Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Довлатов Сергей. Иностранка -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  -
между женщинами и алкоголем. С этим покончено. В упорной борьбе победил алкоголь. - Я подумаю, - сказала Маруся. Евсей Рубинчик тоже предложил содействие. И тоже бескорыстно. Обещал ей временную работу. Он спросил: - Вы рисуете? - Смотря что, - ответила Маруся. Рубинчик пояснил: - Надо ретушировать цветные фотографии. - Как ЭТО - ретушировать? - Подкрасить губы, щеки... В общем, чтобы клиенты были довольны. Маруся подумала - дело знакомое. - А сколько мне будут платить? - Три доллара в час. Рубинчик обещал позвонить. Религиозный деятель Лемкус тоже заинтересовался Марусей. Сначала он подарил ей Библию на английском языке. Затем сказал, что Бог предпочитает неустроенных и одиноких. Наконец, пообещал хорошие условия в иной, загробной жизни. - Когда это будет! - вздыхала Маруся. - На то Господня воля, - опускал ресницы Лемкус. Он же любил повторять, что деньги - зло. - Особенно те, - соглашалась Маруся, - которых нет... Хозяин магазина "Днепр" Зяма Пивоваров иногда шептал ей: - Получены свежие булочки. Точная копия - вы... Торговец недвижимостью Лернер приглашал: - Поедем как-нибудь в Атлантик-Сити. Выиграешь тысяч двадцать. Реализовать свою идею Лернеру пока не удавалось. Он ленился даже записать Марусин телефон. Так пролетело месяца четыре. Дни тянулись одинаковые, как мешки из супермаркета... Тe же и Гонзалес К этому времени я уже года полтора был натурализованным американцем. Жил, в основном, на литературные заработки. Книги мои издавались в хороших переводах. Не случайно один мой коллега любил повторять: - Довлатов явно проигрывает в оригинале... Рецензенты мною восхищались, называли советским Керуаком, упоминая попутно Достоевского, Чехова, Гоголя. В одной из рецензий говорилось: "Персонажи Довлатова горят значительно ярче, чем у Солженицына, но в куда более легкомысленном аду". Рецензии меня почти не интересовали. К тому, что пишут обо мне, я совершенно равнодушен. Я обижаюсь, когда не пишут... И все-таки мои романы продавались слабо. Коммерческого успеха не было. Известно, что американцы предпочитают собственную литературу. Переводные книги здесь довольно редко становятся бестселлерами. Библия - исключительный случай. Литературный агент говорил мне: - Напиши об Америке. Возьми какой-нибудь сюжет из американской жизни. Ведь ты живешь здесь много лет. Он заблуждался. Я жил не в Америке. Я жил в русской колонии. Какие уж тут американские сюжеты! Взять, например, такую историю. Между прачечной и банком грузин Дариташвили торгует шашлыками. Какая-то женщина выражает ему свои претензии: - Почему вы дали господину Лернеру большой шашлык, а мне - совсем крошечный? - Э-э, - машет рукой грузин. - И все-таки почему? - Э-э-э, - повторяет грузин. - Я настаиваю, я буду жаловаться! Я этого так не оставлю! Почему? Грузин с трагической физиономией воздевает руки к небу: - Почему? Да потому, что он мне нравится!.. По-моему, это готовый сюжет. Только что в нем американского?.. И вот однажды раздается телефонный звонок. Слышу голос Муси Татарович: - Принеси мне сигареты. Можешь? - Что-нибудь случилось? - Ничего особенного. У меня синяк под глазом. На улицу стесняюсь выйти. Деньги сразу же верну. - Откуда? - Тебе какое дело? Шубу продала. - Я не про деньги говорю. Синяк откуда? - С Рафкой поругалась. - Я сейчас приеду... С Марусей я познакомился за год до этого. В дни знаменитой авантюры с русским телевидением. Двое бизнесменов, Лелик и Маратик, сняли офис в центре города. Дали объявления в русских газетах. Пообещали установить в каждом доме специальные репродукторы. Короче, взялись дублировать на русский язык передачи американского телевидения. Затея имела успех, в особенности - среди пенсионеров. Старики охотно высылали деньги. Лелик и Маратик пригласили на работу шестерых сотрудников. Двух секретарш, бухгалтера, охранника, рекламного агента и меня, как творческую единицу. Я дописывал на работе свою книгу "Чемодан". Секретарши целыми днями болтали. Агент вымогал у рекламодателей деньги под несуществующее телевидение. Бухгалтер писал стихи. Охранник, бывший чемпион Молдавии по самбо, то и дело ходил за выпивкой. Охрана предназначалась Лелику с Маратиком. На случай появления обманутых клиентов. Одной из секретарш была Маруся Татарович. Она мне сразу же понравилась - высокая, нарядная и какая-то беспомощная. Бросалась в глаза смесь неуверенности и апломба. Так чаще всего и бывает. Я быстро понял, что она не создана для коллектива. Вот, например, характерный случай. У второй секретарши был муж. Он подарил жене браслет на именины. Та захватила его на работу - похвастать. Маруся повертела его в руках и говорит: - Какая прелесть! У меня в Союзе был такой же. Только платиновый... После этого секретарша ее возненавидела... Маруся слишком часто вспоминала о своих утраченных номенклатурных привилегиях. Слишком охотно рассказывала про своего знаменитого мужа. Чересчур размашисто бросала на диван ондатровую шубу. Коллектив предпочитает, чтобы люди в ее обстоятельствах держались поскромнее. Раза три я подолгу беседовал с Марусей за чашкой кофе. Она рассказала мне всю свою довольно-таки нелепую историю. В какой-то степени мы подружились. Я люблю таких - отпетых, погибающих, беспомощных и нахальных. Я всегда повторял: кто бедствует, тот не грешит... - Плохо, - говорила Маруся, - что вы женаты. Мы бы поладили... А главное, ваша жена - потрясающе интересная дама. Через месяц завела бы себе кого-нибудь получше... Устроившись на работу, Маруся поторопилась снять квартиру. Деньги она заняла у Лоры. Тогда в нашем районе еще можно было отыскать жилье долларов за четыреста. Внезапно Лелик и Маратик объявили: - Первый месяц все работают бесплатно. Это традиция. Ведь мы создаем новую фирму. Прошло четыре недели. Боссы помалкивали. Если с ними заговаривали о деньгах, переходили на английский язык. Я понял, что нас обманули. (Старики это поняли еще через месяц.) Зашел к нашим боссам. Сказал им все, что думаю о них. Так, что даже в коридоре было слышно. Маруся удивилась: - Я и не подозревала, что вы знаете такие слова. Короче, телевидение закрылось, не успев родиться. Лелика с Маратиком все еще разыскивают обманутые подписчики. Исчезновение двух бизнесменов сопровождалось фельетонами в русской прессе. Фельетонисты выражали уверенность, что Лелик и Маратик засланы госбезопасностью. Цель - разложение капиталистической системы изнутри. Один из фельетонов назывался: "Крайм родной, навек любимый!.." 1 Бухгалтер Фалькович сказал: - Подамся в управдомы. И действительно, пошел работать супером в Асторию. Замужняя секретарша улетела к дочке в Торонто. Рекламный агент стал торговать магнитофонными записями. Я вернулся к бедственному, но родному положению свободного художника. Охранник работает телохранителем у Якова Смирнова. Говорят, Смирнов его побаивается. Маруся оказалась в пустой квартире и без денег. Раза два я возил ее на своей машине по каким-то учреждениям. Раздобыл ей кое-что из мебели. Подарил наш старый телевизор. Что еще я мог для нее сделать? Не разводиться же мне было по такому случаю! Иногда мы сталкивались на улице. Глупо было расспрашивать: на что ты живешь? Вероятно, ей удалось добиться какого-то пособия. Маруся говорила, что Левушка болеет. Что она пытается давать уроки музыки. Предполагает открыть небольшой детский сад. Я почти не слушал. В таких делах, если начнешь прислушиваться, одно расстройство. Как говорится, беспомощный беспомощному - не помощник... Тут как раз и появился этот латиноамериканец. Точнее говоря, не появился, а возник. Возник из хаоса чужой, заморской, непонятной жизни. Что его породило? Однообразная вибрирующая музыка, долетающая из транзисторов? Смешанные запахи пиццерии, косметики и бензиновой гари? Разноцветные огни, плавающие в горячем асфальте? Отблески витрин на бортах проносящихся мимо автомобилей?.. Рафаэль материализовался из общего чувства неустойчивости. Из ощущения праздника, беды, успеха, неудачи, катастрофической феерии. Маруся не помнила дня их знакомства. Не могла припомнить обстоятельств встречи. Рафаэль возник загадочно и неуклонно, как само явление третьего мира. Марусе вспоминались лишь черты его давнишнего присутствия. Какие-то улыбки на лестнице. (Возможно, она принимала Рафаэля за человека из домовой хозобслуги.) Какие-то розы, брошенные в ее сторону из потрепанной автомашины. Протянутые Левушке конфеты за четыре цента. Был запах дорогого одеколона в лифте. Теснота между дверьми. Приподнятая шляпа. Велюровый пиджак, сигара, кремовые брюки. Кольцо с фальшивым бриллиантом. Галстук цвета рухнувшей надежды. Сначала Рафаэль был для Маруси - улицей, особенностью пейзажа. Принадлежностью данного места наряду с витриной фирмы "Рейнбоу", запахом греческих жаровен или хриплым басом Адриано Челентано. Сначала Рафаэль был обстоятельством места и времени. Затем оказалось, что Маруся сидит в его разбитом автомобиле. Что они возвращаются из ресторана "Дель Монико". Что Левушка уснул в машине. И что рука с фальшивым перстнем гладит Мусину ладонь. - Ноу, - сказала Муся. И переложила чью-то руку на горячее сиденье. - Вай нот? - спросил латиноамериканец. И ласково потрогал ее округлое колено. - Ноу, - сказала Муся. И прикрыла его рукой свою ладонь. - Вай нот? - спросил латиноамериканец. И потянулся к вырезу на ее блузке. - Ноу. Она переложила его руку на колено. - Вай нот? Он положил ей руку на бедро. - Ноу. Маруся потянула вверх его ладонь. - Вай нот?.. Одна его рука возилась с пуговицами на блузке. Вторая с некоторым упорством раздвигала ей колени. Маруся успела подумать: "Как он ведет машину? Вернее - чем?.." Автомобиль тем не менее двигался ровно. Только раз они задели борт чужого "мерседеса". При этом рук своих латиноамериканец так и не убрал. Лишь шевельнул коленями. - Ты ненормальный, - она старалась говорить погромче, - крейзи! Рафаэль, не останавливая машины, достал из кармана синий фломастер. Приставил его к своей выпуклой груди, обтянутой нейлоновым джемпером. Быстро нарисовал огромных размеров сердце. И сразу полез целоваться. Теперь он развернулся к Мусе целиком. Руль поворачивал (как утверждает Муся) своим не очень тощим задом... Приглашать его домой Маруся не хотела. Она стеснялась пустой квартиры. Левушка спал в продавленном дерматиновом кресле. Сама Маруся - на погнутой раскладушке. Все это мы когда-то притащили с улицы. В холодильнике лежали голубоватые куриные ноги. И все. Какие уж тут могут быть гости!?.. Затем произошло следующее. Рафаэль откинул багажник. Извлек оттуда свернутый колесом матрас в полиэтиленовом чехле. За ним - бутылку рома, связку пепси-копы, четыре апельсина и галеты. Матрас был совершенно новый, в упаковке. К этому времени Маруся перестала удивляться. Она спросила: - Как тебя зовут? Вот из ер нейм? В ответ прозвучало: - Рафаэль Хосе Белинда Чикориллио Гонзалес. - Коротко и ясно, - сказала Маруся, - буду звать тебя Рафа. - Рафа, - подтвердил латиноамериканец. Затем добавил: - Мусья! Еду и выпивку он быстро рассовал по карманам. Левушку тащил на плече. Матрас (я лично верю этому) катился сам. К тому же свободной рукой латиноамериканец поглаживал Мусю. При этом курил и галантно распахивал двери. Вдруг Маруся уловила странное потрескивание. Прислушалась. Как выяснилось, это штаны латиноамериканца трещали от напора буйной плоти. Следует отметить еще и такую подробность. Когда они выходили из лифта, мальчик неожиданно проснулся. Он посмотрел на Рафаэля безумными, как у месячного щенка, глазами и спросил: - Ты кто? Мой папа? И что, вы думаете, ответил латиноамериканец? Латиноамериканец ответил: - Вай нот? Разговоры Я сел в автомобиль. Проехал три квартала. Вспомнил, что Маруся просила купить сигареты. Развернулся. Наконец затормозил около ее подъезда. Может, думаю, гаечный ключ захватить на всякий случай? В качестве орудия самозащиты? Что, если Рафаэль полезет драться?.. Я не трус. Но мы в чужой стране. Языка практически не знаем. В законах ориентируемся слабо. К оружию не привыкли. А тут у каждого второго - пистолет. Если не бомба... При этом латиноамериканцы, говорят, еще страшнее негров. Те хоть рабами были двести лет, что отразилось соответственно на их ментальности. А эти? Все, как один, здоровые, нахальные и агрессивные... Драки, конечно, и в Ленинграде бывали. Но обходилось все это без роковых последствий. Сидели мы, помню, в одной компания. Прозаик Стукалин напился и говорит литературоведу Зайцеву: - Я сейчас тебе морду набью. А тот ему отвечает: - Ни в коем случае, потому что я - толстовец. Я отрицаю всякое насилие. Если ты меня ударишь, я подставлю другую щеку. Стукалин подумал и говорит: - Ну и хрен с тобой!.. Мы успокоились. Решили, что драка не состоится. Вышли на балкон. Вдруг слышим грохот. Бежим обратно в комнату. Видим, Стукалин лежит на полу. А толстовец Зайцев бьет его по физиономии своими огромными кулаками... Но дома все это происходило как-то безболезненно. А здесь?.. Ну, ладно, думаю, пора идти. Звоню. Дверь открывает Муся Татарович. Действительно, синяк под глазом. К тому же нижняя губа разбита и поцарапан лоб. - Не смотри, - говорит. - Я не смотрю. А где он? - Рафка? Убежал куда-то в расстроенных чувствах. - Может, - спрашиваю, - в госпиталь тебя отвезти? - Не стоит. Я все это косметикой замажу. - Тогда звони в полицию. - Зачем? Подумаешь, событие - испанец дал кому-то в глаз. Вот если бы он меня зарезал или пристрелил. - Тогда, - говорю, - можно уже и не звонить. - Бессмысленно, - повторила Муся. - Может, посадят его суток на двенадцать? Ради профилактики? - За что? За драку? В этом сумасшедшем городе Нью-Йорке?! Да здесь в тюрьму попасть куда сложнее, чем на Марс или Юпитер! Для этого здесь надо минимум сто человек угробить. Причем желательно из высшего начальства. Здесь очередь в тюрягу, я думаю, примерно лет на сорок. А ты говоришь - посадят... Главное, не беспокойся. Я все это сейчас подретуширую... Я огляделся. Марусино жилище уже не казалось таким пустым и заброшенным. В углу я заметил стереоустановку. По бокам от нее стояли два вельветовых кресла. Напротив - диван. У стены - трехколесный велосипед. Занавески на окнах... Я сказал Марусе: - Дверь запри как следует. - Бесполезно. У него есть ключ. Еще, думаю, не легче... - Он тебе хоть помогает материально? - Более или менее. Он вообще-то добрый. Всякое барахло покупает. Особенно для Левки. Испанцы, видно, к маленьким неравнодушны. - И еще - к блондинкам. - Уж это точно! Рафа в этом смысле - настоящий пионер! - Не понял? - Вроде Павлика Морозова. Всегда готов! Одна мечта: поддать - и в койку! Я иногда думаю, не худо бы его к турбине присоединить! Чтобы энергия такая зря не пропадала... А в смысле денег он не жадный. Кино, театры, рестораны - это запросто. Однако на хозяйство сотню дать - жалеет. Или, скорее всего, не догадывается. А мне ведь надо за квартиру платить... Маруся переоделась, заслонившись кухонной дверью. - Хочешь кофе? - Нет, спасибо... Чем он вообще занимается? - спрашиваю. - Понятия не имею. - Ну, а все-таки? - Что-то продает. А может, что-то покупает. Вроде бы, учился где-то месяц или два... Короче, не Спиноза. Спрашивает, например, меня: "Откуда ты приехала?" - "Из Ленинграда". - "А, говорит, знаю, это в Польше..." Как-то раз вижу, газету читает. Я даже удивилась - грамотный, и на том спасибо... Маруся налила себе кофе и продолжала: - Их здесь целый клан: мамаша, братья, сестры. И все более-менее солидные люди, кроме Рафы. У его маман четыре дома в Бруклине. У одного брата - кар-сервис. У другого - прачечная. А Рафка, в общем-то, не деловой. И деньги его мало беспокоят. Ему лишь бы штаны пореже надевать... - Ну, хорошо, - говорю, - а все-таки, что будет дальше? - В смысле? - Каковы перспективы на будущее? Он хочет на тебе жениться? - Я тебе уже сказала, чего он хочет. Больше ничего. Все остальное - так, издержки производства. - Значит, никаких гарантий? - Какие могут быть гарантии? И что тут говорить о будущем? Это в Союзе только и разговоров, что о будущем. А здесь - живешь и ладно... - Надо же о Левушке подумать. - Надо. И о себе подумать надо. А замуж выходить совсем не обязательно. Я дважды замужем была, и что хорошего?.. И вот что я тебе скажу. Когда-то мне случалось ездить на гастроли. Жила я там в гостиницах с командированными. Платили им два сорок. Это в сутки. На эти жалкие гроши они должны были существовать. А именно: три раза в день питаться. Плюс сигареты, транспорт, мелкие расходы. Плюс непременно выпить. Да еще и отложить чего-то женам на подарки. Да еще и бабу трахнуть по возможности. И все это на два, пардон, рубля сорок копеек... - К чему ты это говоришь? - С тех пор я всех этих командированных упорно ненавижу. Вернее, дико презираю. Маруся зло прищурилась: - Ты посмотри вокруг. Я говорю о наших эмигрантах. Они же все - командированные. У каждого в руке - два сорок. Тогда уж лучше Рафаэль с его, что называется, любовью... Я спросил: - И у меня в руке - два сорок? - Допустим, у тебя - четыре восемьдесят... Кстати, я тебе должна за сигареты... Но у большинства - два сорок... Есть тут один из Черновиц, владелец гаража. Жена по медицинской части. Вместе зарабатывают тысяч шестьдесят. Ты знаешь, как он развлекается по вечерам? Залезет в черный "олдсмобиль" и слушает кассеты Томки Миансаровой. И это - каждый вечер. Я тебе клянусь. Жена на лавочке читает "Панораму" от и до, а Феликс слушает кассеты. Разве это жизнь? Уж лучше полоумный Рафа, чем отечественное быдло. - Владелец гаража свою жену, я думаю, не избивает. - Естественно. Не хочет прикасаться лишний раз... Переодевшись и накрасившись, Маруся явно осмелела. Хотя синяк под слоем грима и косметики заметно выделялся. Да и царапина над бровью производила удручающее впечатление. А вот разбитую губу ей удалось закрасить фиолетовой помадой... Тут снизу позвонили. Маруся надавила розовую кнопку. Сказала: - Возвращение Фантомаса... Затем добавила спокойно: - Вдруг он к тебе полезет драться? Если что, ты дай ему как следует. - Ого, - говорю, - вот это интересно! Я-то здесь при чем? Он что, вообще здоровый? - Как горилла. Видишь эту лампу? Я увидел лампочку, свисающую на перекрученном шнуре. - Ну? - Он ее вечно задевает, - сказала Муся. - Подумаешь, - говорю, - я тоже задеваю.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору