ен   быть  особый
разговор), университет пытается  поднять  культурный уровень  новоиспеченных
студентов. Они  обязаны прослушать  несколько курсов "джи-и"  -- General Edu
cation, то  есть -- для общего  образования. Я тоже читаю раз  или два в год
такие  курсы,  например,  "Писатель  и цензура в  России"  или  "Современная
российская  цивилизация".  Собирается  человек  семьдесят  пять.  Количество
курсов обязательно для каждого, а тема -- по выбору. И тут  их  выбирают для
удовольствия,  из-за той же моды. В моде сейчас курсы по  археологии, трудно
сказать, почему.  Но  самым  популярным  у  нас  на кампусе  был  курс  (или
попкурс?) "Биография  Моцарта"  -- в  классе  800 студентов.  Тут  уж не  до
глубоких знаний.  И  вообще: почему университет должен  латать дыры  средней
школы?
     Учиться  в  университете  стало   не  трудно,   даже  если   приходится
одновременно зарабатывать  деньги  на  учебу мытьем  посуды  в ресторане или
покраской домов. Целеустремленные студенты все еще  есть, но, мягко  говоря,
далеко не  все таковы. Формула  "Жизнь  --  для удовольствия"  так въелась в
последние поколения американцев,  что  грозит деградацией нации.  На вопрос:
"Зачем  вам  русский  язык?"   --   девушка  на  собеседовании   отвечает  с
открытостью, свойственной  американцам  вообще: "Чтобы  на  тусовке  сказать
молодым людям что-нибудь эдакое".
     Читаю общеобразовательный курс и вижу там и сям туповатые лица, которым
ничего не интересно. Их будущая оценка написана у них на лбу.  А  статистика
такова:  34  процента  поступивших  в университет  студентов  отсеиваются  в
течение первых  двух  лет. Не вытягивают. На 22 900 студентов в Дейвисе  это
много. Но я преподавал в Техасском  университете  -- там на 42 000 студентов
отсев 40 процентов.
     Для  тотальной  системы  образования, которая  была в Советском  Союзе,
такое немыслимо. Это  выброшенные  государством  деньги  и недовыпущенные  с
конвейера роты врачей  и  батальоны  инженеров. Здесь  другой принцип:  одни
учатся  просто  так,  без  цели,  чтобы  провести время. У других  уже  есть
профессия,  и  они  хотят  ее  сменить.  Третьи  приходят,  чтобы  расширить
кругозор. Возраст любой. У  меня была студентка, которой исполнилось 77 лет.
Большинство школьников идет в университеты, то есть учатся лишние  год, два,
а то и три.  Не  потянут  --  будут работать продавцами,  или  работягами на
заводе, или  официантами.  Да,  говорят  защитники отсева,  эти не подобрали
такого яблока, какое нашел  Ньютон, но они попробовали это сделать. Недоучки
вдохнули запах  науки в лабораториях, библиотеке, послушали интеллектуальные
споры на кампусе,  попробовали  иностранные  языки, общались  со  студентами
многих стран.
     А теперь умножьте почти 8 тысяч бросивших университет в  Дейвисе на две
тысячи  двести  университетов  и  колледжей  Америки.  Образование  и  общая
культура  американской нации повышаются.  Впрочем, таким молодым людям лучше
бы сразу идти в государственные колледжи, то есть в техникумы, попытаться их
закончить. Но -- свобода, и они попадают в престижный университет.
     Образование все еще ценится в американском обществе, хотя и не так, как
раньше.  Сертификат,  то  есть, кроме диплома об образовании, разрешение  на
право практиковать в данной  профессии, в Калифорнии требуется для  всего, в
том числе для парикмахера, стригущего собак. В какой офис ни войди, на стене
в рамке  диплом, а  чаще  несколько. В кафе,  где я покупаю торт для гостей,
висит документ хозяина об окончании кондитерской академии в Вене. А рядом --
свидетельство его жены, балерины из Нью-Йорка. Купить поддельный диплом, как
это принято в некоторых  странах? Слышал как-то, что  в Техасе ленивые детки
богатых родителей нанимают себе двойников, которые учатся  вместо них под их
именами. Честно учатся несколько лет, получают настоящий диплом со  степенью
бакалавра и... с  фамилией оплатившего  их  учение. Разумеется, это уголовно
наказуемо. Но  ведь, кроме того,  в  Америке, в  отличие от некоторых других
стран, невыгодно работать без знаний. Получается,  что человек с "корочками"
и пустой головой обкрадывает собственное будущее.


Встречное движение

     Я  состою  в  комиссии,  которая  отбирает студентов для  обмена  между
университетами разных  стран.  Впрочем,  заплатив  за  поездку дороже, могут
ехать и те, кого забраковали.  Но сами.  Обмен  со  странами  СНГ такой:  мы
посылаем -- мы платим, к нам посылают  -- тоже мы  платим.  Это невыгодно, и
официальный обмен с этими странами пока что сокращается.
     Гуманитарная часть университета выросла до одиннадцати тысяч студентов,
а  работа  для   них  становится   все  более  проблематичной:   дипломатов,
журналистов,  политологов, психологов  в Америке  перебор. Некоторые  готовы
ехать в любую страну. Была  у нас студентка,  которая готовилась преподавать
русский язык в американской школе.
     -- Мой любимый писатель Гоголь, -- говорила она мне. -- Я читаю повесть
о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Кефировичем.
     -- Никифоровичем, -- механически поправляю я.
     -- Конечно, вы правы: Иван Иванович с Иваном Некефировичем.
     Русский  у нее к концу  университета стал хорошим, а  работу не  нашла.
Только что  я получил от нее  письмо.  Специалистка по  русскому языку,  она
преподает  английский  в  глухом  узбекском кишлаке,  русский позабыла, учит
узбекский, счастлива.
     Сегодня  тысячи российских  энтузиастов,  желающих здесь учиться, учить
или  заниматься   исследованиями,   пытаются   взять   штурмом  американские
университеты.  Разумеется,  самыми пробойными  оказываются  детишки  той  же
бывшей (впрочем, почему же бывшей?) партийно-гебешной элиты: у них и деньги,
и  связи,  и английский  лучше,  и нахрапистость  наследственная.  Одна  моя
студентка поехала в Москву туристкой. Вернулась, сразу начала учить русский.
А  вскоре  привела  ко мне  на лекцию по  истории русской цензуры бойфренда,
которого  обрела  там. Мальчик  с факультета  журналистики  МГУ,  он  быстро
пристроился здесь.
     -- Интересно, как КГБ манипулировало прессой, -- похвалил он лекцию. --
Я многого не знал, а ведь у меня папа -- начальник главного управления.
     Вскоре,  как  радостно сообщила  мне  эта  студентка,  появился и папа,
заведующий  русскими  шпионами.   Приехал  в   качестве  нового  российского
бизнесмена проследить, как  окопался сын. Но есть действительно  талантливые
люди, уникальные  профессионалы,  и  я  хорошо  понимаю  их желание  жить  в
Америке. Десятилетиями  кампусы этого континента пополнялись за  счет утечки
мозгов  из  других   стран.  Это  продолжается  и   сейчас,  но  предложение
значительно превышает возможности.
     Американское высшее образование, несмотря на все изъяны, остается одним
из самых престижных  в мире. Говорят, оно хуже японского или немецкого. Но в
Америку приезжает больше  японских  и немецких студентов,  чем американцев в
Японию или Германию. Часть иностранцев притягивают  более  высокие стандарты
жизни, других  -- высокие технологии,  третьих легендарные  избытки свободы.
Свобода  учить  и  учиться, однако,  на  американском кампусе конца ХХ  века
достигла,   на  мой   взгляд,  критической  точки.   И   тут   не   избежать
сакраментального  вопроса: что  делать? У  меня  нет ответа. Вернее, то, что
предлагаю, многим, особенно у нас в Америке, покажется неприемлемым.
     Умеренный   консерватизм   есть   неотъемлемая   черта   академического
образования, да и вообще  системы  образования как таковой. Сделать бы  так,
чтобы свободы стало чуть меньше, а обязательного и вечно важного больше. Это
привело  бы  к глубине и  качеству  высшего  образования.  Как  при  этом не
повторить  ошибок тоталитарных образовательных систем  именно  в  то  время,
когда в тех странах хотят избавиться от идеологического диктата  и равняются
на  Америку?  Это  вопрос  процедуры.  В  целом, мне  кажется, если  бывшему
советскому и восточно-европейскому вузу предстоит для прогресса  сделать два
шага вперед, не мешало бы американскому кампусу сделать шаг назад.

     Дейвис, Калифорния.



   Юрий Дружников.
   Техасские заскоки


     Copyright Юрий Дружников
     Изд.: "Я родился в очереди"(Избранные  статьи) Hermitage, USA, 1995.


     Более  опытные друзья, раскиданные по  земному  шару  и  уже хлебнувшие
свое,  были  в ужасе:  там  ведь  духота,  надо жить  с  аквалангом.  Ну,  с
воздухолангом -- какая  разница? Это пустыня, там салат из кактусов едят  --
колючки  вместо перца.  Тем друзьям, которые поддержали меня, я по сей  день
благодарен.
     Мы прилетели в  столицу Техаса Остин  в январе. Не  было ни  духоты, ни
жары. Моросил  обыкновенный московский  дождичек. Шокировала не экзотика,  а
нечто другое. Это была родная

Очередь за колбасой

     Друзья  повезли нас  обедать. Если не  считать  тюрьмы и этой огромной,
часа на полтора, очереди  за  колбасой  (а оказалось, что там давали также и
мясо), ничего примечательного  не было в этом  маленьком техасском городишке
по имени Локхард.
     Расположен он в двух часах езды от знаменитого космического Хьюстона, и
туристы,  понятное  дело, рулят туда. А  кто задержится  в  Локхарде,  может
посетить краеведческий музей, который гордо называется  "Посольство Техаса",
и посидеть в тюрьме.
     Тюрьма маленькая и старая, бежать из нее, говорят, проще  пареной репы,
по этим двум причинам ее и закрыли. Уголовники сидят в современной тюрьме, а
эта разваливается. Пока вы проверяете прочность решетки и лежите на железной
койке  в  камере-одиночке,  вокруг  стрекочут  фото- и  видеокамеры, --  это
туристы  спешат увековечить друг  друга. Внутрь пускает  бесплатно старичок,
который норовит рассказать вам об этой тюрьме больше, чем вам хочется знать.
От щедрости души пожертвуйте один доллар на ремонт исторического объекта.
     В тюрьме инстинктивно  возникает чувство голода, и  начинаете думать  о
колбасе, которой вас  обещали  угостить.  Где  же она? Да  вот, в  ближайшей
забегаловке.  Очередь  туда  тянется вдоль  стены  дома  по  улице  на целый
квартал. Что-то слышится  родное,  что-то  видится такое, от чего мы немного
отвыкли. Двигаемся медленно. Выглянуло солнышко и начинает припекать. Кто-то
впереди нас занял очередь  заранее, и к нему подвалила  целая группа  лиц  с
детьми в колясках и на руках -- семьи две  или  три. Так и хочется крикнуть:
"Вы тут не стояли!"
     Один нахал  просто  прошел  внутрь и уже  сел за столик.  А очередь  не
возмущается. Я не выдержал, спросил простоватого человека позади меня: "Ведь
он пролез  без очереди!" Сосед  кивнул и  сказал равнодушно:  "Наверное,  он
спешит..."
     Наконец  попадаем  внутрь.  Помещение  старое,  потолок  в  копоти.  На
подоконниках  древняя мясорубка, ржавые топоры,  старый самогонный  аппарат.
Двигаемся по проходу между длинных столов. За ними едят и пьют счастливчики,
которые достояли до победы. Посуды нет, пьют, как говорится, из горлВђ. Всем
очень весело, а вы, глотая слюни, стоите. Вдруг колбаса кончится?
     Очередь медленно  поворачивает за угол, в  темноту, вы  оказываетесь на
кухне. Жарища.  Запах жареного мяса. В печи  полыхают дрова (говорят, особое
дерево, вроде  среднеазиатского саксаула), на  противнях  большими колесами,
одно  к  одному,  уложена  колбаса.  Здоровенные  ребята в белых фартуках  и
красных  шапках  с  надписью  "Краузе" колдуют в  этом  аду,  перебрасываясь
грубоватыми шутками  и потешая очередь.  Только теперь начинаешь соображать,
что это -- часть ритуала, представление, игра.
     В другой печи жарятся огромные куски говядины и свинины. Можете заранее
присмотреть  для себя  персональную часть и туда  воткнуть  флажок, что  это
стало  вашей собственностью.  Как  только  кусок будет готов,  вам  от  него
отрежут.
     И  вот добрались  мы  до  самих братьев Краузе, двух седоволосых хозяев
колбасной. Один священнодействует  у  плиты, вынимая из огня колбасу (только
он точно  знает, когда вынимать), другой  обслуживает посетителей (только он
знает, как правильно резать).
     Колбасная  фирма  немцев  Краузе существует в  Техасе  почти  столетие.
Секрет уникальной колбасы и особым образом на особом дереве зажаренного мяса
прадед Краузе, эмигрант вроде нас грешных,  привез  из  южной  Германии, где
тайну  хранили их предки.  Тоже,  небось, боялся  ехать в Техас, а вот осела
семья и созидает это живописное чудо, вызывающее обильное слюноотделение.
     Не  из всякого мяса  изготовишь такую  колбасу. Среди  соседей-фермеров
есть  особо доверенные люди.  Телят и  поросят  особых пород  они  кормят по
особой диете  и только зеленой  травой,  без химических добавок, а трава  та
вырастает без минеральных удобрений. Таковы условия колбасников Краузе. А на
кухне все: резка мяса, фарш и прочее -- делается только вручную и потому так
медленно. В соседнем ресторане жарят барбекью -- ребра молодых барашков. Там
электронной  плитой управляет компьютер.  А здесь  --  как  в  средние века.
Машины меняют вкус колбасы, считает Краузе.
     Выбрав, наконец, колбасу, мы усаживаемся на длинные лавки и принимаемся
за еду, конечно же, руками: ножи и вилки тоже портят вкус, описать который я
не берусь, пусть редакция  для этого наймет Гоголя. Под нежнейшее мясо соусы
на  столах  тоже  особые.  Говорят,  нигде  в  Америке нет вкусней колбасы и
остроумнее шуток насчет гурманства, чем у братьев Краузе в Техасе.
     Стало быть, едут со  всей округи, чтобы простоять в длинной  очереди? А
разве Краузе не  могут  открыть  филиалы, как делают  другие? В принципе да,
могут,  хоть по  всей  стране, и станут,  наверное, миллионерами. Кстати, за
стенкой  забегаловки колбасники Краузе держат свой магазин. Там берите домой
безо  всякой очереди  холодную или горячую ту же колбасу.  Ту же, да не  ту!
Вкус,  понятное  дело, угасает.  Кроме  того, без  очереди  вы  лишаете себя
удовольствия  лицезреть колдовство колбасных мастеров. Братья Краузе  хотят,
чтобы к  ним всегда стояла очередь. Вот и решайте почти гамлетовский вопрос:
стоять или не стоять?

"Лица техасской национальности"

     Среди европейских  журналистов,  которые бывали  в  Техасе,  существует
дежурный анекдот. Тот, кто провел там один день, пишет книгу,  кто  месяц --
статью, а кто  прожил год  --  не может  написать ничего.  Как раз  год я  и
прожил. Чувствую: если нынче не расскажу о впечатлениях, то уже  не расскажу
никогда.
     Техасцы очень гордятся  своей независимостью. По сравнению с остальными
американцами, она у них в квадрате. Хотя  они стали частью США еще в  первой
половине  прошлого столетия, по  сей  день  есть граждане,  которые в душе и
поступках  независимы  от Соединенных  Штатов и  вывешивают  над своим домом
только техасский флаг. По-английски они говорят на таком своем диалекте, что
приезжему из другого штата ничего  не  понять,  и  первое время где-нибудь в
глубинке с  необразованными  местными  людьми  я нуждался  в  переводчике  с
техасского на английский.
     Техасский патриотизм иногда анекдотичен. Мы ехали на машине в Нью-Йорк,
и парень в техасском отеле спросил: "Вы  куда, в  Штаты?" Патриотизм имеет и
пищевой облик:  в  магазине  лежит сыр в виде карты Техаса  как независимого
государства.  Некоторые  техасцы  заявляют  о  необходимости  отделиться  от
Америки и -- в отличие от лиц в некоторых других странах,  которых власти за
это преследуют, -- техасцы могут делать это открыто.
     Но чаще техасская независимость -- любимая  тема юмористов, ибо, говоря
всерьез,  техасцы  -- настоящие  американцы.  Принципы свободы для  техасцев
дороже  всего на  свете.  Каждый из  них  настолько свободен  и  отделен  от
государства,  что, не  будучи  анархистом,  трудно  придумать такую  степень
свободы,  которой у них  нет.  Мой  приятель,  весьма  популярный  техасский
детский писатель и антицивилизант, ходит в  лохмотьях  и живет один в лесной
хижине-развалюхе, потому что  жизнь в городе,  говорит он, слишком для  него
дорога и неприятна. При этом он купил себе одноместный самолет и  появляется
к ужину у друзей в разных частях света.
     Средний  техасец любознателен  и в чем-то наивен. Прежде всего он у вас
спросит:
     -- А что знают про Техас в России?
     Не задумываясь, я отвечаю:
     --  Там  знают о  Техасе  три  факта.  Во-первых,  про  пустыню и жару,
во-вторых, про нефть и, в-третьих, про космос.
     И мы оба смеемся.
     Дело в том, что на  практике  в  техасской  пустыне  не меньше радио- и
телевизионных станций, чем  в любом другом штате Америки. А  сама пустыня --
это разбросанные тут и там просторные зеленые поля и холмы, заросшие лесами,
вроде  лучших  мест  Кавказа или Крыма.  Это  реки,  такие, как  легендарная
Гваделупе, и озера,  естественные и созданные. Это дороги по  два, а то и по
пять рядов в каждую  сторону. Аккуратные городки, как  в Западной  Европе, с
особняками и бассейнами, ценой значительно дешевле, чем в других штатах.
     Центры  техасских городов  не  отличаются  от  больших  городов Америки
своими стеклянными, отражающими плывущие облака  небоскребами и витринами, в
которых чего  только не рекламируют.  Разве что  тут меньше преступности.  В
центре  Остина   немало  фонтанов,  по  вечерам   переливающихся   в   лучах
цветомузыки.
     В Техасе  чище, чем  в других  штатах, особенно  сравнение не в  пользу
Калифорнии.  А говорят, было время: банки от кока-колы валялись вдоль дорог.
Один университетский профессор,  который бросил преподавать и стал фермером,
объяснил так:
     -- Погрозил нам Бог пальцем: "Не сорите в Техасе!" И мы перестали.
     На деле  за  чистоту  в штате  взялись общества, школы, фирмы,  местное
правительство. Взялись все для  себя  самих  --  и  сегодня  везде чисто.  О
прошлом напоминают надписи  на дорогах: "Не сорите в  Техасе!"  Арестанты из
тюрем  в красных куртках,  собирающие  мусор  вдоль  дорог, --  добровольная
работа, без охраны, но если сбежишь, добавляют срок.
     По-настоящему жарко и душно здесь около полугода. Но везде: в магазинах
и учреждениях, в цехах и в классах, в забегаловках и, конечно, в автомобилях
-- шуршит прохладный ветер в кондиционерах.  Только -- не открывайте окна. И
в жару много  искусственных катков,  на  которых катаются от мала до велика.
Зато остальное время года -- можно считать, осень. Осенью, когда тротуары не
такие горячие, на  улице появляются прохожие,  гуляющие  босиком. Но  бывают
ветры,  и штормы, и  ливни.  Несколько лет назад в Остине поток унес с улицы
женщину  вместе  с автомобилем. Сейчас русла сухих рек  реконструированы  на
случай возможного наводнения.
     Нефть перестала играть в Техасе  ведущую роль. Спад этой промышленности
привел  к  оттоку  рабочей  силы  в  другие  штаты.  Зато  подешевели  дома.
Продавались небоскребы закрывшихся фирм. Местные налоги  в  Техасе  отменены
вообще  с  целью   развития  края.  Сейчас   опять  поднимается  электронная
промышленность, и экономисты предсказывают новый подъем экономики штата.
     Что  касается космических исследований,  то  Техас -- это действительно
место, откуда Америка летала на Луну, куда каждый может приехать и, купив за
пять долларов  билет,  увидеть запуск  шаттла.  Никакой мании  секретности в
городе  Хьюстон,  где все это  создается,  нет.  Но  техасцев  это не  очень
занимает. У них есть дела поважней.
     Поважней,  например, родео. Тысячи автомобилей съезжаются к гигантскому
стадиону, и общественники в широкополых шляпах и верхом на лошадях  помогают
вам  запарковаться. Гигантские  рефрижераторы с пивом  и мороженым  тают  на
глазах.   Начинаются   ковбойские   соревнования,   кто  дольше  усидит   на
необузданном  мустанге  или  бычке и  кто быстрее набросит лассо на бегущего
теленка. Не хотите рискнуть и попробовать?
     Здесь борьба, иногда с риском для жизни, азарт, страсть. Здесь в  лучах
цветных прожекторов местная Кармен поет  да еще заст