линных  коридоров,
образованных высокими деревьями, навстречу ему  бесшумно  и  быстро  вышел
рослый,  сухощавый  человек  с  бакенбардами  и  зоркими,  проницательными
глазами - типичный лесной житель; на нем была коричневая  фетровая  шляпа,
выгоревший, неопределенного цвета мешковатый костюм, свободно висевший  на
его поджаром теле. И так же внезапно он крикнул  (при  этом  окрике  Клайд
весь похолодел от страха и остановился как вкопанный):
   - Одну минуту, сударь! Ни с места! Ваше имя случаем не Клайд Грифитс?
   И Клайд, увидев острый, настойчивый  и  пытливый  взгляд  незнакомца  и
револьвер в его руке, остановился; поведение  этого  человека  было  столь
решительным и недвусмысленным, что холод пронизал Клайда до мозга  костей.
Неужели он пойман? Неужели за ним и вправду явились представители  закона?
Господи! Никакой надежды на бегство! Почему он не ушел раньше, почему?  Он
сразу обессилел и одно мгновение колебался, не ответить ли "нет", чтобы не
выдать себя, но, одумавшись, сказал:
   - Да, это я.
   - Вы ведь из компании, которая расположилась тут лагерем?
   - Да, сэр.
   -  Отлично,  мистер  Грифитс.  Извините  за  револьвер.  Мне  приказано
задержать вас при любых условиях,  вот  в  чем  дело.  Меня  зовут  Краут,
Николас Краут. Я помощник шерифа округа Катараки, и у меня  имеется  ордер
на ваш арест. Надо полагать, вы знаете, в чем дело, и спокойно  последуете
за мной?
   И Краут  еще  крепче  сжал  свое  тяжелое,  грозное  на  вид  оружие  и
настойчиво и решительно посмотрел на Клайда.
   - Но... Но... нет, я не знаю!  -  бессильно  ответил  Клайд;  но  разом
побледнел и осунулся. - Разумеется, если у вас  есть  ордер  на  арест,  я
последую за вами. Но я... я не понимаю, - его  голос  слегка  задрожал,  -
почему вы хотите меня арестовать?
   - Вон что, не понимаете? А вы случаем не были на озере Большой Выпи или
на Луговом в среду или в четверг? А?
   - Нет, сэр, не был, - солгал Клайд.
   - И вам, видно, ничего не известно про то, что там утонула  девушка,  с
которой, по-видимому, были вы, - Роберта Олден из Бильца?
   - Господи, да нет же! - нервно и отрывисто  возразил  Клайд:  настоящее
имя Роберты и ее адрес в  устах  совершенно  чужого  человека...  это  его
потрясло. Значит, они узнали! И так быстро! Они нашли ключ. Его  настоящее
имя и ее тоже! Господи! - Так меня подозревают в убийстве? -  прибавил  он
слабым голосом, почти шепотом.
   - А вам неизвестно, что она утонула в прошлый четверг? Разве вы не были
с нею в это время?
   Краут не отрывал от него жестких, пытливых, недоверчивых глаз.
   - Нет, конечно, не был, - ответил Клайд, помня только одно:  он  должен
все отрицать, пока не придумает, что еще говорить и как действовать.
   - И  вы  не  встречали  троих  прохожих  в  четверг  вечером,  часов  в
одиннадцать, когда шли от озера Большой Выпи к Бухте Третьей мили?
   - Нет, сэр, конечно, не встречал... Я же сказал вам, что я там не был.
   - Прекрасно, мистер Грифитс, мне больше нечего  вам  сказать.  От  меня
требуется только одно - арестовать вас, Клайда Грифитса, по  подозрению  в
убийстве Роберты Олден. Следуйте за мной.
   Главным образом для того, чтобы продемонстрировать свою силу и  власть,
он вынул  пару  стальных  наручников;  при  виде  их  Клайд  отшатнулся  и
задрожал, словно его ударили.
   - Вам незачем надевать их  на  меня,  сэр,  -  сказал  он  умоляюще.  -
Пожалуйста, не надо. Мне никогда не приходилось их надевать. Я и без  того
пойду с вами.
   Он тоскливо, с сожалением посмотрел в глубь леса, в спасительную  чащу,
где еще так недавно мог бы укрыться... Там была безопасность.
   - Ну что ж, - ответил грозный  мистер  Краут,  -  это  можно,  если  вы
пойдете спокойно.
   И он взял Клайда за безжизненную руку.
   - Можно мне попросить вас еще об одном? - тихо и  робко  сказал  Клайд,
когда они двинулись в путь (мысль о Сондре и обо всех  остальных  ослепила
его и  отняла  последние  силы.  Сондра!  Сондра!  Вернуться  туда  к  ним
арестантом, убийцей! Чтобы его увидели таким Сондра и Бертина! Нет, нет!).
Вы... вы намерены отвести меня обратно в лагерь?
   - Да, сэр. Мне так  приказано.  Там  сейчас  прокурор  и  шериф  округа
Катараки.
   - О, понимаю, понимаю! - истерически воскликнул  Клайд,  потеряв  почти
все свое самообладание. - Но вы... вы не могли бы...  ведь  я  иду  совсем
спокойно... понимаете, там все мои друзья, и это  будет  ужасно!..  вы  не
можете провести меня как-нибудь мимо лагеря... куда хотите!  У  меня  есть
особые причины... то есть... я... о боже! Очень прошу вас,  мистер  Краут,
не ведите меня назад, в лагерь!
   Он показался теперь Крауту очень слабым  и  почти  мальчиком...  тонкое
лицо, вроде бы невинный взгляд, хороший костюм и хорошие манеры...  ничуть
не похож на грубого, дикого убийцу, какого ожидал  встретить  Краут.  Явно
человек того класса, к которому он, Краут, привык относиться с  уважением.
И в конце концов у этого юноши может оказаться  могущественная  родня.  Из
всего, что до сих пор слышал Краут, он ясно понял:  этот  молодой  человек
принадлежит к одной из лучших семей Ликурга. И потому Краут решил быть  по
возможности любезным.
   - Ладно, молодой человек, - сказал он, - я не  хочу  поступать  с  вами
чересчур сурово. В конце концов я не шериф и не прокурор, я обязан  только
арестовать вас. И без меня есть люди, которые скажут, как с вами быть. Вот
мы дойдем до  них,  и  вы  попросите,  может  быть,  они  скажут,  что  не
обязательно вести вас обратно в лагерь. Только вот как  с  вашими  вещами?
Они, верно, остались там?
   - Да, но это неважно, - торопливо ответил Клайд. - Их можно будет взять
в любое время. Просто я не хотел бы сейчас идти туда, если только можно...
   - Ладно, пошли, - ответил мистер Краут.
   И вот они молча идут среди высоких деревьев, стволы которых в  сумерках
возвышаются торжественно, словно колонны храма, - они идут, как  молящиеся
по нефу собора, и Клайд беспокойным и усталым взглядом следит за  багровой
полоской, еще сквозящей за деревьями на западе.
   Обвинен в убийстве! Роберта умерла! И  Сондра  умерла  -  для  него!  И
Грифитсы! И дядя! И мать! И те, в лагере!
   Господи, ну почему он не бежал, когда нечто - все равно, что это  было,
- твердило ему: беги?



9

   В отсутствие Клайда впечатления Мейсона  от  общества,  в  котором  тот
здесь вращался, подтвердили и дополнили впечатления, полученные  прежде  в
Ликурге и Шейроне. Этого было достаточно, чтобы отрезвить его и поколебать
прежнюю  уверенность,  будто  нетрудно   будет   добиться   обвинительного
приговора. Из всего, что он тут видел, было ясно: найдутся  и  средства  и
желание замять подобного рода скандал. Богатство. Роскошь. Громкие имена и
высокие связи, которые, конечно, потребуется оградить от огласки. Разве не
могут богатые и влиятельные Грифитсы, узнав об аресте  племянника,  каково
бы ни было его  преступление,  пригласить  самого  талантливого  адвоката,
чтобы оберечь свое доброе имя? Несомненно, так будет, а такой юрист сумеет
получить любые отсрочки... И тогда, пожалуй, задолго до того, как  он  мог
бы добиться осуждения преступника, он сам  автоматически  перестанет  быть
обвинителем и не будет не только избран, но и намечен кандидатом на  столь
желанную и необходимую ему должность судьи.
   Перед живописным кружком разбитых на берегу озера палаток сидел  Харлей
Бэгот в ярком свитере и белых брюках тонкого сукна и  приводил  в  порядок
свои  рыболовные  снасти.  У  некоторых  палаток  были  откинуты  передние
полотнища - и внутри можно было мельком увидеть Сондру, Бертину  и  других
девушек, занимавшихся туалетом  после  недавнего  купанья.  Компания  была
столь изысканная, что Мейсон усомнился, благоразумно ли с  политической  и
общественной точки зрения напрямик заявить о том,  какие  причины  привели
его сюда;  он  предпочел  пока  смолчать  и  погрузился  в  размышления  о
контрасте между юностью Роберты Олден или своей  собственной  -  и  жизнью
этой молодежи. Понятно, думал он, человек с  положением  Грифитсов  вполне
может так подло и жестоко поступить с девушкой вроде Роберты  и  при  этом
надеяться на безнаказанность.
   И все же, стремясь добиться своего  наперекор  веем  враждебным  силам,
какие могут преградить ему путь, Мейсон наконец подошел к Бэготу и  весьма
кисло (хотя  и  старался  казаться  возможно  благодушнее  и  общительнее)
сказал:
   - Милое местечко для лагеря!
   - Да-а... мы тоже так думаем, - процедил Бэгот.
   - Это все, наверно, компания с дач около Шейрона?
   - Да-а... Главным образом с южного и западного берега.
   - А тут нет никого из Грифитсов? То есть кроме мистера Клайда?
   - Нет. Они, по-моему, все еще на Лесном озере.
   - И вы знакомы лично с мистером Клайдом Грифитсом?
   - Ну, конечно. Он из нашей компании.
   - А вы случайно не знаете, давно ли он здесь, то есть, я хочу  сказать,
у Крэнстонов?
   - Кажется, с пятницы. Во всяком случае, я его увидел в  пятницу  утром.
Но вы можете спросить его  самого,  он  скоро  придет,  -  оборвал  Бэгот,
подумав, что мистер  Мейсон  становится  несколько  навязчивым  со  своими
расспросами; притом он человек не их с Клайдом круга.
   В это время появился Фрэнк Гарриэт с теннисной ракеткой под мышкой.
   - Куда, Фрэнк?
   - Гаррисон сегодня утром расчистил корты - попробую там сыграть.
   - С кем?
   - С Вайолет, Надиной и Стюартом.
   - А там есть место для другого корта?
   - Ну да, там их два. Захвати Бертину, Клайда и Сондру и  приходите  все
туда.
   - Может быть, когда покончу с этим.
   И Мейсон тотчас подумал: Клайд и Сондра. Клайд Грифитс и Сондра  Финчли
- та самая девушка, чьи записочки и визитные  карточки  сейчас  у  него  в
кармане. Может  быть,  он  увидит  ее  здесь  с  Клайдом  и  позже  сумеет
поговорить с нею о нем?
   В эту минуту Сондра, Бертина и Вайнет вышли из своих  палаток.  Бертина
крикнула:
   - Харлей, не видели Надину?
   - Нет, но тут был Фрэнк. Он сказал, что идет  на  корт  играть  с  нею,
Вайолет и Стюартом.
   - Вот как! Пойдем, Сондра! Вайнет, пойдем! Посмотрим, что там за корт.
   Назвав Сондру по имени, Бертина обернулась и взяла ее под руку, и таким
образом Мейсону представился желанный случай взглянуть, хотя  бы  мельком,
на девушку, которая так трагически и, без сомнения,  сама  того  не  зная,
вытеснила Роберту из сердца Клайда. И  Мейсон  воочию  убедился,  что  она
много красивее и много наряднее, - та, другая, и  мечтать  не  могла,  что
когда-нибудь сможет так одеваться. И эта жива, а та, другая, лежит мертвая
в бриджбургском морге.
   Три девушки, взявшись  за  руки,  пробежали  мимо  смотревшего  на  них
Мейсона, и Сондра на бегу крикнула Харлею:
   - Если увидите Клайда, скажите, пускай идет туда, хорошо?
   И Харлей ответил:
   - Вы думаете, вашей тени нужно об этом напоминать?
   Мейсон,   пораженный   красочностью   и   драматизмом    происходящего,
внимательно и даже с волнением следил за всем. Теперь ему было  совершенно
ясно, почему Клайд хотел отделаться  от  Роберты,  -  ясны  его  истинные,
скрытые побуждения. Эта красивая девушка и вся эта роскошь - вот к чему он
стремился. Подумать только, что молодой человек в его возрасте и с  такими
возможностями дошел до такой чудовищной низости! Невероятно! И всего через
четыре дня после убийства той несчастной девушки он весело проводит  время
с этой красавицей, надеясь жениться на ней, как Роберта надеялась выйти за
него замуж. Невероятные подлости бывают в жизни!
   Видя, что Клайд не показывается, он почти уже  решил  назвать  себя,  а
затем обыскать и изъять его вещи,  но  тут  появился  Эд  Суэнк  и  кивком
предложил Мейсону следовать за ним. И, войдя в лес, Мейсон тотчас увидел в
тени высоких деревьев не более, не менее, как Николаса Краута и  с  ним  -
стройного, хорошо одетого молодого человека, примерно того возраста, какой
был указан в приметах  Клайда;  по  восковой  бледности  его  лица  Мейсон
мгновенно понял,  что  это  и  есть  Клайд,  и  набросился  на  него,  как
разъяренная оса или шершень. Впрочем, сперва он осведомился у Суэнка,  где
и кто задержал Клайда, а затем пристально, критически и  сурово  посмотрел
на него, как и подобает тому, кто воплощает в себе  могущество  и  величие
закона.
   - Итак, вы и есть Клайд Грифитс?
   - Да, сэр.
   - Так вот, мистер Грифитс, меня зовут Орвил Мейсон. Я прокурор  округа,
где находятся озера Большой Выпи и Луговое. Я полагаю, вы хорошо знакомы с
этими местами, не так ли?
   Он  сделал  паузу,  чтобы  посмотреть,  какой  эффект  произведет   его
язвительное замечание. Однако против его ожидания  Клайд  не  вздрогнул  в
испуге, а только внимательно смотрел  на  него  темными  глазами,  и  этот
взгляд выдавал огромное нервное напряжение.
   - Нет, сэр, не могу сказать, что знаком.
   Пока он шел сюда по лесу под надзором Краута,  в  нем  с  каждым  шагом
крепло  глубокое,  непоколебимое  убеждение,  что,  каковы  бы   ни   были
доказательства и улики, он не смеет говорить ни  слова  о  себе,  о  своей
связи с Робертой, о поездке на озеро Большой Выпи и на Луговое. Не  смеет.
Это все равно, что признать себя виноватым в том, в чем он на  самом  деле
не виноват. И никто никогда не должен подумать - ни Сондра,  ни  Грифитсы,
ни кто-либо из его светских друзей, - что он  мог  быть  повинен  в  таких
мыслях. А ведь все они здесь, на расстоянии окрика, и в любую минуту могут
подойти и узнать,  за  что  он  арестован.  Необходимо  отрицать,  что  он
как-либо причастен к случившемуся, - он ничего об  этом  не  знает,  ровно
ничего! В то же время им овладел безмерный ужас  перед  Мейсоном:  конечно
же, если так себя вести, этот человек  будет  вне  себя  от  возмущения  и
негодования. У него такое суровое лицо! Да еще сломанный нос... и  большие
мрачные глаза.
   А Мейсон, обозленный запирательством Клайда, смотрел на  него,  как  на
неведомого, но опасного зверя;  впрочем,  видя  растерянность  Клайда,  он
решил, что, без сомнения, быстро заставит его сознаться. И продолжал:
   - Вы, конечно, знаете, в чем вас обвиняют, мистер Грифитс?
   - Да, сэр, мне только что сказал вот этот человек.
   - И вы признаете себя виновным?
   - Конечно, нет, сэр! - возразил Клайд.
   Его тонкие, теперь побелевшие губы плотно  сжались,  глаза  были  полны
невыразимого, глубоко затаенного ужаса.
   - Что? Какая чепуха! Какая наглость! Вы отрицаете, что в прошлую  среду
и четверг были на Луговом озере и на Большой Выпи?
   - Да, сэр.
   - В таком случае, - Мейсон выпрямился,  приняв  грозный  инквизиторский
вид, - вы, должно быть, станете отрицать  и  свое  знакомство  с  Робертой
Олден - с девушкой, которую вы повезли на Луговое озеро и с которой потом,
в четверг, поехали кататься по озеру Большой выпи? С девушкой,  с  которой
вы встречались в Ликурге весь этот год и которая жила у  миссис  Гилпин  и
работала в вашем отделении на фабрике Грифитса?  С  девушкой,  которой  вы
подарили на рождество туалетный прибор? Пожалуй, вы еще скажете,  что  вас
зовут не Клайд Грифитс, что вы не живете у миссис Пейтон на Тэйлор-стрит и
что всех этих писем и записочек от Роберты Олден и от мисс Финчли не  было
в вашем сундуке?
   При этих словах Мейсон  вытащил  из  кармана  пачку  писем  и  визитных
карточек и стал размахивать ими перед самым носом Клайда. С каждой  фразой
он все больше  приближал  к  лицу  Клайда  свое  широкое  лицо  с  плоским
сломанным носом и выдающимся подбородком,  и  глаза  его  сверкали  жгучим
презрением. А Клайд всякий раз отшатывался, и ледяной холодок  пробегал  у
него  по  спине,  проникая  в  сердце  и  в  мозг.  Эти  письма!  Вся  эта
осведомленность! А там, в его палатке в  чемодане,  все  последние  письма
Сондры, в которых она строит планы побега с ним в эту осень. И  почему  он
их не уничтожил! Теперь этот человек найдет их, -  конечно,  найдет  -  и,
пожалуй, начнет допрашивать Сондру и всех остальных. Клайд съежился, и все
в нем похолодело. Губительные последствия его столь  плохо  задуманного  и
плохо  выполненного  плана  придавили  его,  как  мир,  легший  на   плечи
слабосильного Атланта.
   И однако, чувствуя, что нужно что-то сказать и при этом  ни  в  чем  не
признаться, он наконец ответил:
   - Я действительно Клайд Грифитс, но все остальное неверно. Я ничего  об
этом не знаю.
   - Да бросьте, мистер Грифитс! Не  пытайтесь  меня  провести.  Из  этого
ничего не выйдет. Ваши хитрости вам ни капли не помогут, а у меня  нет  на
это времени. Не забывайте, что все эти люди - свидетели, и они вас слышат.
Я был у вас в комнате, и в моем распоряжении ваш  сундук,  и  письма  мисс
Олден к вам - неопровержимое доказательство, что вы знали эту девушку, что
вы ухаживали за нею и обольстили ее минувшей зимой, а позже, весной, когда
она забеременела от вас, сперва отправили ее домой, а  потом  затеяли  эту
поездку - для того чтобы  обвенчаться,  как  вы  ей  сказали.  Да,  что  и
говорить, вы обвенчали ее! С могилой - вот как вы ее обвенчали! - с  водой
на дне озера Большой Выпи! И теперь, когда я говорю  вам,  что  у  меня  в
руках все улики, вы заявляете мне в лицо, будто даже  не  знаете  ее!  Ах,
черт меня подери!
   Он говорил все громче, и Клайд боялся,  что  его  услышат  в  лагере  и
Сондра услышит и придет сюда. Оглушенный, исхлестанный  неистовым  смерчем
уничтожающих фактов, которыми забрасывал его Мейсон, Клайд чувствовал, как
судорога стиснула ему горло, и едва сдерживался, чтобы не ломать руки.  И,
однако, на все это он ответил только:
   - Да, сэр.
   - Ах, черт меня подери! - повторил Мейсон. - Теперь мне  ясно,  что  вы
вполне могли убить девушку и удрать именно так, как вы это сделали. И  еще
при ее положении! Отрекаться от ее писем к вам! Да  ведь  вы  с  таким  же
успехом можете отрицать, что вы здесь и что вы живы! Ну, а эти карточки  и
записки, - что вы скажете о них? Уж,  конечно,  они  не  от  мисс  Финчли?
Ну-ка? Сейчас вы станете уверять меня, что это не от нее.
   Он помахал ими перед носом Клайда. И Клайд, понимая, что Сондра  совсем
рядом и, значит, истинное  происхождение  писем  могут  мигом  установить,
ответил:
   - Нет, я не отрицаю, что это от нее.
   - Прекрасно. А вот эти письма, лежавшие там же, в вашем сундуке, в  той
же комнате, - они не от мисс Олден?
   - Я не желаю об этом говорить, - ответил Клайд, невольно мигая,  оттого
что Мейсон размахивал перед ним письмами Роберты.
   - Ну, знаете ли! - Мейсон в ярости прищелкнул языком.  -  Какой  вздор!
Какая наглость! Ну, прекрасно, сейчас не стоит беспокоиться на этот  счет.
В свое время я без труда это докажу. Но как вы можете все отрицать,  зная,
что у меня есть доказательства, - вот чего я не пойму! А карточка с  вашей
собственноручной надписью? Вы забыли вынуть ее из чемодана,  который  мисс
Олден по вашему настоянию оставила на станции Ружейной, хотя свой  чемодан
вы взяли с собой, мистер Карл Грэхем -  мистер  Клифорд  Голден  -  мистер
Клайд Грифитс! Карточка, на которой  вы  написали:  "Берте  от  Клайда.  -
Поздравляю с рождеством!" - припоминаете? Ну, так  вот  она!  -  И  Мейсон
вытащил из кармана карточку и махнул ею перед самым носом Клайда. - Это вы
тоже забыли? Ваш собственный почерк!  -  И,  помолчав,  но  не  дождавшись
ответа, он прибавил: - Ну и олух же вы! Хорош  злоумышленник,  у  которого
даже не хватило ума не  брать  своих  инициалов  для  фальшивых  имен,  за
которыми вы надеялись  укрыться,  мистер  Карл  Грэхем  -  мистер  Клифорд
Голден.
   Однако  Мейсон  хорошо  понимал,  насколько  важно  получить  признание
Клайда, и пытался сообразить, как добиться его тут же, на месте.  И  вдруг
застывшее от ужаса лицо Клайда навело прокурора на мысль, что, пожалуй, он
запуган до немоты. И Мейсон внезапно переменил тактику - по  крайней  мере
понизил голос и расправил грозные морщины на лбу и у рта.
   -  Вот  что,  Грифитс,  -  начал  он  гораздо  спокойнее  и  проще.   -
Обст