Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Диккенс Чарльз. Посмертные записки Пиквикского клуба -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  -
ить два ломберных стола, один для игры в "Па- песса Иоанна", другой для виста. За вист сели мистер Пиквик и старая ле- ди, мистер Миллер и толстый джентльмен; остальные разместились за другим столом. Роббер разыгрывался со всей серьезностью и степенностью, какие прили- чествуют занятию, именуемому "вистом", - торжественному обряду, к коему, на наш взгляд, весьма непочтительно и неприлично применять слово "игра". А за другим столом, где шла "салонная" игра, веселились столь бурно, что мешали сосредоточиться мистеру Миллеру, который был поглощен вистом меньше, чем следовало, и ухитрился совершить немало серьезных преступле- ний и промахов, возбудивших в высокой степени гнев толстого джентльмена и в такой же степени улучшивших расположение духа старой леди. - Ну вот! - с торжеством провозгласил преступный Миллер, беря леве к концу партии. - Льщу себя надеждой, что лучше сыграть невозможно, больше нельзя было взять ни одной взятки. - Миллеру нужно было перекрыть бубны козырем, не правда ли, сэр? - заметила старая леди. Мистер Пиквик кивнул в знак согласия. - В самом деле? - спросил злополучный игрок, нерешительно обращаясь к своему партнеру. - Несомненно, сэр, - грозно ответил толстый джентльмен. - Очень сожалею, - сказал удрученный Миллер. - Велика польза от ваших сожалений! - проворчал толстый джентльмен. - Два онера, итого восемь у нас, - сказал мистер Пиквик. Новая сдача. - Есть у нас роббер? - осведомилась старая леди. - Есть, - ответил мистер Пиквик. - Двойной, простой, и к робберу. - Ну и везет! - сказал мистер Миллер. - Ну и карты! - сказал толстый джентльмен. Торжественное молчание: мистер Пиквик весел, старая леди серьезна, толстый джентльмен придирчив, а мистер Миллер запуган. - Еще раз двойной, - сказала старая леди и с торжеством отметила это обстоятельство, положив под подсвечник шестипенсовик и стертую монету в полпенни. - Двойной, сэр, - сказал мистер Пиквик. - Я это вижу, сэр, - резко ответил ему толстый джентльмен. Следующая игра с такими же результатами сопровождалась тем, что зло- получный Миллер не снес требуемой масти, по каковому поводу толстый джентльмен пришел в состояние крайнего возбуждения, длившееся до конца игры, после чего он удалился в угол и в продолжение часа и двадцати семи минут не проронил ни слова; по истечении этого времени он вышел из свое- го убежища и с видом человека, который готов по-христиански простить все обиды, предложил мистеру Пиквику понюшку табаку. Слух у старой леди зна- чительно улучшился, а злополучный мистер Миллер чувствовал себя выбро- шенным из родной стихии, как дельфин, посаженный в караульную будку. А за другим столом весело шла некоммерческая игра; Изабелла Уордль и мистер Трандль объявили себя партнерами, то же сделали Эмили Уордль и мистер Снодграсс, и даже мистер Тапмен и незамужняя тетушка организовали акционерное общество фишек и любезностей. Мистер Уордль был в ударе и так забавно вел игру, а пожилые леди так зорко следили за своими выигры- шами, что смех не смолкал за столом. Была тут одна пожилая леди, которой аккуратно каждую игру приходилось платить за полдюжины карт, что неиз- менно вызывало общий смех; а когда пожилая леди насупилась, раздался хо- хот, после чего лицо пожилой леди постепенно начало проясняться, и кон- чилось тем, что она захохотала громче всех. Затем, когда у незамужней тетушки оказался "марьяж" и юные леди снова расхохотались, незамужняя тетушка собиралась надуться, но, почувствовав, что мистер Тапмен пожима- ет ей руку под столом, тоже просияла и посмотрела столь многозначи- тельно, словно для нее "марьяж" был не так недоступен, как думают неко- торые особы. Тут все снова захохотали, и громче всех старый мистер Уордль, который наслаждался шуткой не меньше, чем молодежь. Если говорить о мистере Снодграссе, то он только и делал, что нашеп- тывал поэтические сентенции на ухо своей партнерше, что настроило одного старого джентльмена на шутливый лад по поводу партнеров за карточным столом и партнеров в жизни и заставило вышеупомянутого старого джентльмена сделать на этот счет несколько замечаний, сопровождаемых подмигиваниями и хихиканьем и развеселивших все общество, а в особеннос- ти жену старого джентльмена. Мистер Уинкль выступил с остротами, хорошо известными в городе, но вовсе не известными в деревне, и так как все от души смеялись и высказывали свое одобрение, то мистер Уинкль был весьма польщен и доволен. Добродушный священник взирал благосклонно, ибо при виде счастливых лиц за столом добрый старик тоже чувствовал себя счаст- ливым; и хотя веселились, быть может, слишком бурно, зато от души, а не для виду. А в конце концов только такое веселье имеет цену. В этих беззаботных развлечениях быстро промелькнул вечер, а когда бы- ло покончено с сытным, хотя и простым ужином и маленькое общество распо- ложилось дружеским кружком у камелька, мистер Пиквик отметил, что никог- да еще не был он так счастлив и никогда так полно не наслаждался ус- кользающими мгновениями. - Да, да, это то, что я люблю, - сказал гостеприимный хозяин, тор- жественно восседавший рядом со старой леди, держа ее руку в своей. - Счастливейшие минуты моей жизни пролетели у этого старого камина, и я так к нему привязан, что каждый вечер развожу в нем пылающий огонь, пока он не разгорится до невыносимого жара. И моя милая старая маменька, ког- да была девочкой, не раз сиживала вон на той скамеечке перед камином. Верно, маменька? Непрошеная слеза, которую вызывают воспоминания о былом и о давно ушедшем счастье, скатилась по щеке старой леди, и она с меланхолической улыбкой кивнула головой. - Не осудите меня, мистер Пиквик, за болтовню об Этом старом камине, - помолчав, продолжал хозяин, - я его горячо люблю и другого не знаю. Старые дома и поля кажутся мне живыми друзьями, так же как и наша ма- ленькая церковь, обвитая плющом, о котором - к слову сказать - наш доб- рый друг сочинил стихотворение вскоре по приезде в наши края. Мистер Снодграсс, разрешите наполнить ваш стакан? - Он полон, благодарю вас, - ответил этот джентльмен, чье поэтическое любопытство было весьма возбуждено последним замечанием хозяина. - Прос- тите, вы упомянули стихотворение о плюще? - Об этом вы должны спросить нашего друга, - многозначительно ответил хозяин, кивнув в сторону священника. - Мне бы очень хотелось услышать это стихотворение, сэр, - сказал мистер Снодграсс. - Уверяю вас, это так, пустячок, - ответил священник, - я был молод, когда сочинил его, и в этом единственное мое оправдание. Но если вам угодно, вы его услышите. Разумеется, в ответ раздался шепот заинтересованных слушателей, и старый джентльмен - с помощью подсказывавшей ему жены - прочел следующие строфы. - Я их назвал, - сказал он, - ЗЕЛЕНЫЙ ПЛЮЩ О, причудлив ты, мой зеленый плющ, Проползая среди руин, За отборной пищей гонишься ты В невеселом своем дому. Камень должен сгнить, обветшать стена, И тогда ты возлюбишь их, А тончайшая вековая пыль Будет лакомством для тебя. Стелешься там, где жизни нет, Древний гость, мой зеленый плющ. Быстро вьешься ты, хотя крыльев нет, Сердце верное у тебя. Как ты льнешь к нему, как туго обвил Друга милого - вечный дуб! Как влачишься ты по сырой земле И тихонько шуршишь в листве, Когда, ласково обнимая, льнешь К праху тучному у могил! Стелешься там, где прах и тлен, Древний гость, мой зеленый плющ. Пронеслись века, память стерла их, И народы ушли с земли, Но не блекнет только зеленый плющ - Он, как встарь, и сочен и свеж. Одинокий, отважный древний плющ Силу черпает в днях былых: Для того же и возводится дом, Чтобы плющ питать и растить. Стелешься, где прошли века, Древний гость, мой зеленый плющ. Пока старый джентльмен вторично читал эти строки, чтобы дать мистеру Снодграссу возможность их записать, мистер Пиквик с величайшим интересом изучал черты его лица. Когда старый джентльмен кончил диктовать, а мис- тер Снодграсс спрятал записную книжку в карман, мистер Пиквик заговорил: - Простите меня, сэр, если я, будучи столь мало с вами знаком, осме- люсь сделать одно замечание: я думаю, что такой человек, как вы, несом- ненно наблюдал за время своего служения церкви много сцен и событий, достойных Запоминания. - Кое-что я, конечно, имел случай наблюдать, - ответил старый джентльмен, - но поскольку сфера моей деятельности весьма ограничена, то события и действующие лица не представляли собой ничего из ряда вон вы- ходящего. - Однако вы сделали кое-какие записи, касающиеся Джона Эдмондса, не так ли? - осведомился мистер Уордль, которому явно хотелось демонстриро- вать своего друга в назидание новым гостям. Старый джентльмен слегка кивнул в знак согласия и хотел заговорить о другом, но мистер Пиквик сказал: - Прошу прощенья, сэр, разрешите спросить, кто был Этот Джон Эдмондс? - Я хотел задать тот же вопрос, - с жаром вставил мистер Снодграсс. - Теперь уж вам не отвертеться, - сказал веселый хозяин. - Рано или поздно вы должны будете удовлетворить любопытство этих джентльменов, так воспользуйтесь же удобным случаем и сделайте это сейчас. Старый джентльмен добродушно улыбнулся и выдвинулся вперед на своем стуле; остальные ближе сдвинули стулья, в особенности мистер Тапмен и незамужняя тетушка, которые, быть может, были туговаты на ухо; старую леди вооружили слуховым рожком, а мистер Миллер (который заснул во время чтения стихов) очнулся от сна, получив предостерегающий щипок под столом от бывшего своего партнера, степенного толстого джентльмена, после чего старый священник без всяких предисловий начал следующий рассказ, который мы берем на себя смелость озаглавить: ВОЗВРАЩЕНИЕ КАТОРЖНИКА Когда я ровно двадцать пять лет назад поселил- ся в этой деревне, - заговорил старый джентльмен, - наихудшей репутацией среди моих прихожан пользовался некто Эдмондс, арендовавший неподалеку отсюда маленькую ферму. Он был угрюмым, злым, дурным человеком, жизнь вел праздную и распутную, нрав имел жестокий. За исключением нескольких ленивых и беспечных бродяг, с которыми он проводил время на полях либо пьянствовал в трактире, не было у него ни друзей, ни знакомых; никто не хотел разговаривать с этим человеком, которого боялись многие, а ненави- дели все, - и все сторонились Эдендса. Когда я только что сюда приехал, у него была жена и единственный сын лет двенадцати. О жестоких страдани- ях этой женщины, о кротости и терпении, с которыми она их переносила, о трепетной заботливости, с какой воспитывала мальчика, никто и понятия не имеет. Да простит мне небо мою догадку, если она жестока, но" в глубине души я твердо верю, что этот человек систематически, в течение многих лет старался разбить сердце своей жены. Но она переносила все ради сына и - многим это может показаться странным - ради отца своего ребенка, ибо хоть и был он зверем и обращался с ней жестоко, но когда-то она его лю- била, и воспоминание о том, кем он для нее был, пробуждало в ее груди чувство снисходительности и покорности перед лицом страдания - чувство, которое непонятно ни одному живому существу, кроме женщины. Они были очень бедны - да и не могло быть иначе, раз муж вел такой образ жизни; но неустанное и неослабное прилежание жены, работавшей и в ранний и в поздний час, утром, в полдень и ночью, спасало их от крайней нужды. Труды ее вознаграждались плохо. Люди, проходившие мимо ее жилища вечером или в поздний час ночи, рассказывали, что до них доносились сто- ны и рыдания несчастной женщины и глухие удары, и не раз уже за полночь мальчик стучался в дверь соседа, к которому его посылали, чтобы спасти от пьяного, озверевшего отца. Бедная женщина, которой