Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Дубровин Е.П.. В ожидании козы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  -
а, ободранная, растерзанная, была загнана в угол двора и безоговорочно капитулировала. В результате всеобщего, прямого, но отнюдь не тайного голосования я стал заместителем Коменданта. Шептун пожал мне руку. - Поздравляю,- сказал он. - Достанется теперь тебе. Порастрясешь жирок. Кодловцы - народ балованный. Тут нужны способности. Это тебе не с Лоркой любовь крутить. - Что-то она не дает тебе покоя. - Зачем было корчить недотрогу? - А она корчила? - Еще как. - И ты нарочно познакомил со мной, чтобы испытать? - Ну да. - Уж не ухлестывал ты сам за нею? - За ней многие ухлестывали - И Комендант? Шептун оглянулся. - А ты думаешь что? Я б на его месте давно тебе морду набил. А он даже вида не показывает. Вот выдержка! Виталька Ерманский во время перевыборов сражался на стороне Шептуна. - Тебе будет трудно,- объяснил он свое предательство. - Придется каждый день в райцентр ходить... Но после, видно, он почувствовал угрызения совести. На следующее утро Виталька не отходил от меня ни на шаг. Его голова была набита разными планами, которые он предлагал осуществить с ним вдвоем, не вмешивая "кодлу". Было видно, что он разочаровался в этой организации. - В "кодле" зайцы,- говорил он, склоняя меня на один из планов - содрать со школьных окон замазку.- Мы бы с тобой это дело чистенько обделали. Замазка - вещь замечательная. Из нее можно лепить всякие штучки. Ею очень удобно кидаться на уроках или просто так, от нечего делать, мять в руках на зависть другим. Не говоря уже о том, что окна, обмазанные ею, совершенно непроницаемы для холода. Замазку очень трудно достать, почти так же, как хром на сапоги. Даже в Нижнеозерске только лишь райисполком обмазывался замазкой, да и то потому, что он находился на втором этаже и охранялся милиционером. Виталька узнал, что школу обмажут сегодня днем, так что замазка будет абсолютно свежая и отодрать ее не составит труда. Виталька Ерманский сказал также, что в школе двадцать окон, и если нам удастся ободрать хотя бы десять, это даст килограмма по три на душу. При этих словах я почувствовал в руках чудесно пахнущий желтый ком. В райцентр мы решили идти под вечер, чтобы не попасться никому на глаза. Ерманский взял с меня клятву не говорить, куда мы идем, даже Ваду, так как дело серьезное, наверняка будет расследование, и надо крепко держать язык за зубами. Наше счастье, что мы живем далеко, и на нас, конечно, подозрение никогда не падет. Вад с большой неохотой согласился на вторичное мое ночное путешествие. Хотя я заварил его, что не собираюсь опять сражаться с волками, он смотрел на меня с большим сомнением. - Это плохо кончится,- буркнул он. - Что "это"? - Девчонки, вот что. Самый гадкий народ. Операция прошла как нельзя лучше. Мы ободрали двенадцать окон. Теперь замазку надо было во что-то завернуть. Ерманский сдернул с гвоздя стенную газету - Все равно она старая,- сказал он. - С первого мая висит. Мы разорвали стенную газету пополам и разделили замазку. - А теперь жмем на полную катушку,- сказал Виталька. "Вторая любовь (продолжение)" Мы бежали темными улицами, и вдруг словно кто-то ударил меня в грудь. Я узнал ее дом. - Подожди, - сказал я Витальке. - Я на пять минут. Ерманский заворчал, но остановился. Я открыл заскрипевшую калитку. Мне захотелось посмотреть на ту скамейку. На скамейке сидела она с каким-то парнем. Они отпрянули друг от друга. - Тебе чего, мальчик? - Ее голос, ее платье, ее движения. Но это была не она. Наверное, это была ее сестра. - Тебе чего, мальчик? - Мне Лору... - Лора спит. - Мне по важному делу. - Что это за важные дела в первом часу ночи?- спросила сестра строгим голосом. - Иди, иди, завтра придешь. - Завтра будет поздно. Парень засмеялся и что-то шепнул ей на ухо. Я расслышал слова: "А ты сама..." Сестра нехотя поднялась и пошла к дому. Сзади она еще больше походила на Лору, лишь чуть повыше. - Закуришь? - спросил парень. На нем была фуражка с огромным козырьком. С плеча свисал пиджак. - Некурящий. Парень, насвистывая, принялся разглядывать звезды. Делал он это очень небрежно, словно перед ним были не далекие миры, а какие-нибудь стекляшки. - Поссорились, что ли? - Да так... - С ними, брат, надо построже, не давать особой воли. Понял? - Понял. В доме хлопнула дверь. Сестра прибежала, слегка запыхавшись. - Сейчас выйдет. Хорошо, что мама спит. - Что делают дочки, когда мама спит? - сострил парень, набрасывая на Лорину сестру пиджак. Лора вышла на крыльцо заспанная и удивленная - кому это потребовалось поднимать ее с постели? Из-под накинутого халата белела рубашка. - Привет,- сказал я. - Не ожидала? - Нет... - Ты уже спала? - Да... - Извини, что побеспокоил. Шел мимо, дай, думаю, зайду, - Ага... Мы разговаривали, не глядя друг на друга. Между нами была кадушка. Очень неудобно разговаривать через кадушку. Я сделал шаг в сторону, но Лора тоже сделала, и между нами опять очутилась кадушка. - Что ты несешь? - спросила она, когда молчание уже стало невыносимым. - Замазку. - Зачем? - Так... окна замажу. Дать тебе? - Мы уже замазали. - На... возьми... Мне почему-то очень захотелось, чтобы она взяла замазку. Я протянул ей ком через кадушку. Она поколебалась, но взяла. - Я хочу спать, - сказала она. - До свидания. В калитке показался Виталька. - Вы скоро тут кончите любовь крутить? - Уже кончили! - Она взялась за дверь. - Подожди... ты почему тогда не пришла? - Потому, что оканчивается на "у". - Очень остроумно. - Как умею. - Меня чуть волки не съели. - Жаль. Хлопнула дверь. Виталька потянул меня за рукав - Побежали, поздно уже. Мы опять помчались по темным улицам. Когда райцентр остался далеко позади, Ерманский вдруг спохватился: - А где твоя замазка? - Отдал, - сказал я мрачно. Мне было жалко замазки. Ни любви, ни замазки... Виталька остановился на полном скаку, словно конь, увидевший перед собой стену. - Кому? - шепотом спросил он. - Ей... - Идиот! - закричал Виталька. - Ты знаешь, кто она? Дочь школьного завхоза! "Первая любовь (продолжение)" Все утро мы думали, как выкрутиться, и ничего не могли придумать. И так и этак выходило, что мы влипли, и влипли крепко. Правда, у меня была слабая надежда, что Лора не придаст должного значения замазке, выбросит, например, куда-нибудь ее или, узнав, что замазка со школьных окон, не продаст нас. Но Ерманский на этот счет держался другого мнения. - Ты не знаешь девчонок,- сказал он. - Они ябеды от рождения. Вот посмотришь, выдаст с потрохами. Завхоз появился после обеда. Это был угрюмый, черный, тощий дядька. Из нашего окна было видно, как он тщательно вытирал ноги о траву (утром прошел сильный дождь), а затем снял на крыльце сапоги и вошел в ерманский дом Мы повесили снаружи на нашу дверь замок, залезли в комнату через окно и притаились, ожидая, что же будет. У Ерманских завхоз пробыл недолго. Надев сапоги, он вошел в нашу калитку, осмотрел внимательно замок, дом, особенно рамы окон, словно поковырял на них старую замазку, и неторопливо зашагал в сторону райцентра, держа под мышкой ком, завернутый в стенгазету. - У-у, гад! - выругался Виталька. - Сколько на нем пацанов погорело... Кулак чертов! Пойду узнаю, что он там говорил. Виталька побежал домой. Его не было очень долго. Мы с Вадом уже успели сварить картошку и съесть ее, а Ерманский все не показывался. Наконец он пришел очень мрачный. Я никогда не видел его таким мрачным. Виталька поманил меня пальцем, и мы вышли во двор. Вад обиженно засопел. Он уже с утра дулся на меня из-за того, что я не рассказывал ему, где мы были ночью. - Дело дрянь,- сказал Виталька, усаживаясь на влажное после дождя бревно. - Переполох подняли страшный. Твоя продала и тебя и меня. Вызывали милицию, написали акт. - Но ведь они нашли замазку... - Дело не в замазке, хотя и это тоже... Дело в стенгазете. - При чем тут стенгазета? - удивился я. - Оказывается, их нельзя срывать. Их сдают в архив. Виталька был очень расстроен. Он считал, что его должны исключить из школы, а меня не принять. Да, это были очень плохие новости. Представляю, как воспримет их отец... Остался только один выход - бежать. Бежать завтра же! Мы долго молчали. - Мать плачет,- сказал вдруг Виталька. - Но не в этом дело. Отец узнает- убьет. Он меня один раз за то, что стащил в физкабинете батарейку, три дня бил. - Мне тоже достанется. - Есть только один выход... - Какой? - Сказать, что нас послал Комендант. А Коменданту что они сделают? Из школы он все равно исключен. Я покачал головой. - Нет. Так нельзя. - Он даже и не узнает. К нему никто и не пойдет. - Все равно. Так нечестно. - Честно... нечестно... Завтра с утра нас в школу вызывают... Узнаешь... Весь день Виталька Ерманский уговаривал меня свалить все на Коменданта. Он приводил всевозможные, довольно хитроумные доводы. Например, он сравнивал Коменданта с камнем. Дескать, нес ты глечик с молоком, засмотрелся на красивую девчонку и упал. Если расскажешь все, как было, здорово влетит: не засматривайся, сопляк, мал еще. Если же сказать, что ты споткнулся о камень, то влетит меньше, а может, и совсем не влетит- с каждым может случиться. Ты не наказан, а камень - ему что? - лежит себе да лежит. Пример с камнем меня не убедил. Тогда Виталька переключился на примеры из истории войн, на так называемые военные хитрости. Знал он их множество. Особенно он нажимал на троянского коня. Приволокли деревянного коня в город, а в животе садят вражеские воины. Честно? Не очень. Но цель достигнута. Но и троянский конь не убедил меня. Виталька выругался, махнул рукой, и ушел домой обиженный. Время тянулось ужасно медленно. Вад продолжал дуться, и я один сидел .на завалинке. Я думал про все эти беды, которые вдруг свалились на меня. Особенно была неприятна история с замазкой. У соседей скрипнула калитка. На улицу вышла Клара Семеновна с тазом в руках. Увидев меня, она улыбнулась, - Добрый вечер, Витечка. - Здравствуйте, Клара Семеновна. - Ты не поможешь мне донести белье? Мой лоботряс опять куда-то залился. Я взял таз с бельем за один край, а Клара Семеновна взялась за другой. Я оглянулся, не видит ли Вад, чем я занимаюсь, но Вада не было. Зато я заметил в окне Витальку Ерманского... Странно... - Как настроение? - спросила Клара Семеновна. Я сказал, что настроение у меня отличное, но сказал, видно, не очень убедительно, потому что Клара Семеновна вздохнула. Затем она спросила, нравится ли мне Утиное, и я ответил, что нет. Она немного поспорила со мной, доказывая, что здесь хороший воздух и нет шума. - И хороший пруд, - добавила она, когда мы взошли на плотину. - Речка лучше,- не согласился я. - Конечно,- засмеялась она. - А море еще лучше. Сказав про море, она немного загрустила. - Ты был, Витечка, на море?- спросила она. - Я видел его в кино. Она рассмеялась и начала мне рассказывать про море. Она рассказывала про штормы, цветущие каштаны, фиолетовые вечера, молодое вино, которое продают в киосках, как газировку, красивых девушек, стройных моряков с золотыми нашивками на рукавах и длинных белых кораблях. Она говорила, что она тогда была молодой и красивой и за ней ухаживали мужчины, и она каждый вечер каталась на машине по горам, и у нее кружилась голова, потому что повороты были крутые. И иногда ей хотелось упасть в пропасть. - Может быть, это было бы к лучшему. Хорошо умереть молодой и красивой и остаться такой навсегда в памяти людей. А когда вдруг замечаешь в волосах седину, а на лице морщины и не можешь помешать этому, не хочется жить. Я сказал, что она еще молодая и красивая. Она улыбнулась и, мне показалось, немного повеселела, во всяком случае больше не говорила о смерти. - Из тебя вырастет большой донжуан,- сказала она лукаво. - Давай искупаемся, пока не село солнце. Она скинула платье и оказалась в нарядном купальнике. Я сразу догадался, что это немецкий купальник, потому что у русалки, которая вышита сбоку, было лицо, как у женщин на трофейных открытках. Я снял штаны и вдруг увидел на себе безобразные, длинные, черные трусы. У всех мальчишек были такие трусы, и я как-то не задумывался, что они такие уродливые, криво сшитые, мешковатые, как юбки. Я поспешил надеть брюки. - Ты чего это? - Не хочется что-то. Холодно... - Надо закаляться. Она осторожно вошла в воду, с тихим ойканьем присела по горло и вдруг поплыла быстро и красиво. - Ух, хорошо! Дай мне руку! Я подал ей руку, и она легко вышла из воды. - Спасибо. Клара Семеновна быстро и ловко вытерлась толстым, мохнатым, тоже, видно, немецким полотенцем. - А теперь отвернись. Я покорно отвернулся. За моей спиной слышалось журчание воды из выжимаемого купальника. - Вот... А теперь можно и постирать. Ты посидишь со мной? А то одной скучно. Все одна да одна. Я вспомнил про то утро, когда я заглянул в окно, и мне захотелось сострить по поводу ее одиночества - зло, едко, как я очень хорошо умею. Так захотелось, что я даже прикусил губу, чтобы не сострить. Я сидел сзади нее, наблюдал, как умело она стирает и как изящно изгибается ее спина,- как у кошки, когда та умывается, и думал о том, что будь у меня такая мать, жизнь превратилась бы для меня в оплошную пытку, потому что я бы не смог перечить ей ни в чем... - Так как же вы влетели с этой дурацкой замазкой?- спросила она вдруг так добро и сочувственно, что я никогда бы не подумал, что так можно говорить о неприятных вещах, например о воровстве. - Да так... Виталька рассказывал, небось... Она не стала читать мне мораль, что обязательно сделала бы моя мать, а просто вздохнула и сказала, что нас ожидают неприятности, что завхоз ходит по квартирам учителей и потрясает сорванной стенгазетой. Замазка еще куда ни шло, а вот за стенгазету обязательно Витальку исключат, несмотря на то, что она учительница в этой школе. Мне же и думать нечего учиться там. Далее она сказала, что из-за меня у моего отца могут быть серьезные осложнения... - Какие? - удивился я. - Он-то тут при чем? - Ну как же... ты уже не маленький... должен понимать... он ведь... - Он партизан. - Разумеется, - поспешно согласилась она. - Но я слышала, ему не дали до сих пор паспорта... Люди такие жестокие, начнут болтать, что это он тебя так воспитал... Я похолодел. Такой неожиданный поворот не приходил мне в голову. - Он воевал во Франции. У него награды есть... даже благодарность французского правительства. Я сам видел. - Не сомневаюсь. Но лучше бы вы ее не срывали. - Что же вы посоветуете? Она долго молчала, только слышалось хлюпанье воды... - Вот если бы вы не сами пошли, а вас кто-то послал... - сказала она, не оборачиваясь. Я сразу понял все. Ее подослал Виталька. Это его работа. Я представил, как все было: он стал угрожать, что напишет отцу про этого... в белой рубашке, который принес полевые цветы, и заставил ее уговорить меня. - Нет! - сказал я. - Это подлость! Она уже кончила стирать и стала укладывать белье в таз. Она согласилась, что это не совсем красиво, но когда речь идет о благополучии стольких людей... В конце концов можно сделать механический подсчет: один человек или две семьи. Причем этот человек даже никогда не узнает. Она постарается сделать так, чтобы его не вызывали, не ходили домой... Бедный Комендант... Он и не знает, что вокруг него вдруг столько сплелось... - И потом, кто он такой? Известный в поселке бандит, вор, хулиган. - Нет, нет... Комендант не такой... - Ну сделай это ради меня,- сказала она совсем как девочка и заплакала. - Сделай... Она сидела на земле, поджав колени, и ее узкие плечи дрожали. Мокрые волосы рассыпались по плечам. И мне вдруг стало очень жалко ее... - Ну хорошо... Все равно завтра-послезавтра мы будем далеко отсюда "Тевирп!" - Я видел, как ты нес таз,- сказал Вад. -- Видел так видел. - Это она тебя попросила' - Да. Разговор зашел в тупик, и мы стали смотреть в окно. Ваду, видно, многое хотелось сказать мне, но он сдерживал себя, - Завтра надо бежать - сказал я. Вад подумал. Почему? - Так... надо... Вдруг отец вернется раньше. При слове "отец" Вад вздрогнул. - Может быть, он сопьется. - Он не сопьется. Он был во Франции, там сколько вина, и то не спился. -- Тогда, может быть, он влюбится... Видел, какая Виталькина мать красивая. Не то что у нас. Вад оживился. Ему очень понравилась эта мысль. - Вот здорово было бы! Ха-ха-ха! Виталька Ерманский... Вот бы покрутился, ложкой по лбу - р-раз! Я представил себе Витальку под пятой Диктатора, и мне тоже стало смешно. Смеясь, я машинально продолжал смотреть в окно. Кто-то подошел к нашей калитке и стал открывать ее. Калитка открылась, и я увидел дядю Авеса собственной персоной, тащившего чемоданы. Пока мы таращили на него глаза, дядя Авес пересек двор и поднялся на крыльцо. Я посмотрел на Вада, Вад посмотрел на меня. В это время дверь распахнулась и на пороге появился дядя. У него был очень сердитый вид. Авес Чивонави поставил на пол чемодан. Это был наш пропавший чемодан. - Д-з-з-з, - сказал дядя Авес. Я глянул дяде в рот и обомлел: рот был полон лошадиных железных зубов, в которых отражались наши окна. Дядюшка продолжал сердиться и что-то говорить, но ого челюсти издавали лишь скрежет, как забуксовавший трактор. Пробуксовав с минуту, Авес в сердцах плюнул и стал вытаскивать изо рта металлические челюсти. Челюсти не вытаскивались. Дядя злился. Я догадался принести нож, и дядя Авес, осторожно постукивая ручкой себе по зубам, освободился от челюстей. Без челюстей дядюшка шипел как гусь, но все-таки его можно было понять. - Тевирп! - сказал дядя сердито. - Река Хунцы. До самого Новороссийска искал вас по всему поезду, чертовы трюфели! Жрать нечего, денег нет, в руках чемодан с порохом. Избавиться от меня хотели? Диверсантом сделать? Где родители? Я им все выскажу! Узнав, что родители уехали за козой и мы тут хозяева, Авес Чивонави сразу пришел в хорошее расположение духа. - Ну ладно,- прошипел он.- Тащите шаматье, а там видно будет, река Хунцы. Во дворе, моя чугун, мы стали с Вадом совещаться. Вопрос обсуждался старый: кто дядя Авес? Материн ли он брат или какой-то проходимец? Вад стоял за брата, я - за проходимца. - Все-таки ведь он приехал, - говорил Вад. - И чемодан притащил. - В чемодане все и дело. Сначала он его спер, а потом увидел, что там порох, и решил вернуться. - Зачем? - А что, ему плохо у нас было? Ел, спал, ничего не делал. Может быть, дядя Авес - особая разновидность бандита. Так сказать, бандит на пенсии. Сил уж нет, здоровье шалит. Вот он и удалился от дел,

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору