й хозяин был очень болен, а он дал нам камеру -  раньше  мы
жили в конуре - и заплатил за нее, сэр, и приходил ночью  к  нам,  когда
его никто не мог видеть. Мистер Уэллер, - сказал Джоб,  на  этот  раз  с
притворными слезами на глазах, - я готов служить  этому  джентльмену  до
тех пор, пока не свалюсь мертвый к его ногам.
   - Вот как! - воскликнул Сэм. - Я вас "должен огорчить, мой друг.  Это
не пройдет.
   У Джоба Троттера был недоумевающий вид.
   - Молодой человек, говорю вам: это не пройдет! - решительно  повторил
Сэм. - Никто не будет ему служить, кроме меня. И раз уж мы об этом заго-
ворили, я вам открою еще один секрет, - добавил  Сэм,  расплачиваясь  за
портер. - Я никогда не слыхал, заметьте это, и в книжках не читал  и  на
картинках не видал ни одного ангела в коротких штанах и гетрах - и, нас-
колько я помню, ни одного в очках, хотя, может быть, такие и  бывают,  -
но, заметьте мои слова, Джоб Троттер: несмотря на все это, он -  чисток-
ровный ангел, и пусть кто-нибудь посмеет мне сказать, что знает  другого
такого ангела!
   Бросив этот вызов, мистер Уэллер спрятал сдачу в  боковой  карман  и,
подкрепив свои слова многочисленными кивками и жестами, немедленно  отп-
равился разыскивать того, о ком говорил.
   Они нашли мистера Пиквика в обществе Джингля,  с  которым  тот  очень
серьезно беседовал, не обращая внимания на людей, собравшихся для игры в
мяч во дворе. Это были весьма разношерстные люди, и на них  стоило  пос-
мотреть хотя бы из праздного любопытства.
   - Хорошо, - говорил мистер Пиквик, когда Сэм со своим спутником подо-
шел ближе, - подождите, пока поправитесь, а теперь  подумайте  об  этом.
Скажите мне свое решение, когда окрепнете, и мы обсудим это дело. А сей-
час идите в слою комнату. Вы встали и слишком слабы, чтобы  долго  оста-
ваться на воздухе.
   Мистер Альфред Джингль, утративший последние проблески своего прежне-
го оживления и даже ту мрачную веселость, какую  он  на  себя  напустил,
когда мистер Пик ник впервые увидел его в бедственном  положении,  молча
отвесил низкий поклон и, знаком приказав Джов не следовать за ним,  мед-
ленно поплелся прочь.
   - Любопытная сцена, не правда ли, Сэм? - сказал мистер Пикник, добро-
душно оглядываясь.
   - Очень даже любопытная, сэр, - отвечал Сэм. - Чудесам никогда  конца
не будет, - добавил он, разговаривал сам с собою, - я жестоко  ошибаюсь,
если этот-вот Джингль не прибег к помощи чего-нибудь вроде водокачки.
   Пространство, обнесенное стеною в той части Флита. где  стоял  мистер
Пиквик, было достаточно велико и служило хорошей площадкой  для  игры  в
мяч; с одной стороны возвышалась, конечно, стена, а с другой - та  часть
тюрьмы, окна которой смотрели на собор св. Павла или, вернее, должны бы-
ли смотреть, не будь здесь  стены.  Во  всевозможных  позах,  усталые  и
праздные, сидели или слонялись многочисленные должники; большинство ожи-
дало в тюрьме вызова в Суд по делам о несостоятельности, тогда как  дру-
гие отбывали свои сроки и по мере сил старались убить время.  Одни  были
ободраны, другие хорошо одеты, многие грязны, очень немногие опрятны, но
все они шатались, слонялись и бродили здесь так же вяло и бесцельно, как
дикие звери в зверинце.
   Из окон, выходивших во двор, высовывались люди, которые громко разго-
варивали со своими знакомыми книзу, пли перебрасывались мячом с предпри-
имчивыми игроками на дворе, или наблюдали за игрою в мяч, или следили за
мальчишками, выкрикивавшими результаты игры. Грязные женщины к  стоптан-
ных башмаках стонали взад и вперед, направляясь в кухню, находившуюся  и
углу двора; дети кричали, дрались и играли в другом углу. Стук кеглей  и
возгласы игроков сливались с сотней других звуков, везде шум и  суета  -
везде, за исключением маленького, жалкого сарая в  нескольких  ярдах  от
этого места, где в ожидании пародии на следствие  лежало  неподвижное  и
посиневшее тело кипплерекого арестанта, который умер прошлой ночью!  Те-
ло! Таков юридический термин для  обозначения  беспокойного,  мятущегося
клубка забот и тревог, привязанностей, надежд и  огорчений,  из  которых
создан живой человек. Закон получил его тело, и здесь лежало оно,  обла-
ченное в саван, - жуткий свидетель милосердия закона.
   - Не желаете ли заглянуть в свистмику, сэр? - осведомился Джоб  Трот-
тер.
   - Что вы имеете в виду? - в свою очередь спросил мистер Пиквик.
   - Свистушка - там свищут, сэр, - вмешался мистер Уэллер.
   - Что это такое, Сэм? Там продают  птиц?  -  полюбопытствовал  мистер
Пиквик.
   - Что вы, сэр, господь с вами! - сказал Джоб. - В  свистушке  продают
спиртные напитки, сэр.
   Мистер Джоб Троттер кратко объяснил, что под угрозой большого  штрафа
запрещено проносить в долговую тюрьму спиртные напитки, а так  как  этот
товар высоко ценится леди и джентльменами, здесь заключенными, но  неко-
торые расчетливые тюремщики  решили  из  корыстных  побуждений  смотреть
сквозь пальцы на двух-трех арестантов, получающих прибыль  от  розничной
торговли излюбленным напитком - джином.
   - Такой порядок, сэр, постепенно ввели во всех  долговых  тюрьмах,  -
добавил мистер Троттер.
   - И он имеет одно большое преимущество, - вставил  Сэм,  -  тюремщики
изо всех сил стараются поймать контрабандистов, кроме тех, кто  им  пла-
тит, а когда об Этом печатается в газетах, их  хвалят  за  бдительность.
Отсюда две выгоды: прочим неповадно заниматься  торговлей,  а  тюремщики
пользуются хорошей репутацией.
   - Совершенно верно, мистер Уэллер, - подтвердил Джоб.
   - Но разве никогда не обыскивают этих камер, чтобы узнать, не спрятан
ли там спирт? - спросил мистер Пиквик.
   - Конечно, обыскивают, сэр, - отвечал Сэм, - но  тюремщики  узнают  -
заранее и предупреждают свистунов, а потом можете свистеть сколько угод-
но - все равно ни чего не найдете.
   Тем временем Джоб постучался в дверь,  которую  открыл  джентльмен  с
растрепанной шевелюрой; ни запер ее, как только они вошли, и  ухмыльнул-
ся; в ответ ухмыльнулся Джоб, а также Сэм; мистер  Пиквик,  предполагая,
что этого ждут и от него, не переставал улыбаться до конца свидания.
   Джентльмен с растрепанной шевелюрой был, казалось, вполне  удовлетво-
рен такой молчаливой манерой вести дела и, достав из-под кровати плоскую
глиняную флягу, вмещавшую около двух кварт, наполнил три стакана джином,
с которым Джоб Троттер и Сэм расправились мастерски.
   - Еще? - спросил джентльмен-свистун.
   - Хватит! - ответил Джоб Троттер.
   Мистер Пиквик расплатился, дверь открылась, и они вышли; растрепанный
джентльмен дружески кивнул мистеру Рокеру, случайно переходившему мимо.
   Затем мистер Пиквик отправился бродить по всем галереям и лестницам и
еще раз обошел весь двор. Большинство обитателей тюрьмы, казалось,  сос-
тояло из Майвинсов, Сменглей, священников, мясников и шулеров, встречав-
шихся снова, и снова, и снова. Во всех закоулках, и лучших и худших, бы-
ла все та же грязь, та же суета и шум. Вся тюрьма как будто была охваче-
на беспокойством и тревогой, а люди толпились и шныряли, как тени в тре-
вожном сне.
   - Я видел достаточно, - сказал мистер Пиквик,  бросаясь  в  кресло  в
своей маленькой камере. - У меня голова болит от этих сцен и сердце тоже
болит. Отныне я буду пленником в своей собственной камере.
   И мистер Пиквик твердо держался этого решения.
   В течение трех долгих месяцев он целыми днями сидел взаперти,  выходя
подышать воздухом только  ночью,  когда  большинство  его  товарищей  по
тюрьме спали или пьянствовали в своих камерах. Его здоровье начало стра-
дать от такого сурового заключения. Но, несмотря на  непрерывные  мольбы
Перкера и друзей и еще более неотступные предостережения и увещания мис-
тера Сэмюела Уэллера, он ни на йоту не изменил своего непоколебимого ре-
шения.


   ГЛАВА XLVI
   сообщает о трогательном и деликатном поступке, не лишенном остроумия,
надуманном и совершенном фирмою "Додсон и Фогг"

   За неделю до конца июля на Госуэлл-стрит показался быстро  катившийся
наемный кабриолет, номер которого остался нам неизвестен.  В  него  были
втиснуты трое, кроме кэбмена, сидевшего на собственном отдельном сиденье
сбоку. Поверх фартука экипажа свисали две вали, принадлежавшие, по  всей
вероятности, двум маленьким сварливым на вид леди,  прикрытым  фартуком;
между ними, сжатый как только возможно, вдвинут был джентльмен,  непово-
ротливый и смиренный, которого резко обрывали то одна, то другая из упо-
мянутых сварливых леди при любой его попытке сделать какое-либо  Замеча-
ние. Две сварливые леди и неповоротливый джентльмен давали кэбмену  про-
тиворечивые указания, преследующие одну общую цель, а именно: он  должен
был  остановиться  у  подъезда  миссис  Бардл,   причем   неповоротливый
джентльмен, явно бросая вызов сварливым леди, утверждал, что дверь зеле-
ная, а не желтая.
   - Кучер, остановитесь у дома с зеленой дверью, - сказал  неповоротли-
вый джентльмен.
   - Вот несносное создание! - воскликнула одна из сварливых леди. - Ку-
чер, остановитесь вон там, у дома с желтой дверью.
   Кэбмен, собиравшийся остановиться у дома с зеленой дверью, так  резко
дернул лошадь, что она едва не въехала задом в кабриолет, после чего  он
позволил ей снова опустать передние ноги на землю и затормозил.
   - Ну, где же мне остановиться? - спросил кэбмен. - Решайте. Я  только
хочу знать - где?
   Спор возобновился с новым пылом, а так как лошади досаждала муха, са-
дившаяся ей на нос, то кэбмен, воспользовавшись досугом, хлестал  ее  по
голове, руководствуясь принципом противоположных раздражении.
   - Решает большинство голосов, - сказала, наконец, одна  из  сварливых
леди. - Кучер, дом с желтой дверью!
   Но когда кабриолет с шиком подъехал к дому с желтой дверью, "произве-
дя больше шуму, чем собственный экипажа, как заметила с торжеством  одна
из сварливых леди, и когда кэбмен соскочил, чтобы помочь дамам выйти  из
экипажа, маленькая круглая голова юного Томаса Бардла высунулась из окна
дома с красной дверью, расположенного дальше.
   - Возмутительно! - воскликнула только что упомянутая сварливая  леди,
бросив уничтожающий взгляд на неповоротливого джентльмена.
   - Моя милая, я не виноват, - сказал неповоротливый джентльмен.
   - Молчи, болван! - отрезала леди. - Кучер, к дому с  красной  дверью!
О, если случалось когда-нибудь женщине иметь дело с грубияном,  которому
приятно оскорблять свою жену при каждом  удобном  случае  в  присутствии
посторонних, то эта женщина - я!
   - Вы бы постыдились, Редль, - сказала вторая маленькая женщина  -  не
кто иная, как миссис Клаппинс.
   - Что же я сделал? - осведомился мистер Редль.
   - Молчи, болван, молчи, или я забуду, что я женщина, и поколочу тебя!
- воскликнула миссис Редль.
   Пока длился этот диалог, кэбмен весьма позорно вел лошадь под уздцы к
дому с красной дверью, которую уже открыл юный Бардл. Поистине  это  был
недостойный и унизительный способ подъезжать к  дому  друзей!  Рысак  не
подкатил бешено к подъезду, кэбмен не соскочил с козел и не  забарабанил
в дверь, не откинул фартука в самый последний момент, дабы леди не сиде-
ли на ветру, и не передал им шалей, как это делает  кучер  "собственного
экипажа"! Никакого шика; эго было вульгарнее, чем прийти пешком.
   - Ну, Томми, - сказала миссис Клаппинс, - как здоровье  твоей  бедной
мамочки?
   - Она совсем здорова, - отвечал юный Бардл. - Она  готова  и  ждет  в
гостиной. И я тоже готов.
   Тут юный Бардл засунул руки - в карманы и начал прыгать с нижней сту-
пеньки подъезда на тротуар и обратно.
   - А еще кто-нибудь едет с нами, Том ми? - спросила  миссис  Клаппинс,
поправляя пелерину.
   - Миссис Сендерс едет, - отвечал Томми. - И - я тоже еду.
   - Дрянной мальчишка, - пробормотала миссис Клаппинс. -  Он  только  о
себе и думает. Послушай, милый Томми...
   - Что? - отозвался юный Бардл.
   - Еще кто-нибудь едет, миленький?  -  вкрадчиво  осведомилась  миссис
Клаппинс.
   - Миссис Роджерс едет, - отвечал юный Бардл, тараща глаза.
   - Как! Леди, которая сняла комнату? - воскликнула миссис Клаппинс.
   Юный Бардл глубже засунул руки в карманы и кивнул ровно тридцать пять
раз, давая понять, что речь идет о леди-жилице и ни о ком другом.
   - Ах, боже мой, - сказала миссис Клаппинс, - да
   Это настоящий пикник.
   - А если бы вы знали, что  припрятано  в  будете!  -  подхватил  юный
Бардл.
   - А что там, Томми? - ласково спросила миссис
   Клаппинс. - Я уверена, что мне ты скажешь, Томми.
   - Нет, не скажу, - возразил юный Бардл, покачав головой и снова взби-
раясь на нижнюю ступеньку.
   - Противный ребенок! - пробормотала миссис Клаппинс. - Какой упрямый,
скверный мальчишка! Ну, Томми, скажи же своей дорогой Клаппи.
   - Мама запретила говорить! - ответил юный
   Бардл. - И мне тоже дадут, и мне тоже!
   Вдохновленный такой перспективой,  скороспелый  ребенок  с  удвоенным
рвением занялся своей утомительней игрой.
   Вышеприведенный допрос невинного младенца происходил, пока  мистер  и
миссис Редль и кэбмен препирались из-за денег. Когда  спор  окончился  в
пользу кэбмена, миссис Редль подошла нетвердыми шагами  к  миссис  Клап-
пинс.
   - Ах, Мэри-Энн! Что случилось? - спросила миссис
   Клаппинс.
   - Я вся дрожу, Бетси, - отвечала миссис Редль. - Редль - не  мужчина,
он все взваливает на меня.
   Вряд ли это было справедливо по отношению  к  злочасчастному  мистеру
Редлю, ибо добрая супруга отстранила его в самом начале спора и  властно
приказала держать язык за зубами. Впрочем, он не имел возможности оправ-
даться, так как у миссис  Редль  обнаружились  недвусмысленные  симптомы
приближающегося обморока. Заметив это из окна  гостиной,  миссис  Бардл,
миссис Сендерс, жилица и служанка жилицы поспешно вышли и проводили ее в
дом, болтая без умолку и всемерно выражая жалость и сострадание,  словно
она была несчастнейшей из смертных. В гостиной ее уложили  на  диван,  и
жилица со второго этажа, сбегав к себе, вернулась с флаконом нашатырного
спирта, каковой она, крепко обняв миссис Редль за шею, прижимала со всей
женственной заботливостью и жалостью к ее носу до тех пор, пока эта  ле-
ди, долго отбивавшаяся, не вынуждена была заявить,  что  чувствует  себя
гораздо лучше.
   - Ах, бедняжка! - воскликнула миссис Роджерс. - Я слишком хорошо  по-
нимаю ее чувства.
   - Ах, бедняжка! Я тоже! - подхватила миссис Сендерс.
   И тогда все леди застонали хором и объявили, что они-то  понимают,  в
чем тут дело, и жалеют ее от всего сердца. Даже маленькая служанка жили-
цы, тринадцати лет и трех футов росту, выразила шепотом сочувствие.
   - Но что же случилось? - спросила миссис Бардл.
   - Вот именно! Что расстроило вас,  сударыня?  -  осведомилась  миссис
Роджерс.
   - Меня сильно взволновали, -  укоризненным  тоном  произнесла  миссис
Редль.
   В ответ на это леди устремили негодующий взгляд на мистера Редля.
   - Дело вот в чем, - сказал злополучный джентльмен, выступая вперед. -
Когда мы сошли у подъезда, начался спор с кучером кабриоле...
   Громкий вопль его жены, вызванный  этим  последним  словом,  заглушил
дальнейшие объяснения.
   - Вы бы лучше нас оставили, Редль, пока мы не приведем ее в  чувство,
- сказала миссис Клаппинс. - В вашем присутствии она никогда не оправит-
ся.
   Все леди были того же мнения. Поэтому мистера Редля вытолкали из ком-
наты и предложили ему прогуляться по двору.
   Он прогуливался около четверти часа, после чего миссис Бардл  с  тор-
жественным видом объявила ему, что теперь он может войти, но должен быть
очень осторожен в обращении с женой. Миссис Бардл знает, что у  него  не
было дурных намерений, но Мэри-Энн очень слаба, и если он не  остережет-
ся, то может потерять ее, когда  меньше  всего  этого  ждет,  что  впос-
ледствии явится для него весьма мучительным воспоминанием, и так  далее.
Мистер Редль выслушивал все это с большим смирением и вскоре вернулся  в
гостиную сущей овечкой.
   - Ах, миссис Роджерс, сударыня! - воскликнула миссис Бардл. - Да ведь
я вас еще не познакомила! Мистер Редль, сударыня, миссис Клаппинс, суда-
рыня, миссис Редль, сударыня.
   - Пестра миссис Клаппинс, - добавила миссис Сендерс.
   - О, в самом деле! - благосклонно сказала миссис Роджерс, ибо она бы-
ла жилицей и прислуживала всем ее служанка, и потому, по своему  положе-
нию, она держала себя скорее благосклонно, чем непринужденно. - В  самом
деле?
   Миссис Редль сладко улыбнулась, мистер  Редль  поклонился,  а  миссис
Клаппинс заявила, что "она радуется случаю познакомиться с  такой  леди,
как миссис Роджерс, о которой она слышала столько хорошего". Этот  комп-
лимент был принят вышеупомянутой леди с изысканным благоволением.
   - Знаете, мистер Редль, - сказала миссис Бардл,  -  вам  должно  быть
очень лестно: вы и Томми - единственные джентльмены, которые будут  соп-
ровождать леди к "Испанцу" в Хэмстсд. Не правда ли, миссис  Роджерс,  не
правда ли, сударыня?
   - О, конечно, сударыня! - отозвалась миссис Роджерс, после  чего  все
остальные леди ответили:
   - О, конечно!
   - Разумеется, я это чувствую, - сказал мистер Редль, потирая  руки  и
обнаруживая поползновение развеселиться. - Сказать вам правду,  я  гово-
рил, когда мы ехали сюда в кабриоле...
   При этих словах, пробуждавших столько мучительных воспоминаний,  мис-
сис Редль снова приложила носовой платок к глазам и испустила приглушен-
ный вопль, после чего миссис Бардл грозно посмотрела на  мистера  Редля,
давая понять, что лучше бы он помолчал, и с достоинством попросила  слу-
жанку миссис Роджерс "подать вино".
   Это послужило сигналом для извлечения сокровищ, скрытых в будете, от-
куда появилось несколько тарелок с  апельсинами  и  бисквитами,  бутылка
доброго старого портвейна за шиллинг десять пенсов и бутылка  продавлен-
ного хереса из Ост-Индии за четырнадцать пенсов. Все это было  подано  в
честь жилицы и доставило беспредельное удовольствие всем  присутствовав-
шим. К великому ужасу миссис Клаппинс, Томми сделал попытку  рассказать,
как его допрашивали по поводу буфета (к счастью, попытка была  пресечена
в корне рюмочкой старого портвейна, который попал ему "не в то горло"  и
на секунду подверг опасности его жизнь), после чего компания отправилась
на поиски хэмстедской кареты. Она была вскоре найдена, и часа через  два
они благополучно прибыли в "Испанские сады", где первый же поступок зло-
счастного мистера Редля едва не вызвал нового обморока у  его  дражайшей
супруги, ибо он ни больше ни меньше как заказал чай  на  семерых,  тогда
как (это мнение высказывали все леди) проще всего было, чтобы Томми  пил
из чьей-нибудь чашки или из всех чашек, когда официант  отвернется,  что
сэкономило бы порцию чаю, и от Этого чай был бы ничуть не хуже!
   Однако делать было нечего, и поднос появился с семью чашками и  блюд-
цами, а также с хлебом и маслом на семерых. Миссис Бардл единогласно бы-
ла избрана председательницей, миссис Роджерс поместилась по правую  руку
от нее, а миссис Редль - по левую, и пиршество началось очень весело.
   - Как очаровательна деревня! - вздохнула миссис
   Роджерс. - Мне бы хотелось всегда там жить.
   - О, вам бы не понравилось,  сударыня!  -  с  некоторой  поспешностью
отозвалась миссис Бардл, ибо, принимая во внимание сдаваемую ею  кварти-
ру, отнюдь не следовало поощрять подобное расположение духа. - Вам бы не
понравилось, сударыня.
   - Мне кажется, вы не удовольствовались бы деревней, сударыня; вы  та-
кая веселая, все ищут знакомства с вами, - подхватила  маленькая  миссис
Клаппинс.
   - Быть может, сударыня, быть может, - прошептала жилица бельэтажа.
   - Для одиноких людей, у которых нет никого, кто бы их любил и  о  них
заботился, или для тех, кто изведал горе или что-нибудь в этом  роде,  -
для них хороша деревня, - заметил мистер Редль,  слегка  приободряясь  и
поглядывая вокруг. - Деревня, как говорится, приют для раненой души...
   Из всех замечаний, какие мог сделать злополучный  человек,  это  было
наим