е - мы это ни и коем случае не поставим вам в упрек, как замочил  ко-
роль, когда разгонял своих министров.
   - Молодой человек, - торжественно пронзив мистер Стиггинс,  -  боюсь,
что вас не смягчило заключение.
   - Прошу прощенья, сэр, - откликнулся Сэм - Что вы изволили заметить?
   - Я опасаюсь, молодой человек, что ваша натура ни сколько не  смягчи-
лась от этого наказания, - повысив голос, сказал Стиггинс.
   - Сэр, - отвечал Сэм, - вы очень любезны. Надеюсь, моя натура  не  из
мягких, сэр. Очень вам признателен за доброе мнение, сэр.
   Тут какой-то звук, до неприличия напоминающий смех,  донесся  с  того
места, где восседал мистер Уэллерстарший, в ответ на что миссис  Уэллер,
быстро взвесив все обстоятельства дела, сочла своим  непреложным  долгом
обнаружить склонность к истерике.
   - Уэллер, - сказала миссис Уэллер (старый джентльмен сидел в углу), -
Уэллер! А ну-ка поди сюда!
   - Очень тебе благодарен, моя милая, - отвечал мистер Уэллер, - но мне
и здесь хорошо.
   Миссис Уэллер залилась слезами.
   - Что случилось, мамаша? - осведомился Сэм.
   - О Сэмюел, - отвечала миссис Уэллер, - ваш отец приводит меня в  от-
чаяние. Неужели ничто не пойдет ему на пользу?
   - Вы слышите? - спросил Сэм. - Леди желает Знать,  неужели  ничто  не
пойдет вам на пользу?
   - Очень признателен миссис Уэллер за ее заботливость, Сэмми, -  отве-
чал старый джентльмен. - Я думаю, что  трубка  очень  пошла  бы  мне  на
пользу. Нельзя ли это как-нибудь наладить, Сэмми?
   Миссис Уэллер уронила еще несколько слезинок, а мистер Стиггинс  зас-
тонал.
   - Эх! Этот злополучный джентльмен опять расхворался,  -  оглянувшись,
сказал Сэм. - Что у вас болит, сэр?
   - Все то же, молодой человек, - отвечал мистер Стиггинс. - Все то же.
   - Что бы оно могло быть, сэр? - с величайшим простодушием осведомился
Сэм.
   - Боль у меня в груди, молодой человек, -  пояснил  мистер  Стиггинс,
прижимая зонтик к жилету.
   Услыхав такой чувствительный ответ, миссис Уэллер, будучи не в  силах
подавить волнение, громко разрыдалась и высказала уверенность, что крас-
ноносый - святой человек, в ответ на что мистер Уэллер-старший осмелился
намекнуть вполголоса, что, должно быть, он представитель двух  приходов,
снаружи - святого Симона, а внутри - святого Враля.
   - Боюсь, мамаша, - сказал Сэм, - что у этого джентльмена потому такая
кривая физиономия, что он чувствует жажду при виде  печального  зрелища.
Верно, мамаша?
   Достойная леди вопросительно посмотрела  на  мистера  Стиггинса.  Сей
джентльмен закатил глаза, сжал себе горло правой рукой и силился  что-то
проглотить, давая понять, что его томит жажда.
   - Боюсь. Сэмюел, что на него подействовало волнение, - горестно заме-
тила миссис Уэллер.
   - Какой напиток вы предпочитаете, сэр? - спросил Сэм.
   - О мой милый молодой друг, - отвечал мистер Стиггинс, - все  напитки
- суета сует!
   - Святая истина, святая истина, -  изрекла  миссис  Уэллер,  подавляя
стон и одобрительно покачивая головой.
   - Пожалуй, эго верно, сэр, - отвечал Сэм, - но какую суету вы предпо-
читаете? Какая суета вам больше пришлась по вкусу, сэр?
