много полнее, будь с ним Беренис -  верная
спутница с такими широкими, разумными взглядами. Да, разумеется, он был бы
счастлив, если бы ему удалось  жениться  на  женщине,  в  которой  столько
обаяния и благородства!
   Но когда Беренис рассказала ему, какие  мысли  появились  у  нее  после
смерти Каупервуда и как она пришла к убеждению, что там, вдали от Запада с
его грубым меркантилизмом, она сумеет обрести душевное  равновесие,  Стэйн
решил отложить разговор о чувствах  до  тех  пор,  пока  Беренис  сама  не
разберется в путанице овладевших ее противоречивых желаний и мыслей. Придя
к такому выводу, Стэйн промолчал о  любви  и  лишь  выразил  надежду,  что
Беренис выслушает советы его друга - лорда Сэвиренса. Он, как ей известно,
прекрасно осведомлен об Индии и  будет  счастлив  оказаться  ей  полезным.
Беренис ответила, что рада получить совет и помощь лорда  Сэвиренса,  хотя
она твердо решила идти прямо к намеченной цели.
   - Что-то тянет меня туда, как магнит, - добавила она, - и никакая  сила
не заставит меня свернуть с этого пути.
   - Иными словами, Беренис, вы верите в судьбу, - сказал Стэйн. - Что  ж,
я тоже верю в нее до некоторой степени. Но у вас при этом есть и  мужество
и уверенность в себе, чтобы осуществить  свои  желания.  Ну,  а  мне  пока
остается только надеяться, что всякий раз, как вам что-нибудь понадобится,
вы обратитесь ко мне. Я рад буду служить вам.  Надеюсь,  вы  хоть  изредка
будете писать мне и сообщать о своих успехах.
   И Беренис обещала писать.
   После этого разговора Стэйн принял на  себя  все  заботы,  связанные  с
отъездом Беренис и ее матери  в  Индию.  В  частности,  он  взял  для  нее
несколько рекомендательных писем от лорда Сэвиренса.  Беренис  для  начала
решила ехать в Бомбей; Стэйн выправил паспорта, заказал билеты и  проводил
мать и дочь в далекий путь.



77

   Подъезжая  к  Бомбею,  Беренис  и  ее  мать  были   поражены   красотою
открывавшейся панорамы. Пароход вошел  в  широкий,  испещренный  гористыми
островками пролив, который тянулся до  самого  города.  Слева  возвышались
величественные  здания,  а  направо  тянулся  низкий  берег,   окаймленный
пальмами, и, постепенно  поднимаясь,  где-то  далеко  переходил  в  горные
вершины Западных Гат.
   Письмо  лорда  Сэвиренса  управляющему  отеля  "Маджестик"   обеспечило
путешественницам самый любезный прием и великолепное обслуживание  на  все
время их пребывания в Бомбее; им так здесь  понравилось,  что  они  решили
задержаться на несколько недель и познакомиться поближе  с  этим  городом,
столь не похожим на города Европы и Америки. Они были вознаграждены за это
множеством самых разнообразных впечатлений. Широкие проспекты, на  которых
то и дело попадаются запряженные буйволами телеги со всякой  всячиной  для
продажи; шумные базары с их разнообразием и изобилием, кишащие людьми чуть
ли  не  всех  национальностей  и  вероисповеданий,  всех  цветов  кожи  от
светло-коричневого до черного,  -  афганцы,  сикхи,  тибетцы,  сенегальцы,
багдадские евреи, японцы, китайцы - кого тут только нет! И сколько  босых,
сколько едва прикрытых рубищем. Нет предела  нужде  и  нищете!  Невероятно
изможденные люди, худые, как скелеты, с впалой грудью, бегают впряженные в
колясочки  мимо   прекрасных   зданий,   мимо   роскошных   храмов,   мимо
университета, по улицам, обсаженным  хевейями  и  пальмами  всех  видов  -
кокосовыми, финиковыми, карликовыми; среди ветвей  висят  плоды  и  орехи.
Одним словом, невиданные дотоле люди и тропические пейзажи  поглощали  все
внимание Беренис и ее матери, пока они, наконец, не расстались с Бомбеем и
не отправились поездом в Нагпур, город, расположенный к востоку от Бомбея,
на пути в Калькутту.
   Они поехали туда  по  совету  лорда  Сэвиренса.  Сэвиренс  рекомендовал
Беренис разыскать  гуру  Бородандаджу,  которого  он  назвал  Разрушителем
материи  и  властелином  энергии,  -  этот  гуру  жил  близ  Нагпура,  где
путешественникам  предоставляется  возможность  поселиться  на   время   в
простом, старинной архитектуры, доме, выходящем на главную площадь.
   Как  только  они  устроились,  Беренис,  следуя  указаниям   Сэвиренса,
отправилась на поиски гуру. Она вышла  на  шоссе,  пересекавшее  Нагпур  с
севера на юг, и, дойдя до ветхого  строения,  походившего  на  заброшенную
мельницу, круто  повернула  направо.  Пройдя  с  полмили  по  заброшенному
хлопковому полю, она вышла к  роще  черного  дерева  и  огромных  тиков  -
деревья росли здесь так густо, что жаркие лучи южного солнца не  проникали
сквозь их листву. Вспомнив подробное объяснение Сэвиренса, Беренис поняла,
что здесь-то и находится жилище гуру. Она остановилась  в  нерешительности
и, оглядевшись, увидела узкую, едва заметную тропинку, которая, извиваясь,
вела  куда-то  в  глубь  рощи.  Тропинка  привела  Беренис  к  квадратному
деревянному дому. Большой, но полуразрушенный дом  этот,  как  она  узнала
впоследствии, когда-то занимало правительственное учреждение,  надзиравшее
за лесами, частью которых и была эта роща. В стенах зияли провалы, которых
никто никогда не заделывал, - сквозь них  видны  были  комнаты,  весь  дом
разрушался и изнутри и снаружи. Как узнала потом  Беренис,  это  покинутое
здание отдали гуру Бородандадже,  чтобы  он  мог  учить  других  искусству
созерцания и показывать, как с помощью учения йоги человек может подчинить
своей воле физические силы, всю внутреннюю энергию своего тела.
   Тишина и полумрак царили под  сенью  высоких  ветвистых  деревьев,  меж
которых с тайной робостью  шла  Беренис.  Казалось,  деревья  говорили  об
одиночестве и покое - том душевном покое, которого она так  жаждала  и  не
могла найти в оставленном ею мире, таком для нее  чуждом  и  неприемлемом.
Когда Беренис подошла к одному из строений во дворе,  навстречу  ей  вышла
смуглая немолодая индуска и  знаком  пригласила  ее  пройти  под  арку  во
дворик, в глубине которого виднелось еще одно строение.
   - Иди сюда, - сказала она. - Учитель ждет тебя.
   Беренис прошла за этой женщиной через провал в полуразрушенной стене и,
обойдя разбитые глиняные горшки и  чаши,  которые  валялись  подле  колод,
служивших,  очевидно,  скамьями,  остановилась  перед  широкой   массивной
дверью. Индуска распахнула  дверь,  и  Беренис,  сняв  туфли,  переступила
порог.
   Высокий смуглый человек с узким длинным  лицом  сидел  в  обычной  позе
йогов, скрестив ноги, на большом куске белой ткани,  разостланном  посреди
комнаты. Руки его были сложены, словно он молился. Он не  пошевельнулся  и
не сказал ни  слова,  только  внимательно  посмотрел  на  Беренис  черными
проницательными, испытующими глазами. Потом заговорил.
   - Где же ты была? - спросил он. - Вот уже четыре месяца, как умер  твой
муж, и я давно жду тебя.
   Пораженная его вопросом и всем его видом, Беренис невольно попятилась.
   - Не бойся, - сказал гуру. - Брахманизм, поучающий тем истинам, которые
ты хочешь познать, не признает страха. Подойди сюда, дочь моя, и садись. -
Длинной  тонкой  рукою  он  указал  Беренис  ее  место  -  угол  того   же
разостланного на полу полотна. Когда она села, он снова  заговорил:  -  Ты
проделала долгий путь в поисках того, что даст тебе покой. Ты ищешь Самади
- единения с богом. Правду ли я сказал?
   - Да, учитель, - ответила  Беренис,  изумленная  и  испуганная,  -  это
правда.
   - И ты считаешь, что много страдала от  зол  этого  мира,  -  продолжал
гуру. - И теперь ты готова изменить свою жизнь.
   - Да, да, учитель,  да.  Я  готова  изменить  свою  жизнь.  Сейчас  мне
кажется, что это я причинила миру зло, а не он мне.
   - И ты готова искупить свою вину, если это возможно?
   - Да, о да! - еле слышно сказала она.
   - Но готова ли ты посвятить этому несколько лет,  или  в  тебе  говорит
только минутное желание?
   - Я готова отдать годы, лишь бы искупить свою вину. Я хочу  знать,  как
это сделать. Я должна этому научиться.
   В голосе Беренис звучало волнение.
   - Но, знай, это потребует терпения, труда и самообладания.  Ты  станешь
всесильной, лишь подчинившись тому, о чем учит Брахма.
   - Я буду выполнять все, что потребуется! - сказала Беренис. - Для этого
я и пришла сюда. Я знаю, мне нужно научиться сосредоточению и  созерцанию,
и тогда я стану мудрой настолько, чтобы искупить свою вину, а может быть и
привести к раскаянию других.
   - Лишь тот, кто способен созерцать, способен познать истину,  -  сказал
гуру, зорко вглядываясь в Беренис. Помолчав немного, он добавил: -  Да,  я
приму тебя. Твоя искренность открывает тебе доступ в число моих  учеников.
Приходи завтра на занятия - будем учиться владеть своим дыханием. Узнаешь,
что такое глубокое дыхание, среднее дыхание, всеобъемлющее дыхание  йогов,
носовое дыхание. Управлять дыханием - все равно, что  управлять  жизнью  в
теле. Это первый шаг, основа, на которой ты будешь строить свой новый мир.
Через это ты достигнешь полной отрешенности. Ты освободишься от страдания,
ибо страдание порождается желанием.
   - Учитель, я многое отдам за спокойствие духа, - сказала Беренис.
   Помолчав несколько секунд, гуру начал торжественно:
   - Если человек отказался от жизни в красивом доме, от красивой одежды и
от хорошей пищи и отправился в пустыню, это вовсе не значит, что он уже от
всего отрешился.  Единственное  его  достояние,  его  плоть,  может  стать
средоточием всех его помыслов, и его дальнейшая жизнь может превратиться в
борьбу за то, чтобы поддержать и сохранить  свою  плоть.  Отрешенность  не
имеет ничего общего с нашей плотью. Она возможна только  в  духе.  Человек
может восседать на троне и быть совершенно от всего отрешенным, а другой и
в рубище может быть всецело занят собой. Но если  человек  обладает  даром
духовной прозорливости, если его озаряет свет Атмана, - все  сомнения  его
рассеиваются.  Он  не  содрогается,  совершая  то,  что  неприятно,  и  не
стремится делать то,  что  приятно.  Нет  такого  человеческого  существа,
которое могло бы жить в полной бездеятельности, но про  того,  кто  отдает
плоды своих деяний, можно сказать, что он достиг отрешенности.
   - О учитель, если б я могла овладеть хотя бы крупицей этой мудрости!  -
воскликнула Беренис.
   - Всякое познание, дочь моя, - продолжал гуру, - есть дар духа, и  лишь
тому, кто умеет быть благодарным в  духе,  познание  раскрывается,  словно
лепестки  лотоса.  От  своих  западных  учителей  ты  узнаешь,  что  такое
искусство и наука,  восточные  же  учителя  покажут  тебе  сокрытые  тайны
мудрости. Истинно просвещенный человек не тот, который много знает, а лишь
тот, кто владеет знанием сокрытой истины. Лишь  сокрытая  истина  оживляет
бездушные факты и внушает сердцу человека отдать знание на пользу  другим.
Не рассудком, а сердцем познаем мы бога. Делай добро ради добра,  и  тогда
ты достигнешь полной отрешенности.
   - Я приложу все силы, чтобы научиться всем видам  дыхания,  учитель,  -
сказала Беренис. - Я знаю достаточно об учении йоги, и я  понимаю,  что  в
этом - основа прозрения. Я знаю, дыхание - это жизнь.
   - Это не совсем верно, - сказал гуру. -  Если  хочешь,  я  покажу  тебе
сейчас, что жизнь может быть там, где нет дыхания.
   Он взял небольшое зеркало и протянул ей со словами:
   - Когда я  перестану  дышать,  поднеси  это  зеркало  к  моим  губам  и
посмотри, потускнеет ли оно.
   Он закрыл глаза; понемногу тело его становилось все более неподвижным и
прямым, совсем как статуя, - казалось, он застыл,  оцепенел.  Беренис,  не
сводя с него глаз, поднесла ладонь к его лицу. Прошло несколько  минут,  и
она почувствовала, что дыхание его стало тише.  Затем,  к  ее  величайшему
изумлению, оно прекратилось совсем. Никакого  следа!  Она  подождала  еще.
Потом взяла зеркало и поднесла его  на  несколько  секунд  к  губам  гуру.
Зеркало не потускнело. Да,  дыхания  не  было,  и  гуру  казался  каменным
изваянием. Беренис в волнении посмотрела на  часы.  Прошло  десять  долгих
минут, прежде чем она обнаружила у него признаки дыхания - оно становилось
все ровнее и наконец  стало  совсем  нормальным.  Гуру,  казавшийся  очень
утомленным, открыл глаза и с улыбкой посмотрел на нее.
   - Это чудо! - воскликнула Беренис.
   - Я могу вот так задерживать дыхание по нескольку часов, - сказал гуру.
- А иные йоги могут не дышать месяцами. Были даже такие, которых на недели
и месяцы замуровывали в склепы, куда не проникает воздух, и  они  выходили
оттуда живыми и здоровыми. Кроме этого, - продолжал гуру, - существует еще
одно испытание: можно подчинить своей воле биение сердца. Я могу заставить
сердце  не  биться,  ибо,  как  ты,  наверно,  знаешь,  дыхание  и   кровь
нераздельны. Но это я покажу тебе в другой раз. Ты  узнаешь  со  временем,
что дыхание - это лишь проявление более сложной силы,  обитающей  в  наших
важнейших органах, но невидимой. Когда сила эта  покидает  тело,  дыхание,
подвластное ей, тотчас останавливается, и наступает смерть.  Но,  подчинив
себе дыхание, тем самым ты подчиняешь себе в какой-то мере и эту  сокрытую
силу.
   Но предупреждаю тебя, это - предмет изучения Раджа-йоги, а  к  нему  мы
подойдем лишь после того, как ты усвоишь Хата-йоги. Сейчас ты, как  видно,
устала: иди  отдохни  и  приходи  завтра  в  такое  время,  когда  сможешь
приступить к занятиям.
   Беренис поняла, что ее встреча с этим необычайным человеком на  сегодня
окончена. Она неохотно рассталась с ним, -  у  нее  было  такое  ощущение,
словно она уходила от никем еще  не  тронутого  и  неисчерпаемого  кладезя
знаний. Возвращаясь по той же каменистой тропе, которая привела  ее  сюда,
Беренис ускорила шаги - за время пребывания в Индии она успела узнать, что
ночь здесь наступает  мгновенно;  здесь  нет,  как  в  Европе  и  Америке,
ленивого   заката,   когда   солнце   медлит   над   горизонтом.   Темнота
подкрадывается быстро и плотным покровом окутывает землю.
   Подходя к Нагпуру, Беренис вдруг остановилась как завороженная,  -  так
бесподобно хороша была священная  гора  Рамтек  с  ее  сверкающими  белыми
храмами, словно парившими в вышине над всем этим краем. Беренис  задумчиво
стояла, любуясь редкостной красотой пейзажа,  прислушиваясь  к  монотонным
ритмам индусских  мантров,  далеко  разносившимся  в  прозрачном  воздухе.
Беренис знала, что это поют священнослужители Рамтека: они  собираются  на
исходе дня для молитвы и хором распевают свои священные гимны. Сначала  их
пение доносилось до Беренис подобно тихому шепоту, нежному и приятному, но
чем ближе она подходила к  городу,  тем  явственнее  оно  становилось,  и,
наконец,  железный  ритм  песнопений  зазвучал,  словно  мерные  удары   в
гигантский барабан. И вдруг Беренис показалось, что сердце ее стало биться
по-иному, в одном ритме с биением жизни в этой огромной,  взыскующей  бога
стране, где дух ставят превыше всего,  -  и  она  поняла,  что  здесь  она
наконец обретет душевный покой.



78

   Следующие четыре года  Беренис  знакомилась  с  различными  положениями
учения йоги; прежде всего она приучилась сидеть в классической позе йогов,
совсем  прямо  и  неподвижно,  так  как,  созерцая,  человек   не   должен
чувствовать своего тела. Ибо Дхьяна, то есть созерцание, учат  йоги,  есть
отрешенность.
   Беренис училась подчинять себе жизненные силы своего тела  -  это  было
учение  Праньяна;  она  изучала   Пратьяхара   -   искусство   внутреннего
самосозерцания; Дхарана - искусство  сосредоточения;  Дхьяна  -  искусство
созерцания; часто она сравнивала свои записи с записями других учеников, -
вместе с нею занимались один англичанин, молодой и очень способный индус и
две индуски. С течением времени она узнала все виды учения  йоги  -  Хата,
Раджа, Карма, Джнанаи и Бхакти. Она узнала, что брахма - сущность - и есть
высшее проявление бога. Оно не может быть ни определено,  ни  выражено.  В
"Упанишадах" сказано, что брахма - это  все  сущее,  а  также  познание  и
блаженство. Но и это еще не все. Нельзя говорить о брахме  как  о  чем-то,
что существует, Брахма есть само существование. Брахма - это не мудрость и
не радость, брахма - это абсолютное познание, абсолютное блаженство.

   "Нельзя разделить на  части  бесконечное  и  заключить  его  в  понятие
конечного.
   Вся  вселенная  полна  мною,  моим  извечным   "я",   недоступным   для
человеческих чувств. И хотя меня нет ни в одном живом  существе,  все  они
существуют во мне. Это не значит, что они существуют во мне  физически.  В
том-то и заключается моя сокровенная  тайна.  Пытайтесь  разгадать  ее.  Я
поддерживаю жизнь во всех живых существах, я порождаю их, но моя  связь  с
ними неуловима.
   Однако, если человек будет поклоняться мне и будет размышлять обо  мне,
ничем не отвлекаясь и посвятив мне все свои помыслы и каждую минуту своего
времени, я дам ему все, в чем он нуждается, и сохраню его достояние.  Даже
те, кто поклоняется другим божествам  и  с  верой  в  сердце  приносит  им
жертвы, на самом деле поклоняются мне, хотя идут ко мне ложным путем.  Ибо
я единственный, кто возликует от  этих  жертв,  я  единственное  божество,
которое их принимает. И все же эти люди обречены вернуться к своим  земным
заботам и страстям, ибо они не признают меня в моей подлинной сущности.
   Кто приносит жертвы разным божествам, тот и придет  к  этим  божествам.
Кто поклоняется предкам, тот придет к своим предкам. Кто поклоняется силам
и духам природы, тот придет к ним. Так и мои приверженцы придут ко мне".

   Гуру однажды сказал Беренис:
   - Самый воздух, которым  мы  дышим,  каждым  своим  дуновением  как  бы
говорит:  "Это  божество!"  И  вся  вселенная  с  мириадами  солнц  и  лун
возглашает устами тех, кто способен говорить: "Это божество!"
   И Беренис  припомнились  "Последние  строки"  -  чудесные  стихи  Эмили
Бронте, которая когда-то была ее любимой писательницей:

   Душе моей не ведом страх,
   Ничто ей все земные бури;
   Мой щит - молитва на устах
   И бог, витающий в лазури.

   О всемогущий! Ты в груди,
   Твоею волей сердце бьется, -
   Я не прошу тебя - приди,
   Ты здесь, и вечно радость льется.

   Бесплодны помыслы людей -
   Развеет их дыханье тлена, -
   Так в океане средь зыбей
   Бесследно исчезает пена.

   Благоговейная хвала
   Тебе, чья мощь непостижима!
   Бессмертья твоего скала
   От века непоколебима.

   Сучит, как свет, твою любовь
   Тысячелетий вереница,
   Все рушит, созидая вновь,
   Твоя незримая десница.

   И пусть планет и звезд рои
   В пучине сгинут бесконечной -
   Живут создания твои
   В тебе, всевышний, жизнью вечной!

   И смерти нет. И не умрет
   Ни малый атом, ни комета -
   Где ты - все дышит, все живет
   В лучах божественного света...

   В другой раз гуру спросил:
   - Скажи: найдется ли такой человек, который не был бы тобой? Ты -  душа
вселенной. Если кто-то подойдет к твоей двери, выйди  ему  навстречу,  ибо
это ты сама. Все люди - одно целое. Безрассудно думать, что каждый человек
- это что-то самостоятельное и отдельное. Ты  ненавидишь.  Ты  любишь.  Ты
боишься. И все это - безумие, невежество и заблуждение!
   Единственное зло - это мысль или слово, ослабляющие дух.
   Если все солнца зайдут, луны обратятся в прах, будут  исчезать  мир  за
миром, -  что  тебе  до  этого?  Стой  непоколебимо,  как  скала,  -  тебя
уничтожить невозможно.
   О бессмертии гуру сказал:
   - Частица энергии, которая всего несколько месяцев  назад  принадлежала
солнцу, теперь может принадлежать человеческому существу.
   Ничто не ново в этом мире. Одни и те же  явления  сменяют  в  нем  друг
друга,  -  это  словно  вращение  колеса.  Все  перемены  этой   вселенной
происходят одинаково - все новое  последовательно  возникает  и  исчезает.
Миры сменяют  друг  друга  -  они  возникают  из  чего-то  более  мелкого,
эволюционируют, разрастаются и снова исчезают, превращаясь в то,  из  чего
возникли. И так все в жизни: возникает и потом превращается в то, из  чего
во