ы? Может, проведем вечер вместе? Я  здесь
познакомился с несколькими девушками. Очень милые! Сначала,  если  хотите,
мы зайдем к моему дяде. У него семья, все очень милые люди. А потом я  тут
знаю двух девушек... прелесть! Одна работала в магазине,  но  теперь  ушла
оттуда и нигде не  служит.  А  другая  -  ее  подруга.  У  них  дома  есть
граммофон, и  обе  танцуют.  Правда,  здесь  не  полагается  танцевать  по
воскресеньям, но об этом никто не узнает. Девушкам родители  позволяют.  А
после мы можем пойти с ними куда-нибудь в кино, если  вы  захотите.  Не  в
какую-нибудь киношку на окраине, а где получше. Согласны?
   И перед Клайдом встал вопрос, как  поступить,  как  ответить  на  такое
предложение. В  Чикаго,  после  того,  что  случилось  в  Канзас-Сити,  он
старался вести себя очень скромно и осторожно. Попав на  службу  в  "Юнион
клуб", он решил, что будет строить свою жизнь в соответствии  с  идеалами,
какие внушало ему  это,  по  всей  видимости,  столь  строгое  учреждение:
держаться солидно, усердно работать, копить деньги,  одеваться  элегантно,
но без франтовства, по-джентльменски. Это был этакий рай без Евы.
   Но,  как  ни  скромно  было  теперь  его  непосредственное   окружение,
казалось, самый воздух этого города будил  в  нем  жажду  удовольствий,  о
которых  говорил  сейчас  его  спутник:  хотелось  повеселиться   немного,
пожалуй, даже самым невинным образом,  но  все-таки  в  женском  обществе.
Улицы по  вечерам  так  оживлены,  полны  хорошеньких  девушек  и  молодых
людей... Но что  подумают  его  вновь  обретенные  родственники,  если  он
позволит себе развлекаться в таком духе, как намекает Диллард? И  ведь  он
сам говорит, что в Ликурге нравы строгие и всем все известно друг о друге.
Клайд молчал, обуреваемый сомнениями. Надо  было  решать.  Но  он  слишком
стосковался в одиночестве и потому, наконец, ответил:
   -  Ну,  хорошо,  я,  пожалуй,  согласен.  -  Потом   прибавил   немного
неуверенно: - Знаете, мои здешние родственники...
   - Конечно, я понимаю,  -  быстро  ответил  Диллард.  -  Вам  надо  быть
поосторожнее. Да и мне тоже.
   Только бы ему появиться где-нибудь с одним из Грифитсов,  даже  с  этим
приезжим, который здесь еще почти  ни  с  кем  не  знаком.  Это  наверняка
подымет и его самого во мнении окружающих.
   И Диллард предложил купить Клайду папирос и спросил,  не  хочет  ли  он
выпить  содовой  воды.  Но  Клайд  все-таки  чувствовал  себя  неловко   и
неуверенно; извинившись, он вскоре простился: ему наскучило самодовольство
Дилларда и это преклонение перед "высшим обществом". Клайд вернулся домой.
Он давно обещал написать матери  и  теперь  решил  исполнить  обещание,  а
заодно подумать, стоит ли поддерживать новое знакомство.



8

   Назавтра была суббота, работа закончилась рано  (на  фабрике  Грифитсов
суббота круглый  год  была  коротким  рабочим  днем),  и  Уигэм  явился  с
платежными конвертами.
   - Вот, пожалуйста, мистер Грифитс, - сказал он таким тоном, будто Клайд
был на фабрике важной особой.
   С удовольствием выслушав это "мистер", Клайд взял конверт и, подойдя  к
своему шкафчику, разорвал бумагу и переложил деньги в карман. Потом оделся
и  отправился  домой  завтракать.  Но,  оказавшись  в  своей  комнате,  он
почувствовал себя очень одиноко; Дилларда не было, он еще работал, и Клайд
решил проехаться на трамвае в  Гловерсвил  -  соседний  городок  тысяч  на
двадцать жителей, по слухам, очень оживленный, хотя и не  такой  красивый,
как Ликург. Эта поездка очень развлекла Клайда:  он  увидел  действительно
интересный  город,  совсем  непохожий  на  Ликург  по   своей   социальной
структуре.
   Но следующий день - воскресенье - Клайд скучал, в одиночестве бродя  по
Ликургу. Дилларду пришлось уехать по каким-то делам в Фонду, и он  не  мог
выполнить свое обещание. Зато, встретясь с Клайдом в понедельник  вечером,
он объявил, что  в  ближайшую  среду  на  Дигби-авеню  состоится  собрание
прихожан конгрегационалистской церкви; туда стоит  пойти,  так  как  будет
угощение.
   - Мы забежим туда  на  минутку,  -  объяснял  Диллард.  -  Поболтаем  с
девушками. Я познакомлю вас с дядей и теткой,  -  очень  славные  люди.  И
девушки милые, не недотроги. Мы можем удрать оттуда часов в десять и пойти
к Зелле или к Рите. У Риты много хороших граммофонных  пластинок,  зато  у
Зеллы просторнее, удобней танцевать. Кстати, вы  не  захватили  из  Чикаго
свой фрак?
   Дело в том, что Диллард в отсутствие Клайда уже обследовал его  комнату
(Клайд жил как раз над ним, на третьем этаже)  и  нашел  там  один  только
чемодан; не видно было ни сундука, ни фрака. Поэтому Диллард  решил,  что,
хотя отец Клайда и содержит отель, а сам Клайд работал в Чикаго  в  "Юнион
клубе", он, должно быть, очень равнодушен к одежде и к тому,  как  принято
одеваться в обществе. Или  же  он  хочет  жить  на  собственный  счет,  не
пользуясь чьей-либо помощью, и вырабатывает в себе твердый  характер.  Все
это  не  особенно  нравилось  Дилларду.  Человек  не  должен  пренебрегать
требованиями  общества.  Однако  Клайд  был  _Грифитс_,   и   этого   было
достаточно, чтобы Диллард на все смотрел сквозь пальцы, - по крайней мере,
первое время.
   - Нет, фрака я не привез, - ответил Клайд, все еще не вполне уверенный,
несмотря на свое одиночество, стоит ли ему участвовать в этой авантюре.  -
Но я достану.
   Он уже не раз думал, что в  Ликурге  фрак  ему  необходим,  и  хотя  за
последнее время деньги доставались ему тяжелым трудом и  откладывать  было
нелегко, он решил истратить тридцать пять долларов  на  покупку  вечернего
костюма.
   Диллард болтал о Зелле и Рите; родители Зеллы Шумэн небогаты, но  живут
в собственном доме, и у нее часто бывают подруги - прелестные  девушки.  У
Риты Дикермен тоже много подруг. У отца Зеллы есть еще маленькая  дача  на
озере Экерт, близ Фонды. Летом - если только Рита понравится Клайду - туда
можно  будет  иной  раз  съездить  во  время  отпуска  или  на  субботу  и
воскресенье, так как Рита и Зелла почти  неразлучны.  И  обе  хорошенькие.
Зелла брюнетка, а Рита светлая, прибавил он с восторгом.
   Клайд заинтересовался: девушки хорошенькие! И как это  на  него  в  его
одиночестве свалился, точно с неба, этот Диллард и носится с ним... Но еще
вопрос - благоразумно ли сближаться с Диллардом?  Ведь,  в  конце  концов,
Клайд ничего о нем не знает. Сейчас он видел по манерам  и  легкомысленной
восторженности Дилларда, что тому куда интереснее сами девушки,  вольность
или даже некоторая распущенность их поведения, а вовсе  не  то,  к  какому
обществу они принадлежат. А разве не это привело  Клайда  к  катастрофе  в
Канзас-Сити? Здесь, в Ликурге, отнюдь не следует забывать об этом, если он
хочет чего-то добиться в жизни.
   Тем не менее в среду, в половине девятого, Клайд вышел из дому вместе с
Диллардом, преисполненный всяческих ожиданий. В девять часов они были  уже
на месте,  в  самой  гуще  одного  из  тех  отчасти  религиозных,  отчасти
светских, отчасти благотворительных собраний, какие устраиваются формально
для того, чтобы собрать некоторые средства для нужд местной церкви,  а  по
существу  больше  затем,  чтобы  дать   пожилым   случай   встретиться   и
посплетничать, а молодежи  -  покритиковать  старших  и  пофлиртовать  под
шумок. Тут были киоски, торговавшие чем угодно - от  пирожков,  печенья  и
мороженого до кружев,  кукол  и  всевозможных  безделушек.  Все  это  было
пожертвовано прихожанами и продавалось в пользу церкви.  Гостей  принимали
пастор, преподобный Питер Изрилс, и его жена. В числе гостей были  дядя  и
тетка Дилларда, общительная, но скучная чета,  явно  не  игравшая  никакой
роли в здешнем обществе.  Они  были  очень  добродушны  и  чересчур  -  до
фамильярности - приветливы, хотя  дядя  Дилларда,  Гровер  Уилсон,  будучи
агентом по закупкам фирмы "Старк и Кь", пытался иногда принять серьезный и
важный вид. Этот  невысокий,  коренастый  человек,  по-видимому,  не  умел
прилично одеваться или не имел  для  этого  средств.  В  противоположность
своему племяннику, одетому почти безукоризненно, он был  облачен  в  плохо
сидящий, не совсем чистый и невыутюженный костюм. Галстук  был  под  стать
костюму. Держался Уилсон как истый  клерк:  потирал  руки,  хмурил  брови,
почесывал  в  затылке,  точно  собираясь  сказать  нечто  весьма   важное,
требующее от него крайнего умственного напряжения, -  и,  однако,  изрекал
лишь одни банальности.
   Под стать ему была и его толстуха жена; пока  супруг  старался  придать
себе важный вид,  чтобы  казаться  достойным  своего  собеседника,  миссис
Уилсон стояла рядом, расплываясь  в  сияющей  жирной  улыбке.  Грузная,  с
розовыми щеками и уже заметным двойным подбородком, она  все  улыбалась  и
улыбалась, потому что вообще была от природы веселой и доброй женщиной,  а
в частности, и потому, что Клайд был племянником _такого  человека_.  Ибо,
как понял Клайд, Диллард не терял времени и  постарался  втолковать  своим
родственникам, что Клайд - из Грифитсов и что он, Диллард, уже  подружился
с этим новым Грифитсом и теперь вводит его в местное общество.
   - Уолтер сказал нам, что вы приехали работать на фабрике  вашего  дяди.
Значит, вы поселились у миссис Каппи? Я не знакома с ней, но слышала,  что
у нее очень приличный, очень порядочный пансион. Там живет мистер  Пароли,
- когда-то мы с ним вместе ходили в школу, но теперь я редко его вижу.  Вы
еще не знакомы с ним?
   - Нет, не знаком, - ответил Клайд.
   - А знаете, в прошлое воскресенье мы ждали  вас  к  обеду.  Но  Уолтеру
пришлось съездить домой. Непременно приходите  к  нам  поскорее.  В  любое
время. Я буду вам очень рада.
   Она улыбнулась, и ее карие глазки весело блеснули.
   Клайд видел, что благодаря репутации своего дяди он - настоящая находка
для этой четы. Но и все остальные - старые и молодые -  отнеслись  к  нему
так же:  пастор  Изрилс  и  его  жена,  Майк  Бампас  -  местный  торговец
типографскими красками и его жена и сын; Максимилиан Пик - торговец сеном,
зерном и кормовыми травами оптом и в розницу и его жена; мистер  Уитнэс  -
торговец цветами, мистер Троп - агент по продаже земельных  участков.  Все
много слышали о Сэмюэле Грифитсе и его семье и были крайне  заинтересованы
и удивлены тем, что среди них оказался племянник такого богача. Им  только
не нравилось, что Клайд держался очень мягко, нисколько не важничая  -  не
слишком заносчиво и пренебрежительно; в большинстве  это  были  люди  того
типа, что уважают заносчивость даже если на словах осуждают  ее.  Особенно
заметно это было по поведению молодых девушек.
   Диллард считал своим  долгом  каждому  сообщить  о  важных  родственных
связях Клайда.
   - Это  Клайд  Грифитс,  племянник  Сэмюэла  Грифитса,  двоюродный  брат
Гилберта  Грифитса.  Он  приехал  в  Ликург,  чтобы  изучить  производство
воротничков на фабрике своего дяди.
   И Клайду, знавшему, как далеко  это  от  истины,  все-таки  было  очень
приятно видеть, какое впечатление эти слова производили на слушателей.
   Но какова наглость Дилларда! Найдя в Клайде  опору,  он  осмелел  и  со
всеми разговаривал покровительственным тоном. Он не покидал Клайда  ни  на
минуту и подводил его то к одному, то к другому. Он  явно  решил  показать
всем своим знакомым девушкам и молодым людям, кто такой Клайд, и  внушить,
что именно он, Диллард, вводит его в здешнее общество. Но с теми, кого  он
не  любил,  он  Клайда  не  знакомил.  "Она  не  заслуживает  внимания,  -
предостерегал он. - Ее отец всего-навсего  содержит  маленький  гараж.  На
вашем месте я не стал бы тратить время  на  такое  знакомство".  Или:  "Он
ничего не стоит - просто приказчик из нашего магазина".  В  то  же  время,
говоря  о  тех,  кто  был  ему  симпатичен,  он  рассыпался  в  улыбках  и
комплиментах или, на худой  конец,  старался  извинить  перед  Клайдом  их
недостаточно высокое положение.
   Наконец Клайд был представлен Зелле Шумэн и Рите Дикермен,  которые  по
каким-то своим соображениям явились с некоторым опозданием.  Скорее  всего
им хотелось показать, что они здесь самые искушенные в светских обычаях  и
не похожи на других. И в самом деле, как несколько позже  убедился  Клайд,
они выделялись среди остальных девушек, с которыми познакомил его Диллард:
были не так скромны и чопорны, менее тверды в правилах религии  и  морали.
Сами себе в этом не признаваясь, они были совсем не прочь  доставить  себе
далеко не благочестивые удовольствия, - но, разумеется, старались при этом
не повредить своей репутации. И Клайда  уже  в  первые  минуты  знакомства
поразили манеры и обращение этих девушек, отличавшие  их  от  всех  других
молодых прихожанок: Зелла и Рита держались  не  то  чтобы  распущенно,  но
гораздо свободнее, не так чопорно и церемонно, как остальные.
   - А! Так вы - мистер Клайд Грифитс! - сказала Зелла  Шумэн.  -  Как  вы
похожи на вашего двоюродного брата! Я часто вижу его, когда  он  проезжает
по Сентрал-авеню. Уолтер нам все о вас рассказал. Как вам нравится Ликург?
   Она произнесла "Уолтер"  особым  тоном,  с  какой-то  собственнической,
интимной ноткой в голосе,  и  Клайд  почувствовал,  что  они  с  Диллардом
гораздо более близки, чем говорил сам Диллард.