   - О мой молодой друг! - отозвался мистер Стиггинс. -  Я  презираю  их
все. Если есть среди них одна менее ненавистная, чем все  остальные,  то
это напиток, именуемый ромом. Горячий ром, мой милый молодой друг, и три
кусочка сахару на стакан.
   - Очень печально, сэр, - сказал Сэм, - но как раз эту суету не разре-
шают продавать в этом учреждении.
   - О, жестокосердие этих черствых людей! - возопил мистер Стиггинс.  -
О, нечестивая жестокость бесчеловечных исполнителей!
   С этими словами мистер Стиггинс снова закатил глаза и ударил  себя  в
грудь зонтом; и нужно отдать справедливость преподобному  джентльмену  -
его негодование казалось очень искренним и непритворным.
   Когда миссис Уэллер и красноносый джентльмен  выразили  самое  резкое
осуждение этому бесчеловечному правилу и осыпали множеством  благочести-
вых проклятий чего, кто его придумал, красноносый  высказался  в  пользу
бутылки портвейна, подогретого с небольшим количеством воды,  пряностями
и сахаром как средства, благотворного для желудка и менее суетного,  чем
многие другие смеси. Соответствующее распоряжение было  дано.  Пока  шли
приготовления, красноносый и миссис Уэллер смотрели на  Уэллера-старшего
и спали.
   - Ну, Сэмми, - сказал это г джентльмен, - надеюсь,  ты  приободришься
после такого веселенького визита. Очень живой и назидательный  разговор,
правда, Сэмми?
   - Вы закоснели в грехе, - отвечал Сэм, -  и  я  бы  хотел,  чтобы  вы
больше не обращались ко мне с такими неподобающими замечаниями.
   Отнюдь не умудренный этой уместной отповедью, мистер Уэллер тотчас же
расплылся в широкую улыбку, а так как это возмутительное поведение  зас-
тавило и леди и мистера Стиггинса смежить веки  и  в  смятении  раскачи-
ваться, сидя на стульях, то он позволил себе  еще  несколько  мимических
жестов, выражающих желание поколотить упомянутого  Стиггинса  и  дернуть
его за нос, каковая пантомима, казалось, принесла ему  великое  облегче-
ние. При этом старый джентльмен едва не  попался,  ибо  мистер  Стиггинс
встрепенулся, когда принесли вино, и коснулся  головой  кулака,  которым
мистер Уэллер в течение нескольких мину г изображал в воздухе  фейерверк
на расстоянии двух дюймов от его уха.
   - Что это вы набрасываетесь на стаканы? -  воскликнул  Сэм,  проявляя
удивительно сообразительность. -
   Вы не видите, что ударили джентльмена?
   - Я это сделал нечаянно, Сэмми, - сказал мистер
   Уэллер, слегка смущенный таким неожиданным инцидентом.
   - Попробуйте принять лекарство внутрь, сэр, - посоветовал Сэм красно-
носому джентльмену, который мрачно потирал голову. - Как вы находите эту
горячую суету, сэр?
   Мистер Стиггинс не дал словесного ответа, но его  поведение  говорило
само за себя. Он отведал содержимое стакана, который подал ему Сэм,  по-
ложил зонт на пол, отведал еще раз, благодушно поглаживая  рукой  живот,
Затем выпил все залпом, причмокнул и протянул стакан За новой порцией.
   Да и миссис Уэллер - не  замедлила  воздать  должное  смеси.  Сначала
славная леди заявила, что не может проглотить ни капли, потом проглотила
маленькую капельку, потом большую каплю, потом великое множество капель;
а так как ее чувства отличались свойством тех веществ, на которые сильно
действует спирт, то каждою каплю горячего вина она  провожала  слезой  и
таяла до тех пор, пока не прибыла, наконец, в юдоль печали и плача.
   Мистер Уэллер-старший наблюдал эти признаки и симптомы с явным неудо-
вольствием, а когда после второго кувшина того же напитка  мистер  Стиг-
гинс начал печально вздыхать, мистер Уэллер дал знать о своем недоброже-
лательном отношении ко всему происходящему, сердито забормотав невнятные
фразы, в которых можно было разобрать  одно  только  слово  "кривляние",
повторявшееся несколько раз.
   - Я тебе скажу, в чем тут дело, Сэмивел, мой мальчик, - прошептал  на
ухо своему сыну старый джентльмен после долгого  и  упорного  созерцания
своей супруги и мистера Стиггинса. - Мне  кажется,  у  твоей  мачехи  во
внутренностях что-то неладно, да и у красноносого также.
   - Что вы хотите сказать? - спросил Сэм.
   - А вот что, Сэмми, - отвечал старый джентльмен, - они пьют, а это не
дает им питания, и все превращается в теплую воду и вытекает  у  них  из
глаз. Можешь поверить мне на слово, Сэмми, в нутре у них неладно.
   Мистер Уэллер подкрепил эту научную теорию многочисленными кивками  и
хмурыми взглядами, которые заметила миссис Уэллер и, заключив,  что  они
выражают порицание ей самой, или мистеру Стиггинсу, или  им  обоим,  уже
собралась почувствовать себя еще хуже, как вдруг  мистер  Стиггинс,  кое
как поднявшись со стула, начал произносить поучительную речь в назидание
присутствующим и в особенности мистеру Сэмюелу, коего он в  трогательных
выражениях заклинал быть на страже в этом вертепе, куда он брошен,  воз-
держиваться от лицемерия и гордыни сердца и строго следовать во всем его
(Стиггинса) примеру. В таком случае он может рано или  поздно  прийти  к
утешительному заключению, что, подобно мистеру Стиггинсу, он будет самым
почтенным и безупречным человеком, а все его знакомые и друзья останутся
безнадежно заблудшими и распутными  негодяями,  каковая  мысль,  добавил
мистер Стиггинс, не может не доставить ему живейшего удовлетворения.
   Далее он заклинал его избегать прежде всего  пьянства,  и  сей  порок
сравнил с мерзкими привычками свиньи и с  пристрастьем  к  тем  ядовитым
снадобьям, о которых говорят, что они, будучи съедены, отбивают  память.
В этом месте своей речи преподобный и красноносый джентльмен начал выра-
жаться на редкость бессвязно и, возбужденный  собственным  красноречием,
пошатнулся и рад был ухватиться за спинку стула, чтобы сохранить  верти-
кальное положение.
   Мистер Стиггинс не предостерегал своих слушателей против тех  лжепро-
роков и жалких плутов от религии, которые, не обладая ни умом, чтобы из-
лагать первоначальные доктрины, ни сердцем, чтобы их почувствовать,  яв-
ляются более опасными членами общества, чем заурядные преступники,  ибо,
конечно, они влияют на самых слабых и несведущих, вызывают гневное през-
рение к тому, что должно считаться самым священным, и до известной  сте-
пени дискредитируют множество добродетельных и почтенных людей, возглав-
ляющих многие превосходные секты. Но так как мистер Стиггинс долго  сто-
ял, перегнувшись через спинку стула, и, закрыв один глаз, упорно  подми-
гивал другим, то следует предположить, что он обо всем  этом  думал,  но
хранил про себя.
   Во время этой речи миссис Уэллер всхлипывала и проливала слезы  после
каждой фразы, а Сэм, усевшись верхом на стул и облокотившись  о  верхнюю
перекладину спинки, очень учтиво и любезно взирал  на  оратора,  изредка
бросая многозначительный взгляд на старого джентльмена, который  сначала
был в восторге, а на середине речи заснул.
   - Браво, очень мило! - воскликнул Сэм,  когда  красноносый,  закончив
речь, натянул рваные перчатки, при чем так далеко просунул пальцы в  ды-
ры, что показались суставы. - Очень мило!
   - Надеюсь, это принесет нам пользу, Сэмюел, - торжественно произнесла
миссис Уз-мер.
   - Думаю, что принесет, мамаша, - отвечал Сэм.
   - О, если бы я могла надеяться, что это принесет пользу нашему  отцу!
- промолвила миссис Уэллер.
   - Благодарю тебя, моя дорогая, - отозвался мистер Уэллер-старший. - А
как ты себя чувствуешь, моя милая?
   - Зубоскал! - воскликнула миссис Уэллер.
   - Во мраке пребывающий, - добавил преподобный мистер Стиггинс.
   - Достойное создание! - сказал мистер Уэллерстарший. - Если я не уви-
жу другого света, кроме ночного мрака этой-вот болтовни, то похоже,  что
я так и останусь ночной каретой, пока окончательно не уберусь с  дороги.
Ну-с, миссис Уэллер, если пегий долго будет стоять на извозчичьем дворе,
он на обратном пути ни за что не остановится, и как бы это кресло с пас-
тырем в придачу не перелетело через изгородь.
   Услышав о такой возможности, преподобный мистер Стиггинс с нескрывае-
мым ужасом подхватил свою шляпу и зонт и предложил  отправиться  в  путь
немедленно, на что миссис Уэллер дала согласие. Сэм проводил их до ворот
и почтительно распрощался.
   - Адью, Сэмивел, - сказал старый джентльмен.
   - Что это за адью? - осведомился Сэмми.
   - Ну, тогда до свиданья, - сказал старый джентльмен.
   - А, так вот вы куда целитесь! - сообразил Сэм. - Ну, до свиданья.
   - Сэмми! - прошептал мистер Уэллер, осторожно озираясь. - Поклон тво-
ему хозяину, и скажи ему, чтобы он дал мне знать, если что-нибудь затеет
насчет этого-вот дела. Мы с одним хорошим столяром придумали  план,  как
его отсюда вытащить. Пьяно, Сэмивел, пьяно!  -  добавил  мистер  Уэллер,
хлопнув сына в грудь и отступая шага на два.
   - Что это значит? - спросил Сэм.
   - Фортепьяно, Сэмивел! - отвечал мистер Уэллер с  сугубой  таинствен-
ностью. - Его можно взять напрокат, не играть на нем нельзя будет,  Сэм-
ми.
   - А какой же тогда прок от него? - полюбопытствовал Сэм.
   - Пусть он пошлет за моим приятелем столяром, чтобы тот взял его  об-
ратно, Сэмми, - отвечал мистер Уэллер. - Теперь смекаешь?
   - Нет, - сказал Сэм.
   - В нем нет никакой машины, - зашептал отец. - Он там свободно  поме-
щается и в шляпе и в башмаках, а дышать будет через  ножки,  они  внутри
выдолбленные. Нужно запастись билетами в  Америку.  Американское  прави-
тельство ни за что не выдаст его, когда узнает, что он при деньгах, Сэм-
ми. Пусть хозяин живет там, пока не помрет миссис Бардл или пока не  по-
весят Додсона и Фогга (мне кажется, Сэмми, что это случится  раньше),  а
тогда пусть возвращается и пишет книгу про американдев. Это  окупит  все
расходы с излишком, если он им хорошенько всыплет!
   Мистер Уэллер с большим возбуждением изложил шепотом  суть  заговора,
затем, словно из боязни ослабить дальнейшими речами эффект  потрясающего
сообщения, по-кучерски отсалютовал и скрылся.
   Сэм едва успел обрести - свое обычное  спокойствие,  которое  было  в
значительной мере нарушено секретное сообщением почтенного родителя, как
к нему обратился мистер Пиквик.
   - Сэм! - сказал сей джентльмен.
   - Сэр? - откликнулся мистер Уэллер.
   - Я собираюсь прогуляться по тюрьме и хочу, чтобы вы меня сопровожда-
ли. А вон идет сюда арестант, которого мы знаем, Сэм, -  добавил  мистер
Пиквик.
   - Который, сэр? - осведомился мистер Уэллер. -  Джентльмен  с  копной
волос на голове или чудной узник в чулках?
   - Ни тот, ни другой, - отвечал мистер Пиквик. - Это один из ваших бо-
лее старых друзей, Сэм.
   - Моих, сэр? - воскликнул мистер Уэллер.
   - Думаю, что вы прекрасно помните этого джентльмена, Сэм, - отозвался
мистер Пиквик, - если память на старых знакомых у вас  не  хуже,  чем  я
предполагал. Тише! Ни слова, Сэм, ни звука. Вот он.
   Во время этого разговора подошел Джингль. В поношенном  костюме,  вы-
купленном с помощью мистера Пиквика у ростовщика, он  казался  не  таким
жалким, как раньше. Мистер Джингль надел чистое белье и подстриг волосы.
Однако он был очень бледен и худ, а когда медленно плелся,  опираясь  на
палку, легко было заметить, что он жестоко пострадал от болезни и печени
и до сих пир еще не набрался сил. Джингль снял шляпу, когда мистер  Пик-
вик с ним поздоровался, и казался очень смущенным  и  взволнованным  при
виде Сэма Уэллера.
   За ним по пятам шел мистер Джоб Троттер, в списке пороков которого во
всяком случае не значилось отсутствие верности и дружеской  привязаннос-
ти. Он был попрежнему ободран и грязен, но лицо его слегка пополнело  за
несколько дней, прошедших после первой встречи с мистером Пикником. Кла-
няясь нашему мягкосердечному старому другу, он пролепетал какие-то отры-
вистые слова благодарности и что-то забормотал о том, что он  спасен  от
голодной смерти.
   - Хорошо, хорошо! - нетерпеливо перебил мистер Пиквик. -  Ступайте  с
Сэмом. Я хочу поговорить с вами, мистер Джингль. Можете вы идти, не опи-
раясь на его руку?
   - Конечно, сэр, - к вашим услугам - не очень быстро - ноги  ненадежны
- в голове неладно - все кружится - похоже на землетрясение - весьма.
   - Возьмите-ка меня под руку, - сказал мистер Пиквик.
   - Нет, нет, - возразил Джингль, - право же, не надо - нет.
   - Вздор! - сказал мистер Пикник. - Обопритесь на мою руку, прошу вас,
сэр.
   Видя, что он смущен, взволнован и не знает, что делать, мистер Пиквик
быстро разрешил вопрос, взяв больного актера под руку, и увел его с  со-
бою без дальнейших разговоров.
   Все это время физиономия мистера Сэмюела Уэллера выражала самое безг-
раничное и неописуемое изумление, какое только можно вообразить. В  глу-
боком молчании переводя взгляд с Джоба на Джингля и с Джингля на  Джоба,
он мог выговорить только: "Ах, черт побери!" Эти слова  он  повторил  по
крайней мере раз двадцать, и после этого усилия, казалось,  окончательно
лишился дара речи, а затем снова стал смотреть сперва на  одного,  потом
на другого в безмолвном замешательстве и недоумении.
   - Где вы, Сэм? - оглянувшись, сказал мистер Пиквик.
   - Иду, сэр, - отозвался мистер Уэллер, машинально следуя за своим хо-
зяином.
   Он все еще не сводил глаз с мистера Джоба Троттера, который молча шел
рядом.
   Джоб сначала не поднимал глаз. Сэм, будучи не в силах  оторваться  от
физиономии Джоба, налетал на проходивших мимо людей, падал на  маленьких
детей, цеплялся за ступеньки и перила, казалось вовсе этого не  Замечая,
пока Джоб, украдкой взглянув на него, не сказал:
   - Как поживаете, мистер Уэллер?
   - Это он! - воскликнул Сэм; он окончательно установил личность Джоба,
хлопнул себя  по  ляжке  и  пронзительно  свистнул,  давая  исход  своим
чувствам.
   - Мои обстоятельства изменились, сэр, - заметил Джоб.
   - Похоже на то, что изменились, - подхватил мистер Уэллер, с  нескры-
ваемым удивлением созерцая лохмотья своего спутника. - Изменение,  пожа-
луй, к худшему, мистер Троттер, как сказал джентльмен, когда ему  разме-
няли полкроны на два фальшивых шиллинга и шесть пенсов.
   - Совершенно верно, - согласился Джоб, покачивая  головой.  -  Теперь
уже без обмана, мистер Уэллер. Слезы, - добавил Джоб с  мимолетно  блес-
нувшим лукавством, - слезы - не единственный показатель несчастья. да  и
не самый лучший.
   - Что правда, то правда, - выразительно произнес Сэм.
   - Они могут быть притворными, мистер Уэллер, - добавил Джоб.
   - Знаю, что могут, - согласился Сэм. - Есть люди, у которых они всег-
да наготове, нужно только вытащить пробку.
   - Вот именно! - подтвердил Джоб. - Но эти вещи не  так  легко  подде-
лать, мистер Уэллер, операция мучительная, пока их получишь.
   Тут он указал на свои желтые, впалые щеки и,  засучив  рукав  куртки,
обнажил руку: кость могла переломиться от одного прикосновения  -  такой
тонкой и хрупкой казалась она под тонким покровом мускулов.
   - Что это вы с собой сделали? - отшатнувшись, воскликнул Сэм.
   - Ничего, - отвечал Джоб. - Вот уже много недель я ничего не делаю, -
пояснил он, - а ем и пью почти столько же.
   Сэм выразительным взглядом окинул худое лицо и жалкую одежду  мистера
Троттера, потом схватил его за руку и потащил за собой.
   - Куда вы, мистер Уэллер? - спросил Джоб, тщетно пытаясь вырваться из
могучих рук своего бывшего врага.
   - Идем! - сказал Сэм. - Идем!
   Он не удостоил его дальнейших объяснений, пока они  не  добрались  до
буфетной, где он потребовал кружку портера.
   - Ну, выпейте все до последней капли, а потом опрокиньте крышку вверх
дном, - сказал Сэм, - я хочу посмотреть, как вы приняли лекарство.
   - Но, право же, дорогой мистер Уэллер... - начал
   Джоб.
   - До дна! - повелительно сказал Сэм.
   После такого увещания мистер Троттер поднес кружку к губам  и  посте-
пенно, почти незаметно, перевернул вверх дном. Один-единственный раз  он
приостановился, чтобы перевести дыхание, но не отрывал кружки от губ,  а
через несколько секунд уже держал ее перевернутою в вытянутой руке.  Ни-
чего не вылилось, только клочья пены отрывались от края и лениво  падали
на пол.
   - Чистая работа! - одобрил Сэм. - Ну, как вы себя чувствуете теперь?
   - Лучше, сэр. Как будто лучше, - ответил Джоб.
   - Ну, конечно, - внушительно произнес Сэм. - Это все равно, что нака-
чать газу в воздушный шар. Я простым глазом вижу, что вы потолстели пос-
ле этой операции. Что скажете о второй кружке таких же размеров?
   - Я бы отказался, очень вам признателен, сэр, - отвечал Джоб, - я  бы
предпочел отказаться.
   - Ну, а что вы скажете о чем-нибудь более существенном? - осведомился
Сэм.
   - Благодаря вашему достойному хозяину, сэр, - сообщил мистер Троттер,
- в три часа без четверти мы получили половину бараньей ноги, зажаренной
вместе с картофелем.
   - Как! Это он о вас позаботился? - с ударением спросил Сэм.
   - Да, сэр, - ответил Джоб. - Больше того, мистер
   Уэллер: мо