Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Домбровский Юрий. Факультет ненужных вещей -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -
Нейман, - ненавидит она всякие больницы, совершенно безумная девка! - Ну, ну, - улыбнулся Гуляев, - не надо на нее так! Очень славная девочка, умница, тонкая душа! Из нее получится настоящий следователь. Это, наверно, у вас наследственное, Яков Абрамович! Вы знаете, что она мне сказала, когда побывала на допросе вашего Зыбина? "По-моему, у вас с Хрипушиным ничего не получится, товарищ полковник, надо идти иным путем. Ищите женщину!" Поняли, что она хотела сказать? Нет? А я вот сразу понял! Надо следовательницу! А? Что скажете? Во всяком случае, какая-то творческая мысль в этом есть. Может, попробуем? Наступило короткое молчание. - А вы знаете - верно! - воскликнул вдруг прокурор и ударил кулаком по спинке кресла. - Вообще-то я не верю в этих молодых следовательниц, двадцатипятилетних прокурорш и оперативниц. Старухи - другое дело, - он хохотнул. - Вы знаете, что выкинул Пуришкевич в 1912 году? Какой-то дамский журнал прислал ему анкету о женском труде, и он написал крупными буквами поперек ее: "Их труд - когда их трут". А? Голова, сукин сын! Но точно, работники они никудышные. Сначала крутят без толку, потом рубят, тоже без толку. Раз его в карцер! Два его в карцер! Три его в карцер! Он сидит, а время идет. И следствие, конечно, стоит, и получается чепуха. Надо снимать. Их снимаешь, а они плачут. Но в данном случае я, пожалуй, согласен. Можно бы было попробовать и следовательницу. Можно бы! Но тут у меня возникает вот какой вопрос, с ним я и пришел к вам, - повернулся он к Нейману. - Чего мы от него, собственно говоря, добиваемся? Три дня тому назад я с ним говорил в присутствии зам. начальника тюрьмы, и у меня создалось вполне определенное впечатление. Конечно, он лжет, вертится, чего-то недоговаривает, что-то скрывает. Вообще личность грязная, болтун, пьяница, антисоветчик, все это так. Но это и все, товарищи. А дальше пустота. Так стоит ли мудрить? Тем более что вы сами мне сказали, Яков Абрамович, что из-за одного десятого пункта вы бы с ним сейчас связываться не стали. Так для чего нам тогда менять следователя? Что это может дать конкретно? Та же болтовня, то есть десятый пункт! Правда, не через ОСО, а через суд. Конечно, это более желательный исход, но, право же, Яков Абрамович, стоит ли из-за одного этого... - Нет, нет, Аркадий Альфредович, - энергично замотал головой Нейман, - совсем не из-за одного этого. Я же все время вам повторяю: не из-за этого. Зыбин - птица крупная. Он не болтун, он деятель, а болтает он, может, так, для сокрытия всего остального. И деятельность свою он начал рано. Вот это дело с изнасилованием студентки... - Извините, как вы сказали? - встрепенулся прокурор. - Я ведь ничего не знаю. - Да не можем, не можем мы ему это предъявлять, - ворчливо сказал Гуляев. Он терпеть не мог ни такие разговоры, ни бессильные потуги навязать что-то лишнее. - Он вообще тут с боку припека: заступился за товарища, и все. Его тогда же отпустили. Что об этом попусту говорить?! И дела у нас этого нету, одни выписки. - Разрешите не согласиться, товарищ полковник, - упрямо и скромно наклонил голову Нейман, - конечно, сейчас уж ему ничего не предъявишь, это безусловно так, но я думаю, что именно с этого началась его карьера. Было собрание, выступил Зыбин и весьма квалифицированно сумел повести за собой весь коллектив. В результате полетела резолюция, подготовленная райкомом партии. Я думаю, что это все совсем не случайно. Тут работала целая группа. Один выступал, другие поддерживали. Но дело в конце концов даже не в этом. Дело в вопросе: что его сюда привело? Ведь Алма-Ата - край ссыльных. Половина его товарищей очутились либо в Сибири, либо тут. Кого же он из них тут искал? И если искал, то, конечно, и нашел, так? На этот вопрос опять-таки ответа нет. Но вот посмотрите. - Он взял конверт и встряхнул его над столом. Выпало несколько фотографий. Он выбрал из них пару. - Вот одна интересная деталь. Он перед фасадом какого-то дома стоит, прижимает к груди какую-то книгу. Фотография как фотография, но знаете, что это за дом? Это улица Красина, номер семьдесят четыре. Госархив. Прокурор взял снимок, мельком взглянул на него и положил. - Ну и что? - спросил он. - А то, что этот дом известен всему миру как дом Льва Давидовича Троцкого. Здесь он жил во время ссылки в 1929 году, тут был его штаб, сюда собиралась его агентура, из этого дома его и выпроводили за границу. Так вот Зыбин стоит около бывших апартаментов врага народа и прижимает к груди какую-то книгу. Формат ее как будто точно соответствует тому из собраний сочинений Л.Троцкого. Я справлялся: такое выходило в 1923 году. А посмотрите, как встал, апостол же с Евангелием! - Любопытно, - сказал прокурор и опять покосился на Гуляева, но тот по-прежнему смотрел в окно, курил и скучал. - Очень, очень даже здорово! Но в облсуд такую фотографию представить нельзя, - не примет! - Он положил снимок и снова взял карточку Потоцкой. - Не сочтет облсуд это за вещественную улику, - продолжал он, рассматривая карточку. - Работал человек в архиве и снялся возле. А в доме этом не один архив - я его знаю, - там еще и Союз писателей, так что там много кто фотографировался. - А книга? - спросил Нейман. - А что книга? Он скажет: "Это сочинения Пушкина, том третий, а года издания не помню", - вот и все. - А ОСО и спрашивать ничего не будет, - решительно сказал Гуляев и повернулся от окна, - так что посылаем в ОСО, и конец. Ну а в бумагах-то его вы ничего не обнаружили? Там он много их что-то исписал. И письма есть. Правда, почерк... Курица лапой водила. Так что, ничего там нет? - Да как сказать, - пожал плечами Нейман, - чтоб явного, так опять ничего, а любопытного много. Ну вот, например, выписки из сочинения Карла Маркса "18 брюмера Бонапарта". Не из самого сочинения, а из предисловия. - Ага, - оживился Гуляев. - Чье предисловие? - Да нет, Энгельса, - поморщился Нейман, - так что ничего мы тут... но вот выписки интересные. Сделанные со значением. Выписано место, где Энгельс "отказывается от революционных мер борьбы. Зачем нам идти на баррикады, когда мы можем просто голосовать и собирать большинство? Пускай уж тогда буржуазия идет на баррикады. В общем, идея желтых профсоюзов. - Ну, положим, не желтых профсоюзов, - строго поглядел на него Гуляев, - а Фридриха Энгельса, так что не мешайте божий дар с яичницей. - Во-во-во! - фыркнул Нейман. - Он мне примерно так и отрезал. Готовился к политзанятию и выписывал тезисы. - Логично, очень логично, - улыбнулся Мячин. - Еще бы не логично! Я говорю, крупная птица! И была у него какая-то цель, а может быть, даже и задание! Определенно была! Вот вы его спрашивали, Аркадий Альфредович, зачем он на Или поехал? Что же он вам сказал? Ничего он вам не сказал! Но ведь ездил же! Ездил! Да и как! Вдруг его словно кольнуло. Утром в воскресенье неожиданно собирается, берет водки, закуски, сговаривается с девушкой и едет на товарняке. Зачем? - Ну там, пожалуй, все ясно, - усмехнулся Гуляев, - водка, закуска, девка, воскресенье! Нет, это понятно! - Ну вот так он и режет. Люблю выпить по холодку. Река течет, людей нет, девочка под боком, выпил, закусил, спрятал "железный звон свой в мягкое, в женское", и порядок. Все засмеялись. - Тут даже у него и психология есть, - сказал прокурор. - Извиняюсь, - покачал головой Нейман, - но вот психология-то его как раз тут и подводит. Ведь если бы он хоть неделю, хоть три дня назад до того поехал, тогда и спрашивать, конечно, было нечего. Но ведь тут что получается? Приезжает эта самая Полина, его давнишняя любовь, он сам не свой: ждет ее, готовится, убивается, что вот никак они не встретятся. Он и в камере все время бредит ею. То они с ней купаются, то на гору лезут, то под гору, то он ее на руках куда-то тащит. Хорошо. Сговариваются на вечер воскресенья, и вот он утром в воскресенье забирает секретаршу и дует с ней куда-то к черту на рога - на Или в колхоз "Первое мая". Зачем? Неизвестно. - Да, - сказал прокурор задумчиво. - Да, я спрашивал, он молчит. - Вот, он молчит! - возбужденно воскликнул Нейман. - Он и будет молчать - не дурак! А вы знаете, что там за места? Я специально ездил! Это два часа от города. Голая пустая степь, скалы и река. Ни одной души. И так до самого Китая. А по берегу километров на сорок рыбацкие землянки. Ловят маринку. И кто там рыбак, а кто просто так, ни один дьявол не знает. Ни паспортов, ни прописки, ни участкового - ничего нет. А сведенья нам попадают: там и раскулаченные, и беглые, и даже, может, перебежчики из Китая, и черт знает кто еще. - Ловили? - спросил прокурор. - Да всякую шпану ловили, а крупная рыба, конечно, уходила сразу же. Ведь туда незаметно не подойдешь, все пусто - степь! За десять верст человека видно. А ночью они, конечно, свои посты расставляют. Так вот зачем он туда сунулся? Да еще с водкой? С девкой? Узнала бы его любовь про девку, что было бы? А? - Да, - сказал прокурор, - действительно, тут что-то не так. А вы этой Полине ничего не говорили? А то ведь бабья ревность в наших делах - великая сила. Если ее умело использовать. - Ой, - покачал головой Нейман, - разве же их проймешь? Я вот велел Хрипушину сказать ему: "Будешь молчать, мы ее посадим!" Порядочный человек, конечно, призадумался бы: а вдруг правда! Так эта сволочь сразу к Хрипушину чуть не на шею: "Правильно! Посадить! Пусть сидит, меня дожидается! А то я тут, а она там будет с кем-то гулять? Какая же это справедливость!" Гуляев посмотрел на прокурора, и они оба опять рассмеялись. - Силен бродяга, - сказал прокурор с удовольствием. - И она так же отвечает: я ей про Или и с кем его захватили, а она мне: "Ну вот видите, товарищ следователь, я же сразу вам сказала, что у нас были чисто товарищеские отношения и не больше. Он и там меня знакомил со своими приятельницами". Вот и весь ее ответ. - Да! Так когда же ваша племянница встанет? - вдруг спросил Гуляев. - С неделю еще пролежит? Вот когда встанет, мы ей это дело и поручим, как вы думаете, Аркадий Альфредович? - А не получится первый блин комом? - осторожно спросил прокурор. - Ведь хотя тут, кроме десятого пункта, пока ничего не собрали, но вот сейчас я соглашаюсь с Яковом Абрамовичем: это дичь крупная, она требует особого подхода. Деликатного. Выпускница может и не справиться. - Хм, выпускница! - усмехнулся Гуляев. - Допотопное у тебя представление о нашей молодежи, прокурор! Яков Абрамович, а ну в двух словах расскажите нам про то краснодарское дело. За что Тамара Георгиевна получила благодарность от начальника управления. Она ведь, прокурор, целую отлично законспирированную антисоветскую организацию открыла. Что, неужели не слышал? А ну, Яков Абрамович, просветите прокурора. - Да вы, наверно, слышали, - поморщился Нейман. - Сначала задержали в станице старуху шинкарку. Ну, конечно, самогон, там все его гонят. 