к  будто  был  членом   экипажа   подводной   лодки,
вернувшейся  из  длительного  плавания.  Потом поднял бурдюк и,
согнув указательный палец, сказал:
     -- Что ж, ваша взяла, сдаюсь.

Отвернулся  и,  бормоча  что-то  себе  под  нос,  направился  к
калитке.
     --  Ты куда, неблагодарный! Не хочешь благословить нас? --
крикнул Илларион.
     -- Благословит вас бог, большое вам спасибо, уважили меня!
-- сказал Илико.
     -- Да не так, кривой! Погоди!..  А  ну,  разгреби  кувшин,
Зурикела! -- приказал мне Илларион, указывая на полный кувшин.

Прежде  чем  взяться  за мотыгу, я достал  полученный  от Илико
табак и скрутил цигарку.
     -- Не кури, Зурикела, табак перченый, -- робко предупредил
меня Илико.

...До последних  петухов в марани  Иллариона не затихали песни,
проникновенные  тосты  и  звуки  громких  поцелуев.  Утром  я и
Илларион с трудом волокли Илико и orромный бурдюк с вином...

     СТОРОЖ

     Как-то  я  возвращался  из  школы сокращенным путем, через
чайные плантации. Созревшая изабелла лукаво поглядывала на меня
сквозь листву деревьев. Я не выдержал, повесил сумку на  сук  и
мигом  очутился  на  самой  верхушке  дерева. Виноград оказался
изумительным! Горожане почему-то говорят, что  изабелла  отдает
клопами.  Не  берусь судить -- клопов я никогда не пробовал, но
если зто действительно так, то браво клопам!  Сперва  я  глотал
виноградины целиком; насытившись, стал есть медленнее, смакуя и
выплевывая кожуру.
     --  Эй,  кто  там  на  дереве? Кто это расхищает колхозное
добро?! -- раздался вдруг грозный окрик.

От  неожиданности  я чуть не  свалился  с  дерева,  но  вовремя
схватился за ветку и затаил дыхание.
     -- Кому говорят? Оглох ты, что ли? !

Я  поглядел  вниз.  Под  деревом  стоял  Илико  -- в  соломенной
широкополой шляпе, с перекинутой через плечо веревкой и топором
за поясом.  Тут же рядом  тощая  коза,  смешно  шевеля  губами,
подбирала виноградную кожуру.
     -- Ты что, не слышишь меняй А?! Говори, кто ты такой?  Кто
дал  тебе  право  распоряжаться  колхозным виноградом? Нечистая
сила ты, что ли? Отвечай сейчас же!
     -- ДЬЯВОЛ я, ДЬЯВОЛ!
     -- Будь ты трижды дьявол,  все  равно  должен  знать,  что
колхозная  плантация  --  это  тебе не райский сад, чтоб каждый
голодный сукин  сын  и  проходимец  обжирался  тут  виноградом!
Спускайся вниз, не то живо стряхну тебя оттуда!
     -- Поднимись сюда, здесь поговорим!
     -- Сойди вниз, говорят тебе!
     -- Не сойду!
     -- Не сойдешь?
     -- И не подумаю!
     -- Ну и сиди, пожалуйста, посмотрим, сколько ты выдержишь!
А мне спешить некуда! -- сказал Илико и уселся под деревом.

Я продолжал  спокойно уплетать  виноград.  Прошел час.  Наконец
Илико не выдержал и окликнул меня:
     -- Черт проклятый, что ты там делаешь?
     -- Гнездо себе вью! -- ответил я.
     --  По-хорошему тебе говорю: спустись вниз и до- бровольно
следуй за мной в контору!
     -- Подожди, пока поем!
     -- Да ты человек или давильня? