Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
ты на право владения, завещания, учреждение компаний. Двадцати двух
лет он сдал все полагающиеся экзамены и получил звание поверенного. Год
спустя он познакомился с мистером Чэнсом из адвокатской конторы "Бэллок и
Чэнс" и через некоторое время получил от них предложение - вступить
компаньоном в их фирму.
Бэллок, у которого были обширные знакомства среди адвокатов,
практикующих в суде, дружил с неким Велингтоном Райдером. У Райдера были,
пожалуй, еще более влиятельные связи, чем у Бэллока. Он вел дела многих
крупных землевладельцев, в том числе и лорда Стэйна, а кроме того, состоял
юрисконсультом в акционерной компании Районной подземной дороги. Райдер
тоже оценил Джонсона по достоинству и подумывал даже переманить его от
Бэллока. Однако кой-какие личные соображения, а также и дружба с Бэллоком
побудили его прибегнуть к другому способу, который давал ему возможность
пользоваться услугами Джонсона. Потолковав с Бэллоком, он вошел
компаньоном в их фирму, и с тех пор это содружество юристов существовало
уже десять лет.
Вместе с Райдером в фирму вступил лорд Гордон Родерик Стэйн, старший
сын пэра Англии графа Стэйна. Стэйн к этому времени только что окончил
Кембридж, и отец его полагал, что этого вполне достаточно для старшего
отпрыска, чтобы стать достойным преемником отцовского титула, главой
знатного рода и наследником родовых поместий. Но молодой человек был не
без странностей, он отличался несколько беспокойным характером и
интересовался далеко не столь историческими, а гораздо более практическими
жизненными вопросами. Он вступил в жизнь в ту пору, когда блеск финансовых
светил стал не только состязаться с блеском и величием титула, но сплошь и
рядом совершенно затмевать его. В Кембридже Стэйн увлекался политической
экономией, социологией и прочими политическими науками и даже не прочь был
послушать и социалистов фабианской школы, отнюдь не утрачивая при этом
прочной уверенности в своих неоспоримых наследственных правах.
Познакомившись с Райдером, чьи интересы были целиком поглощены
деятельностью крупных акционерных компаний, дела которых он вел, Стэйн
очень быстро усвоил его трезвый практический взгляд на вещи, - Райдер не
сомневался, что будущее принадлежит финансистам. Мир нуждается в
увеличении материальных и технических средств - и финансист, который
посвятит себя этому делу и удовлетворит этот спрос, будет, несомненно,
главной движущей силой в развитии общества.
Проникнувшись этими убеждениями, Стэйн засел за изучение английского
права в применении к практике крупных акционерных компаний. Фирма "Райдер,
Бэллок, Джонсон и Чэнс" оказалась как нельзя более подходящей для
практического освоения этой науки. Ближе всего Стэйн сошелся с Элверсоном
Джонсоном. Он ценил в нем проницательного дельца, который, выбившись из
самых низов, твердо и решительно поднимается по общественной лестнице,
поставив себе целью достигнуть высших ступеней. Джонсон, в свою очередь,
почитал в лице Стэйна обладателя и наследника всяких общественных и
материальных благ, который, однако, считает нелишним для себя приобрести
кой-какие полезные знания и найти им практическое применение в жизни.
Оба они - и Джонсон и Стэйн - с самого начала угадали, какие широкие
перспективы и богатые возможности сулит развитие подземного
железнодорожного транспорта в Лондоне. Их интерес к этому делу выразился
не только в учреждении Электро-транспортной компании, в которой они
составляли основное ядро; они горячо поддерживали проект постройки линии
Сити - Южный Лондон, привлекли к этому делу кой-кого из своих друзей и
сами вложили в него немало денег в расчете на то, что новую линию можно
будет присоединить к двум старым линиям - Метрополитен и Районной, -
обслуживающим деловой центр Лондона. Подобно Демосфену, взывавшему к
афинянам, Джонсон взывал к английским капиталистам и старался убедить их,
что человек, который найдет капитал на то, чтобы скупить акции этих двух
линий, и обеспечит себе контрольный пакет, может считать себя полным
хозяином всей подземной сети и распоряжаться лондонским метро как ему
вздумается.
После смерти отца Стэйн кое с кем из своих друзей и Джонсоном пытался
скупить акции Районной подземной дороги, надеясь таким образом заполучить
в свои руки контроль над обеими линиями; но эта затея оказалась им не под
силу. Слишком много акций разошлось по рукам, и скупить все у них не
хватило капитала. Атак как эксплуатация дороги была поставлена скверно и
акции не приносили дохода, они постарались сбыть их с рук и перепродали
большую часть того, что купили.
Что же касается линии Чэринг-Кросс, с целью постройки которой они и
организовали Электро-транспортную компанию, то и здесь им не удалось
собрать требуемую сумму или распродать выпущенные ими акции, чтобы
получить в руки необходимый для постройки капитал, а именно миллион
шестьсот шестьдесят тысяч фунтов стерлингов. В конце концов они привлекли
к этому делу Гривса и Хэншоу, рассчитывая найти сих помощью какого-нибудь
капиталиста или группу предпринимателей, которые перекупили бы у них линию
Чэринг-Кросс или, объединившись с ними, помогли им осуществить их
давнишнюю мечту: захватить в свои руки всю центральную сеть, то есть линии
Метрополитен и Районную.
Однако до сих пор ничего из этого не получилось. Джонсону тем временем
стукнуло уже сорок семь лет, а лорду Стэйну - сорок. Оба они успели
значительно охладеть к этому делу, ибо у них уже не было никакой
уверенности в том, что им удастся осуществить эту грандиозную затею.
19
Таково было положение вещей, когда мистер Джеркинс и мистер Клурфейн
явились в контору Элверсона Джонсона, дабы получить у него консультацию по
весьма важному вопросу. Они начали с того, что дело их якобы
непосредственно касается мистера Гривса и мистера Хэншоу, которые - как,
вероятно, хорошо известно мистеру Джонсону - только что ездили в Нью-Йорк,
где вели переговоры с клиентом их фирмы мистером Фрэнком Каупервудом, -
имя, разумеется, хорошо известное мистеру Джонсону.
Джонсон подтвердил, что он кое-что о нем слышал. А чем, в сущности, он
может быть полезен джентльменам?
День был солнечный, чудесный весенний день, какие не часто выпадают в
Лондоне. Солнце ярко светило на выщербленный древнеримский дворик.
Джонсон, когда они вошли, перебирал пачки документов, относившихся к тяжбе
с компанией дороги Сити - Южный Лондон. Он был в отличном расположении
духа - хороший солнечный денек, акции Районной немножко поднялись, а его
речь, с которой он выступил накануне в методистской лиге Эпворта, весьма
одобрительно упоминалась сегодня в двух или трех утренних газетах.
- Я постараюсь быть как можно более кратким, - начал Джеркинс. На нем
был серый костюм, серая шелковая сорочка, яркий, белый с синим, галстук,
котелок "дерби" и в руках трость. Он уже успел очень внимательно оглядеть
Джонсона и решил про себя, что разговор с этим типом - дело нелегкое.
Хитрая бестия этот Джонсон, сразу видно.
- Вы, разумеется, понимаете, мистер Джонсон, - продолжал Джеркинс с
вкрадчивой и многозначительной улыбочкой, - что мы явились к вам без каких
бы то ни было полномочий от мистера Каупервуда, но я смею думать, что,
невзирая на это, вы сумеете оценить всю важность нашего визита. Как вы,
конечно, хорошо знаете, Гривс и Хэншоу связаны с Электро-транспортной
компанией, где вы, насколько мне известно, состоите поверенным.
- Одним из поверенных, - осторожно вставил мистер Джонсон. - Но
компания уже давно не прибегала к моим советам.
- Так, так! - продолжал, не смутясь, Джеркинс. - Тем не менее, полагаю,
вас это должно интересовать. Дело, видите ли, в том, что именно наша фирма
явилась посредником при переговорах, состоявшихся между Гривсом и Хэншоу и
мистером Каупервудом! Как вам известно, мистер Каупервуд располагает
весьма солидным капиталом. Он финансировал в Америке всевозможные виды
транспорта. Говорят, он реализовал свои чикагские предприятия по меньшей
мере на сумму в двадцать миллионов долларов.
Услышав эту приятную цифру, мистер Джонсон насторожился. Транспорт -
это транспорт, будь то в Чикаго, Лондоне или еще где-либо. И человек,
который сумел выжать из него двадцать миллионов долларов, надо полагать,
хорошо разбирается в этом деле! Джеркинс сразу заметил, что попал в точку.
Но мистер Джонсон постарался сделать вид, что его это мало интересует.
- Возможно, - сухо отвечал он, - но я не понимаю, какое это может иметь
отношение ко мне? Не забывайте, что я всего лишь один из поверенных
Электро-транспортной компании и не имею ни малейшего касательства ни к
мистеру Гривсу, ни к мистеру Хэншоу.
- Но вы имеете касательство к лондонской подземной сети, так я, по
крайней мере, слышал от мистера Клурфейна, - настойчиво продолжал
Джеркинс. - Иначе говоря, - дипломатично добавил он, - вы являетесь
представителем людей, заинтересованных в развитии подземного транспорта.
- Действительно, мистер Джонсон, - вмешался молчавший до сего времени
Клурфейн, - я взял на себя смелость сообщить мистеру Джеркинсу, что ваше
имя нередко упоминается в газетах и что на вас обычно ссылаются как на
представителя акционерных компаний Метрополитен, Районной, Сити - Южный
Лондон и Центральной Лондонской.
- Правильно, - холодно и невозмутимо отвечал Джонсон. - Как юрист я
действительно являюсь представителем этих компаний. Но я что-то не совсем
ясно понимаю, что, собственно, вы от меня хотите. Если речь идет о покупке
или продаже чего-либо, связанного с линией Чэринг-Кросс - Хэмпстед, вам,
конечно, надо было обратиться не ко мне.
- Я попрошу вас уделить мне еще минутку внимания, - не унимался
Джеркинс, наклоняясь всем корпусом к Джонсону. - Дело, видите ли, вот в
чем. Мистер Каупервуд в настоящее время ликвидирует все свои чикагские
транспортные предприятия, и, как только он с этим покончит, у него не
будет никаких дел. Но не такой это человек, чтобы сидеть сложа руки. Он
поставил транспортное дело в Чикаго и проработал в этой области больше
двадцати пяти лет. Я отнюдь не хочу сказать, что он ищет, куда бы ему
вложить капитал. Мистер Гривс и Хэншоу убедились, что это не так. А свели
их с Каупервудом мы, наша фирма, "Джеркинс, Клурфейн и Рэндолф". Мистер
Клурфейн является главой нашего отделения в Лондоне.
Джонсон кивнул; теперь он уже слушал внимательно.
- Разумеется, - продолжал Джеркинс, - ни мистер Клурфейн, ни я ни в
какой мере не уполномочены говорить от лица мистера Каупервуда. Однако мы
считаем, что существующее сейчас положение с лондонским транспортом
таково, что если надлежащее лицо осведомит о нем должным образом мистера
Каупервуда, это может повести к весьма и весьма ценным результатам для
всех, кто заинтересован в деле. Ибо мне совершенно точно известно: мистер
Каупервуд отклонил предложение насчет линии Чэринг-Кросс отнюдь не из тех
соображений, что она не окупит себя, а только потому, что ему не
предложили пятьдесят один процент акций, - то, с чего он привык начинать.
Кроме того, ему, разумеется, показалось, что это очень небольшая ветка,
которая в целой системе никакого серьезного значения иметь не может, ее
можно эксплуатировать как небольшое обособленное предприятие, и только. А
мистера Каупервуда можно заинтересовать не иначе как всей сетью городского
транспорта в целом.
- И тогда я попросил мистера Клурфейна, - в голосе Джеркинса появился
льстивый оттенок, - познакомить меня с таким человеком, который, будучи
более других осведомлен в данном вопросе, мог бы оценить, сколь
исключительно важно заинтересовать в этом деле мистера Каупервуда. Ибо
если мы правильно разбираемся в положении вещей, - тут он вперил в
Джонсона многозначительный взгляд, - вашу подземную сеть давно пора
объединить и поставить на уровень современной техники, а мистер Каупервуд,
как это все знают, истинный гений по части всякого транспорта. Он скоро
должен быть в Лондоне. И мы считаем своим долгом подготовить почву для
того, чтобы он мог встретиться и потолковать с таким человеком, который
мог бы его убедить, что он в Лондоне просто необходим, что здесь
действительно нуждаются в нем.
- И если вы, мистер Джонсон, сами не интересуетесь и не собираетесь
принять участие в этом деле, - тут Джеркинс вспомнил о Стэйне и о его
влиятельных друзьях, - вы, вероятно, могли бы нам посоветовать, к кому
именно нам обратиться. Мы, как вы понимаете, маклеры, и нам важно
заинтересовать мистера Каупервуда, с тем чтобы наша доля комиссионных не
прошла мимо нас; в таком деле, вы сами знаете, без посредничества не
обойдешься.
Джонсон сидел за своим письменным столом не глядя ни на Джеркинса, ни
на Клурфейна, а уставившись в пол.
- Та-ак... - начал он, - мистер Каупервуд - американский
архимиллионер... У него великий опыт по части городского транспорта и
надземных железных дорог как в Чикаго, так и в других городах.
Предполагается, что я должен заинтересовать его в разрешении проблемы
нашего подземного транспорта. И если я это сделаю, я, по-видимому, должен
буду заплатить вам - или во всяком случае позаботиться о том, чтобы вам
заплатили - за то, что мистер Каупервуд поможет кое-кому из наших
лондонцев, интересующихся транспортом, нажиться на этом деле.
Он поднял брови и поглядел на Джеркинса. Джеркинс ответил ему
понимающим взглядом, но не сказал ни слова.
- Весьма практический подход к делу, нельзя не признаться, - продолжал
Джонсон, - и я не сомневаюсь, что кое-кто может на этом нажиться, а может
и нет. Проблема лондонского подземного транспорта - это в высшей степени
сложная проблема. У нас столько всяких проектов, столько разных компаний,
которые нужно еще суметь привести к соглашению! Столько подрядов роздано
разным спекулянтам и прожектерам без единого шиллинга за душой.
Он мрачно поглядел на своих посетителей.
- Денег надо убить уйму. Миллионы фунтов. Я так полагаю, не меньше
двадцати пяти миллионов фунтов.
Он с унылым видом стиснул руки: так велик был этот груз неизбежных
издержек.
- Разумеется, мистер Каупервуд здесь небезызвестен, мы о нем кое-что
слышали. Если не ошибаюсь, в Чикаго против него были выдвинуты самые
разнообразные обвинения. Я готов согласиться, что все эти обвинения не
должны создавать препятствий и тормозить такое крупное общественное дело,
какое вы, джентльмены, имеете в виду, - однако, принимая во внимание
консерватизм нашей английской публики...
- Ах, вы говорите об этих политических выпадах в Чикаго против его
финансовых методов? - возмущенно воскликнул Джеркинс. - Но это же обычные
уловки, все это подстроено его соперниками, которые завидовали его успеху.
- Знаю, знаю! - с тем же мрачным видом перебил Джонсон. - Люди из
финансовых кругов, конечно, понимают все эти приемы конкурирующих
противников. Но ведь и здесь тоже у него найдется немало противников. У
нас здесь на острове свой очень сплоченный и очень консервативный мирок. И
мы вовсе не так уж любим пришельцев, которые являются к нам устраивать
наши дела. Возможно, как вы изволили заметить, что мистер Каупервуд
действительно очень опытный и изобретательный человек. Но захочет ли наша
публика работать с ним - этого я не могу сказать. Однако я могу сказать,
что вряд ли у нас найдутся люди, которые согласились бы предоставить ему
полный контроль в таком предприятии, какое вы имеете в виду.
Тут он поднялся и тщательно отряхнул с пиджака и брюк воображаемые
соринки.
- Вы говорите, он отклонил предложение Гривса и Хэншоу? - спросил он.
- Да, отклонил, - ответили в один голос Джеркинс и Клурфейн.
- А что же они, собственно, хотели?
Джеркинс разъяснил.
- Понятно, понятно! Оставить за собой контракт и пятьдесят процентов
акций. Так вот, пока у меня не будет возможности подумать и посоветоваться
с моими компаньонами, я ничего не могу сказать вам по этому поводу. Но так
или иначе, - помолчав, добавил он, - возможно, кой-кому из наших крупных
пайщиков и будет желательно потолковать с мистером Каупервудом, когда он
приедет.
В сущности, Джонсон уже решил про себя, что эти люди подосланы самим
Каупервудом, чтобы разузнать заранее истинное положение вещей. Однако ему
и в самом деле казалось весьма сомнительным, чтобы этому американцу
Каупервуду, будь он хоть архимиллионер, удалось урвать у здешних
владельцев транспорта хотя бы половину акций. Даже и подступиться-то к
этому делу ему будет исключительно трудно. А с другой стороны, если
подумать, сколько они со Стэйном убили денег на это дело, и вот теперь,
похоже, эта проклятая Чэринг-Кросс опять свалится им на шею, вернувшись в
Электротранспортную компанию, и это грозит новыми убытками всем, кто
вложил в нее деньги. Н-да...
Он вышел из-за стола и, словно давая понять, что разговор окончен,
сказал сухо:
- Мне надо будет хорошенько подумать об этом, джентльмены. Зайдите ко
мне еще раз во вторник или в среду. И тогда я уже смогу твердо сказать,
сумею ли я быть вам чем-нибудь полезен.
Он сделал с ними несколько шагов и позвонил у двери конторскому
мальчику, чтобы тот проводил их к выходу. Оставшись один, он подошел к
окну, выходившему на старинный римский дворик, все еще залитый лучами
яркого апрельского солнца. У Джонсона была привычка, когда он задумывался,
закладывать язык за щеку и прижимать ладонь к ладони, словно на молитве.
Так он стоял довольно долго, не двигаясь и все глядя в окно.
А Джеркинс и Клурфейн шагали в это время по Стори-стрит и обменивались
на ходу глубокомысленными восклицаниями:
- Замечательно! Да, да! Хитер, каналья! Да, явно заинтересовался! Но
ведь это же для них выход, если они только хоть что-нибудь соображают.
- А эта чикагская история! Я так и знал, что она выплывет! Вечно ему
припоминают эту его отсидку в Филадельфии и его слабость к женскому полу.
Точно это имеет какое-то отношение к делу.
- Нелепо! Ужасно нелепо! - возмущался Клурфейн.
- А придется что-то предпринять в этом направлении! Придется нам с вами
как-то обработать здешнюю прессу! - заявил Джеркинс.
- Вот что я вам скажу, послушайте меня, - возразил Клурфейн. - Если
кто-нибудь из здешних богачей войдет в дело с Каупервудом, они сами мигом
прекратят всю эту газетную болтовню. У нас ведь здесь несколько другие
законы, не такие, как у вас. Здесь, если хотят завести скандал, не
стесняются ничем, пускают в ход любую клевету, но если кому-нибудь из
крупных воротил нежелательна огласка - тогда молчок, никто не осмелится и
слова сказать. А у вас, как видно, все по-другому. Но я знаю многих
здешних газетчиков и редакторов, если понадобится, можно будет намекнуть
им, они живо все это притушат.
20
Результаты, которых достигли Джеркинс и Клурфейн своим визитом к
Джонсону, выяснились достаточно определенно в разговоре, имевшем место в
тот же день между Джонсоном и лордом Стэйном в кабинете Стэйна на втором
этаже дома на Стори-стрит.
Надо сказать, что лорд Стэйн ценил Джонсона главным образом за его
коммерческую честность и за его поистине исключительное здравомыслие.
Джонсон в глазах Стэйна был олицетворением глубокой религиозности и
нравствен