68 лет ей, ни одного зуба, кривая, косая, не слышит, ходит еле-еле, хотели уже выгонять, да спохватились. Как так: и самогон гонит, и шинкарствует, а живет на одном хлебе и молоке, и денег нет. Где они? Начали спрашивать - ревет, и все. "Да сыны вы мои! Да деточки вы мои милые! Ничего у меня нет! Где хотите, там и смотрите. Только на похороны и накопила себе малость". - "Да где они? Покажи, мы не возьмем, только посмотрим!" - "Ой, сыночки мои, нету их у меня, нету! Сын приезжал, отдала на сохранение". А сын зимовщиком где-то. Далеко-далеко! "Была у меня бумажка, сколько дала, да затеряла, видно, а то все за иконой лежала!" Ну и совсем решили уже выгонять. И дали моей племяннице оформить окончание дела. Так она бабку вызвала, с утра до полуночи просидела и все до точки выявила. Оказывается, 10 лет в районе под самым носом властей работала организация "Лепта вдовицы". Не только старые станичники, но и их дети, невестки, внуки отчисляли по пяти процентов со всех доходов, и шло это на помощь осужденным попам и религиозникам. Работали так, что любо-дорого. Бабка эта в агентах состояла. А был еще казначей, экспедиторы, даже счетовод. Посылали посылки, передачи делали, вызывали родственников на свиданья и дорогу оплачивали. Нанимали защитников, чтоб те подавали кассационные. А самое главное - в нескольких случаях даже переквалифицировали статьи и снижали срок до фактически отбытого. Вот какие чудеса творились у нас за спиной. Вот тебе и наша бдительность! - Действительно, черт знает что! - возмутился прокурор. - Ну и чем это все кончилось? - Очень хорошо кончилось, - гордо воскликнул Нейман, - трем по десятке, четырем по пяти, двенадцать человек на высылку, адвокатам-голубчикам всем по пяти Колымы. Один не доехал: урки в дороге придушили. Вот что девчонка сделала! А мы сидели, слюни распускали! - Да, внушительно, внушительно, - согласился прокурор. - Молодец девчонка. А бабке что? - Да бабку на другой день после этого допроса пришлось госпитализировать. Нет, нет, ничего такого, просто сердце, и кажется, что с концами: в приговоре не числится. Да и, собственно говоря, она уже была не нужна. - Да, что хорошо, то хорошо, ничего уж тут не скажешь, молодец, молодец, - повторил прокурор. - Ну что ж, - обернулся он к Гуляеву, - по-моему, давайте попробуем! В дверь постучали. - Ага, пришла, - встал с места Гуляев, - значит, так. Начинаю разговор я, передаю его тебе как представителю надзора, товарищ Нейман нам помогает. Он собрал со стола фотографии, засунул их в конверт и крикнул: - Войдите! Вошла секретарша, а за ней та, чью фотографию они только что все трое рассматривали и критиковали. И пахнуло духами. Однако на звезду она не походила. И прическа у нее была не такая, как у Глории Свенсон, и ресницы не были длинными, и даже губ она не накрасила. Так что, конечно, не Глория Свенсон, а может быть, даже героиня фильма о советских женщинах. Она вошла и остановилась на пороге. - Здравствуйте, - сказала она. - Здравствуйте, здравствуйте, Полина Юрьевна, - гостеприимно и просто ответил ей Гуляев, - проходите, пожалуйста, садитесь. Вот в это кресло. Итак, какая нужда вас к нам занесла? - Я пришла поговорить, - сказала она. - Ага! Отлично! Поговорим! О чем! - Меня вызывали по делу Зыбина! - Ага, значит, с Яковом Абрамовичем вы знакомы. Я начальник отдела, моя фамилия Гуляев, Петр Ильич, а это облпрокурор по спецделам. Все налицо. Так что, если есть у вас какие вопросы и неясности... Это что у вас? Заявление? Давайте-ка его сюда! Он взял бумагу и погрузился в чтение. Читал он внимательно, взял красный карандаш и что-то длинно подчеркнул в тексте. - Так, - сказал он, - понятно! - И протянул бумагу Нейману. - Но ведь такие справки, Полина Юрьевна, мы на руки не выдаем. Пусть нас официально запросят - мы ответим. Вас что, кто-нибудь направил сюда? - Нет, я сама пришла, - ответила она. - Сама! Тогда совсем непонятно, зачем вам понадобилась такая справка? Вы специалист, советская гражданка, читаете лекции студентам. Так что кто у вас может потребовать? Совершенно непонятно! Нейман прочел заявление и молча отдал его Гуляеву. - Разрешите, я поинтересуюсь? - перехватил его руку прокурор. Он быстро пробежал листок и засмеялся. - Вот где сидят-то настоящие остряки-самоучки! - сказал он Нейману. - Да шлите вы их всех, Полина Юрьевна, подальше со всяким их сомнением и вопросами! Обыватели, и все! - Да нет, они ни при чем, - сказала Потоцкая, - просто когда в ректорат пришел ваш работник и стал про меня расспрашивать, то по институту загуляли всякие слухи. Это же понятно. Когда ваши органы интересуются человеком, все становится очень непросто. - Когда наши органы интересуются человеком, Полина Юрьевна, - объяснил Нейман, - то они поступают очень просто: просят его прийти для разговора в определенное время. И тогда этому человеку лучше всего и проще всего так и сделать и явиться в назначенный час. Вы, конечно, Полина Юрьевна, очень интересная женщина, но, простите, следствию до этого никакого дела нет: в данном случае мы интересовались не вами, а вашим добрым знакомым Зыбиным. Для этого мы вас так упорно и звали. Послали две повестки. Впрочем, вы сказали правду, при первом же разговоре выяснилось, что отлично можно было бы вас и не беспокоить. - Что так? - удивился Гуляев. - Да вот не пожелала нам помочь Полина Юрьевна, никак не пожелала, - вздохнул Нейман. - Ну зачем же так, Полина Юрьевна, - укоризненно покачал головой Гуляев, - следствию нужно всемерно помогать. Зачем же что-то скрывать? Чем скорее мы выясним правду, тем всем нам будет лучше. - Все, что я могла сказать, я сказала, - ответила посетительница. - Ну если так, то, значит, вы многое еще не можете нам сказать, Полина Юрьевна, - мягко и зло улыбнулся Нейман. - Ну так что же, было что-то выяснено или нет? - нахмурился Гуляев. - Да вот, пожалуйста, могу продемонстрировать. Все под руками. - Нейман встал, вынул из стола папку с документами и стоя стал их перебирать. - Вот первая встреча. Вот вторая. Прогулка - одна, вторая, третья. Разговоры о живописи. К современному монументальному искусству он равнодушен, она - нет. Вот они купались. Вот они в ресторане сидят втроем. Вот опять-таки втроем они - третий какой-то отдыхающий - гуляют всю ночь со студенческой компанией. Разжигают костры. Вот вдвоем полезли на гору, там старое заброшенное кладбище. Ангел какой-то там неимоверный мраморный - это все собственноручные показания. Вот послушайте - "Памятник при луне был прекрасен. Когда пошли обратно, камни сыпались из-под ног, и если бы не сторож с разбитым фонарем..." Страница о стороже. "Он жил в склепе" и т.д. Спустились и пошли домой. Конец. Вот пятнадцать страниц и все они такие. Словом, то, что могла написать любая случайная знакомая. А у него, что верно, то верно! их было... было!.. - Да ведь я и есть случайная знакомая, - сказала она и как-то очень хорошо улыбнулась, - я ведь тоже из этого "было... было"! Она сидела совершенно свободно, даже руки вот положила на поручни кресла и говорила так, как будто совсем не на площади Дзержинского, не в кабинете 350 происходил этот разговор, а просто забежала она на минуточку в свой деканат и там ее усадили заполнить анкету. Прокурор смотрел на нее, не скрывая улыбки, - на таких он клевал. Гуляеву было просто скучно. Он участвовал и не участвовал в разговоре. И вдруг Нейман почувствовал дуновение приближающегося бешенства. В такие минуты ему становилось горячо, предметы начинали косо прыгать перед глазами, а голос дрожал и становился мурлыкающим. Он уважал себя за эти минуты гнева, остервенения, ярости, потому что они - хоть они-то! - были настоящими, но сейчас все это было ни к чему, он подавил, проглотил удушье и сказал: - Ну зачем же так скромничать? Вы случайная курортная знакомая? Ну вы же сами знаете, что это не так! Вспомните-ка! - Ну, конечно же, не случайная, - ласково подтвердил прокурор и даже чуть ли не подмигнул. - Ну, если вы говорите о том, что Зыбин помог мне выбраться из очень неприятного положения, - сказала она, - конечно, вероятно, вы правы. Но ведь так же он помог бы и другому. - А если не секрет, то что за история? - спросил прокурор и поспешно оговори

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору