ь, этого не заметил. Неужели он уже не
требует жизни Уилли Конклина? Так или иначе, необходимо сообщить  немедленно
о своих соображениях. Он стал искать каких-нибудь официозов и натолкнулся на
самого окружного прокурора, которого узнал по снимкам в газете. Уитмен стоял
в нише окна с двумя биноклями в руках. "Прошу прощения",  -  сказал  Отец  и
представился. Затем изложил свои соображения.  Ему  показалось,  что  Уитмен
метнул на него испуганный взгляд.  Он  заметил  на  его  лице  следы  мелких
кровоизлияний. Уитмен отвернулся к окну и поднял бинокль к  глазам  -  прямо
настоящий адмирал. Не зная, что делать дальше, Отец остался с ним.
   Уитмен ждал ответа от мистера Моргана. Он то и дело посматривал на  часы.
Вдруг кто-то пробежал по улице. Давка в дверях. Сопровождаемый референтами и
полицейскими,   через   гостиную   прошел   мальчик-посыльный.   Он   принес
"беспроволочную" с "Кармании". Окружной прокурор разорвал конверт.  Не  веря
своим глазам, потряс головой. "Черт побери, - пробормотал он.  -  Черт  меня
побери со всеми потрохами. - Вдруг он  стал  орать  на  всех  окружающих:  -
Убирайтесь отсюда! Вон! Вон!" Он вытолкал всех за дверь,  но  Отца  удержал.
Двери закрылись. Уитмен  впихнул  телеграмму  в  руки  Отцу.  Текст  гласил:
"ОТДАЙТЕ ЕМУ АВТОМОБИЛЬ И ПОВЕСЬТЕ ЕГО".
   Отец поднял глаза и увидел, что Уитмен смотрит на него.  "Вот  уж  такого
варианта я не предполагал, - сказал Уитмен, - вот уж не  предполагал.  Я  не
могу уступить хорьку, понимаете? Черт побери, мне тогда крышка. Я взял этого
сукина сына Бекера. Преступленье века, так это называлось в газетах. Что же,
теперь окружной прокурор пойдет на поводу у ниггера? Мне конец, даже если  я
потом его повешу. Нет, сэр! Нет!"
   Уитмен ходил по комнате. Отец вдруг испытал прилив отваги. В руках у него
была личная телеграмма от Джона Пирпонта Моргана! Немедленно и  бесповоротно
это делало его доверенным лицом окружного прокурора Нью-Йорка.
   Отец отчетливо видел, что ситуация созрела для переговоров. Морган  понял
это даже на другом конце  света.  Колхаус  смягчил  свои  требования,  жизнь
Конклина ему не нужна. Больше того, по мнению Отца, после кончины Сары самым
жгучим желанием Колхауса было - умереть. Он поведал обо всем этом  окружному
прокурору. Все дело может решиться очень быстро. Что стоит эта машина? Кроме
того, это ведь идея Моргана. "Еще бы, - проговорил Уитмен, - только Морган и
может такое придумать. У кого еще хватит нервов!" - "Простите,  вы  меня  не
совсем поняли, - сказал Отец. - Я не разбираюсь в политике, но разве это  не
снимает с вас ответственности?" Уитмен остановился и пристально посмотрел на
Отца. "В эту минуту, - сказал он, - вот именно в эту  минуту  я  предполагал
быть в Ньюпорте у миссис Стивезант-Рыбчик".
   Вот так случилось, что после полуночи упряжка  ломовых  лошадей  вытащила
руины "модели-Т" из Пожарного пруда в Нью-Рошелл. Дождь прошел, и  выглянули
звезды. Лошадей прицепили к бамперу, и они поволокли автомобиль  по  дороге.
Клипп-клоппинг-элонг-клипп-клоппинг-элонг.   Возница   стоял   на   переднем
сиденье, держа одной рукой вожжи, а другой вцепившись в руль. Все шины  были
спущены, и вращение колес скрежетом больно отдавалось в ушах. После того как
"форд" направился к Матхэттену, Уитмен позвонил Колхаусу и сказал, что хотел
бы обсудить с ним его требования. Он предложил в посредники Отца. "Это будет
более надежно, чем телефон. Мы оба доверяем этому джентльмену - и вы, и  я".
У Отца сосало под ложечкой. Через несколько минут он уже увидел себя как  бы
со  стороны  холодным  ранним  утром  пересекающим   затопленную   улицу   и
поднимающимся по ступеням меж каменных львов.  Он  напоминал  себе,  что  он
отставной офицер армии Соединенных Штатов. Исследователь  Северного  полюса.
Бронзовая дверь приоткрылась, и он шагнул внутрь. Он слышал,  как  его  шаги
звенели  по  полированному  мраморному  полу.   Он   думал   увидеть   сразу
какого-нибудь негра, но вместо нефа перед ним стоял его  собственный  шурин,
голый по пояс и с пистолетом в кобуре под мышкой.  "ТЫ!"  -  вскричал  Отец.
Младший Брат вытащил пистолет, прокрутил барабан и  приставил  дуло  себе  к
виску в подобии салюта. У Отца онемели ноги. Его  усадили.  Колха-ус  принес
ему жестянку с водой.
   Первое   соглашение   между   двумя   сторонами   касалось   установления
круглосуточной прямой связи. По второму соглашению  через  кратер  на  улице
были переброшены доски. Отец курсировал взад-вперед, выполняя свою миссию  в
состоянии какого-то онемения, будто спал на ходу. Он не  смотрел  на  своего
родственника. За спиной  он  улавливал  престраннейшую  пульсацию  какого-то
горького веселья.
   Тем временем Уитмен висел на телефоне,  пытаясь  обнаружить  следы  Уилли
Конклина. Полиция разыскивала того по всем околоткам. Наконец  он  догадался
позвонить Большому Тиму Салливэну, лидеру Четвертого избирательного участка,
одному из воротил Таммани-Холла. Звонок поднял старика с  постели.  "Тим,  -
сказал окружной прокурор, - у нас тут гость в городе, такой Уилли Конклин из
округа Вустер". - "Не знаю этого малого, - пробурчал Большой Тим,  -  однако
посмотрю, не смогу ли что-нибудь сделать". - "Уверен, что сможешь", - сказал
Уитмен. Менее чем через час Уилли Конклина приволокли за шиворот к  лестнице
"браунстоуна". Мокрый и всклокоченный, он был перепуган  до  смерти.  Нижние
пуговицы рубашки оторвались, и брюхо нависло  над  поясом.  Его  швырнули  в
кресло и приказали молчать. Полицейский встал над ним.  Зубы  стучали,  руки
тряслись. Он потянулся к заднему  карману,  где  носил  свою  пинту.  Фараон
наручниками, как плетью, вытянул его по спине и голове.
   С  рассвета  толпы,  слегка  поредевшие  за  ночь,  вновь  собрались   за
баррикадами. Проржавевшая "модель-Т" стояла у обочины тротуара  прямо  перед
библиотекой.
   В оговоренный момент двери "браунстоуна"  открылись  и  двое  полицейских
вытащили для демонстрации жалкую фигуру Уилли Конклина.  Потом  утащили  его
обратно. Теперь, имея уже под рукой и Конклина и машину, Уитмен  повел  свои
переговоры дальше. Он-де намерен возбудить против Конклина дело по обвинению
в  злонамеренной  порче  имущества,  вандализме  и   незаконном   задержании
гражданина.  Кроме  того,  брандмейстера  заставят   лично   участвовать   в
восстановлении здесь, прямо на улице, изуродованного им автомобиля.  С  этим
унижением он будет жить  весь  остаток  своей  жизни.  Взамен  Уитмен  хотел
капитуляции Колхауса и всех его людей. "Я гарантирую, что  вы  получите  все
ваши права и привилегии, предусмотренные законом".
   Когда Отец передал эти условия, парни  в  библиотеке  начали  хохотать  и
улюлюкать. "Мы его достали, - кричали они друг другу - Он поплыл! Теперь  мы
их сожрем вместе с пуговицами!" Автомобиль под окнами и Конклин  на  крыльце
чрезвычайно всех вдохновили.  За  исключением  Колхауса.  Он  сидел  один  в
Западной  комнате.  Отец  ждал.  Постепенно  мрачное   настроение   Колхауса
перевесило. Юноши тревожно переглядывались.  Наконец  Колхаус  сказал  Отцу:
"Сам я сдамся, но ребят не отдам. Для них я хочу свободного выхода отсюда  и
полной амнистии. Останьтесь здесь, пожалуйста, пока я не поговорю с ними".
   Молодые люди собрались вокруг Колхауса возле  ящика  с  детонатором.  Они
были потрясены. "Ты ничего им не должен, - кричали они. - Мы взяли  за  яйца
самого Моргана! Пусть отдают нам  Конклина  и  мотор,  пусть  выпускают  нас
отсюда и тогда получат назад свою библиотеку. Вот такие условия, мэн, только
такие условия!"
   Колхаус был спокоен и говорил мягко: "Никто из вас не известен властям по
имени. Вы можете раствориться в городе и  спасти  себе  жизнь".  -  "Так  же
можешь и ты", - сказал кто-то. "Нет, - ответил Колхаус, - меня  они  никогда
не выпустят отсюда, и вы это знаете. Если же выпустят,  не  пожалеют  усилий
для охоты за мной. И все, кто со мной, будут выловлены.  И  все  вы  умрете.
Ради чего?"
   "Мы все это оговорили заранее, - сказал один из юношей. - Теперь  ты  все
переворачиваешь. Так не годится, мэн! Мы все - Колхаус! Мы не уйдем  отсюда,
взорвем все это к дьяволу!" Выступил Младший Брат: "То, что ты делаешь - это
предательство. Мы все должны быть свободны, или мы все  умрем.  Ты  подписал
свое письмо как Президент Временного правительства Америки". Колхаус кивнул:
"Это была риторика, необходимая для  поддержания  нашего  духа".  -  "Но  мы
поверили в это! - закричал МБМ. - Мы  поверили!  На  улицах  хватит  народу,
чтобы сформировать армию".
   Несомненно, ни один теоретик революции не смог  бы  отрицать,  что  перед
лицом такого гигантского врага, как  вся  белая  раса,  успешная  борьба  за
"форд-Т" - неплохое дело для начала. Младший  же  Брат,  явно  не  теоретик,
продолжал кричать: "Ты не смеешь  менять  свои  требования!  Ты  не  смеешь!
Предать нас за машину!" - "Я не изменил своих требований", -сказал  Колхаус.
"Так что же, проклятый "форд" - это и есть твоя  справедливость?  -  спросил
МБМ. - Твоя казнь - это справедливость?" Колхаус  посмотрел  на  него.  "Что
касается казни, то моя смерть была уже решена в тот день, когда умерла Сара.
Что касается моего богом забытого "форда", то и его судьба  решилась  тогда,
когда я ехал мимо пожарки. Я не сократил своих требований,  их  преувеличили
те, кто так долго им сопротивлялся. Теперь я выторгую ваши дорогие мне жизни
за жизнь Уилли Конклина, и бог с ним".
   Спустя несколько минут Отец  шел  назад  через  улицу.  В  конце  концов,
Колхаус просто требует справедливости, а его людям  на  нее  наплевать.  Это
другое  поколение.  В  них  нет  ничего  человеческого.  Отец   содрогнулся.
Настоящие чудовища! У них перекрученные мозги. Собирать армию! Они - грязные
революционеры, иначе их не назовешь.
   Знаменитое упорство Колхауса стало теперь оплотом против  аргументов  его
бешеных парней. Теперь он стоит между мистером  Морганом  и  ужасной  бедой.
Ничего из этих соображений Отец не доверил окружному прокурору У прокурора и
без того хватало неприятностей. Он забрасывал в топку одну порцию  виски  за
другой. Щетина на лице. Глаза-протуберанцы покраснели. Стоит у окна. Шагает.
Кулаком правой руки колотит себя в ладонь левой. То  и  дело  заглядывает  в
телеграмму Моргана. Отец прочистил горло. "Там не  сказано,  что  вы  должны
повесить соучастников", - проговорил он. "Что? -  вскричал  Уитмен.  -  Что?
Олл-райт, олл-райт... -Брякнулся на стул. - Много их  там?"  -  "Пятеро",  -
сказал Отец, бессознательно исключая из этого числа Младшего  Брата  Матери.
Уитмен вздохнул. "Я думаю, это лучшее, что  вы  можете  сделать",  -  сказал
Отец. "Факт, - отозвался окружной прокурор, - но что  я  скажу  газетам?"  -
"Немало, - возразил  Отец.  -  Во-первых,  вы  скажете,  что  Колхаус  Уокер
захвачен. Во-вторых, сокровища мистера Моргана спасены, в-третьих,  город  в
безопасности, в-четвертых, вы используете все  возможности  вашей  службы  и
полиции для того, чтобы выследить всех подручных, пока последний из  них  не
окажется за решеткой, где ему и  следует  быть".  Уитмен  подумал.  "Да,  мы
возьмем их, - пробормотал он, - прямо там, за баррикадой".  -  "Ну,  -сказал
Отец, -это будет сделать трудновато. Они возьмут заложника и не отпустят его
до тех пор, пока не будут в  безопасности".  -  "Кто  заложник?"  -  спросил
Уитмен. "Я", - сказал Отец. "Понимаю, - сказал Уитмен. - А как  вы  думаете,
почему хорек решил, что он один  удержит  здание?"  -  "Он  будет  сидеть  в
алькове, недосягаемый для пуль, руки на детонаторе, -  сказал  Отец.  -  Мне
кажется, этого вполне достаточно".
   Быть  может,  в  этот  момент  Отец  питал  надежду,  что  после   своего
освобождения он сможет привести полицию в логово преступников. Он думал, что
без Колхауса у них поубавится пылу пренебрегать законом.  Это  были  убийцы,
анархисты и поджигатели, но он не трусил. Он знает этот тип людей и  покажет
им, кто здесь настоящий мужчина. Что касается Младшего Брата, то он  в  этот
момент даже радовался, что приложит руку к его захвату.
   Уитмен уставился в пространство. "Олл-райт,  -  сказал  он,  -  олл-райт.
Подождем до темноты, может быть, никто не увидит того, что мы сделаем.  Ради
мистера Моргана,  и  ради  его  проклятой  гутенберговской  Библии,  и  ради
проклятого пятистраничного письма руки покойного Джорджа Вашингтона".
   Итак, переговоры завершились.
 
 
 
 
   39
 
   К восьми часам утра люди Форда прислали к  библиотеке  грузовик  со  всем
комплектом запчастей для "модели-Т". Компания  "Пантасот"  доставила  крышу.
Помощники Моргана согласились оплатить все счета. При всем  честном  народе,
глазевшем  со  всех  углов,  брандмейстер  Конклин  под  руководством   двух
механиков приступил к работе, кусок за куском разбирал  развалину  и  строил
новый "форд", начиная с шасси. Потея,  ворча,  жалуясь,  а  порой  и  плача,
трудился славный герой. Новые шины,  новые  крылья,  новый  радиатор,  новое
магнето, новые двери, новые подножки, новое  ветровое  стекло,  новые  фары,
новые сиденья. К пяти часам пополудни, когда солнце еще сияло  во  всю  силу
над Нью-Йорком, блестящий черный "форд,  модель-Т"  с  заказной  брезентовой
крышей стоял у бордюра.
   Весь день люди  Колхауса  призывали  его  изменить  решение.  Они  просто
бесились, споря с ним. Он терпеливо их урезонивал. Становилось ясно, что они
просто не знают, что им делать без вождя. "Ты стремишься к самоубийству",  -
кричали они, а сами казались  жалкими  и  потерянными.  Уныние  сгущалось  в
библиотеке с каждой минутой. Молодые люди безучастно  смотрели  из  окон  на
возрождение автомобиля, в котором когда-то  Колхаус  Уокер  Мл.  начал  свое
ухаживание.
   Сам Колхаус ни разу не подошел к окну. Он сидел за столом Джона  Пирпонта
Моргана и составлял свое завещание.
   Младший Брат замкнулся  в  горьком  молчании.  Отец,  который  содержался
теперь в библиотеке как официальный заложник, решил  поговорить  с  ним.  Он
думал о том, что он  расскажет  Матери.  Однако  тогда  лишь  только,  когда
сгустилась темнота и приблизился час  ухода,  он  заставил  себя  подойти  к
шурину. Это была последняя возможность поговорить с глазу на глаз.
   Молодой человек был в туалете - смывал с лица жженую пробку. Он глянул на
Отца в зеркало. "Мне самому от тебя ничего не требуется, - сказал Отец, - но
не кажется ли тебе, что твоя  сестра  заслуживает  каких-то  объяснений?"  -
"Если она обо мне думает, - сказал Младший Брат, - она получит объяснения. Я
не хочу их передавать через тебя. Ты  самодовольный  субъект  без  малейшего
понимания истории. Ты плохо платишь своим рабочим и понятия не имеешь об  их
нуждах". - "Ясно, ясно", - сказал Отец. "Ты считаешь  себя  джентльменом  во
всех своих действиях, - продолжал Младший Брат, - но  это  просто  самообман
всех таких, как ты, всех, кто глумится над гуманностью". - "Ты жил под  моей
крышей и работал в моем бизнесе", - сказал Отец. "Да, ты мог себе  позволить
такое великодушие, - сказал Младший Брат, - но я оплатил свой долг, и ты  об
этом узнаешь". Младший Брат мыл лицо мылом и  горячей  водой,  движения  его
были мощными и резкими. Он вытирался полотенцем с вышитыми  инициалами  ДПМ.
Он швырнул полотенце на пол, надел  рубашку,  нашарил  в  карманах  запонки,
пристегнул манжеты и воротничок, поднял подтяжки. "Ты объездил  весь  мир  и
ничего не понял, - сказал он. - Ты думаешь, что  это  преступление  -  войти
сюда, в это здание, принадлежащее другому, угрожать его собственности. Между
тем это гнездо стервятника, нора шакала. - Он надел пиджак, провел  ладонями
по своей бритой голове, затем водрузил на  нее  свой  "дерби".  С  интересом
посмотрел на себя в зеркало. - Гудбай. Ты меня больше  не  увидишь.  Передай
моей сестре, что я всегда буду о ней думать. - Он на мгновение застыл, глядя
в пол. Потом прочистил горло: - Ты можешь сказать ей, что я всегда любил  ее
и всегда восхищался ею".
   Группа собралась в холле. Все  были  одеты  в  колхаусовскую  униформу  -
костюм, галстук, "дерби". Колха-ус приказал им надвинуть котелки на глаза  и
поднять воротники, чтобы их не опознали. Надеждой на спасение был  "форд-Т".
Колхаус объяснил, как заводить его, как держать  газ.  "Когда  вы  будете  в
безопасности, позвоните мне по телефону". Отец спросил: "Разве я  не  еду  с
ними?" - "Здесь уже есть заложник, - сказал Колхаус,  показывая  на  МБМ.  -
Белые лица похожи одно на другое". Все засмеялись. Перед огромной  бронзовой
дверью Колхаус обнял каждого.  Младшему  Брату  достались  не  менее  пылкие
объятия, чем другим. Потом он вынул из кармана часы. К этому времени день за
окнами уже померк. Он занял свое место в алькове, оседлал мраморную скамью и
положил руки на детонатор. "Рубильник  немного  расхлябан",  -  крикнул  ему
Младший Брат. "Олл-райт, - сказал Колхаус, - идите". Один из  молодых  людей
снял засов с дверей, и без дальнейших церемоний все они  вывалились  наружу.
"Задвиньте засов, пожалуйста", - скомандовал Колхаус.  Отец  подчинился.  Он
приложил ухо к дверям, но все, что он слышал, было его собственное  тяжелое,
прерывистое дыхание. Потом после  мучительно  долгого  интервала,  во  время
которого вся надежда на спасение собственной жизни уже утекла  из  него,  он
услышал свистящий кашель и  лопотание  движка  "модели-Т".  Через  несколько
мгновений он услышал, что машина пошла. Он побежал  в  глубину  холла.  "Они
уехали", - сказал он Колхаусу  Уокеру  Мл.  Чернокожий  не  пошевелился,  он
смотрел на свои руки, лежавшие на рубильнике детонатора. Отец  сел  на  пол,
спиной к мраморной стене. Поднял колени и опустил  голову.  Некоторое  время
они оба не двигались. Потом Колхаус попросил Отца рассказать ему о его сыне.
Он хотел узнать, как он ходит, хороший ли  у  него  аппетит,  начал  ли  уже
говорить, - словом, все до мельчайших подробностей.
 
 
 
 
   IV.
 
   40
 
   Два часа спустя  Колхаус  Уокер  Мл.  с  поднятыми  руками  спустился  по
лестнице  библиотеки  и  начал  переходить  36-ю  улицу  по  направлению   к
"браунстоуну". Именно так было оговорено в соглашении. Улица была очищена от
зрителей.  Перед  Колхаусом  на   противоположном   тротуаре   стоял   взвод
Нью-йоркских Отборных, вооруженный карабинами. Поперек улицы  на  расстоянии
тридцати ярдов друг от  друга  расставлены  были  два  подразделения  конной
полиции, лошади плечом к плечу, так что образовался коридор, по  которому  и
шел Колхаус. В этом коридоре таким образом он был скрыт от всех  посторонних
глаз. Генераторы на углу  издавали  устрашающий  грохот.  На  залитой  ярким
светом улице Колхаус получил от полиции приказ:
   "Беги!" Он знал, конечно, что ему не обязательно бежать - достаточно лишь
резко поднять голову, опустить руки или улыбнуться.  В  любом  случае  конец
будет  один.  Внутри   библиотеки   Отец   услышал   координированный   залп
расстрелыциков. Он закричал от ужаса и подбежал к окну.  Тело  дергалось  на
панели в последовательных позициях, как будто стараясь вытереть  собой  свою
собственную кровь. Полицейские стреляли в охотку. Лошади ржали и дыбились.
   В своем гарлемском укрытии люди Колхауса, конечно, уже понимали, что  все
кончено. Они все были  целы,  кроме  их  вождя.  Комнаты  казались  пустыми,
рутинно стояли стены, как будто  бы  ничего  не  случилось.  Что  же  делать
дальше? Все, кроме Младшего Брата, решили остаться в  Нью-Йорке.  "Модель-Т"
была спрятана  в  соседнем  тупичке.  Они  полагали,  что  машина,  конечно,
маркирована полицией. Поскольку МБМ собирался  в  путешествие,  решено  было
подарить эту тачку ему Ночью он выехал к реке по 125-й  улице  и  на  пароме
переехал в Нью-Джерси. Он рулил к  югу.  Очевидно,  у  него  были  кое-какие
деньжата, хотя  неизвестно,  какие  и  откуда.  Проехал  Филадельфию,  потом
Балтимор. Он уходил все глубже и глубже, и вот уже  негры  стояли  в  полях,
глядя на то, как он катил мимо. Машина тянула за собой огромный хвост  пыли.
Он рулил