Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
расс с нескрываемым волнением извлек носовой платок, а
мистер Уинкль отошел к окну и громко засопел.
- С добрым утром, джентльмены! - провозгласил Сэм, появляясь в этот
момент с башмаками и гетрами. - Долой меланхолию, как сказал малыш, ког-
да его учительница умерла. Добро пожаловать в колледж, джентльмены!
- Этот безумный человек, - сообщил мистер Пиквик, похлопывая Сэма по
голове, когда тот опустился на колени, чтобы согнуть своему хозяину гет-
ры, - этот безумный человек, чтобы остаться со мной, заставил арестовать
себя.
- Что такое? - воскликнули трое друзей.
- Да, джентльмены, - подтвердил Сэм, - я... пожалуйста, стойте смир-
но, сэр... я - арестант, джентльмены. Схватило, как сказала леди, соби-
раясь рожать.
- Арестант! - с непонятным волнением воскликнул мистер Уинкль.
- Что такое, сэр! - отозвался Сэм, поднимая голову. - В чем дело,
сэр?
- Я надеялся, Сэм, что... ничего, ничего, - стремительно сорвалось с
языка у мистера Уинкля.
Было нечто столь резкое и беспокойное в манерах мистера Уинкля, что
мистер Пиквик невольно взглянул на своих двух друзей, ожидая объяснения.
- Мы не знаем, - ответил вслух мистер Тапмен на
Этот немой вопрос. - Последние два дня он был очень возбужден и сам
на себя не похож. Мы опасались, не случилось ли чего-нибудь, но он кате-
горически это отрицает.
- Нет, нет, - вмешался мистер Уинкль, краснея под взглядом мистера
Пиквика, - право же, ничего не случилось. Уверяю вас, ничего не случи-
лось, дорогой сэр. Мне придется уехать ненадолго из города по личному
делу, и я надеялся упросить вас, чтобы вы разрешили Сэму меня сопровож-
дать.
Физиономия мистера Пиквика выразила еще большее удивление.
- Я... я... думаю, - запинаясь, продолжал мистер
Уинкль, - что Сэм не стал бы возражать, но теперь, конечно, это не-
возможно, раз он арестован. Придется ехать мне одному.
Когда мистер Уинкль произнес эти слова, мистер Пиквик с некоторым
изумлением почувствовал, что пальцы Сэма, застегивавшего гетры, задрожа-
ли, словно он был удивлен или испуган. Сэм посмотрел на мистера Уинкля,
когда тот умолк, и хотя они обменялись только мимолетным взглядом, но,
по-видимому, поняли друг друга.
- Сэм, вы что-нибудь об этом знаете? - быстро спросил мистер Пиквик.
- Нет, не знаю, сэр, - отозвался мистер Уэллер, начиная с большим
усердием застегивать гетры.
- Вы уверены, Сэм? - настаивал мистер Пиквик.
- Видите ли, сэр, - отвечал мистер Уэллер, - я уверен в том, что
раньше ни разу об этом не слышал. Если у меня есть какие-то догадки, -
добавил Сэм, взглянув на мистера Уинкля, - я не имею никакого права о
них говорить, потому что боюсь, знаете ли, ошибиться.
- А я не имею никакого права вмешиваться в личные дела друга, как бы
он ни был мне близок, - помолчав, сказал мистер Пиквик. - Разрешите
только сказать, что я ровно ничего во всем этом не понимаю. Довольно!
Больше мы к этому возвращаться не будем.
Выразив таким образом свою мысль, мистер Пикник перевел разговор на
другие темы, а мистер Уинкль начал постепенно приходить в себя, хотя все
еще был очень далек от полного спокойствия. Столько вопросов нужно было
им обсудить, что утро пролетело быстро. В три часа, когда Сэм водрузил
на маленький обеденный стол жареную баранью ногу и огромный паштет, а
блюде с овощами и кувшины с портером разместил на стульях, на диване и
где придется, все почувствовали, что могут отдать должное обеду, хотя
мясо было куплено и зажарено, а паштет приготовлен и испечен по со-
седству, в тюремной кухне.
После этого выпили одну-две бутылки очень хорошего вина, за которым
мистер Пиквик послал в кофейню "Кубок" близ Докторс-Коммонс. Пожалуй,
вместо "одну-две" правильнее было бы сказать "полдюжины", ибо к тому
времени, когда вино было выпито, а чай убран, зазвонил колокол, возве-
щавший, что настало время расходиться по домам.
Если днем поведение мистера Уинкля казалось необъяснимым, то сейчас,
когда под наплывом чувств и своей доли вина - одной из шести бутылок -
он начал прощаться с другом, оно стало романтическим и торжественным. Он
выждал, пока удалились мистер Тапмен и мистер Снодграсс, схватил руку
мистера Пиквика и горячо пожал, выражая всей своей физиономией твердую и
непреложную решимость, зловеще сочетавшуюся с глубоким унынием.
- Спокойной ночи, дорогой сэр, - сквозь стиснутые Зубы проговорил
мистер Уинкль.
- Да благословит вас бог, дорогой мой! - промолвил мягкосердечный
мистер Пиквик, отвечая на рукопожатие молодого друга.
- Пора! - крикнул мистер Тапмен из галереи.
- Да, да, сию минуту, - отозвался мистер Уинкль. - Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, - сказал мистер Пиквик.
Затем последовала еще одна "спокойная ночь", и еще одна, и еще с пол-
дюжины, а мистер Уинкль продолжал пожимать руку своему другу и с тем же
странным выражением смотреть ему в лицо.
- Что случилось? - спросил, наконец, мистер Пиквик, когда рука у него
заныла от рукопожатий.
- Ничего, - отвечал мистер Уинкль.
- Ну, спокойной ночи, - сказал мистер Пиквик, пытаясь выдернуть руку.
- Мой друг, мой благодетель, мой высокоуважаемый спутник! - пробормо-
тал мистер Уинкль, уцепившись за его руку. - Не судите меня строго, не
судите, когда узнаете, что я, доведенный до крайности непреодолимыми
препятствиями...
- Ну, что же вы! - воскликнул мистер Тампен, появляясь в дверях. -
Идите, а не то нас тут запрут!
- Да, да, иду! - ответил мистер Уинкль.
И, собравшись с силами, он выбежал из камеры.
В то время как мистер Пиквик с немым удивлением смотрел им вслед, по-
ка они шли по коридору, на площадке лестницы появился Сэм и шепнул что
то на ухо" мистеру Уинклю.
- О, разумеется, положитесь на меня! - громко ответил этот
джентльмен.
- Благодарю вас! Вы не забудете, сэр? - осведомился Сэм.
- Конечно, не забуду, - отозвался мистер Уинкль.
- Желаю вам удачи, сэр, - сказал Сэм, притронувшись к шляпе. - Мне бы
очень хотелось отправиться с вами, сэр, но, конечно, хозяин - прежде
всего.
- Вы остаетесь, и этот поступок делает вам честь, - сказал мистер
Уинкль.
С этими словами они расстались внизу лестницы.
- Чрезвычайно странно, - заметил мистер Пиквик, возвращаясь в камеру
и задумчиво присаживаясь к столу. - Что мог затеять этот молодой чело-
век?
Он сидел, обдумывая этот вопрос, как вдруг раздался голос тюремщика
Рокера, осведомлявшегося, можно ли войти.
- Войдите, - отвечал мистер Пиквик.
- Я вам принес подушку помягче, сэр, - сообщил Рокер, - вместо той
временной, какая была у вас прошлой ночью.
- Благодаря вас, - сказал мистер Пиквик. - Не хотите ли стаканчик ви-
на?
- Вы очень добры, сэр, - отвечал мистер Рокер, принимая предложенный
стакан. - За ваше здоровье, сэр.
- Благодарю вас, - отозвался мистер Пиквик.
- С сожаленьем должен вам сообщить, - сэр, что вашему квартирохозяину
сделалось очень худо этой ночью, - сказал Рокер, поставил стакан и стал
разглядывать подкладку своей шляпы, приготовляясь вновь ее надеть.
- Как? Арестант Канцлерского суда? - воскликнул мистер Пиквик.
- Ему недолго оставаться арестантом Канцлерского суда, сэр, - отвечал
Рокер, поворачивая свою шляпу так, чтобы можно было прочесть имя масте-
ра.
- Вы меня пугаете! - промолвил мистер Пиквик. - Что вы хотите ска-
зать?
- У него уже давно чахотка, - пояснил мистер Рокер, - а с ночи он
стал задыхаться. Доктор уже полгода назад сказал, что спасти его может
только перемена климата.
- Ах, боже мой! - воскликнул мистер Пиквик. - Неужели закон в течение
полугода медленно убивал этого человека?
- Насчет этого я ничего не знаю, - отвечал Рокер, обеими руками при-
поднимая шляпу за поля. - Вероятно, с ним случилось бы то же самое, где
бы он ни был. Сегодня утром его перевели в больницу; доктор говорит, что
нужно во что бы то ни стало поддерживать его силы, и начальник прислал
ему со своего стола вина, бульону и всякой всячины. Начальник в этом не
виноват, сэр.
- Да, конечно, - поспешил согласиться мистер Пиквик.
- А все-таки боюсь, что его песенка спета, - продолжал Рокер, покачи-
вая головой. - Я только что предлагал Недди держать пари на два шести-
пенсовика против одного, но он не согласился и был прав. Покорнейше бла-
годарю, сэр. Спокойной ночи, сэр.
- Постойте, - с волнением сказал мистер Пиквик. - Где больница?
- Как раз над вашей камерой, сэр, - отвечал Рокер. - Если хотите, я
вас провожу.
Мистер Пиквик, не говоря ни слова, схватил шляпу и тотчас же вышел.
Тюремщик молча шел впереди; осторожно приподняв щеколду, он знаком
предложил мистеру Пикнику войти.
Эта была большая унылая палата с несколькими железными кроватями; на
одной из них, вытянувшись, лежал человек, похожий на тень: иссохший,
бледный, страшный. У изголовья его сидел старичок в сапожничьем передни-
ке и, вооружившись роговыми очками, читал вслух библию. Это был счастли-
вый наследник.
Больной опустил руку на плечо своему товарищу, прося прекратить чте-
ние. Тот послушно закрыл книгу и положил ее на кровать.
- Откройте окно, - сказал больной.
Сапожник повиновался. Стук экипажей и повозок, дребезжание колес,
крики взрослых и детей - все звуки большого города, возвещавшие о жизни
и деятельности, сливаясь в глухой шум, ворвались в комнату. Из этого
хриплого гула выделялся время от времени неудержимый смех или обрывок
какой-то звонкой песни, распеваемой кем-то в беспокойной толпе, на се-
кунду задевал слух, а потом тонул в реве голосов и топоте ног, - разби-
вались волны бурного житейского моря, тяжело катившего свои воды за ок-
ном. Печальны эти звуки для задумчивого слушателя в любое время. Какими
же печальными кажутся они тому, кто бодрствует у смертного одра!
- Здесь нет воздуха, - прошептал больной. - Эти стены отравляют его.
За ними, когда я бродил там много лет назад, воздух был свежий; проникая
в тюрьму, он делается горячим и тяжелым. Я не могу им дышать.
- Мы оба дышали им долгие годы, - сказал старик. - Ободритесь!
Наступило короткое молчание, и оба посетителя приблизились к кровати.
Больной притянул к себе руку старого товарища по тюрьме и, ласково сжав
ее обеими руками, не выпускал.
- Надеюсь, - прошептал он немного спустя так тихо, что они должны бы-
ли наклониться к кровати, чтобы расслышать невнятные звуки, срывавшиеся
с его бледных губ, - надеюсь, милосердный судья вспомнит о моем тяжелом
наказании на земле. Двадцать лет, мой друг, двадцать лет в этой отврати-
тельной могиле! У меня разрывалось сердце, когда умер мой ребенок, а я
не мог даже поцеловать его в гробике. С тех пор среди этого шума
разгула мое одиночество стало ужасным. Да простит меня бог! Он видел
мою одинокую, томительную смерть.
Он сложил руки и, прошептав еще что-то, чего никто не расслышал, пог-
рузился в сон - сперва это был только сон, потому что они видели, как он
улыбался.
Они разговаривали шепотом, потом тюремщик, наклонившись к подушке,
отшатнулся.
- Клянусь богом, он получил свободу! - воскликнул тюремщик.
Да, получил. Но при жизни он стал так похож на мертвеца, что они не
заметили, когда он умер.
ГЛАВА XLV,
повествующая о свидании мистера Сэмюела Уэллера со своим семейством.
Мистер Пиквик совершает осмотр маленького мира, в котором обитает, и,
принимает решение как можно меньше соприкасаться с ним в будущем
Как-то утром, спустя несколько дней после своего Заточения, мистер
Сэмюел Уэллер с величайшей заботливостью привел в порядок камеру хозяина
и, убедившись, что он комфортабельно расположился со своими книгами в
бумагами, удалился, чтобы провести час-другой с наибольшей приятностью.
Утро было прекрасное, и Сэмюелу пришло в голову, что пинта портера на
свежем воздухе поможет скоротать ему ближайшие четверть часа не хуже,
чем всякое другое развлечение, какое он мог себе позволить.
Придя к такому выводу, он отправился в буфетную.
Купив пиво и получив вдобавок газету трехдневной давности, он потел к
кегельбану и, сев на скамью, начал развлекаться очень степенно и методи-
чески.
Прежде всего он освежился глотком пива, а потом поднял взор к окну и
платонически подмигнул молодой леди, которая чистила там картофель. За-
тем он развернул газету, сложил ее так, чтобы судебная хроника была
сверху, а поскольку это дело очень трудное и раздражающее, если дует хо-
тя бы легкий ветерок, то Сэм, покончив с ним, снова хлебнул пива. Затем
он прочел две строки и оторвался от газеты, чтобы взглянуть на двух
субъектов, игравших тут же партию в мяч, по окончании которой он одобри-
тельно крикнул: "Очень хорошо!" - и окинул взглядом зрителей, чтобы уз-
нать, согласны ли они с ним. Это повлекло за собой необходимость взгля-
нуть также и на окно; а так как молодая леди все еще была там, то прос-
тая вежливость требовала подмигнуть снова и, прибегнув к пантомиме, вы-
пить за ее здоровье еще глоток пива, что Сэм и проделал. Состроив свире-
пую гримасу мальчугану, который, широко раскрыв глаза, следил за этой
процедурой, он положил ногу на ногу и, держа обеими руками газету, начал
читать всерьез.
Едва успел он сосредоточиться в надлежащей степени, как вдруг ему по-
чудилось, что где-то в коридоре выкрикивают его имя. И он не ошибся, ибо
оно быстро передавалось из уст в уста, и вскоре воздух огласился крика-
ми: "Уэллер!"
- Здесь! - громовым голосом гаркнул Сэм. - В чем дело? Кто его спра-
шивает? Или прислали нарочного сказать, что его дача горит?
- Кто-то спрашивает вас в прихожей, - объяснял стоявший поблизости
человек.
- Пожалуйста, присмотрите, старина, за этой-вот газетой и кружкой, -
попросил Сэм. - Я сейчас приду. Ей-богу, если бы меня вызывали в суд,
так и то не могли бы поднять больше шума!
Сопровождая эти слова деликатным щелчком по голове вышеупомянутого
молодого джентльмена, который, не подозревая о своем близком соседстве с
разыскиваемой особой, вопил во всю глотку: "Уэллер!" - Сэм поспешно про-
шел по двору и взбежал но ступеням в прихожую. Здесь первое, что он уви-
дел, был его возлюбленный родитель, сидящий со шляпой в руке на нижней
ступеньке внутренней лестницы и через каждые полминуты оравший во все
горло: "Веллер!"
- Ну, чего вы орете? - быстро спросил Сэм, когда старый джентльмен
испустил еще один вопль. - Раскраснелся так, что смахивает на сердитого
стеклодува. В чем дело?
- Ага! А то я уже начал побаиваться, Сэмми, - отозвался старый
джентльмен, - не отправился ли ты на прогулку в Ридженен-парк.
- Бросьте, - сказал Сэм, - нечего поддразнивать жертву скупости, сле-
зайте-ка со ступеньки. Чего вы тут расселись? Я здесь не живу.
- Я тебе покажу такую потеху, Сэмми, - начал старший мистер Уэллер,
вставая.
- Постойте минутку, - перебил Сэм, - вы весь белый сзади.
- Правильно, Сэмми, сотри это, - сказал мистер Уэллер, когда сын стал
его чистить. - Здесь могут принять за личное оскорбление, если человек
будет разгуливать обеленным, а, Сэмми?
Тут мистер Уэллер проявил столь недвусмысленные симптомы сдавленного
смеха, что Сэм поспешил положить этому конец.
- Да успокойтесь! - сказал Сэм. - Отроду не видывал такого старого
чудака. Ну, чего вы надрываетесь?
- Сэмми, - сказал мистер Уэллер, вытирая лоб, - боюсь, как бы мне не
дохохотаться до апоплексического удара, мой мальчик.
- Ну, так для чего же вы это делаете? - полюбопытствовал Сэм. - Что
вы можете на это ответить?
- Как ты думаешь, Сэмивел, кто приехал сюда вместе со мной? - спросил
мистер Уэллер, отступая шага на два, сжимая губы и поднимая брови.
- Пелл? - предположил Сэм.
Мистер Уэллер покачал головой, и его румяные щеки раздулись от смеха,
который пытался вырваться на волю.
- Может быть, человек с пятнистым лицом? - высказал догадку Сэм.
Снова мистер Уэллер покачал головой.
- Ну так кто же? - спросил Сэм.
- Твоя мачеха! - сказал мистер Уэллер, и хорошо, что он это сказал,
иначе щеки неизбежно лопнули бы от неестественного растяжения.
- Твоя мачеха, Сэмми! - повторил мистер Уэллер, - и красноносый, сын
мой, и красноносый! Хо-хо-хо!
Тут с мистером Уэллером начались конвульсии от смеха. Сэм созерцал
его с широкой улыбкой, постепенно расплывшейся по всей физиономии.
- Они пришли серьезно потолковать с тобой, Сэмми, - сообщил мистер
Уэллер, вытирал глаза. - Ни слова не говори им о бессердечном кредиторе,
Сэмми.
- Как, разве они не знают, кто он такой? - осведомился Сэм.
- Понятия не имеют, - отвечал отец.
- Где они? - спросил Сэм, на чьей физиономии отражались все гримасы
старого джентльмена.
- В уютном местечке, - сообщил мистер Уэллер. - Попробуй залучить
красноносого в такое место, где нет спиртного! Не удастся, Сэмивел, не
удастся! Мы сегодня очень приятно прокатились сюда от "Маркиза", Сэмми,
- продолжал мистер Уэллер, когда почувствовал себя способным изъясняться
членораздельно. - Я запряг старую пегую в эту повозку, что осталась от
первого муженька твоей мачехи, поставила кресло для пастыря, и будь я
проклят, - с глубоким презрением добавил мистер Уэллер, - и будь я прок-
лят, если не вынесли на дорогу перед нашей дверью лесенку, чтобы по ней
взобраться.
- Да вы шутите! - воскликнул Сэм.
- Я не шучу, Сэмми, - возразил отец, - жаль, что ты не видел, как он
цеплялся за край экипажа, словно боялся рухнуть с высоты шести футов и
разбиться на миллион частиц. Наконец, все-таки вскарабкался, и мы поеха-
ли, и мне сдается, - я повторяю: мне сдается, Сэмми, - что его малость
потряхивало на поворотах.
- А не налетали вы случайно разок-другой на столбы? - предположил
Сэм.
- Боюсь, Сэмми, - отвечал мистер Уэллер, подмигивая с наслаждением, -
боюсь, что я разок-другой в них зацепил; он всю дорогу вылетал из крес-
ла.
Тут старый джентльмен покачал головой и испустил хриплое, сдавленное
бурчание, сопровождавшееся сильным распуханием физиономии и растяжением
всех черт лица, каковые симптомы не на шутку встревожили его сына.
- Не пугайся, Сэмми, не пугайся, - сказал старый джентльмен, когда
после многих усилий и судорожного топанья ногой вновь обрел голос. - Это
я стараюсь смеяться потише.
- Ну, если так, - отвечал Сэм, - то лучше не старайтесь. Сами увиди-
те, что это довольно опасная штука.
- Тебе не нравится, Сэмми? - полюбопытствовал старый джентльмен.
- Совсем не нравится, - отвечал Сэм.
- А все-таки эта штука, - сказал мистер Уэллер, а слезы все еще стру-
ились у него по щекам, - была бы очень большим подспорьем для меня, если
бы я к ней привык, а иной раз сберегла бы немало слов для твоей мачехи и
для меня, но боюсь, что ты прав, Сэмми: она слишком сильно клонит к
апоплексии, слишком сильно, Сэмивел.
Этот разговор привел их к двери "уютного местечка", куда Сэм, приос-
тановившись на секунду, чтобы бросить лукавый взгляд на почтенного роди-
теля, который все еще хихикал за его спиной, вошел сразу.
- Мачеха, - сказал Сэм, вежливо приветствуя сию леди, - очень вам
благодарен за это посещение. Пастырь, как поживаете?
- О Сэмюсл! - возопила миссис Уэллер. - Это ужасно!
- Ничуть не бывало, мамаша, - отвечал Сэм. - Но правда ли, пастырь?
Мистер Стиггинс воздел руки и возвел очи горе, показывая одни белки -
вернее, желтки, - но не дал никакого словесного ответа.
- Не страдает ли этот-вот джентльмен каким-нибудь мучительным неду-
гом? - спросил Сэм, обращаясь к объяснением к мачехе.
- Добрый человек скорбит, видя вас здесь, Сэмюел, - пояснила миссис
Уэллер.
- О, вот оно что, - отозвался Сэм. - А я боялся, на него глядя, не
забыл ли он поперчить, последний съеденный им огурец. Садитесь, сур, си-
дит