ние, включавшее туманный намек на то, что мистер Сменгль не
джентльмен, разожгло его гнев.
   - Мистер! - с раздражением сказал мистер Сменгль.
   - Что прикажете? - откликнулся этот джентльмен со своего ложа.
   - Кто этот парень, черт бы его подрал?
   - Ей-богу, об этом я вас должен спросить, -  сказал  мистер  Майвинс,
лениво выглядывая из-под одеяла. - Он Здесь по какому-нибудь делу?
   - Нет, - отвечал мистер Сменгль.
   - Так спустите его с лестницы и скажите, чтобы не  смел  подниматься,
пока я не приду и не попотчую его, - заявил мистер Майвинс.
   Быстро дав такой совет, сей превосходный джентльмен погрузился в сон.
   Судя по этим недвусмысленным симптомам, разговор грозил  перейти  "на
личности", и мистер Пиквик счел своевременным вмешаться.
   - Сэм! - сказал мистер Пиквик.
   - Сэр? - откликнулся сей джентльмен.
   - Ничего нового не случилось со вчерашнего дня?
   - Особенного ничего, сэр, - отвечал Сэм, взглянув на бакенбарды  мис-
тера Сменгля. - Избыток спертого воздуха в  тюрьме  помог  произрастанию
сорной травы самого низкого сорта, но за исключением этого  все  обстоит
благополучно.
   - Я встану, - сказал мистер Пиквик. - Дайте мне чистое белье.
   Какие бы враждебные замыслы ни лелеял мистер Сменгль,  он  быстро  от
них отвлекся при распаковке чемодана, содержимое которого, казалось, по-
будило его немедленно составить наилучшее мнение  не  только  о  мистере
Пиквике, но и о Сэме, каковой был самым чистокровным  оригиналом,  стало
быть как раз ему по душе, - об этом мистер Сменгль поспешил заявить дос-
таточно громко, чтобы этот эксцентрический субъект мог услышать. Что  же
касается мистера Пиквика, то любовь, которой мистер Сменгль  воспылал  к
нему, не знала границ.
   - Не могу ли я что-нибудь для вас сделать, дорогой сэр? - осведомился
Сменгль.
   - Ничего, насколько мне известно. Очень вам  признателен,  -  отвечал
мистер Пиквик.
   - Нет ли у вас белья, которое нужно отдать в стирку? Я знаю  прекрас-
ную прачку, которая два раза в неделю приходит за моим  бельем,  и...  -
ей-богу, какая чертовская удача!.. - как раз сегодня она должна  защити.
Не уложить ли мне кое-что из этих вещей вместе с  моим  бельем?  К  чему
упоминать о беспокойстве? Черт побери! Если один джентльмен, попавший  в
беду, не побеспокоится немного, чтобы помочь другому джентльмену,  нахо-
дящемуся в таком же положении, чего стоит человеческая природа!
   Так говорил мистер Сменгль, бочком пробираясь как можно ближе к чемо-
дану и бросая взгляды, выражающие самую пламенную и бескорыстную дружбу.
   - Может быть, вам, любезнейший, нужно выколотить платье? -  продолжал
Сменгль.
   - Не нужно, приятель, - отозвался Сэм, беря ответ на себя. - Если  бы
можно было кого-нибудь отколотить, не беспокоя слуг, это, пожалуй,  было
бы приятнее обеим сторонам, как сказал учитель, когда молодой джентльмен
возражал против того, чтобы его высек дворецкий.
   - И не найдется ничего, что можно было бы отослать в моей  корзине  в
стирку? - спросил Сменгль, с обескураженным видом переводя взгляд с Сэма
на мистера Пиквика.
   - Решительно ничего, сэр, - отрезал Сэм. - Боюсь, что ваша корзина  и
без того набита доверху вашим собственным бельем.
   Эта реплика сопровождалась таким выразительным взглядом, устремленным
на ту часть туалета мистера Сменгля, которая обычно  свидетельствует  об
искусстве прачек стирать джентльменское белье,  что  Сменглю  оставалось
только повернуться на каблуках и хотя бы на время отказаться  от  всяких
притязаний на кошелек и гардероб мистера Пиквика. Поэтому он мрачно уда-
лился во двор для игры в мяч, где позавтракал  достаточно  легко,  но  с
пользой для здоровья парой сигар, купленных накануне вечером.
   Мистер Майвинс, который не курил и чей счет и мелкие  продукты  также
спустился до конца доски и "перебрался" на  другую  сторону,  остался  в
постели и, по его собственным словам, "решил закусить во сне".
   Позавтракав в маленьком чулане рядом со столовой, который носил гром-
кое название "кабинета" и временный обитатель коего пользовался,  прини-
мая но внимание ничтожную доплату,  великим  преимуществом  подслушивать
все разговоры в упомянутой столовой, мистер Пиквик послал мистера Уэлле-
ра с неотложными поручениями и отправился в комнату дежурного  посовето-
ваться с мистером Рокером по вопросу о своем будущем помещении.
   - Помещение? - переспросил этот джентльмен, заглянув в большую книгу.
- Сколько угодно, мистер Пиквик. Ваш сожительский билетик будет в  двад-
цать седьмом на третьем.
   - О! - отозвался мистер Пиквик. - Как вы сказали, какой билетик?
   - Ваш сожительский билетик, - повторил мистер Рокер. - Сообразили?
   - Не совсем, - улыбаясь, ответил мистер Пиквик.
   - Да ведь это ясно, как день, - сказал мистер Рокер.  -  Вы  получите
сожительский билет в двадцать седьмой номер на третьем этаже, и  живущие
в этой камере будут вашими сожителями.
   - А сколько их? - нерешительно осведомился мистер Пиквик.
   - Трое, - сообщил мистер Рокер.
   Мистер Пиквик кашлянул.
   - Один из них священник, - продолжал мистер Рокер,  записывая  что-то
на клочке бумаги, - другой мясник.
   - Как? - переспросил мистер Пиквик.
   - Мясник, - повторил мистер Рокер, постукивая кончиком пера  по  кон-
торке, чтобы излечить его от нежелания писать. - Каким он  был  когда-то
молодчиной! Вы по - мните Тома Мартина, Недди? - добавил Рокер,  обраща-
ясь к другому стражу, который соскабливал грязь со своих башмаков склад-
ным ножом о двадцати пяти лезвиях.
   - Еще бы я не помнил! - отозвался тот, к кому был обращен вопрос, де-
лая ударение на личном местоимении.
   - О, господи! - сказал мистер Рокер,  медленно  покачивая  головой  и
рассеянно глядя прямо перед собой в зарешеченное окно;  казалось,  будто
он любовно припоминал какую-то мирную сцену из ранней молодости.  -  Ка-
жется мне, не дальше чем вчера он огрел грузчика возле пристани, в "Лисе
под холмом". Я как сейчас его вижу: идет по Стренду между двух сторожей,
малость протрезвился от синяков, над правым глазом уксусный пластырь,  а
этот миленький бульдог, который потом искусал мальчика, бежит за ним  по
пятам. Знатная штука - время, правда, Педди?
   Джентльмен, к которому были обращены эти замечания, принадлежал,  ка-
залось, к разряду молчаливых и задумчивых и только повторил вопрос. Мис-
тер Рокер, оборвав поэтически-меланхолическую нить размышлений,  которым
он предавался, вернулся к повседневной жизни и снова взялся за перо.
   - Вам известно, кто третий джентльмен? - полюбопытствовал мистер Пик-
вик, не слишком очарованный описанием своих будущих сожителей.
   - Кто такой этот Симпсон, Педи? - спросил мистер Рокер,  обращаясь  к
своему приятелю.
   - Какой Симпсон? - сказал Педди.
   - Да тот, что в двадцать седьмом номере на третьем, с  которым  будет
жить этот джентльмен.
   - Ах, тот! - отозвался Педди. - Он, собственно, никто. Был  лошадиным
барышником, теперь шулер.
   - Я так и думал! - подхватил мистер Рокер, закрывая  книгу  и  вручая
мистеру Пиквику клочок бумаги. - Вот билет, сэр.
   Весьма озадаченный таким быстрым разрешением вопроса о  своей  особе,
мистер Пиквик вернулся в тюрьму, размышляя о том, что ему  делать.  Убе-
дившись, однако, что разумнее будет не предпринимать дальнейших шагов до
встречи и беседы с тремя джентльменами - его предполагаемыми сожителями,
он отправился прямо на третий этаж.
   Проблуждав некоторое время по галерее и пытаясь разобрать при тусклом
свете цифры на дверях, он, наконец, обратился за помощью к слуге,  кото-
рого застал за его утренним занятием - собиранием оловянной посуды.
   - Где номер двадцать седьмой, любезный? - спросил мистер Пиквик.
   - Дальше, шестая дверь, - ответил слуга. - Там на двери нарисован ме-
лом человек на виселице, с трубкой во рту.
   Руководствуясь этим оказанием, мистер Пиквик медленно пошел по  гале-
рее, пока не встретился с  вышеупомянутым  "портретом  джентльмена",  по
чьей физиономии он постучал согнутым указательным пальцем - сначала  ос-
торожно, а потом громко. Повторив эту операцию несколько раз безуспешно,
он решился открыть дверь и заглянуть.
   В камере был всего один человек, да и тот  высунулся  из  окна  ровно
настолько, чтобы не потерять равновесия, и настойчиво  старался  плюнуть
на шляпу своего друга, стоявшего внизу во дворе. Так как слова,  кашель,
чиханье, стук и все прочие обычные  способы  привлечь  внимание  не  по-
действовали на этого субъекта, не замечавшего гостя, мистер Пиквик после
некоторого колебания подошел к окну и тихонько дернул  обитателя  камеры
за фалду.
   Субъект с большим проворством отпрянул от  окна  и,  оглядев  мистера
Пиквика с головы до пят, грубо спросил,  какого...  черта...  ему  здесь
нужно.
   - Мне кажется, - сказал мистер Пиквик, взглянув на свой билет, -  мне
кажется, это номер двадцать седьмой на третьем?
   - Ну так что же? - отозвался джентльмен.
   - Я пришел сюда, потому что получил этот  клочок  бумаги,  -  сообщил
мистер Пиквик.
   - Покажите, - сказал джентльмен.
   Мистер Пиквик повиновался.
   - Рокер мог бы поместить вас с кем-нибудь  другим,  -  сказал  мистер
Симпсон (он-то и был  шулер)  после  паузы,  выражавшей  большое  неудо-
вольствие.
   Мистер Пиквик думал то же самое, но при данных  обстоятельствах  счел
целесообразным промолчать.
   Мистер Симпсон размышлял несколько секунд, а  затем,  высунувшись  из
окна, пронзительно свистнул и несколько раз  выкрикнул  какое-то  слово.
Что это было за слово, мистер Пиквик не мог разобрать, но  он  предполо-
жил, что это, должно  быть,  прозвище  мистера  Мартина,  ибо  несколько
джентльменов внизу на дворе немедленно начали кричать: "Мясник!" -  ими-
тируя возглас, которым достойные представители этой полезной для общест-
ва профессии ежедневно возвещают кухаркам о своем прибытии.
   Последующие события подтвердили догадку мистера  Пиквика,  ибо  через
несколько секунд джентльмен, слишком полный для своих лет, в  профессио-
нальной синей кожаной куртке и в сапогах с отворотами и круглыми  носка-
ми, ввалился, запыхавшись, в комнату в сопровождении другого джентльмена
в очень поношенном черном костюме и в котиковой шапке. У этого последне-
го джентльмена, сюртук которого был застегнут до самого  подбородка  бу-
лавками и пуговицами вперемежку, было грубое красное лицо, и походил  он
на спившегося священника, каковым и был в действительности.
   Когда оба джентльмена по очереди взглянули на билет мистера  Пиквика,
один высказал мнение, что это "плутня", а другой -  убеждение,  что  это
"подвох". Изложив свою точку зрения в столь  вразумительных  выражениях,
они посмотрели на мистера Пиквика и друг на друга в неловком молчании.
   - Это неприятная история, и как раз когда мы устроили себе такие уют-
ные постели, - сказал священник, посматривая на три грязных тюфяка,  за-
вернутых на день в одеяло и сложенных в углу комнаты в виде своеобразной
подставки для старого, надбитого таза, кувшина  и  мыльницы  из  грубого
желтого фаянса с синими цветами. - Очень неприятная!
   Мистер Мартин высказал такое же мнение в более
   Энергических выражениях; мистер Симпсон, выпалив  ряд  дополнительных
прилагательных без какого бы то ни было существительного, засучил рукава
и начал мыть овощи к обеду.
   Во время переговоров мистер  Пиквик  обозревал  камеру,  омерзительно
грязную и нестерпимо затхлую. В ней не было ни малейших признаков ковра,
занавесок или штор. Не было даже стенного шкафа. Правда,  здесь  нашлось
бы мало вещей, которые можно убрать в шкаф, но, как бы незначительны  по
размерам ни были все эти остатки хлеба, корки сыра и  все  эти  объедки,
как бы мало ни было мокрых полотенец, рваного платья, изувеченной  посу-
ды, раздувальных мехов без сопла, сломанных вилок для поджаривания грен-
ков, - они производят довольно неприятное впечатление, когда  разбросаны
по полу маленькой комнаты, которая служит общей гостиной и спальней трем
бездельникам.
   - Мне кажется, это можно как-нибудь уладить, -  сказал  мясник  после
довольно продолжительного молчания. - Сколько вы возьмете отступного?
   - Пропито, - отозвался мистер Пиквик. - Что вы сказали? Я  не  совсем
понимаю.
   - За сколько можно от вас откупиться? - повторил мясник. - По  прави-
лам сожительства - два шиллинга шесть пенсов. Хотите три боба?
   - И бендер, - добавил джентльмен духовного звания.
   - Ладно, не возражаю, это выйдет еще по два пенса на брата, -  сказал
мистер Мартин. - Ну, что вы теперь скажете? Мы откупаемся от вас за  три
шиллинга шесть пенсов в неделю. Согласны?
   - И ставьте галлон пива, - вмешался мистер Симпсон. - Вот как!
   - И разопьем его немедленно! - подхватил священник. - Ну?
   - Право же, я столь не сведущ в здешних правилах,  -  отвечал  мистер
Пиквик, - что все еще не понимаю вас. Разве я могу поселиться где-нибудь
в другом месте? Я думал, что не могу.
   Услышав такой вопрос, мистер Мартин с крайним изумлением посмотрел на
обоих своих друзей, а затем каждый из этих джентльменов  указал  большим
пальцем правой руки через левое плечо. Этот жест, который весьма неточно
принято называть "понимай наоборот", производит очень приятное впечатле-
ние, если его делают леди или джентльмены, привыкшие действовать дружно:
он выражает легкий и игривый сарказм.
   - Неужто не можете? - сказал мистер Мартин с сострадательной улыбкой.
   - Ну, если бы я так мало знал жизнь, я бы взял да утопился, - замети-
ла духовная особа.
   - Я тоже, - торжественно добавил джентльмен спортивного вида.
   После такого вступления три приятеля в один  голос  сообщили  мистеру
Пиквику, что во Флите деньги играют точь-в-точь такую же роль, как и  за
его стенами; что они немедленно доставят ему чуть ли не все, чего бы  он
ни пожелал; и что если они у него имеются и он  готов  их  истратить,  -
достаточно ему выразить желание, и он может получить  отдельную  камеру,
меблированную и в полном порядке, через полчаса.
   После этого заинтересованные  стороны  расстались  к  обоюдному  удо-
вольствию: мистер Пиквик снова направил свои стопы в дежурную комнату, а
три приятеля отбыли в столовую истратить пять шиллингов, которые  духов-
ная особа с поразительным благоразумием  и  предусмотрительностью  поза-
имствовала для этой цели у мистера Пиквика.
   - Я так и знал, - усмехнувшись, заявил  мистер  Рокер,  когда  мистер
Пиквик сообщил о цели своего вторичного прихода. - Не говорил ли  я  вам
этого, Недди?
   Философический владелец универсального перочинного ножа промычал  ут-
вердительный ответ.
   - Я знал, что вам понадобится отдельная камера, - сказал  мистер  Ро-
кер. - Но позвольте, вам нужна и мебель! Вы можете взять у  меня  напро-
кат. Это уж так заведено.
   - С большим удовольствием, - отвечал мистер Пиквик.
   - В столовом этаже есть чудесная камера,  которая  принадлежит  канц-
лерскому арестанту, - сказал мистер Рокер. - Она будет стоить вам фунт в
неделю. Думаю, вы против этого не возражаете?
   - Нимало, - отвечал мистер Пиквик.
   - Пойдемте-ка со мной, - сказал Рокер, с большим  проворством  берясь
за шляпу. - Дело будет сделано в пять минут. Ах, боже мой, почему же  вы
сразу не сказали, что хотите устроиться со всеми удобствами?
   Дело было быстро улажено, как и предсказывал тюремщик. Арестант Канц-
лерского суда пробыл здесь так долго,  что  лишился  друзей,  состояния,
семьи и счастья и получил право на отдельную камеру. Но так как он  час-
тенько нуждался в куске хлеба, то с восторгом выслушал предложение  мис-
тера Пиквика нанять помещение и с готовностью уступил ему полные и неру-
шимые права на него за двадцать шиллингов в  неделю,  из  каковой  суммы
обязался платить за выселение всех и каждого, кто еще мог бы попасть со-
жителем в эту камеру.