   Узкая,  с  маленьким  бантом,  красная  бархатка  на   шее,   маленькие
гранатовые серьги в ушах и очень нарядное, плотно облегающее  стан  черное
платье с пышными оборками внизу  свидетельствовали,  что  Зелла  не  прочь
показать свою фигуру и очень ценит ее, и если бы не  подчеркнуто  холодное
выражение лица и  сдержанные  манеры,  все  это,  несомненно,  вызвало  бы
неодобрение в таком собрании.
   Рита  Дикермен,  толстенькая,  беленькая,   розовощекая   девушка,   со
светло-каштановыми волосами и серо-голубыми глазами, была не так вызывающе
бойка, как Зелла Шумэн, но  и  в  ней,  как  в  ее  подруге,  под  внешней
сдержанностью чувствовалось что-то очень  вольное.  В  ее  обращении  было
меньше скрытой бравады, но больше податливости,  и  она,  видимо,  хотела,
чтобы Клайд это понял. Между подругами было решено, что  Рита  должна  его
заинтересовать. Рита была очарована Зеллой, рабски во всем  ей  подражала;
подруги были неразлучны. Когда Клайда представили Рите, она улыбнулась ему
многообещающей улыбкой, немало его смутившей. Он все  время  внушал  себе,
что здесь, в Ликурге он должен очень осторожно сходиться с людьми. Но,  на
его несчастье, Рита, как в свое время  Гортензия  Бригс,  вызвала  у  него
мысль о близости, хотя бы и мало  вероятной  и  сомнительной,  и  это  его
испугало. Надо быть осторожнее!  Вот  такое  свободное  поведение,  какое,
видимо,  свойственно  Дилларду  и  этим  девушкам,  и  было  причиной  его
несчастья в Канзас-Сити.
   - Ну, теперь надо полакомиться мороженым и пирожными, - сказал Диллард,
когда новые знакомые обменялись несколькими беглыми фразами. - А потом  мы
удерем  отсюда.  Но  вам,  пожалуй,  нужно  сперва  пройтись  по  залу   и
поздороваться с кем полагается, - прибавил он,  обращаясь  к  девушкам.  -
Встретимся у киоска с мороженым, а потом, если вы согласны, сбежим. Что вы
на это скажете?
   Он посмотрел на Зеллу Шумэн, как бы говоря: "Вы лучше знаете,  что  нам
делать". И она, улыбнувшись ему, ответила:
   - Правильно, мы не можем сразу уйти.  Вон  там  моя  двоюродная  сестра
Мэри, и мама, и Фред Бракнер. Мы с Ритой сперва  походим  здесь,  а  после
встретимся с вами, ладно?
   А Рита Дикермен при этих словах нежно и влюбленно улыбнулась Клайду.
   Минут двадцать Диллард с Клайдом слонялись по залу; затем Зелла  подала
Дилларду  какой-то  знак,  и  они  направились  к  киоску,  где  продавали
мороженое. Через минуту к ним, как бы  случайно,  присоединились  Зелла  и
Рита,  и  все  вместе  принялись  за  мороженое  и  пирожные.  А  так  как
официальная часть вечера закончилась и  многие  уже  расходились,  Диллард
сказал:
   - Ну, давайте удирать. Можно пойти к вам, Зелла?
   - Конечно, конечно, - шепнула Зелла, и они направились в гардеробную.
   Клайд все еще немного сомневался, следует ли ему  отправляться  с  этой
компанией, и был молчалив. Он еще не знал, нравится ли ему  Рита.  Но  как
только они очутились на улице, вне поля зрения  ханжей  и  сплетников,  он
оказался рядом с Ритой, а Зелла и Диллард пошли вперед. Клайд  счел  своим
долгом взять ее под руку, но она высвободила руку и мягко и  ласково  сама
взяла его под руку. И тотчас тесно прижалась плечом к его  плечу  и  стала
весело болтать о жизни в Ликурге.
   Что-то ласкающее, мягкое появилось в ее голосе. Клайду это нравилось. В
теле Риты была какая-то томность,  которая  словно  электризовала  Клайда,
притягивала помимо  его  воли.  Ему  хотелось  погладить  ее  руку,  и  он
чувствовал, что может это сделать, может даже обнять ее.  И  все  это  так
скоро! Но ведь он - Грифитс, ликургский Грифитс, сообразил он, вот  почему
девушки на собрании интересовались им  и  были  так  любезны!  Он  все  же
тихонько сжал руку Риты, и она не протестовала.
   Дом семейства Шумэн оказался большим старомодным квадратным  зданием  с
квадратным куполом;  он  стоял  в  глубине  двора,  окруженный  деревьями.
Компания расположилась в большой, красиво обставленной гостиной; Клайд еще
никогда не видел в частном доме такой хорошей обстановки.  Диллард  сейчас
же стал разбирать пластинки  и  быстро  свернул  два  больших  ковра,  под
которыми оказался паркетный пол, - видно было, что все это для  него  дело
привычное.
   - Дом стоит  очень  удачно,  вокруг  деревья,  и  потом...  эти  иголки
замечательные, они дают совсем тихий звук, - объяснил он  Клайду;  он  все
еще считал, что Клайд - человек очень хитрый и следит за каждым его шагом.
- Поэтому с улицы не слышно, когда здесь играет граммофон. Правда,  Зелла?
И во втором этаже тоже ничего не  слышно.  Мы  здесь  играли  и  танцевали
несколько раз до трех, до четырех утра, а наверху никто и не знал об этом.
Правда, Зелла?
   - Да, это верно. Надо сказать, папа немножко туговат на  ухо.  И  мама,
когда заберется с книжкой в свою комнату, тоже ничего на свете не  слышит.
Но и вообще отсюда не слышно.
   - А что, разве тут у вас все так настроены  против  танцев?  -  спросил
Клайд.
   - Ну, служащие на фабрике вовсе не  против,  -  сказал  Диллард.  -  Но
набожные люди против этого. Вот, например, мои дядя и тетка. Да почти все,
кто был сегодня на собрании,  кроме  Зеллы  и  Риты.  -  Он  с  одобрением
поглядел на девушек. - Они не так глупы, чтобы волноваться из-за пустяков.
Правда, Зелла?
   И девушка, не на шутку влюбленная в него, засмеялась и кивнула:
   - Ну конечно, я не вижу в этом ничего плохого.
   - И я тоже, - прибавила Рита. - И мои папа и мама. Только они не  любят
говорить об этом и не хотят, чтобы я уж слишком увлекалась танцами.
   Диллард поставил пластинку "Карие глаза", и сейчас  же  Клайд  и  Рита,
Диллард и Зелла начали танцевать, и Клайд почувствовал, что  между  ним  и
Ритой  возникает  какая-то  близость,  невесть  что   предвещающая.   Рита
танцевала с увлечением, с жаром, ее гибкие  движения,  казалось,  выдавали
едва сдерживаемую пылкость. Танцуя, она  улыбалась  мечтательной  улыбкой,
говорившей о жажде романтических приключений. Она была прелестна.
   "Очаровательная девушка, - думал Клайд, - хотя и слишком податливая.  В
конце концов я танцую вовсе не лучше других, но, как видно, я ей нравлюсь,
потому что она воображает, будто я важная персона".
   И, точно отвечая на его мысли, Рита сказала:
   - Ужасно приятно танцевать, правда? И вы очень хорошо танцуете,  мистер
Грифитс.
   - Ну нет, - возразил он,  улыбаясь  и  глядя  ей  в  глаза.  -  Это  вы
великолепно танцуете. Я хорошо танцую потому, что танцую с вами.
   Он почувствовал, что у нее полные, мягкие руки, а грудь очень пышна для
такой молодой девушки. Опьяненная танцем, Рита одурманивала его,  движения
ее стали почти вызывающими.
   - Теперь поставим "Ладью любви", - объ