тысяч долларов.
   - Вот что, друг мой, - внезапно  сказал  Каупервуд,  казалось  бы,  без
всякой связи с предыдущим. - Вам никогда не  приходило  в  голову,  что  в
городском железнодорожном транспорте у нас назревают крупные перемены? Это
уже  по  всему  видно.  На  Южной  стороне  через  год-два  будет  введена
механическая тяга. Вы, наверно, слышали об этом?
   - Да,  что-то  такое  промелькнуло  в  газетах,  -  отвечал  Мак-Кенти,
удивленный и заинтересованный. Он закурил сигару и  приготовился  слушать.
Каупервуд, который-никогда не курил, придвинул свое кресло поближе.
   - Я вам объясню, что это значит, - сказал  он.  -  Все  наши  городские
железные дороги, не говоря уже о тех новых линиях, которые будут проложены
впоследствии, перейдут в конце  концов  на  новую  тягу.  Я  имею  в  виду
канатную.  Старым  компаниям,  которые  ведут  дело   через   пень-колоду,
продолжая пользоваться устарелым оборудованием,  придется  перестраиваться
на новый лад. Они вынуждены будут  сменить  свое  оборудование  на  новое,
отвечающее современным требованиям, а для  этого  понадобятся  миллионы  и
миллионы. Если вы интересовались этим вопросом,  то  знаете,  вероятно,  в
каком состоянии находятся конки Северной и Западной сторон.
   - Знаю, в отвратительном состоянии, - проронил Мак-Кенти.
   - Вот именно, - выразительно  подчеркнул  Каупервуд.  -  И  должен  вам
сказать, что при таких устарелых  методах  им  придется  туго,  когда  они
начнут перестраиваться, очень туго, поверьте мне, я недаром  интересовался
этим вопросом. Два-три миллиона долларов -  деньги  немалые,  а  раздобыть
такую сумму им будет нелегко... значительно труднее, пожалуй, чем кое-кому
из нас, если предположить, конечно, что нам  придет  охота  заняться  этим
делом.
   - Да, разумеется, если предположить... -  разговор  явно  заинтересовал
Мак-Кенти. - Но каким образом думаете вы включиться в это дело?  Владельцы
городских  железных  дорог,  насколько   мне   известно,   не   собираются
расставаться со своими акциями.
   - Не важно, - сказал Каупервуд. - Мы можем это сделать, если захотим, я
потом объясню вам - как. А пока я попрошу вас  об  одной  услуге.  Как  вы
думаете, можно было бы каким-нибудь образом передать  в  мое  распоряжение
один из этих туннелей, о которых мы с вами сегодня толковали? А еще  лучше
оба. Как вы полагаете, можно это устроить?
   - Да, вероятно, можно, - отвечал Мак-Кенти недоумевая.  -  Но  при  чем
здесь туннели? Они же ни на что не годны. Как-то недавно шла даже  речь  о
том, чтобы их взорвать. Полиция утверждает, что они сделались  пристанищем
бродяг.
   - Тем не менее смотрите, чтобы кто-нибудь не завладел этими  туннелями.
Не вздумайте сдавать их в  аренду,  -  настойчиво  и  решительно  произнес
Каупервуд. - Я сейчас изложу вам свой план. Нужно прибрать к рукам, и  как
можно быстрее, все  городские  железные  дороги  на  Северной  и  Западной
сторонах, - путем ли продления старых концессий,  или  получения  новых  -
безразлично. Тогда вы увидите при чем здесь туннели.
   Каупервуд умолк и вопросительно поглядел на  Мак-Кенти  -  разгадал  ли
тот, куда он гнет, но на сей раз проницательность Мак-Кенти изменила ему.
   -  Да-а...  у  вас  очень  скромные  аппетиты,  ничего  не  скажешь,  -
воскликнул он весело. - Однако я все жене понимаю, при чем здесь  туннели.
Это не значит, конечно, что я не постараюсь заполучить их  для  вас,  если
они вам так необходимы.
   - Вот что, Мак-Кенти, -  задумчиво  произнес  Каупервуд.  -  Вы  будете
постоянным партнером во всех моих предприятиях,  если  поможете  мне.  Все
наши конки в том виде, в каком они сейчас существуют, через восемь,  самое
позднее через девять лет  можно  будет  сдать  на  слом.  Вы  видите,  что
предпринимает уже сейчас Южная компания? Когда же дело дойдет до  Западной
и Северной, им это, пожалуй, будет не под  силу.  Они  не  получают  таких
прибылей, как Южная, да вдобавок еще на их пути стоят эти  мосты,  которые
представляют собой огромное затруднение для канатной дороги. Для  перехода
на новую тягу прежде всего придется перестроить мосты, так как  старые  не
выдержат дополнительной нагрузки, и тогда сразу возникнет вопрос  -  а  на
чьи средства? На средства города?
   - Может быть, смотря по тому, кто будет  об  этом  просить,  -  любезно
улыбаясь, отвечал Мак-Кенти.
   - Пусть так, - согласился Каупервуд. - Кроме того, речной  транспорт  с
каждым  днем  становится  все  большей  и  большей  помехой  для  уличного
движения. Приходится ждать по десять, а то и по пятнадцать минут, пока  не
пройдут все эти пароходы и баржи. Сейчас в Чикаго пятьсот тысяч жителей. А
сколько будет в тысяча восемьсот девяностом году? В тысяча девятисотом?  А
что вы скажете, когда население города возрастет до  восьмисот  тысяч  или
даже до миллиона?
   - Вы безусловно правы, -  отозвался  Мак-Кенти.  -  С  транспортом  нам
придется туго.
   - Бесспорно. Учтите, кроме того, что канатная  дорога,  кроме  основной
линии, будет обслуживать еще и ветки, и у  мостов  будут  скапливаться  не
отдельные вагоны, а целые поезда с прицепами, переполненные  людьми.  Едва
ли  это  желательно  -  заставлять  канатный  поезд  ждать  от  десяти  до
пятнадцати минут, пока по реке пройдут суда. Пожалуй, пассажиры не захотят
с этим долго мириться, а? Как вы думаете?
   - Да уж без скандалов не обойдется, - проронил Мак-Кенти.
   - Так. И что же из этого следует? - спросил Каупервуд. - Может быть, вы
рассчитываете на то, что уличное движение внезапно  уменьшится?  Или  река
высохнет?
   Мак-Кенти молча смотрел на Каупервуда. Потом лицо его оживилось.
   - Так, так, понимаю, - сказал он прищурившись. - Вот зачем понадобились
вам туннели. Но ведь они в ужасном состоянии, можно ли их использовать?
   - Реконструкция их все же будет стоить дешевле, чем прокладка новых.
   - Вероятно, вы правы, - ответил Мак-Кенти. - А если их перестроить, это
будет как раз то, что требуется. - В голосе его зазвучало торжество, почти
ликование. - Но вы ведь знаете - туннели принадлежат городу. И  каждый  из
них обошелся ему в миллион долларов.
   - Да, я знаю, - сказал Каупервуд. - Теперь вы понимаете, к чему я  веду
разговор?
   - Как не понять! - усмехнулся Мак-Кенти. - Превосходная  мысль,  мистер
Каупервуд, превосходная! Восхищен и преклоняюсь.  Итак,  говорите,  чем  я
могу быть вам полезен.
   - Прежде всего, - сказал Каупервуд, улыбнувшись похвалам  Мак-Кенти,  -
будем считать решенным, что город ни  под  каким  видом  и  ни  при  каких
условиях не отдаст никому этих туннелей, пока мы не уладим дело с конками.
   - Это решено.
   - Затем мы с вами условимся, что в дальнейшем  вы  не  будете  особенно
помогать  Северной  и  Западной  компаниям,  если  они  захотят   получить
разрешение муниципалитета на прокладку  новых  линий.  Я  сам  хочу  взять
концессию на продление линий и прокладку веток.
   - Представляйте ваши  проекты,  -  сказал  Мак-Кенти,  -  и  все  будет
сделано. Я уже работал с вами и знаю, что вы умеете держать слово.
   - Благодарю вас, - произнес Каупервуд с чувством. - Я знаю,  как  важно
держать свое слово. Итак, я займусь конками  и  посмотрю,  что  тут  можно
предпринять. Мне еще неясно, сколько людей надо  будет  привлечь  к  этому
делу и какая форма организации окажется наиболее  удобной.  Но  во  всяком
случае ваши интересы будут учтены, и я  ничего  не  предприму  без  вашего
ведома и согласия.
   - Превосходно. - Мак-Кенти уже мысленно обозревал  открывавшееся  перед
ним новое поле деятельности. Сделка с Каупервудом сулила большие барыши им
обоим. А опыт предыдущего сотрудничества убеждал Мак-Кенти в том, что  его
выгода будет соблюдена.
   - Не присоединиться ли нам теперь к дамам? -  беспечным  тоном  спросил
Каупервуд, беря Мак-Кенти под руку.