часто не удавалось скрыть следы побоев, аккуратно посещала нашу маленькую церковь. Каждое воскресенье, утром и после полудня, она Занимала вместе со своим мальчи- ком всегда одну и ту же скамью; и хотя оба были бедно одеты, - значи- тельно хуже" чем большинство их соседей, нуждавшихся еще более, чем они, - одежда их всегда была чистой и опрятной. Все и каждый приветствовали добрым словом "бедную миссис Эдерондс", и, бывало, измученное ее лицо освещалось чувством глубокой благодарности, когда по окончании службы она останавливалась в аллее вязов, ведущей к церкви, и перебрасывалась несколькими словами с соседом либо, замешкавшись, смотрела с материнской гордостью и любовью на здорового мальчугана, резвившегося со своими при- ятелями. В такие минуты ее измученное лицо озарялось глубокой благодар- ностью, и она казалась если не беззаботной и счастливой, то по крайней мере спокойной и довольной. Прошло пять-шесть лет, мальчик стал здоровым, рослым юношей. Годы, укрепившие хрупкое тело ребенка и влившие в него мужественную силу, сог- нули спину матери и отняли силу у ее ног; рука, которая должна была бы ее поддерживать, уже не сжимала ее руки, лицо, которое должно было радо- вать ее, уже не было обращено к ее лицу. Она сидела на старой своей скамье, но место подле нее оставалось незанятым. По-прежнему раскрывала она заботливо библию, отыскивая нужные места и загибая страницы, но не было того, кто бы читал ее вместе с нею, и крупные слезы капали на кни- гу, и слова расплывались перед ее глазами. Соседи относились к ней так же ласково, как и встарь, но она отворачивалась, избегая их приветствий. Уже не замедляла она шагов в аллее старых вязов - не было у нее бодрой надежды на счастье. Безутешная женщина надвигала чепец на лицо и тороп- ливо удалялась. Нужно ли говорить вам о том, что юноша, который, оглядываясь на ран- нее свое детство, запечатленное в памяти, и пронося воспоминания сквозь жизнь, не мог припомнить ничего, что бы не было так или иначе связано с бесконечными добровольными лишениями, перенесенными матерью ради него, с обидами, оскорблениями и побоями, которые только ради него она претерпе- вала, - нужно ли говорить вам, что он, безрассудно пренебрегая разбитым ее сердцем, угрюмо, злобно забывая все, что она для него сделала и пере- несла, связался с отъявленными негодяями и в безумии своем безудержно устремился по тропе, которая должна была привести его к смерти, ее - к позору? Горе человеческой природе! Мы давно уже это предвидели. Вскоре должна была исполниться мера скорбей и страданий несчастной женщины. В окрестностях были совершены многочисленные преступления; ви- новных не нашли, и это придало им смелости. Дерзкий грабеж, сопровождав- шийся отягчающими вину обстоятельствами, побудил усилить бдительность и энергически приступить к розыскам, на что не рассчитывали преступники. Подозрение пало на молодого Эдеродса и его трех товарищей. Его арестова- ли, заключили в тюрьму, судили, приговорили к смерти. По сей день звучит в моих ушах дикий, пронзительный женский вопль, раздавшийся в зале суда, когда был вынесен приговор. Этот вопль поразил ужасом сердце преступника, который оставался равнодушным к суду, к при- говору, даже к неминуемой смерти. Губы, упрямо сжатые, задрожали и не- вольно раскрылись, лицо его стало пепельно-серым, когда из всех пор выс- тупил холодный пот; дрожь пробежала по мускулистому телу преступника, и он, шатаясь, опустился на скамью. В порыве душевной муки несчастная мать упала к моим ногам и страстно молила всемогущего, который до сей поры помогал ей переносить все невз- годы, - молила взять ее из мира скорби и печали и пощадить жизнь единственного ее ребенка. За этим последовал взрыв отчаяния и мучи- тельная борьба, какой, надеюсь, никогда я больше не увижу. Я знал, что в этот час разбилось ее сердце, но ни жалобы, ни ропота я от нее не слы- шал. Грустно было видеть, как эта женщина изо дня в день приходила на тю- ремный двор, ревностно стараясь своей любовью и мольбами смягчить жесто- кое сердце упрямого сына. Все было тщетно. Он оставался угрюмым, непрек- лонным и равнодушным. Даже неожиданная замена смертной казни четырнад- цатью годами ссылки на каторжные работы не сломила его озлобленного уп- рямства. Но дух смирения и выносливости, который так долго поддерживал его мать, не мог побороть физическую слабость и недуги. Она заболела. Она заставила себя подняться с постели, чтобы еще раз навестить сына, но си- лы ей изменили, и в изнеможении она упала на землю. Вот тогда-то подверглись испытанию хваленое хладнокровие и равнодушие юноши; его постигло тяжкое возмездие, и он едва не сошел с ума. День ми- новал, а мать его не навестила; пролетел второй день, третий, и она не пришла к нему; настал вечер, он не видел ее, а через двадцать четыре ча- са его увезут от нее - быть может, навеки. О, с какой силой захлестнули его давно забытые мысли о прошлом, когда он метался по узкому двору, как будто эти метания могли ускорить для него получение сведений о ней, с какою горечью почувствовал он свою беспомощность и одиночество, когда узнал, наконец, правду! Его мать, единственное родное ему существо, ле- жала больная - быть может, умирающая - на расстоянии мили от него. Будь он свободен, не закован в кандалы, через несколько минут он очутился бы подле нее. Он подбежал к воротам, вцепился руками в железную решетку, в отчаянии сотрясал ее так, что она гудела, потом бросился на толстую сте- ну, будто хотел проложить путь сквозь камни, но прочная стена издевалась над жалкими его усилиями, и, заломив руки, он заплакал, как ребенок. Я принес в тюрьму материнское прощение и благословение сыну, а ей, лежав- шей на одре болезни, сообщил о его раскаянии и передал страстную мольбу о прощении. С жалостью и состраданием я прислушивался к словам раскаяв- шегося преступника, мечтавшего о том, как он по возвращении своем будет утешать и покоить мать. Я не сомневался, что мать его уйдет из этого ми- ра значительно раньше, чем он доберется до места своего назначения. Его увезли ночью. Спустя несколько недель душа бедной женщины вознеслась - я твердо верю и надеюсь - в обитель вечного блаженства и покоя. Над ее ос- танками я совершил погребальную службу. Она лежит на нашем маленьком кладбище. На ее могиле нет плиты. Ее горести были известны людям, добро- детели - богу. Перед отправкой каторжника было условленно, что оп напишет матери, как только получит на это разрешение, и письмо адресует на мое имя. Отец решительно отказался увидеться с сыном с момента его ареста, ему было псе равно, жив он или умер. Прошло много лет, и я не имел никаких сведе- ний о каторжнике; истекло больше половины назначенного срока, и, не по- лучив ни одного письма, я решил, что он умер, - пожалуй, хотелось мне на это надеяться. По прибытии в колонию Эдмондс был отправлен далеко в глубь страны, и, быть может, этим-то и объясняется тот факт, что ни одно из отправленных им писем до меня не дошло. Там прожил он все четырнадцать лет. По исте- чении этого срока, оставаясь верным старому своему решению и клятве, данной матери, он вернулся в Англию, преодолев бесчисленные трудности, и пешком отправился в родную деревню. Был ясный августовский воскресный вечер, когда Джон Эдендс вошел в деревню, которую семнадцать лет назад покинул со стыдом и позором. Крат- чайший путь лежал через кладбище. У него забилось сердце, когда он всту- пил за ограду. Высокие старые вязы, пропуская сквозь листву яркий луч заходящего солнца, падавший на тенистую дорожку, воскресили воспоминания детства. Он увидел самого себя, цепляющегося за руку матери и мирно иду- щего в церковь. Вспомнил, как, бывало, заглядывал в ее бледное лицо и как часто у нее на глазах выступали слезы, когда

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору