ловно
умоляющие глаза; она сразу угадала, что мальчик ищет работу.
   - Да вот мистер Сикор, управляющий магазином, - сказала она.
   И кивнула в сторону невысокого, строго одетого  человека  лет  тридцати
пяти, который устраивал на стеклянном прилавке выставку туалетных новинок.
Клайд подошел к нему и, еще не вполне понимая, как надо действовать, когда
хочешь чего-то добиться  в  жизни,  но  видя,  однако,  что  этот  человек
поглощен своим занятием, остановился, переминаясь с ноги на ногу, и  стоял
до тех пор, пока управляющий не почувствовал наконец, что кто-то находится
сзади, и не обернулся.
   - В чем дело? - спросил он Клайда.
   - Скажите, пожалуйста, вам не нужен помощник для продажи содовой воды?
   Взгляд Клайда говорил яснее всяких слов: "Если у вас есть место, я  так
хотел бы, чтобы вы взяли меня! Мне так нужна работа!"
   - Нет, нет, нет, - ответил тот.
   Этот  коренастый  блондин  был  по  натуре  несколько  раздражителен  и
сварлив. Он уже собирался отвернуться от просителя,  но,  увидев  по  лицу
Клайда, как глубоко тот разочарован и огорчен, спросил еще:
   - А вы когда-нибудь работали в таком месте?
   - Не в таком прекрасном магазине,  сэр,  -  ответил  Клайд,  пораженный
окружающим великолепием. - Я работаю теперь в магазине мистера Клинкла, на
углу Седьмой и Бруклин-стрит, но это совсем  не  то,  что  у  вас,  и  мне
хотелось бы найти что-нибудь получше.
   - Мгм, - пробормотал его собеседник, слегка  польщенный  этой  невинной
данью превосходству его магазина. - Что ж, это вполне разумно. Но как  раз
сейчас я ничего не могу предложить вам. Мы нечасто меняем служащих. А  вот
если вы хотите поступить рассыльным, я скажу вам,  где  можно  устроиться.
Здесь, в отеле, как раз хотят взять мальчика. Начальник рассыльных говорил
мне, что ему нужен еще один. Я думаю, это ничуть  не  хуже,  чем  помогать
продавцу воды.
   Затем, увидев, как просияло лицо Клайда, он прибавил:
   - Но не говорите, что это я послал вас, ведь  я  вас  не  знаю.  Просто
разыщите там, под лестницей, мистера Скуайрса и поговорите с ним.
   При одной мысли, что он может  получить  работу  в  столь  внушительном
учреждении, как  отель  "Грин-Дэвидсон",  Клайд  широко  раскрыл  глаза  и
задрожал от волнения;  потом  поблагодарил  советчика  за  его  доброту  и
направился к выкрашенному под мрамор проходу в глубине  магазина,  который
вел  в  вестибюль  отеля.  Выйдя  из  этого  коридора,  Клайд  оказался  в
вестибюле. Ничего подобного он никогда еще не видел: до сих пор бедность и
робость мешали ему хотя бы украдкой заглянуть  в  этот  мир.  Какая  всюду
расточительная роскошь! Под ногами пол, как шахматная доска  с  квадратами
черного и белого мрамора; над головой потолок с росписью и позолотой.  Его
подпирает целый лес черных мраморных колонн, - таких же зеркально  гладких
и отполированных, как и пол. Ряды колонн ведут к трем отдельным  входам  -
правому, левому и центральному, на Дальримпл-авеню, а  между  колоннами  -
лампы, кресла, диваны и диванчики, статуи, пальмы, ковры  -  масса  всякой
всячины. Словом,  вестибюль  этот  был  воплощением  той  пошлой  роскоши,
назначение которой, как язвительно заметил кто-то, "внедрять  изысканность
в массы".
   Действительно,  для  солидного   отеля   в   большом   и   процветающем
американском торговом городе здесь была почти чрезмерная роскошь.  Номера,
и холлы, и вестибюли, и рестораны были обставлены слишком богато - не было
ни облагораживающей простоты, ни изящества, ни целесообразности.
   Клайд остановился, растерянно осматривая вестибюль и собравшееся  здесь
большое общество, - тут были и женщины и дети, но больше всего мужчин; они
прогуливались взад и вперед, или  стояли  и  беседовали,  или  отдыхали  в
креслах, группами и в  одиночку.  За  тяжелыми  драпировками,  в  роскошно
обставленных глубоких нишах стояли письменные столы с комплектами газет, в
одном углу вестибюля - почтовое отделение, в другом - галантерейный  киоск
и киоск цветочницы, и  здесь  тоже  было  людно.  В  это  время  в  городе
происходил съезд дантистов, и многие из них  со  своими  женами  и  детьми
собрались сегодня в отеле "Грин-Дэвидсон". Но Клайду,  который  ничего  не
знал об этом и вообще не представлял себе, что  такое  "съезд",  казалось,
что это и есть обычная повседневная картина жизни отеля.
   В почтительном, пугливом изумлении Клайд смотрел на все вокруг;  потом,
вспомнив о Скуайрсе, отправился искать  его  в  контору  "под  лестницей".
Лестница оказалась справа от Клайда - огромная, черно-белая, мраморная,  с
двумя разветвлениями, которые широкими плавными изгибами  вели  во  второй
этаж. Между этими двумя большими крыльями лестницы  и  находилась,  должно
быть, контора отеля, поскольку там толпилось много служащих. За  ближайшим
крылом, у стены, в которой был проход из аптекарского магазина, помещалась
высокая конторка, и за вей стоял  юноша  примерно  одних  лет  с  Клайдом,
одетый в коричневый форменный костюм со множеством блестящих  пуговиц.  На
голове у него была маленькая круглая шапочка, точно коробочка  от  пилюль,
лихо сдвинутая на одно ухо. Он карандашом делал записи  в  лежавшей  перед
ним книге. Тут были и еще мальчики того же возраста и в  такой  же  форме:
одни  сидели  на  длинной  скамье,  рядом  с  конторкой,  другие   стрелой
проносились во всех направлениях; порою они  возвращались  к  стоящему  за
конторкой, передавали ему то какую-нибудь квитанцию, то ключ, то  счет,  а
потом снова садились на скамью, ожидая, очевидно, другого поручения, и  им
как будто не приходилось долго ждать. Почти беспрерывно трещал телефон,  и
юноша за конторкой,  выслушав  поручение,  звонил  в  стоявший  перед  ним
маленький колокольчик или  произносил:  "Очередной"  -  на  что  отзывался
первый сидевший с  краю  мальчик.  Вызванные  тотчас  бежали  к  одной  из
лестниц, или к одной из входных дверей, или к лифтам и после  этого  почти
всегда появлялись, неся вслед за  входящими  саквояжи,  чемоданы,  пальто,
палки  для  гольфа.  Другие  мальчики  исчезали  в  глубине  вестибюля   и
возвращались с бутылками на подносах или с какими-нибудь пакетами, которые
они несли в один из номеров наверх. Очевидно,  такую  работу  пришлось  бы
выполнять и Клайду, если бы ему посчастливилось и его приняли на службу  в
этом отеле.
   И все делалось так бойко, кругом царило такое оживление, что ему  очень
захотелось оказаться счастливцем и попасть сюда. Но удастся ли это? И  где
этот мистер Скуайрс? Он подошел к юноше за конторкой и спросил:
   - Вы не можете сказать, где мне найти мистера Скуайрса?
   - А вот он идет, - ответил юноша, испытующе взглянув на  Клайда  живыми
серыми глазами.
   Клайд  посмотрел  в  указанном  направлении  и  увидел,   что   к   ним
стремительно приближается щеголеватый и, несомненно, видавший виды человек
лет тридцати. Он был так строен, энергичен и превосходно одет,  и  у  него
было такое  жесткое,  колючее  лицо,  что  Клайд  почувствовал  не  только
смущение, но даже благоговейный страх: видно, это очень  хитрый,  коварный
человек,  -  у  него  такой  длинный  тонкий  нос,  тонкие   губы,   такой
пронзительный взгляд и острый подбородок...
   - Только что вышел высокий седой человек с шотландским пледом,  видели?
- спросил он своего помощника, остановившись у конторки.
   Тот кивнул.
   - Так вот, мне сказали, что это лорд Ландрэйл. Он приехал сегодня утром
с четырнадцатью сундуками и  четырьмя  слугами.  Подумать  только!  Важная
персона в Шотландии. Впрочем,  он  путешествует  под  вымышленным  именем.
Записан здесь как мистер  Блант.  Вот  они,  англичане,  -  видали?  Умеют
показать класс, а?
   - Совершенно верно, мистер Скуайрс,  -  почтительно  ответил  юноша  за
конторкой.
   Только теперь Скуайрс обернулся и бросил беглый взгляд на Клайда. Юноша
за конторкой пришел Клайду на помощь.
   - Этот паренек хочет с вами поговорить, - объяснил он.
   - У вас ко мне  дело?  -  спросил  Скуайрс,  оборачиваясь  к  Клайду  и
окидывая его зорким, изучающим взглядом; не остался незамеченным и дешевый
костюм мальчика.
   Клайду не очень понравился этот человек, но он решил произвести на него
возможно лучшее впечатление.
   - Джентльмен из аптекарского магазина сказал мне... - начал Клайд, - то
есть он посоветовал обратиться к вам... может быть, на  мое  счастье,  вам
нужен рассыльный. Я работаю помощником в аптекарском магазине Клинкла,  на
углу Седьмой и Бруклин-стрит,  но  хочу  уйти  оттуда,  и  тот  джентльмен
сказал, что вы можете... то есть он думал...  может  быть...  у  вас  есть
свободное место...
   Клайд был так смущен и  сбит  с  толку  холодным,  испытующим  взглядом
мистера Скуайрса, что едва мог перевести  дыхание  и  судорожно  проглотил
слюну.
   В первый раз в жизни он подумал, что если хочешь добиться успеха,  надо
расположить  к  себе  людей,  сделать  или  сказать  что-то   такое,   что
понравилось бы им. Итак, собравшись с духом, Клайд  заискивающе  улыбнулся
Скуайрсу и прибавил:
   - Если только вы разрешите мне попробовать, я буду стараться  изо  всех
сил.
   Человек, стоявший перед Клайдом, в ответ только  холодно  посмотрел  на
него; но так как он был сам хитер и  умел  достигать  своей  цели  разными
окольными  путями,  то  ему  нравился  всякий,  кто   обладал   ловкостью,
изворотливостью, умением разговаривать с  людьми.  И  вместо  того,  чтобы
отрицательно покачать головой, он заметил:
   - Но ведь у вас нет никакого опыта в этом деле?
   - Нет, сэр, но я быстро научусь, я буду очень стараться.
   - Ну хорошо, я подумаю, -  сказал  начальник  рассыльных,  с  сомнением
почесывая висок. - Сейчас мне  некогда.  Приходите  в  понедельник.  Тогда
поговорим.
   Он повернулся на каблуках и пошел прочь.
   Клайд, оставшись  один  и  не  вполне  понимая,  что  все  это  значит,
растерянно озирался. Неужели ему и вправду назначили прийти в понедельник?
Неужели возможно, что он...  Клайд  повернулся  и  выбежал  на  улицу,  от
волнения его била дрожь. Вот это удача! Он попросил, чтобы  его  взяли  на
работу в  самый  лучший  отель  Канзас-Сити,  и  ему  назначили  прийти  в
понедельник! Вот как?! Что бы это значило? Неужели его  могут  впустить  в
этот великолепный мир - и так быстро! Неужели и вправду так будет?



5

   Как разыгралась теперь фантазия Клайда, какие мечты о  будущем  связаны
были у него с работой в столь замечательном учреждении, об этом можно лишь
догадываться:  его  представления  о   роскоши   были   в   целом   сильно
преувеличены, ошибочны и нелепы, - просто смутные бредни,  плод  постоянно
подавляемого  неудовлетворенного  воображения,  которое  доныне   питалось
одними выдумками.
   Клайд вернулся к  своим  обязанностям  в  аптекарском  магазине;  после
работы он шел домой, ел и спал; но в  сущности  все  эти  дни  -  пятницу,
субботу, воскресенье и понедельник до вечера - он витал где-то в  облаках.
Он не сознавал, что делает, и не раз его начальник  в  магазине  предлагал
ему "проснуться". А после работы он шел не прямо домой, а снова  туда,  на
угол Четырнадцатой и Балтимор-стрит, и смотрел на великолепный отель.  Там
даже в полночь перед каждым из трех главных подъездов, выходивших  на  три
улицы, стоял швейцар в длинной коричневой ливрее со множеством пуговиц и в
высокой коричневой фуражке с  большим  козырьком.  А  внутри,  за  тонкими
шелковыми шторами, все еще сияли огни в большом зале ресторана и  в  баре,
помещавшемся в нижнем этаже. У  подъездов  -  множество  такси  и  частных
машин. И оттуда-то всегда доносится музыка.
   Клайд разглядывал это здание в пятницу вечером, и в субботу, и утром  в
воскресенье, а в понедельник, во  второй  половине  дня,  снова  явился  в
отель, как велел мистер Скуайрс; этот  субъект  встретил  Клайда  довольно
неприветливо, так как успел уже о нем забыть. Но ему  действительно  нужен
был еще один рассыльный, и Клайд  как  будто  годился  на  эту  должность;
поэтому Скуайрс провел Клайда в свою маленькую контору под лестницей,  где
величественно  и  с  полнейшим  равнодушием  стал  расспрашивать   его   о
родителях,  о  том,  где  он  живет,  где  и  чем  раньше  занимался,  чем
зарабатывает на жизнь отец. Последний вопрос особенно  смутил  Клайда.  Он
был горд, и ему было стыдно признаться, что его родители руководят миссией
и проповедуют на улицах. И он ответил (ведь так иногда бывало),  что  отец
его работает в одной фирме агентом по распространению стиральных машин,  а
по  воскресеньям  проповедует  религиозное  обновление;  это   понравилось
начальнику мальчишек, которые  меньше  всего  были  склонны  к  чинному  и
благочестивому образу жизни. Может ли  Клайд  представить  рекомендацию  с
места его теперешней службы? Да, может.
   Мистер Скуайрс принялся объяснять, что порядки в отеле  очень  строгие.
Многие  мальчики,  наблюдая  жизнь  отеля  и  соприкасаясь  с  чрезмерной,
непривычной для них роскошью (Скуайрс, впрочем, говорил другими  словами),
теряют голову и сбиваются  с  пути.  Ему  постоянно  приходится  увольнять
мальчиков, которые, заработав немного лишних денег,  начинают  дурно  себя
вести. Ему нужны мальчики услужливые, воспитанные,  расторопные,  учтивые.
Они должны быть опрятными, одеваться чисто и аккуратно; на  работу  каждый
день должны являться без опозданий, минута в минуту, и в надлежащем  виде.
А тот, кто вообразит, что, заработав немного денег,  уже  можно  позволить
себе дерзко отвечать или заводить интрижки и участвовать в ночных кутежах,
а  потом  опаздывать  на  службу  или   являться   утомленным,   вялым   и
неповоротливым, - тот пусть не рассчитывает остаться здесь надолго. Такого
выставят в два счета. Он, Скуайрс, не потерпит никаких глупостей. Это надо
усвоить теперь же, раз и навсегда.
   Клайд кивал в знак согласия и время от времени вставлял с  готовностью:
"Да, сэр" или "Нет, сэр"; под конец он заверил  мистера  Скуайрса,  что  и
подумать не может о том, чтобы столь неприлично себя вести, да и по своему
характеру просто не способен на такие проступки, о которых говорит  мистер
Скуайрс.
   Затем Скуайрс объяснил, что мальчики получают в отеле только пятнадцать
долларов в месяц, а также стол (в подвальном этаже  находится  специальная
столовая для служащих). Но -  и  это  сообщение  было  самым  удивительным
открытием для Клайда - каждый  гость  за  любую  услугу,  -  если  мальчик
принесет  чемодан,  или  кувшин  воды,  или  выполнит   еще   какое-нибудь
поручение, - дает на чай, и  порой  довольно  щедро:  десять,  пятнадцать,
двадцать пять центов, иногда больше. И эти чаевые составляют в среднем  от
четырех до шести долларов в день, не меньше, а иногда и больше, - огромные
деньги, подумал Клайд. Сердце его подпрыгнуло, он чуть не ахнул, услыхав о
такой громадной сумме. От четырех до шести долларов в день!  Да  ведь  это
значит двадцать восемь или даже сорок два доллара в неделю!  От  с  трудом
верил своим ушам. И это сверх пятнадцати долларов в месяц  и  питания.  И,
кроме того, сказал мистер Скуайрс, из жалованья ничего  не  удерживают  за
красивую форму, которую носят рассыльные  в  отеле.  Но  ее  можно  носить
только на работе. Затем мистер Скуайрс  объяснил,  что  по  понедельникам,
средам, пятницам и воскресеньям Клайд должен работать  от  шести  утра  до
полудня и затем, после шестичасового перерыва, с шести вечера до полуночи;
по вторникам, четвергам и субботам он будет занят  только  от  полудня  до
шести; таким образом, у него будут свободными то вторая половина  дня,  то
вечер; но завтракать и обедать он должен в свои свободные  часы.  Наконец,
вместе с другими мальчиками, он обязан  пунктуально,  в  форменной  одежде
являться на поверку, Скуайрс производит ее ровно за десять минут до начала
каждой смены.
   Мистер Скуайрс думал еще и о других вещах, но умолчал о них:  он  знал,
найдутся люди,  которые  скажут  за  него.  А  пока  он  продолжал  что-то
объяснять и вдруг, совершенно неожиданно для Клайда, слушавшего  все  это,
как во сне, спросил:
   - Полагаю, вы можете приступить к работе сейчас же?
   - Да, сэр! Конечно, сэр! - ответил Клайд.
   - Отлично!
   Скуайрс поднялся и распахнул дверь.
   - Оскар! - позвал он ближайшего из сидевших на скамье рассыльных,  и  к
нему поспешно подошел рослый,  плечистый  юноша,  затянутый  в  чистенькую
форменную курточку. - Отведите этого молодого человека - Клайд Грифитс, не
так ли? - на  двенадцатый,  в  гардеробную,  чтобы  Джекобс  подобрал  ему
форменный  костюм.  Если   не   найдется   подходящего,   пусть   подгонит
какой-нибудь к завтрашнему дню. Но, я думаю,  ему  будет  впору  тот,  что
носил Силсби.
   Затем, обращаясь к  своему  помощнику,  глядевшему  из-за  конторки  на
Клайда, мистер Скуайрс пояснил:
   - Беру его на  пробу.  Пусть  кто-нибудь  из  мальчиков  натаскает  его
сегодня вечером или когда он там начнет.  Ступайте,  Оскар,  -  сказал  он
юноше, которому поручил Клайда. - Он новичок в этом  деле,  но,  я  думаю,
справится, - прибавил мистер Скуайрс, снова обращаясь к  помощнику,  когда
Клайд и Оскар направились к одному из лифтов.
   И он пошел сказать, чтобы имя Клайда внесли в платежную ведомость.
   Тем временем Клайд, идя на буксире за своим новым ментором,  выслушивал
ряд таких сведений, какие еще никогда не достигали его ушей.
   - Тут нечего трусить, даже коли никогда и не работал в таком  месте,  -
начал" этот юнец.
   Как позже узнал Клайд, его звали Хегленд, он был родом из  Джерси-Сити,
штат Нью-Джерси, откуда и привез свой экзотический  жаргон  и  размашистые
жесты. Он был высокий, крепкий, рыжеволосый, весь в веснушках, добродушный
и болтливый.
   Они вошли в лифт с надписью "для служащих".
   - Это штуковина нетрудная, - продолжал спутник Клайда. -  Вот  когда  я
впервой стал работать в Буффало, три года  назад,  -  так  ни  бум-бум  не
смыслил. Ты только гляди, что да как другие делают, понял?
   Клайд,  гораздо  более  образованный,  чем  его  спутник,  мысленно   с
неодобрением отмечал неправильности его произношения и жаргонные словечки,
но был в эту минуту так благодарен за малейший знак внимания,  что  охотно
простил бы своему благодушно настроенному наставнику все что угодно за его
дружелюбие.
   - Сперва гляди, кто что делает да как, тогда и  сам  навостришься.  Вот
зазвонил звонок, а ты сидишь крайним на скамейке, стало быть, твой  черед,
- вскакивай и беги. Они тут любят, чтоб поживей, понял? Коли кто войдет  в
подъезд или вылезет из лифта с чемоданом, а ты тут крайний на  скамейке  -
беги и хватай чемодан, все равно - звал старшой или нет. Не жди,  пока  он
позовет, - он иногда занят, не видит. Тут надо  и  самому  не  зевать.  Не
ухватишь чемоданы - не получишь на чай, понял? У кого в руках чемодан  или
что другое, тому, ясно, надо помочь, разве что он сам захочет тащить  свой
багаж. Всегда надо быть поближе к конторке, потому что,  кто  входит,  все
первым делом записываются и спрашивают номер, - трещал он дальше, пока они
подымались в лифте. - Потом клерк даст тебе  ключ,  -  тогда  волоки  весь
багаж прямо в номер. Потом, если номер с ванной и с уборной,  зажги  всюду
свет, чтоб они видели, где что, понял? Потом подними занавески, коли день,
а коли вечер, - опусти и погляди, есть ли в номере полотенца, а коли  нет,
- скажи горничной, а потом, коли не дадут на  чай,  уходи.  Только  сперва
покрутись там еще, повозись с ключом у двери, проверь форточку,  в  общем,
застрянь, малость, понял? Тогда, коли они чего смыслят, так дадут монетку,
а уж коли не дадут, значит - крышка, надо уходить. И нельзя подавать виду,
что недоволен, ничего такого, понял? А потом, коли  не  попросят  воды  со
льдом или еще чего, значит - крышка. Иди вниз и живо  на  скамейку.  Штука
несложная. Только поворачивайся поживей, да не зевай, когда кто входит или
выходит. В этом вся соль. А как получишь форму  да  начнешь  работать,  не
забывай отдавать начальнику доллар  после  каждой  см