   - Да, да, конечно, - весело согласился тот. -  У  вас  прекрасный  дом,
Каупервуд, великолепный. И простите за  откровенность,  -  такой  красивой
женщины, как ваша жена, я еще отродясь не видывал.
   - Да, мне  самому  она  кажется  довольно  привлекательной,  -  отвечал
Каупервуд с самым простодушным видом.



22. ГОРОДСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ

   Среди членов правления Северо-чикагской  железнодорожной  компании  был
некто  по  имени  Эдвин  Л.Кафрат  -  человек  молодой,  но  на   редкость
дальновидный. Отец Эдвина, крупный  акционер  этого  предприятия,  оставил
своему единственному сыну в наследство объемистый пакет акций, а тем самым
и место в правлении компании. Молодой Кафрат, не  имея  большого  опыта  в
области городского железнодорожного транспорта, считал, однако, что мог бы
широко развернуть дело, если бы  ему  не  мешали.  Из  пяти  тысяч  акций,
выпущенных компанией, ему принадлежало около восьмисот. Но остальные акции
распределялись между акционерами таким  образом,  что  Кафрат  не  имел  в
правлении  большого  веса.  Невзирая  на  это,  с  первого  же  дня  своей
деятельности на новом поприще и еще задолго до того, как  Каупервуд  начал
проявлять интерес к этим предприятиям,  молодой  Кафрат  весьма  энергично
ратовал  за  всевозможные   усовершенствования.   Его   требования   новых
концессий,  удлинения  существующих  линий,  хороших  лошадей,  устройства
отапливаемых вагонов воспринимались старшими коллегами лишь как проявление
юношеского задора и легкомыслия и неизменно получали единодушный отпор.
   - Да чем же плохи наши вагоны? -  негодовал  Альберт  Торсен,  один  из
старейших директоров, в ответ на обычные протесты Кафрата. -  Не  понимаю,
что они вам дались. Я сам в них езжу.
   Торсен, тучный, неряшливого вида старик лет шестидесяти пяти, туповатый
и бестолковый, но добродушный, был владельцем красильной фабрики. И лето и
зиму он ходил в одном и том же  легком  шерстяном  костюме  серого  цвета,
сильно помятом, особенно на спине и на рукавах, и обсыпанном табаком.
   - Может быть, потому они и пришли в такое состояние, Альберт? -  игриво
предположил Солон Кэмпферт, один из его  закадычных  друзей  и  ныне  член
правления.
   Шутка вызвала одобрительный смех.
   - Ну, уж не знаю. Я довольно часто вижу там и всех вас, джентльмены.
   - Ладно, если вы сами не понимаете, я вам объясню, что в них плохого, -
сказал Кафрат. - Грязь - во-первых, холод - во-вторых, окна дребезжат так,
что не только разговаривать - думать невозможно. Рельсы давно пора менять,
а зимой от этой зловонной соломы, которую там стелют на пол, просто с души
воротит. Пути содержатся  из  рук  вон  плохо.  Немудрено,  что  пассажиры
жалуются. Я бы на их месте тоже жаловался.
   -  А  по-моему,  дело  обстоит  совсем  не  так  скверно,  как  вы  это
изображаете,   -   заявил   Ониас   С.Скиннер,   председатель   правления,
шестидесятивосьмилетний старец с широким, плоским, как у китайского божка,
лицом, обрамленным курчавыми седыми бакенбардами. - Может быть, это  и  не
самые лучшие вагоны на свете, но это хорошие  вагоны.  Некоторые  из  них,
конечно, давно бы следовало почистить и подкрасить, но  в  общем  они  еще
могут послужить, и не один год. Конечно,  было  бы  недурно  обновить  наш
подвижной состав, но ведь  это  потребует  значительных  затрат.  А  новые
линии, которые мы все прокладываем да прокладываем, и длинные перегоны  за
пять центов съедают все наши прибыли.
   Ни один из упомянутых перегонов  не  превышал  трех  миль,  но  мистеру
Скиннеру все они казались непомерно длинными.
   - Хорошо, а вы поглядите на Южную компанию, - не унимался Кафрат.  -  Я
не понимаю, о чем, собственно,  вы  думаете!  В  Филадельфии  уже  провели
канатную дорогу. В Сан-Франциско - тоже. Говорят даже, что  уже  изобретен
вагон,  который  приводится  в  движение  электричеством,  а  мы  все  еще
продолжаем гонять взад и вперед эту рухлядь, эти собачьи конуры, устланные
соломой. Пора бы, черт возьми, взяться за ум!
   - Ну, не знаю, - процедил мистер Скиннер.  -  Мне  казалось,  что  дела
Северной компании идут не так уж плохо. Разве мы мало сделали для развития
дорог?
   Члены правления - Солон Кэмпферт, Альберт Торсен,  Исаак  Уайт,  Энтони
Иуэр, Арнольд С.Бенджамин и Отто Мэтджес - все весьма солидные,  почтенные
джентльмены - сидели молча,  с  неодобрением  поглядывая  на  Кафрата.  Но
последнего не так-то легко было угомонить. При всяком  удобном  случае  он
снова принимался за свое. В  газетах  тоже  время  от  времени  появлялись
вполне обоснованные нарекания на Северную компанию, и это в какой-то  мере
даже радовало Кафрата.  Может  быть,  газеты  подольют  масла  в  огонь  и
заставят директоров взяться за ум.
   Тем  временем  в  результате  сговора  между  Каупервудом  и  Мак-Кенти
Северная компания  уже  лишилась  возможности  получать  новые  концессии,
удлинять линии и пользоваться туннелем в конце  Ла-Саль-стрит,  но  Кафрат
этого еще не знал. Не знали об этом и другие члены правления;  однако  это
было так. Мало того, Джон Дж.Мак-Кенти,  стремясь  окончательно  опорочить
руководство  Северной  компании,  внушал  членам  муниципального   совета,
которые ходили у него на поводу, что им надлежит при каждом удобном случае
возмущаться  состоянием  конки  в  Северной  части  города.  На  очередном
заседании  муниципалитета  кто-то  предложил   потребовать   от   Северной
компании, чтобы она выкинула на свалку все свои старые вагоны  и  заменила
старые, изношенные  рельсы  новыми,  что  наделало  немало  шуму.  Как  ни
странно, конки на Южной и Западной сторонах, мало чем отличавшиеся от той,
что существовала на Северной, отнюдь не вызывали таких нареканий.  Рядовые
горожане, не посвященные в эти хитроумные махинации, к которым  так  часто
прибегают  в  своих  корыстных  целях  отдельные  лица,  были  чрезвычайно
обрадованы столь горячим вниманием  к  их  интересам.  Будучи  всего  лишь
пешками в этой игре, они не подозревали, какова  истинная  подоплека  всех
этих забот об их благе.
   Эддисон между тем подыскивал среди акционеров Северной компании  людей,
которые могли бы быть полезны Каупервуду, и в конце концов остановил  свой
выбор на Кафрате, сочтя, что  этот  молодой  человек  лучше  других  может
служить его тайным планам. И вот однажды, как бы невзначай, он  столкнулся
с ним лицом к лицу в клубе "Юнион-Лиг".
   - Похоже, что вашей компании, да  и  Западной  тоже,  предстоят  весьма
крупные затраты, -  небрежно  проронил  Эддисон,  после  того  как  они  с
Кафратом обменялись несколькими фразами.
   -  Почему  вы  так  думаете?   -   с   любопытством   спросил   Кафрат,
интересовавшийся всякими нововведениями в их деле.
   - Если я не ошибаюсь, всем вашим  акционерам  придется  теперь  здорово
раскошелиться. Я слышал, что вы будете вынуждены в  самом  скором  времени
полностью переоборудовать линии - ввести новую канатную тягу, как на Южной
стороне. - Эддисон хотел создать у Кафрата впечатление, что по  требованию
муниципалитета,  или  под  давлением  общественного  мнения,  или  еще  по
каким-то причинам Северная компания вынуждена будет провести ряд крупных и
разорительных усовершенствований.
   Кафрат навострил уши. Что это муниципалитет задумал? Надо бы  разузнать
как следует!
   Они еще потолковали немного - обсудили  особенности  канатной  системы,
стоимость  силовых  станций,  необходимость  укладки   новых   рельсов   и
укрепления мостов или  изыскания  других  средств  переправы  через  реку.
Эддисон особенно упирал на то, что Южная компания находится в  значительно
более благоприятном положении, так как ее линиям не преграждает путь река.
Потом он снова выразил соболезнование акционерам Северной компании  -  что
ни говори, а в трудное положение они попали.
   - Да, у вашей компании будет теперь много хлопот, - еще раз повторил он
на прощанье.
   Кафрат был в должной мере взволнован и напуган. Если компании предстоят
крупные затраты на перестройку туннелей и  другие  усовершенствования,  то
его акции могут сильно упасть в цене. Однако он утешал  себя  тем,  что  в
результате всех этих мероприятий конка  будет  в  конце  концов  приносить
хороший доход. А пока что предстояло трудное время.  "Да,  придется  нашим
старичкам пораскинуть мозгами, - думал  Кафрат.  -  Когда  Южная  компания
переоборудует свои дороги, мы должны будем последовать ее примеру. А вдруг
эти старые тюфяки не  захотят?  Как  растолковать  им,  что  ради  будущих
прибылей стоит даже заложить на несколько лет  все  имущество  компании  -
впоследствии это окупится с лихвой". Кафрата  бесила  их  трусость,  и  их
бесталанное, косное ведение дела.
   А еще две-три недели спустя у Эддисона,  действовавшего  по-прежнему  в
интересах Каупервуда, снова состоялась беседа  с  Кафратом.  Взяв  с  него
слово хранить пока все в тайне, он сообщил Кафрату, что  вскоре  после  их
встречи произошли кое-какие небезынтересные события. Мистера Эддисона,  по
его словам, посетили некоторые приезжие, владеющие линиями железных  дорог
в других местах. Они побывали уже в разных городах, подыскивая  подходящий
объект для помещения своих капиталов, и в конце концов  выбор  их  пал  на
Чикаго. Ознакомившись здесь с различными предприятиями,  они  решили,  что
Северо-чикагская компания отвечает их целям не  хуже  всякой  другой.  Тут
Эддисон очень подробно изложил Кафрату план  Каупервуда.  Кафрат,  немного
поколебавшись, сдался. Устарелые методы ведения дела уже давно стояли  ему
поперек горла. Он не знал, кто эти лица, о которых говорил Эддисон, но  их
взгляды  совпадали  с  его   собственными.   На   переоборудование   конки
потребуется несколько миллионов долларов,  доказывал  Эддисон,  и  Кафрат,
откровенно говоря, не знал,  как  раздобыть  эти  деньги  без  посторонней
помощи, не прибегая к закладу и перезакладу дорог. Если  эти  лица  готовы
хорошо заплатить за передачу им пятидесяти одного процента всех  акций  на
срок в девяносто  девять  лет  и  гарантируют  удовлетворительный  процент
прибыли на все остальные акции по их теперешнему курсу, да к тому  же  еще
берутся перестроить дело, - почему же не пойти им  навстречу?  Все  лучше,
чем  закладывать  и  перезакладывать  эту  старую  рухлядь,  а  теперешнее
руководство все равно никуда не годится. Кафрат,  разумеется,  понятия  не
имел о том, что новые акционеры будут наживать состояния  на  всевозможных
дочерних предприятиях, занимающихся  строительными  работами  и  поставкой
оборудования, и что одним из крупнейших акционеров в них опять-таки  будет
Каупервуд; не знал он и о том, что путем выпуска  разводненных  акций  под
старые и новые линии городской  железной  дороги  Каупервуд  избавится  от
необходимости вложить в это дело сколько-нибудь значительные средства, раз
ему будет обеспечен первоначальный капитал или, как он выражался, "капитал
для дальнейших разговоров".  Каупервуд  и  Эддисон  уже  договорились  тем
временем, - если их затея удастся, - основать Чикагское кредитное общество
с акционерным капиталом в несколько миллионов долларов, которым они  будут
орудовать по своему усмотрению. Кафрат же  понял  лишь  одно:  он  получит
хорошую прибыль на свои акции и, может быть, окажется в числе  учредителей
новой компании.
   -  Три  года  кряду  я  бился,  стараясь  растолковать  все  это  нашим
директорам, - заявил он в конце  концов  Эддисону,  польщенный  вниманием,
которое оказывал ему этот весьма влиятельный  человек.  -  Куда  там  -  и
слушать не хотели! А по-моему, вести  дело  так,  как  они  его  ведут,  -
преступление. Ребенок наладил бы его лучше. Они скаредничают, экономят  на
рельсах, на подвижном составе и теряют пассажиров.  А  без  пассажиров  мы
вылетим в трубу! И, насколько я понимаю,  существует  только  один  способ
заполучить их: им нужно предложить приличный транспорт. А мы,  сказать  по
совести, меньше всего об этом думаем.
   Вскоре после этого у Каупервуда состоялась краткая беседа с Кафратом, и
Каупервуд посулил ему по шестьсот долларов за каждую акцию, с которой  тот
пожелает расстаться, а сверх того еще и пакет