебля взяли бы под стражу, если бы Джинкс, который
был советчиком судьи (ибо получил юридическое образование,  проведя  три
года в конторе провинциального адвоката), не шепнул судье, что,  по  его
мнению, этого не следует делать; посему судья произнес  речь  и  сказал,
что, снисходя к семье констебля, он ограничится выговором и освобождени-
ем его от обязанностей. В соответствии с этим он в течение четверти часа
горячо отчитывал специального констебля, а затем отправил его  восвояси.
Граммер, Дабли, Мазль и другие специальные констебли  что-то  бормотали,
восхищаясь великодушием мистера Напкинса. - А теперь, мистер  Джинкс,  -
сказал судья, - снимите показания с Граммера.
   Граммер тотчас же приступил к даче показаний под присягою; но так как
Граммер сбивался в своих показаниях, а час обеда мистера Напкинса  приб-
лижался, мистер Напкинс сократил процедуру, задавая  Граммеру  наводящие
вопросы, на которые Граммер отвечал по мере сил удовлетворительно. Таким
образом, допрос прошел очень  гладко  и  плавно:  мистеру  Уэллеру  было
предъявлено обвинение в двух  случаях  применения  физического  насилия,
мистеру Уинклю - в угрозах, а мистеру Снодграссу - в  подстрекательстве.
Когда все это к удовольствию судьи закончилось, судья  и  мистер  Джинкс
приступили к совещанию, которое вели шепотом.
   После совещания, длившегося минут десять, мистер  Джинкс  удалился  к
своему концу стола, а судья, предварительно откашлявшись,  выпрямился  в
кресле и приготовился произнести речь, как вдруг вмешался мистер Пиквик.
   - Простите, сэр, если я перебиваю вас, - сказал мистер Пиквик, -  но,
раньше чем вы начнете говорить и действовать согласно тому мнению, какое
могли себе составить на основании данных здесь показаний, я должен  зая-
вить о своем праве быть выслушанным, поскольку я лично в этом  заинтере-
сован.
   - Попридержите язык, сэр! - повелительно сказал судья.
   - Я должен подчиниться, сэр, - сказал мистер Пиквик.
   - Попридержите язык, сэр, - перебил судья, - или я прикажу вас вывес-
ти.
   - Вы можете приказать своим подчиненным все, что вам угодно,  сэр,  -
сказал мистер Пиквик. - Узнав на собственном опыте  субординацию,  какая
ими соблюдается, я нимало не сомневаюсь, что любое ваше приказание будет
исполнено, сэр, но беру на себя смелость, сэр, заявить, что я  настаиваю
на своем праве быть выслушанным, пока меня не вывели насильно!
   - Пиквик и принцип! - воскликнул мистер Уэллер Звучным голосом.
   - Сэм, молчите, - сказал мистер Пиквик.
   - Нем, как прорванный барабан, сэр, - ответил Сэм.
   Мистер Напкинс устремил крайне изумленный взгляд на мистера  Пиквика,
проявившего столь необычайную  смелость,  и,  казалось,  собирался  дать
весьма гневную отповедь, но в это время мистер Джинкс дернул его за  ру-
кав и шепнул ему что-то на ухо. На это судья ответил вполголоса, и шепот
возобновился. Джинкс, по-видимому, в чем-то его убеждал.
   Наконец, судья, проглотив с кислой миной свое не желание слушать, по-
вернулся к мистеру Пиквику и резко спросил:
   - Что вам угодно сказать?
   - Во-первых, - начал мистер Пиквик, бросая сквозь очки взгляд, от ко-
торого даже Напкинс дрогнул, - вопервых, я желаю знать, на каком основа-
нии привели сюда меня и моего друга?
   - Обязан я отвечать ему? - шепнул судья Джинксу.
   - Я думаю, что вы лучше сделаете, если ответите, сэр, - шепнул Джинкс
судье.
   - Мне дана была под присягою информация, - сказал судья, -  что  есть
основания опасаться дуэли, которую вы затеваете, а этот другой  обвиняе-
мый, Тапмен, ваш сообщник и  подстрекатель.  Посему...  ну  как,  мистер
Джинкс?
   - Разумеется, сэр.
   - Посему я постановляю вас обоих... мне кажется, я не ошибаюсь,  мис-
тер Джинкс?
   - Разумеется, сэр.
   - Э... Э... что, мистер Джинкс? - раздражительно спросил судья.
   - Найти поручителей, сэр.
   - Именно. Посему я постановляю, как я уже начал говорить, когда  меня
перебил мой клерк... постановляю найти поручителей,
   - Надежных поручителей, - прошептал Джинкс.
   - Я потребую надлежащих поручителей, - сказал судья.
   - Из жителей этого города, - прошептал Джинкс.
   - Которые должны быть жителями этого города, - сказал судья.
   - Пятьдесят фунтов каждый, - прошептал Джинкс, - и, конечно,  домохо-
зяева.
   - Я потребую два залога по пятьдесят фунтов каждый,  -  сказал  судья
громко и с большим достоинством, - и поручители,  конечно,  должны  быть
домохозяева.
   - Помилуй бог, сэр! - воскликнул мистер Пиквик, который, как и мистер
Тапмен, был вне себя от изумления и негодования. - Мы  совершенно  чужие
люди в Этом городе. У меня нет ни одного знакомого среди здешних домохо-
зяев, точно так же как нет ни малейшего намерения драться с кем бы то ни
было на дуэли.
   - Возможно... возможно... - промолвил судья,  -  по  так  ли,  мистер
Джинкс?
   - Разумеется, сэр.
   - Что вы имеете еще сказать? - осведомился судья.
   Мистер Пиквик имел сказать многое и несомненно сказал бы, далеко не к
своей выгоде и не к удовольствию судьи, если бы его в тот самый  момент,
когда он сделал свое заявление, не дернул за рукав мистер Уэллер, с  ко-
торым он немедленно завязал столь оживленный разговор, что вовсе не слы-
шал вопроса судьи. Мистер Напкинс не принадлежал к числу людей,  способ-
ных повторять подобного рода вопросы, и посему, предварительно откашляв-
шись, он приступил к вынесению приговора, сопровождавшемуся почтительным
и восхищенным молчанием констеблей.
   Он приговаривал Уэллера уплатить штраф в два фунта за первое примене-
ние физического насилия и в три фунта за второе. Он приговаривал  Уинкля
к уплате штрафа в два фунта, а Снодграсса в один фунт и сверх тоге  пот-
ребовал от них подписки в том, что они будут пребывать в мире с  поддан-
ными его величества и, в частности, с его верноподданным слугой Дэниелем
Граммером. Пиквика и Тапмена он уже обязал представить поручителей.
   Как только судья умолк, мистер Пиквик с улыбкой, вновь  засиявшей  на
его благодушной физиономии, шагнул вперед и сказал:
   - Прошу прощенья у судьи, но не предоставит ли он мне несколько минут
для конфиденциального разговора с ним по  вопросу,  чрезвычайно  важному
для него самого?
   - Что? - сказал судья.
   Мистер Пиквик повторил свою просьбу.
   - Это в высшей степени необыкновенная просьба, - сказал судья. - Кон-
фиденциальная беседа?
   - Конфиденциальная беседа, - подтвердил мистер Пиквик, - но  так  как
часть тех сведений, которые я желаю сообщить, получены от  моего  слуги,
то я хотел бы, чтобы он при этом присутствовал.
   Судья посмотрел на мистера Джинкса; мистер Джинкс посмотрел на судью;
полицейские с изумлением посмотрели друг на друга. Мистер Нанкине  вдруг
побледнел. Может быть, этот Уэллер, в минуту раскаяния, желает  раскрыть
какой-нибудь тайный заговор, составленный  против  его  жизни?  Об  этом
страшно было подумать. Ведь он общественный деятель, и он побледнел  еще
больше, вспомнив Ю