   Когда заключали договор, мистер Пиквик с горестным любопытством расс-
матривал арестанта. Это был высокий, худой, мертвенно-бледный человек  в
старом пальто и туфлях, со впалыми щеками и лихорадочным взглядом.  Губы
у нею были бескровные, а пальцы тонкие и острые. Да поможет ему бог! Же-
лезные клыки тюрьмы и нищеты медленно подтачивали его на протяжении два-
дцати лет.
   - Где же вы будете жить теперь, сэр? - спросил мистер  Пиквик,  кладя
на расшатанный стол деньги за первую неделю.
   Тот взял деньги дрожащей рукой и ответил, что он еще  не  знает,  ибо
должен пойти и посмотреть, куда можно перенести кровать.
   - Боюсь, сэр, - сказал мистер Пиквик, ласково и сочувственно  положив
руку ему на плечо, - боюсь, что вам придется жить в каком-нибудь шумном,
густо  населенном  помещении.  Прошу  вас,  считайте  эту  камеру  своей
собственной, когда вам нужен будет покой или кто-нибудь из наших  друзей
придет вас навестить.
   - Друзья! - хриплым голосом воскликнул арестант. - Если бы я находил-
ся на дне глубочайшего колодца, лежал в завинченном и  запаянном  гробу,
гнил в темной и грязной канаве, которая  тянется  под  фундаментом  этой
тюрьмы, я бы не мог быть более заброшенным и забытым,  чем  здесь.  Я  -
мертвец! Я умер для общества, не увидев того сострадания, какое даруется
тем, чьи души предстали пред страшным судом. Друзья придут навестить ме-
ня! Боже мой! Я пришел сюда в расцвете сил и состарился в этой тюрьме, и
нет ни одного человека, который воздел бы руку над моим ложем,  когда  я
умру, и сказал: "Слава богу, он успокоился".
   Возбуждение, которое залило непривычным румянцем лицо человека, улег-
лось, когда он умолк; с тоской сжимая иссохшие руки и  волоча  ноги,  он
вышел из комнаты.
   - Как его прорвало! - с улыбкой сказал мистер Рокер. - Ах, они -  как
слоны. Иной раз заденет их за живое, и они приходят в бешенство.
   Сделав это глубоко сочувственное замечание, мистер Рокер принялся  за
работу с такой энергией, что скоро в камере появились ковер, шесть  спа-
лен, стол, диван, служивший кроватью, чайник и разные необходимые  вещи,
взятые напрокат за весьма умеренную план - двадцать сечь шиллингов шесть
пенсов и недолю.
   - Ну, что еще можем мы для вас сделать? - осведомился мистер Рокер, с
большим удовлетворением озираясь и весело позвякивая зажатыми в руке мо-
нетами - платой за первую неделю.
   - Погодите... - отвечал мистер Пиквик, который о чем-то сосредоточен-
но размышлял. - Нет ли здесь человека, которого можно было бы посылать с
поручениями?
   - То есть посылать в город? Вы говорите о  тех,  кто  на  свободе?  -
спросил Рокер.
   - Да. Я имею в виду тех, кто мог бы выходить из тюрьмы.  Не  арестан-
тов.
   - Да, такие найдутся, - отвечал Рокер. - Есть один злополучный шут, у
него друг сидит на "бедной стороне", он с радостью  на  это  согласится.
Последние два месяца он исполняет разные поручения. Послать его к вам?
   - Будьте так добры, - попросил мистер Пиквик. - Постойте, не надо. Вы
говорите - "бедная сторона"? Я бы очень хотел заглянуть туда.  Я  сам  к
нему пойду.
   "Бедная сторона" в долговой тюрьме, как показывает название, -  место
заключения самых жалких и несчастных должников. Заключенный, поступающий
в отделение для бедняков, не платит ни за отдельную камеру, ни за  сожи-
тельство. Его взносы при вступлении в тюрьму и при выходе из нее - самые
ничтожные, и он получает только право  на  скудный  тюремный  паек;  для
обеспечения им заключенных некоторые благотворители оставляли по завеща-
нию незначительные пожертвования. Еще свежо в памяти то время,  когда  в
стену Флитской тюрьмы была вделана железная клетка, в которой  помещался
голодный на вид человек и, побрякивая время от времени кружкою с деньга-
ми, заунывно восклицал: "Не забывайте нищих должников, не забывайте  ни-
щих должников!" Сбор из этой кружки, - если таковой был, - делился между
нищими заключенными, и заключенные "бедной стороны" исполняли по очереди
эту унизительную обязанность.
   Хотя этот обычай отменен и клетка убрана, но несчастные люди по-преж-
нему влачат жалкое, нищенское существование. Мы больше не  позволяем  им
взывать