Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Довлатов Сергей. Зона -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  -
ше, чем людей. Путь наш лежал через Весляну. Мимо полуразвалившихся каменных ворот тарного цеха. Мимо изб, погребенных в снегу. Мимо столовой, из распахну- тых дверей которой валил белый пар. Мимо гаража с автомашинами, развер- нутыми одинаково, как лошади в ночном. Мимо клуба с громкоговорителем над чердачным окошком. И потом вдоль забора с фанерными будками через каждые шестьдесят метров. Дальше, за холмом, тянулись серые корпуса головного лагпункта. Там возвышалось двухэтажное кирпичное здание штаба, набитого офицерами, сту- ком пишущих машинок и бесчисленными армейскими реликвиями. Там, за ме- таллической дверью, ждала нас хорошо оборудованная гауптвахта с цемент- ным полом. Да еще - с голыми нарами без плинтусов. Уже различимы были ворота с пятиконечной звездой... - Мы тебя на поруки возьмем, - сказал Фидель, - увидишь. - Ладно. На гауптвахте отсижу. А в трибунале, я подозреваю, очередь лет на двадцать... Мы шли через ров по обледеневшим бревнам. Я сказал: - Посмотри документы. Неужели там указано время? - Нет, - сказал Фидель, - а что? - Куда, - говорю, - нам спешить? Пойдем к торфушкам, Подразумевались женщины с торфоразработок. Сезонницы, которые жили в бараке за поселком. - Да ну их, - говорит Фидель. - А что, возьмем бутылку, деньги есть. Тут я заметил, что Фиделю это не по вкусу. Что он поглядывает на меня с тоской. - Идем, - говорю, - с людьми побудем. - Ас пушкой что делать? - Автомат под кровать. Фидель молчит. Я говорю: - Идем. Покурим, выпьем. Бардаки я и сам не люблю. Спокойно посидим в тепле, без крика. А Фидель говорит: - Слушай. Вон он - штаб, рядом. Пять минут через болото. Пять минут, и в тепле. - На гауптвахте, что ли?! - Ну. - Где пол цементный? - Что значит - пол?! Имеется топчан. И печка. И температура по уставу должна быть выше шестнадцати градусов... - Слушай, - говорю, - не по делу ты выступаешь, Гауптвахта - впереди. И топчан, и шестнадцать градусов, и военный дознаватель Комлев... А сей- час пойдем к торфушкам. - Приключений искать? - твердит Фидель с досадой. - Ах, вот ты как заговорил! Вот что делается с человеком, которому пушку навесили! Давай приказывай, гражданин начальник!.. Тут Фидель как закричит: - Чего ты возникаешь? Ну чего ты возникаешь? Да пойдем куда угодно! Куда хочешь, туда и пойдем... Мы направились в кильдим. Поднялись на крыльцо, отряхнули снег и вош- ли. Пахло рыбой и керосином. В углу темнели бочки. На полках лежали си- гареты, мыло, консервы. Золотился куб халвы с оплывшими гранями. Возле раскаленного отражателя дремала кошка. Ниже возился петух. Неутомимо и бешено клевал он мраморной расцветки пряник. Тонечка протянула нам две бутылки вина. Фидель опустил их в карманы галифе. Потом мы взяли немного халвы и две банки свиных консервов. Фидель сказал: - Купи селедки. Тонечка говорит: - Селедка малость того... С запахом. Фидель спрашивает: - С плохим, что ли, запахом? - Да с неважным, - говорит Тонечка... Мы вышли из кильдима. Поднялись в гору. И вот оказались перед бараком с тусклой лампочкой над дверью. Подошли к окну, стучим. Тотчас же высунулось плоское лицо. Женщина с распущенными волосами трижды кивнула, указывая на дверь. В прихожей стояло ведро, накрытое куском фанеры. В углу на стене тем- нели брезентовые плащи. Под ними лежали черпаки, веревки и крючья... В бараке - тепло. Чугунная печка наполнена розовым жаром. Из угла в угол косо протянута труба. Нары завалены пальто и телогрейками. Прогнившие балки оклеены цветны- ми фотографиями из журналов. На тумбочках громоздится немытая посуда. Мы скинули полушубки. Присели к дощатому столу. Рядом кто-то спал, накрывшись одеялом. У окна сидела женщина в гимнастерке и читала книгу. Она даже не поздоровалась. - Шестнадцатая республика, - загадочно высказалась о ней первая деви- ца. Затем позвала кого-то из глубины барака: - Надька! Женихи соскучивши... И добавила: - Будьте как дома, если уж пришли... Ее малиновые шаровары были заправлены в грубые кирзовые прохаря. На запястье синела пороховая татуировка: "Весь мир - бардак!" Возникла подруга с бледным и злым лицом. Она была в малиновой лыжной куртке, тесной суконной юбке и домашних шлепанцах. Мы вынули бутылки и консервы. Девицы принесли эмалированные кружки и хлеб. При этом они беспрерывно смеялись. На окне чернел транзисторный магнитофон, выделяясь среди прочего хла- ма. Девица в красных шароварах назвалась Зиной. Подруга в юбке сказала басом: - Амосова Надежда. - Как работаете, - поинтересовался Фидель, - надеюсь, с огоньком? - Пускай медведь работает, - ответила Надежда. Зина высказалась еще более решительно: - Тяжелее хрена в руки не беру... Фидель уважительно приподнял брови. Наступила пауза. Потом Зина спросила: - Мальчики из ВОХРы? - Нет, - сказал Фидель, - мы артисты. Вернее, лауреаты. А вот мой саксофон. И он помахал автоматом над головой. - Мальчики, - спросила Зина, - вы немного чокнутые? - Ага, - говорю, - мы психи. Кукареку! Фидель разлил вино, звякая стеклом о борта эмалированных кружек. - Будем здоровы! - сказал он. - Будем здоровы! - говорю. - Будете, будете, - сказала Зина, - мы проверяемся. Так что не бой- тесь... Кто-то ходил у нас за спиной по бараку. Кто-то просил, чтобы выключи- ли магнитофон. Кто-то гремел черпаками в сенях. Кто-то пил воду... Затем явились леспромхозовские парни. Увидели наши полушубки. Долго бродили под окнами, что-то замышляя... Но мне было все равно. Потому что я неожиданно вспомнил минувшую зи- му. Здесь тогда проходили очередные сборы надзорсостава. Мы были разме- щены в сорокаместной палатке. Койки стояли в два яруса. Внизу было жарко от печки, а наверху гуляли сквозняки. Каждое утро мы беспорядочной толпой шли в столовую головного лагпунк- та. Потом тренировались в спортивном зале или листали методички. Поужинав около семи часов, мы разбредались, кто на танцы, кто в зна- комые дома. Большинство шло в местный клуб... Грохочет оркестр. Разгоряченные девушки ищут в толпе офицеров. Рядо- вые в душных мундирах топчутся у стены. Они распространяют запах лосьона и конюшни. Их прохаря сияют, как фальшивые драгоценности. Но вот смолкает радиола. Солдаты едут в кузове батальонного грузови- ка. Теперь они с необычайной развязностью говорят про женщин. Я слышу голос в темноте: - А помнишь рыжую на шпильках? Я бы на ту рыжую лег... - Ты бы лег и на кучу дерьма, - раздается в ответ. Завтра - обычный день... Однажды вечером я шел пешком из клуба. Музыка доносилась все слабее, фонари не горели. Дорога была твердой от первых морозов. Помедлив, я неожиданно свернул к дощатому зданию библиотеки. Крутыми деревянными ступенями поднялся на второй этаж. Затем отворил дверь и стал на пороге. В зале было пусто и тихо. Вдоль стен мерцали шкафы. Я подошел к дере- вянному барьеру. Навстречу мне поднялась тридцатилетняя женщина, в оч- ках, с узким лицом и бледными губами. Женщина взглянула на меня, сняв очки и тотчас коснувшись переносицы. Я поздоровался. - Что вас интересует? Стихи или проза? Я попросил рассказы Бунина, которые любил еще школьником. Расписался на квадратном голубоватом бланке. Сел у окна. Включил изогнутую лампу, начал читать. Женщина несколько раз вставала, уходила из комнаты. Иногда смотрела на меня. Я понял, что внушаю ей страх. Тайга, лагерный поселок, надзира- тель... Женщина в очках... Как ее сюда занесло? Затем она передвигала стулья. Я встал, чтобы помочь. Разглядел ее старомодное платье из очень тонкой, жесткой, всегда холодной материи и широкие зырянские чуни... Тут я случайно коснулся ее руки. Мне показалось, что остановилось сердце. Я с ужасом подумал, что отвык... Просто забыл о вещах, ради ко- торых стоит жить... А если это так, сколько же всего успело промчаться мимо? Как много я потерял? Чего лишился в эти дни, полные ненависти и страха?!.. Ты дежуришь в изоляторе. В соседней камере гремит наручниками Ана- ги-заде. Шумит пилорама. А дни, холодные, нелепые, бредут за стеклами, опережая почту... Я вернулся к столу, захлопнул книгу. Положил ее на деревянный барьер. - Вам не понравилось? - спросила женщина. - Ничего, - говорю, - спасибо. Мне пора... Я, не оглядываясь, спус- тился по лестнице. До военного городка оставалось полтора километра... Сейчас я припомнил все это и говорю Фиделю: - Пошли отсюда. - Ну вот! - сказал Фидель. - Допивай вино, и пошли. Девицы спросили: - Вас что, невесты ожидают? И только засмеялись вслед... Мы шли в тишине под звездами. Направились вдоль забора к лощине. Она заканчивалась темным и громоздким силуэтом штаба. Вдруг на тропинку упали тени. Это были леспромхозовские парни. Но Фи- дель сразу поднял автомат и крикнул: - В лесу стреляю без предупреждения!.. Парни исчезли в темноте между деревьями. Я шел впереди, ориентируясь на спортивную раму для канатов. Она тем- нела перед зданием штаба, как виселица. Фидель шел следом. Тропинка была узкой, не шире лыжни. Я то и дело спотыкался. Когда мы огибали последние дома, я заметил свет в библиотеке. Желто- ватый ровный свет в окне. Я подумал о женщине в зырянских чунях. Почти увидел ее за бастионами книжных шкафов. В узком и тесном пространстве с рефлектором... И вот я КАК БЫ захожу туда, оставляя на деревянной лестнице мокрые следы. Пересекаю коридор, распахиваю дверь. Женщина встает, ее серьги покачиваются. Тишина настолько полная, что явственно слышится их мело- дичный звон. Женщина снимает очки, тотчас коснувшись переносицы. Я слы- шу: "Что вас интересует? " - Пошли, - сказал Фидель, - а то ноги мерзнут. Я говорю ему: - Мне надо в библиотеку зайти. - Ого! Ну ты даешь! - Я хочу там с одной поговорить. - Кончай, - говорит Фидель, - и так целые сутки добираемся. Я остановился. Крутом ни души. В стороне желтеют огни поселка. Рядом темной стеной возвышается лес. Я говорю: - Фидель, будь человеком, пусти. Я познакомился с одной, мне надо... - Это значит - мерзнуть, ждать, пока ты кувыркаешься? ! - Вместе зайдем. Фидель говорит: - Не могу. - Ты мне друг, - кричу, - или гражданин начальник?! Ну что ж, веди! Приказывай! - Пошли, - сказал Фидель. - Ясно, - говорю, - слушаюсь! Однако не двигаюсь с места. Фидель ос- тановился у меня за спиной. - Мне, - говорю, - надо в библиотеку. - Иди вперед! - Mне надо... - Ну! Я посмотрел туда, где сияло квадратное окошко, дрожащий розовый маяк. Затем шагнул в сторону, оставляя позади нелепую фигуру конвоира. Тогда Фидель крикнул: - Стой! Я обернулся и говорю: - Хочешь меня убить? Он произнес еле слышно: - Назад! Тут я обругал его последними словами. Теми, что слышал на лесоповале у костра. И около КПП на разводе. И за карточным столом перед дракой. И в тюрьме после шмона... - Назад, - повторил Фидель... Я шел не оборачиваясь. Я стал огромным. Я заслонил собой горизонт. Я слышал, как в опустевшей морозной тишине щелкнул затвор. Как, скрипнув, уступила боевая пружина. И вот уже наполнился патронник. Я чувствовал под гимнастеркой все девять кругов стандартной армейской мишени... И тут я ощутил невыносимый приступ злости. Как будто сам я, именно сам, целился в этого человека. И этот человек был единственным виновни- ком моих несчастий. И на этом человеке без ремня лежала ответственность за все превратности моей судьбы. Вот только лица его я не успел разгля- деть... Я остановился, посмотрел на Фиделя. Вздрогнул, увидев его лицо. (В зубах он держал меховую рукавицу.) Затем что-то крикнул и пошел ему навстречу. Фидель бросил автомат и заплакал. Стаскивая зачем-то полушубок. Обры- вая пуговицы на гимнастерке. Я подошел к нему и встал рядом. - Ладно, - говорю, - пошли... 21 июня 1982 года. Нью-Йорк Дорогой Игорь! (Ваше отчество растряслось на ухабах совместного путе- шествия.) Оно закончено. Тормоза последнего многоточия заскрипят через десять абзацев. Есть ощущение легкости и пустоты. Ведь я семнадцать лет готовил эту рукопись к печати. The end of something, как выразился бы господин Хе- мингуэй... Вы знаете, я человек не религиозный. Более того, неверующий. И даже не суеверный. Я не боюсь похоронных шествий, черных кошек и разбитых зеркал. Ежеминутно просыпаю соль. И на Лене, которая шлет вам привет, женился тринадцатого (13!) декабря. Я крайне редко вижу сны. А если вижу, то на удивление примитивные. Например - у меня кончаются деньги в ресторане. Зигменду Фрейду тут аб- солютно нечего делать. У меня не случается дурных и тем более - радужных предчувствий, Я не ощущаю затылком пристальных взглядов. (Разве что они сопровождаются под- затыльника -ми.) Короче говоря, природа явно обделила меня своими транс- цендентными дарами. И даже банальному материалистическому гипнозу я, как выяснилось, не подвержен. Но и меня задело легкое крыло потустороннего. Вся моя биография есть цепь хорошо организованных случайностей. На каждом шагу я различаю УКА- ЗУЮЩИЙ ПЕРСТ СУДЬБЫ. Да и как мне не верить судьбе? Уж слишком очевидны трафареть!, по которым написана моя злополучная жизнь. Голубоватые тон- кие линии проступают на каждой странице моего единственного черновика. Набоков говорил: "Случайность - логика фортуны". И действительно, что может быть логичнее безумной, красивой, абсолютно неправдоподобной слу- чайности?.. Отец моего знакомого Шлафман рыл на даче яму под смородиновый куст. Где и настиг его приступ стенокардии. Как выяснилось, Шлафман рыл себе могилу. Случайность - логика фортуны... Мало этого, при жизни Шлафман был несокрушимым сталинистом. И - тоже не случайно. А для того, чтобы я мог рассказывать эту историю без особой скорби... Я был наделен врожденными задатками спортсмена-десятиборца. Чтобы сделать из меня рефлектирующего юношу, потребовались (буквально!) - не- человеческие усилия. Для этого была выстроена цепь неправдоподобных, а значит - убедительных и логичных случайностей. Одной из них была тюрьма. Видно, кому-то очень хотелось сделать из меня писателя. Не я выбрал эту женственную, крикливую, мученическую, тяжкую профес- сию. Она сама меня выбрала. И теперь уже некуда деться. Вы дочитываете последнюю страницу, я раскрываю новую тетрадь...

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору