тяжелым  сознанием
ответственности, на него возложенной, - ответственности, сказал  бы  он,
которую он не мог бы принять на себя, если бы его не  вдохновляло  и  не
поддерживало убеждение столь сильное, что оно равно подлинной увереннос-
ти в том, что дело правды и справедливости, или, иными словами, дело его
жестоко оскорбленной и угнетенной  клиентки,  должно  воздействовать  на
двенадцать высоконравственных и проницательных людей, которых  он  видит
сейчас перед собой на этой скамье.
   Адвокаты обычно начинают в этом стиле, ибо он создает у присяжных на-
илучшие отношения с самими собой и заставляет их  думать  о  том,  какие
они, должно быть, умные люди.  Явные  результаты  сказались  немедленно:
многие присяжные с большим рвением начали делать пространные записи.
   - Вы узнали от моего высокоученого друга,  джентльмены,  -  продолжал
королевский юрисконсульт Базфаз, прекрасно понимая, что из намеков  уче-
ного друга джентльмены присяжные не узнали решительно ничего, - вы узна-
ли от моего высокоученого друга, джентльмены, что перед нами дело о  на-
рушении брачного обещания, возмещение убытков по каковому делу  исчисля-
ется в сумме тысяча пятьсот фунтов! Но вы не узнали от моего  высокоуче-
ного друга, поскольку в задачи моего высокоученого друга не входило  го-
ворить об этом, каковы факты и обстоятельства дела. Об этих актах и обс-
тоятельствах, джентльмены, вы услышите со всеми подробностями от меня, и
они будут подтверждены свидетельницами, заслуживающими безусловного  до-
верия, которых я представлю вам на этой свидетельской трибуне.
   Тут королевский юрисконсульт Базфаз, сделав устрашающее  ударение  на
слове "трибуна", громко хлопнул рукой по столу и взглянул на  Додсона  и
Фогга, которые кивнули, выражая  свое  восхищение  королевским  юрискон-
сультом и негодующее презрение к ответчику.
   - Истица, джентльмены, - продолжал  королевский  юрисконсульт  Базфаз
мягким и меланхолическим голосом, - истица  -  вдова.  Да,  джентльмены,
вдова! Покойный мистер Бардл, пользовавшийся в течение многих лет уваже-
нием и доверием своего монарха, чьи королевские доходы он охранял,  ушел
почти безболезненно из этого мира, дабы обрести в ином месте то отдохно-
вение и покой, каких никогда не может предоставить таможня.
   При этом патетическом описании кончины мистера Бардла, которому круж-
кой вместимостью в кварту прошибли голову в каком-то погребке, голос вы-
сокоученого королевского юрисконсульта дрогнул, и он продолжал с  волне-
нием:
   - Незадолго до смерти он запечатлел свой образ и  подобие  в  младен-
це-сыне. С этим младенцем, единственным залогом любви покойного таможен-
ного чиновника, миссис Бардл укрылась от мира и коротала свои дни на ти-
хой и спокойной Госуэлл-стрит и здесь в окне своей гостиной она вывесила
билет с надписью:  "Меблированные  комнаты  для  холостого  джентльмена.
Справиться в доме".
   Тут  королевский  юрисконсульт  Базфаз  приостановился,  а  некоторые
джентльмены присяжные записали это сообщение.
   - Имеется ли на нем дата, сэр? - осведомился один присяжный.
   - Даты на нем нет, джентльмены, -  ответил  королевский  юрисконсульт
Базфаз, - но я уполномочен сообщить, что он был вывешен в окне  гостиной
истицы ровно три года назад. Я обращаю внимание присяжных на формулиров-
ку этого документа: "Меблированные комнаты для  холостого  джентльмена".
Представления миссис Бардл о мужчинах, джентльмены, вытекали из  долгого
созерцания неоценимых качеств ее покойного супруга. У нее не было  стра-
ха, у нее не было сомнений, у нее не было подозрений - только полное до-
верие и надежда. "Мистер Бардл, - говорила вдова, - мистер Бардл был че-
ловек чести, мистер Бардл был человек своего слова, мистер Бардл не  был
обманщиком; мистер Вардл сам был когда-то холостым джентльменом;  у  хо-
лостого джентльмена я ищу защиты, помощи, успокоения и утешения;  в  хо-
лостом джентльмене я постоянно буду видеть  нечто,  напоминающее  мне  о
том, кем был мистер Бардл, когда только что завоевал мою юную и  неиску-
шенную любовь; поэтому мои комнаты будут сданы  холостому  джентльмену".
Увлекаемая этим прекрасным и трогательным побуждением (одним  из  лучших
побуждений пашей несовершенной природы, джентльмены), одинокая  и  безу-
тешная вдова осушила слезы, меблировала второй этаж, привлекла невинного
мальчика к своей материнской груди и вывесила билетик в  окне  гостиной.
Долго ли оставался он там? Нет! Он был на  страже,  фитиль  приготовлен,
мина закладывалась, сапер и минер делали свое дело. Не провисел  билетик
в окне гостиной и трех дней - трех дней, джентльмены! -  как  некое  су-
щество, передвигающееся на двух ногах и внешне похожее на человека, а не
на чудовище, постучалось в дверь дома миссис Бардл. Оно навело справки в
доме, оно сняло помещение, и на следующий же день оно вступило во владе-
ние им. Этот человек был Пиквик - Пиквик, ответчик,
   Королевский юрисконсульт Базфаз, говоривший с такой стремительностью,
что лицо у него стало совсем  малиновым,  остановился,  чтобы  перевести
дух. Молчание  разбудило  судью  Стейрли,  который  немедленно,  записал
что-то пером, не обмакнув его в чернила, и принял необычайно  сосредото-
ченный вид, чтобы внушить присяжным уверенность, будто он всегда размыш-
ляет особенно глубокомысленно, когда у него закрыты  глаза.  Королевский
юрисконсульт Базфаз продолжал:
   - Об этом человеке, Пиквике, я не буду много говорить: этот сюжет ма-
ло привлекателен, а я, джентльмены, не такой человек, и вы, джентльмены,
не такие люди, чтобы наслаждаться созерцанием возмутительного  бессерде-
чия и систематического злодейства.
   При этих словах мистер Пиквик, который корчился молча в течение неко-
торого времени, сильно вздрогнул, словно в его голове мелькнула туманная
мысль броситься на королевского юрисконсульта Базфаза пред священным ли-
цом судьи и закона. Предостерегающий жест Перкера остановил  его,  и  он
стал слушать продолжение речи высокоученого джентльмена с негодующим ви-
дом, который составлял резкий контраст  с  восторженными  лицами  миссис
Клаппинс и миссис Сеядерс.
   - Я говорю: "систематическое злодейство",  джентльмены,  -  продолжал
королевский юрисконсульт Базфаз, пронизывая взглядом мистера  Пиквика  и
обращаясь к нему, - а когда я говорю: "систематическое злодейство", раз-
решите мне сказать ответчику Пиквику, буде он присутствует в суде, -  а,
как мне сообщили, он здесь присутствует, - что он поступил бы приличнее,
пристойнее, умнее и тактичнее, если бы не  явился  сюда.  Разрешите  мне
сказать ему, джентльмены, что любые-жесты, выражающие несогласие или не-
одобрение, какие он может себе позволить здесь, в суде,  не  возымеют  у
вас успеха; что вы знаете, как нужно их понимать и расценивать; и разре-
шите мне сказать ему далее,  как  подтвердит  вам,  джентльмены,  милорд
судья, что адвоката, исполняющего свой долг по отношению к своему клиен-
ту, нельзя ни запугивать, ни прерывать и что всякая попытка  сделать  то
или другое, первое или последнее обратится против виновного, будь он ис-
тец или ответчик, называйся он Пиквиком, или Ноксом,  или  Стоксом,  или
Стайльсом, или Брауном, или Томсоном.
   Это маленькое уклонение от основной темы возымело, конечно,  желаемое
действие, ибо взоры всех устремились  на  мистера  Пиквика.  Королевский
юрисконсульт Базфаз, слегка успокоившись после взрыва морального негодо-
вания, до которого он сам себя довел, продолжал:
   - Я вам докажу, джентльмены, что в продолжение двух лет Пиквик прожи-
вал постоянно, непрерывно и безвыездно в доме миссис Бардл. Я вам  дока-
жу, что миссис Бардл на протяжении всего этого времени прислуживала ему,
заботилась об его удобствах, стряпала для него, отдавала  белье  прачке,
штопала, проветривала и приготовляла белье для носки, когда оно  возвра-
щалось из стирки, и, короче, пользовалась полным доверием жильца. Я  до-
кажу вам, что много раз он давал полпенни, а иногда даже шесть пенсов ее
сынишке, и я докажу вам, опираясь на свидетеля, чье показание не удастся
моему высокоученому другу ни опорочить, ни опровергнуть, что один раз он
погладил мальчика по головке и, осведомившись, выиграл ли он за  послед-
нее время что-нибудь в "отборные" или "обыкновенные" шарики (и то и дру-
гое означает, насколько мне известно, особый сорт камешков, высоко цени-
мых нашими подростками), употребил следующее  знаменательное  выражение:
"Хотел бы ты иметь другого отца?" Я докажу вам, джентльмены,  что  около
года назад Пиквик вдруг начал отлучаться из дому  на  длительные  сроки,
как бы с намерением постепенно порвать с моей клиенткой;  но  я  упомяну
также, что его решение в то время не было достаточно  твердым,  или  что
лучшие его чувства (если у него имеются лучшие чувства) тогда еще  брали
верх, или что очарование и совершенства моей клиентки  преодолевали  его
трусливые намерения, ибо я докажу вам, что однажды, вернувшись  из  про-
винции, он недвусмысленно и формально предложил ей заключить брачный со-
юз, хотя позаботился предварительно о том, чтобы не было ни одного  сви-
детеля их торжественного договора; и я имею  возможность  доказать  вам,
опираясь на свидетельские показания трех его собственных друзей,  дающих
свои показания весьма неохотно, джентльмены, весьма неохотно, что  в  то
утро он был застигнут ими в тот момент, когда держал истицу в объятиях и
успокаивал ее взволнованные чувства ласками и нежными словами.
   Эта часть речи высокоученого королевского юрисконсульта произвела яв-
ное впечатление на аудиторию. Вынув два крохотных клочка бумаги, он про-
должал:
   - А теперь, джентльмены, еще одно только слово. Два письма фигурируют
в этом деле, два письма, которые, как установлено, написаны рукой ответ-
чика  и  которые  стоят  многих  томов.  Эти  письма  разоблачают  также
нравственный облик этого человека. Эго не откровенные, пылкие, красноре-
чивые послания, которые дышат нежной привязанностью, это скрытые,  лука-
вые, двусмысленные сообщения, но, к счастью, они  гораздо  более  убеди-
тельны, чем если бы они содержали самые пламенные фразы и  самые  поэти-
ческие образы, - письма, которые, по-видимому, писал в то время Пиквик с
целью сбить с толку и ввести в заблуждение постороннего человека, в  чьи
руки они могли попасть. Разрешите мне прочесть первое: "У Гереуэя,  две-
надцать часов. Дорогая миссис Б. - Отбивные котлеты и томатный соус. Ваш
Пиквик". Джентльмены, что это значит? Отбивные котлеты и томатный  соус!
Ваш  Пиквик!  Отбивные  котлеты!  Боже  милостивый!  И   томатный   соус
джентльмены, неужели счастье чувствительной и доверчивой  женщины  может
быть разбито мелкими уловками? Во втором письме нет  никакой  даты,  что
уже само по себе подозрительно. "Дорогая миссис Б., я буду  дома  только
завтра. Подвигаемся медленно". А далее следует весьма замечательное  вы-
ражение: "О грелке не беспокойтесь". О грелке! Но, джентльмены,  кто  же
беспокоится о грелке?
   Было ли душевное спокойствие мужчины или женщины когда-нибудь наруше-
но, или смущено грелкой, которая сама по себе является  безобидным,  по-
лезным и, я могу добавить, джентльмены, удобным предметом домашнего оби-
хода? Почему нужно было столь горячо умолять миссис Бардл не волноваться
по поводу грелки, если не служит это слово  (а  оно  несомненно  служит)
лишь покровом для некоего скрытого огня - простой заменой  какого-нибудь
ласкательного слова или обещания, согласно установленной  системе  пере-
писки, хитро задуманной Пиквиком, замышлявшим  отступление,  -  системе,
которую я не в состоянии объяснить? А что значит этот намек: "Подвигаем-
ся медленно"? Карета подвигается медленно? Насколько я понимаю, это  от-
носится к самому Пиквику, который, конечно, преступно запаздывал во всем
этом деле, но чья скорость теперь неожиданно  возрастет  и  чьи  колеса,
джентльмены, как он убедится себе во вред, будут  весьма  скоро  смазаны
вами!
   Королевский юрисконсульт Базфаз сделал в этом месте паузу, чтобы пос-
мотреть, улыбнутся ли присяжные на его шутку; но так как никто ее не по-
нял, кроме зеленщика, чья восприимчивость в данном случае была,  вероят-
но, вызвана тем, что в это самое утро он над собственной тележкой проде-
лал упомянутую операцию смазывания колес,  то  высокоученый  королевский
юрисконсульт счет уместным, закапчивая свою речь, снова впасть в  унылый
тон.
   - Но довольно об этом, джентльмены, - продолжал королевский  юрискон-
сульт Базфаз, - Трудно улыбаться, когда ноет сердце, не подобает шутить,
когда затронуты наши глубочайшие чувства. Надежды на будущее  моей  кли-
ентки разбиты; и отнюдь не будет преувеличением сказать, что  она  оста-
лась ни с чем. Билетик снят, но жильца нет. Подходящие жильцы - холостые
джентльмены - проходят мимо, но никто не приглашает их навести справки в
доме или вне дома. Уныние и тишина в нем, замолк даже голос ребенка; его
младенческие игры Заброшены, когда мать плачет; он забыл о своих "отбор-
ных" и "обыкновенных" шариках; он забывает давно знакомый возглас:  "За-
пускай!" - и не играет в чижи и чет или нечет. Но Пиквик, джентльмены...
Пиквик, безжалостный разрушитель этого мирного оазиса  в  пустыне  Госу-
элл-стрит... Пиквик, который засорил источник и загрязнил  чистую  мура-
ву... Пиквик, представший сегодня перед вами с  его  бездушным  томатным
соусом и грелками... Пиквик все еще поднимает голову с  бесстыдной  наг-
лостью и взирает без единого вздоха на произведенное им разрушение. Воз-
мещение  убытков,  джентльмены,  солидное  возмещение  убытков   -   вот
единственное наказание, какое вы можете на него возложить,  единственная
компенсация, какую вы можете предоставить моей клиентке. И с просьбой  о
возмещении убытков  она  обращается  теперь  к  просвещенному,  высокон-
равственному,  справедливому,  добросовестному,  беспристрастному,   со-
чувствующему, вдумчивому жюри, составленному из ее цивилизованных сооте-
чественников.
   Закончив речь этой блестящей тирадой, королевский юрисконсульт Базфаз
сел, а мистер Стейрли проснулся.
   - Вызовите Элизабет Клаппивс! - сказал королевский юрисконсульт  Баз-
фаз" вставая через минуту, с новой энергией.
   Ближайший судебный пристав вызвал Элизабет Таспинс, другой,  стоявший
немного дальше, потребовал Элизабет Джанкинс, а третий выбежал задыхаясь
на Кингстрит и взывал к Элизабет Маффинс, пока не охрип.
   Между тем миссис Клаппинс соединенными усилиями миссис Бардл,  миссис
Севдерс, мистера Додсона и мистера Фогга была поставлена  на  место  для
свидетелей; и когда она благополучно  утвердилась  на  верхней  ступени,
миссис Бардл расположилась на нижней, с носовым платком и патенами в од-
ной руке и стеклянной бутылкой, содержащей не менее четверти пинты нюха-
тельной соли, - в другой, готовая ко всяким  случайностям.  Миссис  Сен-
дерс, чьи глаза были пристально устремлены на  лицо  судьи,  поместилась
рядом, с огромным зонтом, держа большой палец правой руки на  пружине  с
таким серьезным видом, словно приготовилась  раскрыть  зонт  по  первому
знаку.
   - Миссис Клаппинс, - сказал королевский юрисконсульт Базфаз, -  пожа-
луйста, успокойтесь, сударыня.
   Разумеется, как только миссис Клаппинс  предложили  успокоиться,  она
зарыдала с удвоенным рвением и  проявила  различные  тревожные  симптомы
приближающегося обморока, или, как выразилась она впоследствии,  наплыва
чувств.
   - Припоминаете ли вы, сударыня,  -  сказал  королевский  юрисконсульт
Базфаз после нескольких несущественных вопросов, - что в  одно  памятное
июльское утро прошлого года вы находились у миссис Бардл в задней комна-
те второго этажа, когда она убирала помещение Пиквика?
   - Да, милорд и присяжные, помню, - ответила миссис Клаппинс.
   - Кажется, гостиная мистера Пиквика находилась во втором этаже, окна-
ми на улицу?
   - Да, сэр, - отвечала миссис Клаппинс.
   - Что вы делали в задней комнате, сударыня? -  осведомился  маленький
судья.
   - Милорд и присяжные, - сказала миссис Кланпинс с волнением, -  я  не
буду вас обманывать.
   - И хорошо сделаете, сударыня, - сказал маленький судья.
   - Я была там, - продолжала  миссис  Клаппинс,  -  без  ведома  миссис
Бардл; я вышла из дому с корзиночкой, джентльмены, чтобы купить три фун-
та красного продолговатого картофеля, который стоит два с половиной пен-
са за три фунта, когда увидела, что парадная дверь миссис Бардл не  при-
перта.
   - Не... что?! - воскликнул маленький судья.
   - Приоткрыта, милорд, - объяснил королевский юрисконсульт Снаббин.
   - Она сказала - не... приперта, - возразил с проницательным видом ма-
ленький судья.
   - Это одно и то же, милорд, - сказал королевский  юрисконсульт  Снаб-
бин.
   Маленький судья посмотрел на него недоверчиво и сказал,  что  он  это
запишет. Миссис Клаппинс продолжала:
   - Я вошла, джентльмены, только для того, чтобы поздороваться, и  под-
нялась невзначай по лестнице" Заднюю комнату.  Джентльмены,  в  передней
комнате слышались голоса, и...
   - И, кажется, вы стали прислушиваться, миссис Клаппинс? - спросил ко-
ролевский юрисконсульт Базфаз.
   - Прошу прощения, сэр! -  с  величественным  видом  возразила  миссис
Клаппинс. - Я бы не позволила себе такого поступка.  Голоса  были  очень
громкие, сэр, и они сами проникали мне в уши.
   - Отлично, миссис Клаппинс, вы не прислушивались,  но  тем  не  менее
слышали голоса. Не был ли один из них голос Пиквика?
   - Да, сэр.
   И миссис Клаппинс, точно установив, что  мистер  Пиквик  обращался  к
миссис Бардл, воспроизвела с помощью многочисленных вопросов разговор, о
котором наши читатели уже осведомлены.
   Присяжные насторожились - это видно было по их лицам, - а королевский
юрисконсульт Базфаз улыбнулся и сел. Их лица стали поистине угрожающими,
когда королевский юрисконсульт Снаббин сообщил, что он не будет допраши-
вать свидетельницу, ибо мистер Пиквик считает своим долгом по  отношению
к ней заявить, что ее показания в основном правильны.
   Миссис Клаппинс, раз пробив лед, нашла, что ей представляется удобный
случай войти в краткое рассуждение о собственных домашних делах; поэтому
она немедленно начала сообщать суду, что в момент  настоящего  заседания
она - мать восьмерых детей и что она питает тайную надежду подарить мис-
тера Клаппинса девятым через каких-нибудь шесть месяцев, считая  от  се-
годняшнего дня. На этом интересном месте маленький судья с большим разд-
ражением прервал ее, вследствие чего достойная леди и миссис Сендерс бы-
ли без дальнейших разговоров вежливо выведены из суда под эскортом  мис-
тера Джексона.
   - Натэниел Уинкль! - провозгласил мистер Скимпин.
   - Здесь! - отозвался слабый голос.
   Мистер Уинкль занял место для свидетелей и, принеся  должным  образом
присягу, поклонился судье с большим почтением.
   - Смотрите не на меня, сэр! - резко сказал судья и ответил на поклон.
- Смотрите на присяжных.
   Мистер Уинкль исполнил приказание и стал смотреть на то  место,  где,
по его предположениям, с наибольшей вероятностью должны были  находиться
присяжные, ибо видеть что-нибудь в его состоянии душевного смятения было
невозможно.
   Мистер Уинкль был затем допрошен мистером Скимпином, который,  будучи
подающим надежды молодым человеком лог сорока двух или сорока трех, ста-
рался, конечно, по мере своих сил смутить свидетеля, явно расположенного
в пользу противной стороны.
   - Итак, сэр, - сказал мистер Скимпин, - не будете ли вы столь любезны
сообщить его лордству и присяжным свою фамилию?
   И мистер Скимпин склонил голову набок, дабы выслушать с большим  вни-
манием ответ, и взглянул в то же время на присяжных, как  он  предупреж-
дал, что он не будет удивлен, если прирожденная склонность мистера Уинк-
ля к лжесвидетельству побудит его назвать фамилию, ему не принадлежащую.
   - Уинкль, - ответил свидетель.
   - Как ваше имя, сэр? - сердито спросил маленький судья.
   - Натэниел, сэр.
   - Дениэл... второе имя есть?
   - Натэниел, сэр... то е