ний фрак с ослепительными пуговицами, черные
панталоны и пару тончайших и безукоризненно вычищенных башмаков. Золотой
лорнет висел на короткой черной ленте; золотая табакерка зажата в  левой
руке; бесчисленные золотые кольца блестели на пальцах, и булавка с боль-
шим бриллиантом в золотой оправе сверкала у него в жабо. На нем были зо-
лотые часы и золотая цепочка с массивными золотыми печатями; в руке гиб-
кая трость черного дерева с тяжелым золотым набалдашником. Белье у  него
было самое белоснежное, тонкое и туго накрахмаленное; парик самый  глян-
цевитый, самый черный и самый кудрявый. Его нюхательный табак  назывался
"Смесью принта"; его духи - "Bouquet du roi". На лице его  всегда  сияла
улыбка, а его зубы были в таком безупречном порядке,  что  на  небольшом
расстоянии не удалось бы отличить настоящие от вставных.
   - Мистер Пиквик, - сказал мистер Даулер, - это мой друг  Энджело-Сай-
рес Бентам, эсквайр,  церемониймейстер  Бентам;  мистер  Пиквик,  позна-
комьтесь.
   - Добро пожаловать в Ба-ат, сэр. Вот это поистине  приобретение.  Еще
раз добро пожаловать в Ба-ат, сэр. Давно, очень давно, мистер Пиквик, вы
не бывали на здешних водах. Кажется, будто целый век прошел, мистер Пик-
вик. За-амечательно.
   С этими словами  Энджело-Сайрес  Бентам,  эсквайр,  церемониймейстер,
взяв руку мистера Пиквика и задержав в своей руке, приподнял плечи и, не
переставая, кланялся, словно для него было мучительным испытанием выпус-
тить ее.
   - Несомненно, очень много времени прошло с тех пор, как я не бывал на
водах, - отозвался мистер Пиквик, - ибо, насколько мне известно,  я  ни-
когда здесь не бывал.
   - Но бывали в Ба-ате, мистер Пиквик? - воскликнул церемониймейстер, в
изумлении выпуская его руку. - Не бывали в Ба-ате? Хи-хи! Мистер Пиквик,
вы шутник. Недурно, недурно! Хорошо! Хи-хи-хи! За-амечательио!
   - К стыду своему, должен сказать, что я не шучу,  -  возразил  мистер
Пиквик. - Я действительно никогда не бывал здесь раньше.
   - О, понимаю! - воскликнул церемониймейстер с  чрезвычайно  довольным
видом. - Да, да... хорошо, хорошо... все лучше и  лучше.  Вы  тот  самый
джентльмен, о котором мы столько слышали. Да, мы вас знаем, мистер  Пик-
вик, мы вас знаем!
   "Судебные отчеты в этих проклятых газетах, - подумал мистер Пиквик. -
Здесь все обо мне знают!"
   - Вы - джентльмен, проживающий в КлепхемГрине, - продолжал Бентам,  -
у вас отнялись руки и ноги оттого, что вы по неосторожности простудились
после портвейна. Вас нельзя было перевозить вследствие острых болей,  вы
приказали наполнить бутылки водой в сто три градуса из королевского  ис-
точника и доставить целую фуру в вашу спальню в Лондоне, где вы  выкупа-
лись, чихнули и в тот же день выздоровели! За-амечательно!
   Мистер Пиквик поблагодарил за комплимент, заключавшийся в таком пред-
положении, но у него хватило скромности отклонить его; и,  воспользовав-
шись минутным молчанием церемониймейстера, он попросил разрешения предс-
тавить своих друзей, мистера Тапмена, мистера Уинкля и мистера Снодграс-
са, знакомство с коими преисполнило церемониймейстера  радостью  и  гор-
достью.
   - Бентам, - сказал мистер Даулер, - мистер Пиквик и его друзья - при-
езжие. Они должны вписать свои фамилии. Где книга?
   - Регистрационная книга знатных посетителей Баата будет в галерее се-
годня в два часа, - ответил церемониймейстер. - Быть может, вы приведете
наших друзей в это роскошное помещение и  предоставите  мне  возможность
получить их автографы?
   - Хорошо, - отозвался Даулер. - Мы засиделись. Пора идти.  Я  вернусь
через час. Идемте.
   - Сегодня вечером будет бал, - сказал  церемониймейстер  и,  вставая,
чтобы удалиться, снова завладел рукой мистера Пиквика. - Балы в Ба-ате -
минуты, похищенные из рая; им придает очарование музыка,  красота,  Эле-
гантность, мода, этикет и... и прежде всего отсутствие торговцев,  кото-
рые совершенно несовместимы с раем и которые устраивают свои собственные
собрания в Гилдхолле каждые две недели - собрания, по меньшей мере,  За-
мечательные. До свиданья, до свиданья!
   И, уверяя все время, пока спускался по лестнице, что он в высшей сте-
пени доволен, и в высшей степени восхищен, и в высшей степени  потрясен,
и в высшей степени польщен, Энджело-Сайрес Бентам,  эсквайр,  церемоний-
мейстер, уселся в элегантный экипаж, который дожидался его, и укатил.
   В назначенный час мистер Пиквик и его друзья, эскортируемые Даулером,
отправились в Залы ассамблей и записали свои имена в книге - любезность,
которая привела Энджело Бентама в еще большее восхищение. Так  как  всем
нужно было запастись билетами на вечернее собрание и так как они еще  не
были готовы, мистер Пиквик решил, несмотря на все протесты Энджело  Бен-
тама, послать за ними Сэма в четыре часа дня на квартиру  церемониймейс-
тера на Квин-сквер. Совершив небольшую прогулку по городу и придя к еди-
ногласному заключению, что Парк-стрит очень напоминает те перпендикуляр-
ные улицы, которые случается видеть во сне, но по которым  ни  за  какие
блага в мире не удается пройти, они вернулись к "Белому Оленю" и послали
Сэма с поручением, которое передал ему хозяин.
   Сэм Уэллер надел шляпу весьма небрежно и элегантно и, засунув руки  в
карманы жилета, отправился не спеша к Квин-сквер, насвистывая  при  этом
самые популярные мотивы, аранжированные совершенно по-новому для  такого
благородного инструмента, как шарманка или губная  гармоника.  Дойдя  до
того дома на Квин-сквер, куда его послали, он перестал свистеть и безза-
ботно постучался в дверь; на стук немедленно вышел лакей  с  напудренной
головой, в превосходной ливрее и симметрического телосложения.
   - Здесь живет мистер Бентам, старина? - осведомился Сэм Уэллер, нима-
ло не смущенный тем ослепительным великолепием, какое явилось перед  ним
в лице напудренного лакея, облаченного в превосходную ливрею.
   - Что нужно, молодой человек? - последовал высокомерный вопрос напуд-
ренного лакея.
   - Если он живет здесь, то ступайте к нему с этойвот карточкой и  ска-
жите, что мистер Уэллер ждет, понимаете? - сказал Сэм.
   С этими словами он хладнокровно вошел в вестибюль и уселся.
   Напудренный лакей очень громко хлопнул дверью и  очень  величественно
нахмурился: но ни хлопанье, ни хмурый вид не  произвели  впечатления  на
Сэма, который разглядывал с критическим одобрением стойку красного дере-
ва для зонтов.
   По-видимому, отношение хозяина к визитной карточке расположило напуд-
ренного лакея в пользу Сэма, ибо, когда он передал  ее  и  вернулся,  он
улыбался дружелюбно и сказал, что ответ сейчас будет готов.
   - Очень хорошо, - отозвался Сэм. - Скажите старому джентльмену, чтобы
он не вгонял себя в пот. Дело не к спеху,  приятель,  ну  и  верзила  же
вы... Я уже пообедал.
   - Вы обедаете рано, сэр, - сказал напудренный лакей.
   - Я нахожу, что лучше справляюсь с ужином, если обедаю рано, -  отве-
тил Сэм.
   - Давно ли вы в Бате, сэр? - осведомился напудренный лакей.  -  Я  не
имел удовольствия слышать о вас раньше.
   - Я пока еще не произвел здесь поразительной сенсации, - пояснил Сэм,
- потому что я и другие модные джентльмены приехали только  вчера  вече-
ром.
   - Славное местечко, сэр, - сказал напудренный лакей.
   - Похоже на то, - заметил Сэм.
   - Хорошее общество, сэр, - продолжал напудренный лакей,  г  -  Лучшая
прислуга, сэр.
   - Я бы тоже так сказал, - отозвался Сэм. - Приветливые, простые ребя-
та, слова из них не вытянешь.
   - О, совершенно верно, вот именно, сэр! - подтвердил напудренный  ла-
кей, истолковав замечание Сэма как величайший комплимент. - Вот  именно.
Вы это употребляете, сэр? - осведомился рослый лакей, иэвлекая маленькую
табакерку с лисьей головой на крышке.
   - Да, но чихаю, - ответил Сэм.
   - Признаюсь, это нелегко, сэр, - согласился рослый лакей. -  К  этому
нужно привыкать постепенно, сэр. Лучше всего практиковаться на  кофе.  Я
долго носил с собой кофе. Он очень напоминает pane, сэр.
   Резкий звонок поставил напудренного лакея перед  постыдной  необходи-
мостью спрятать лисью голову в карман и поспешить со смиренной  физионо-
мией в "рабочий кабинет" мистера Бентама. Кстати, знал ли кто  человека,
который ничего не читает и ничего не пишет, но у которого не было бы ма-
ленькой задней комнаты, именуемой "рабочим кабинетом"?
   - Вот ответ, сэр, - сказал напудренный лакей. - Боюсь, что  он  пока-
жется вам обременительным по величине.
   - Не стоит об этом говорить, - отозвался Сэм,  беря  письмо  в  само-
дельном конвертике. - Есть надежда, что мое истощенное  тело  как-нибудь
выдержит.
   - Надеюсь, мы еще встретимся, сэр, - сказал напудренный лакей,  поти-
рая руки и провожая Сэма до порога.
   - Благодарю вас, сэр, - отозвался Сэм, - но не трудитесь, не утомляй-
тесь чрезмерно; вы очень любезны. Подумайте, как вы нужны обществу, и не
допускайте, чтобы вам повредила непосильная работа. Ради  ваших  ближних
берегите свое спокойствие; вы только подумайте, какая бы это была  поте-
ря!
   С такими патетическими словами Сэм Уэллер удалился.
   - Это очень странный молодой человек,  -  сказал  напудренный  лакей,
глядя вслед мистеру Уэллеру; физиономия лакея явно выражала, что  он  не
может его раскусить.
   Сэм ничего не сказал. Он подмигнул, тряхнул головой, снова  подмигнул
и весело удалился; лицо его, казалось, свидетельствовало о том,  что  он
весьма позабавился.
   Вечером, ровно в восемь часов без двадцати минут, Энджело-Сайрес Бен-
там, эсквайр, церемониймейстер, вышел из своего экипажа у  входа  в  ас-
самблей, все в том же парике, с теми же зубами, с тем же лорнетом, с те-
ми же часами и печатками, с теми же кольцами, с той же булавкой,  с  тою
же тростью.
   Единственным заметным изменением в его внешности было то, что он  на-
дел более яркий синий фрак на белой шелковой подкладке, черные туго  на-
тянутые панталоны, черные шелковые чулки и бальные туфли, белый жилет и,
если это только возможно, чуть-чуть сильнее надушился.
   В этом наряде церемониймейстер, приступая к исполнению важных обязан-
ностей, возлагаемых на него ответственной должностью, занял место в  за-
ле, чтобы принимать гостей.
   В Бате был съезд, гости и шестипенсовики за чай вливались потоком.  В
бальном зале, в длинном игорном зале, в восьмиугольном игорном зале,  на
лестницах и в коридорах гул многочисленных голосов и шарканье  многочис-
ленных ног буквально оглушали. Платья шелестели, перья развевались, огни
сияли, драгоценные камни сверкали. Слышалась музыка - не  оркестра,  ибо
кадриль еще не началась, - а музыка тихих, легких шагов, в которую  вры-
вался чистый веселый смех - мягкий и нежный женский смех, очень приятный
для слуха в Бате, так же как и в других местах. Блестящие глаза,  разго-
ревшиеся от предвкушаемого удовольствия, сияли, и куда бы вы ни взгляну-
ли, какая-нибудь очаровательная фигура грациозно скользила в толпе и  не
успевала скрыться, как ее уже заменяла другая,  такая  же  изысканная  и
обольстительная.
   В чайном зале и вокруг карточных столов толпилось основательное коли-
чество чудных старых леди и дряхлых старых джентльменов, обсуждавших все
мелкие сплетни и скандалы истекшего дня с таким вкусом и смаком, которые
в достаточной мере свидетельствовали о степени удовольствия, извлекаемо-
го ими из этого занятия. К этим группам примыкали три-четыре  охотящиеся
за женихами мамаши, делая вид, будто всецело поглощены разговором, но не
забывая время от времени поглядывать искоса и с тревогой на своих  доче-
рей, которые, помня материнский наказ использовать свою  молодость  наи-
лучшим образом, уже начали предварительный  флирт,  теряя  шарфы,  путая
перчатки, опрокидывая чашки и так далее, - все Это как будто мелочи,  но
опытные особы добиваются благодаря им поразительно успешных результатов.
   У дверей и в дальних углах расположились группами глупые  юноши,  де-
монстрирующие разнообразные виды фатовства и тупости, забавляя всех  ра-
зумных  людей,  находившихся  поблизости,  своим  шутовством  и  самодо-
вольством и пребывая в блаженной уверенности, что они - предмет всеобще-
го восхищения. Таково мудрое и милосердное распределение даров  провиде-
нием, против которого не будет возражать ни один добрый человек.
   И, наконец, на задних скамьях, где они уже заняли места на  весь  ве-
чер, сидели различные незамужние леди,  перешагнувшие  критический  воз-
раст, которые не танцевали, ибо кавалеров для них не было, и не играли в
карты из боязни прослыть безнадежными старыми девами, а потому  занимали
выгодную позицию, имея возможность злословить обо  всех  и  самим  оста-
ваться в тени. И они злословили обо всех, ибо здесь  были  все.  Зрелище
было веселое, блестящее и пышное: роскошные яаряды, прекрасные  зеркала,
натертые до блеска полы, жирандоли и восковые свечи; и всюду,  молчаливо
скользя с места на место, кланяясь подобострастно  одной  группе,  кивая
фамильярно другой и улыбаясь самодовольно всем, двигалась элегантно  оде
гая фигура Энджело-Сайреса Бентама, эсквайра, церемониймейстера.
   - Зайдите в чайный зал, приготовьте шестипенсовики. Они наливают  го-
рячей воды и называют это чаем. Отведай же!  -  произнес  мистер  Даулер
громким голосом, ведя мистера Пиквика, который шел во  главе  своей  ма-
ленькой группы под руку с миссис Даулер.
   Мистер Пиквик повернул в чайный зал, и, завидев  его,  мистер  Бентам
штопором ввинтился в толпу и восторженно приветствовал его:
   - Дорогой мой сэр, я весьма польщен, Ба-ат осчастливлен. Миссис  Дау-
лер, вы - украшение зала. Поздравляю вас - какие перья! За-амечательно!
   - Кто-нибудь есть здесь? - подозрительно осведомился Даулер.
   - Кто-нибудь?! Сливки Ба-ата! Мистер Пиквик, видию вы эту леди в  га-
зовом тюрбане?
   - Полную пожилую леди? - простодушно спросил мистер Пиквик.
   - Тес, дорогой мой сэр! В Ба-ате  нет  ни  полных,  ни  пожилых.  Это
вдовствующая леди Снафенаф.
   - Вот как! - сказал мистер Пиквик.
   - Она самая, уверяю вас, - подтвердил церемониймейстер. -  Тише!  По-
дойдите ближе, мистер Пиквик. Видите, сюда идет великолепно одетый моло-
дой человек?
   - Вот этот, с длинными волосами и удивительно маленьким лбом? - осве-
домился мистер Пиквик.
   - Да. В настоящее время самый богатый молодой человек в Ба-ате. Моло-
дой лорд Мютенхед.
   - Что вы говорите? - откликнулся мистер Пиквик.
   - Да. Через секунду вы услышите его голос, мистер Пиквик. Он  загово-
рит со мной. Другой джентльмен, в красном жилете и с  темными  усами,  -
почтенный мистер Краштон, его закадычный друг. Как поживаете, милорд?
   - Очень жалко, Бентам, - сказал его лордство.
   - Действительно, очень жарко, милорд, - ответил церемониймейстер.
   - Чертовски! - подтвердил почтенный мистер Краштон.
   - Видели ли вы колясочку его лордства, Бентам? - осведомился  почтен-
ный мистер Краштон после недолгого молчания, пока молодой лорд  Мютенхед
пытался смутить своим взором мистера Пиквика, а мистер Краштон размышлял
о том, на какую тему предпочтительно мог бы поговорить милорд.
   - Ах, боже мой! - воскликнул  церемониймейстер.  -  Колясочка!  Какая
превосходная идея! За-амечательно!
   - Милосердное небо! - сказал милорд. - Я думал, что все видели  новую
колясочку. Это пргостейшая,  кгасивейшая,  элегантнейшая  вещь,  котогая
когда-либо двигалась на колесах. Выкгашена в кгасный цвет, лошадь молоч-
но-пегая.
   - Настоящий ящик для писем, и все на месте, - сказал почтенный мистер
Краштон.
   - И маленькое сиденье впегеди, и железной пегекладиной для кучега,  -
добавил его лордотво. - На днях я ездил в Бгистоль, в ягко-кгасном  фга-
ке, а двое слуг ехали РЗади на гасстоянии четвегти мили. И будь я  пгок-
лят, если пагод не выбегал из коттеджей, останавливал меня и  спгашивал,
не почтальон ли я! Чудесно, чудесно!
   Рассказав этот анекдот, милорд рассмеялся от души, что, конечно, сде-
лали и слушатели. Затем, продев свою руку под руку подобострастного мис-
тера Краштона, лорд Мютенхед удалился.
   - Очаровательный молодой человек - милорд, - сказал церемониймейстер.
   - Да, как будто, - сухо отозвался мистер Пиквик.
   Когда начались танцы, и со всеми необходимыми официальными  представ-
лениями было покончено, и все приготовления сделаны, Баджело Бентам вер-
нулся к мистеру Пиквику и повел его в игорный зал.
   В тот самый момент, когда они вошли, вдовствующая леди Снафена и  еще
две леди, на вид очень древние и преданные висту, бродили вокруг ломбер-
ного стола. Завидев мистера Пиквика под конвоем Энджело Бентама, они пе-
реглянулись и решили, что это как раз то лицо, которого недоставало  для
роббера.
   - Дорогой мой Бентам, - ласково сказала леди Снафенаф, - найдите  нам
какого-нибудь приятного человека, чтобы составить партию, будьте так лю-
безны.
   В этот момент мистер Пиквик смотрел в другую сторону, и миледи кивну-
ла головой, указывая на него и выразительно сдвигая брови.
   - Мой друг, мистер Пиквик, миледи, будет очень  счастлив,  я  уверен,
весьма-а счастлив, - сказал церемониймейстер, поняв намек.
   - Мистер Пиквик, леди Снафенаф, полковница Уагсби, мисс Боло.
   Мистер Пиквик поклонился каждой из этих леди и, убедившись,  что  ус-
кользнуть нельзя, взял колоду карт и снял. Мистер  Пиквик  и  мисс  Боло
против леди Снафенаф и полковницы Уагсби.
   В начале второй сдачи, лишь только был открыт козырь, две молоденькие
леди вбежали в комнату и стали по обе стороны полковницы Уагсби,  терпе-
ливо выжидая окончания партии.
   - Ну, Джейн, в чем дело? - спросила полковница  Уагсби,  обращаясь  к
одной из девушек.
   - Я пришла спросить, мама, можно ли мне танцевать с мистером  Кроули,
- прошептала младшая и более миловидная.
   - Боже мой, Джейн, как ты могла об этом подумать?  -  с  негодованием
отозвалась мама. - Разве ты не слышала много раз, что у его  отца  всего
восемьсот фунтов ежегодного дохода, который прекращается с его  смертью?
Мне стыдно за тебя. Ни под каким видом!
   - Мама! - прошептала другая, которая была гораздо старше своей  сест-
ры, очень вялая и чопорная. - Мне был представлен лорд Мютенхед. Я  ска-
зала, что, кажется, я еще не ангажирована.
   - Ты умница, моя милая, - ответила полковница Уагсби, прикасаясь вее-
ром к щеке дочери, - и на тебя всегда можно положиться.  Он  чрезвычайно
богат, моя дорогая. Да благословит тебя бог!
   С этими словами полковница Уагсби ласково поцеловала старшую дочь  и,
бросив в виде предостережения хмурый взгляд на младшую, принялась разби-
рать карты.
   Бедный мистер Пиквик! Он никогда не играл с тремя искусными  игроками
женского пола. Они были так сообразительны, что совсем запугали его. Ес-
ли он ходил не с той карты, мисс Боло пронзала его взглядом, словно  це-
лым арсеналом кинжалов; если он медлил, обдумывая, с какой карты  пойти,
леди Снафенаф откидывалась на спинку стула и улыбалась с  нетерпением  и
жалостью полковнице Уагсби; в ответ на это  полковница  Уагсби  пожимала
плечами и кашляла, как будто хотела намекнуть, что не уверена, пойдет ли
он вообще когда-нибудь. В конце каждой игры мисс  Боло  осведомлялась  с
печальной миной и укоризненным вздохом, почему мистер Пиквик не повторял
бубен или треф, или пропустил, или не прорезал червей, или  не  проводил
онера, или не снес туза, или не ходил под короля, или еще что-нибудь;  и
в ответ на все эти серьезные обвинения мистер Пиквик  решительно  ничего
не мог - сказать в свое оправдание, забыв за Это время все правила игры.
Вдобавок публика подходила и глазела, что действовало мистеру Пиквику на
нервы. Наконец, очень отвлекали разговоры,  которые  велись  близ  стола
между Энджело Бентамом и двумя мисс Метинтерс, незамужними и  капризными
девами, которые очень ухаживали за церемониймейстером в надежде  заполу-
чить случайного кавалера. Все это вместе взятое, а также шум и непрерыв-
ная ходьба привели к тому, что мистер Пиквик играл неважно; вдобавок ему
не везло; и когда в десять минут двенадцатого игра была З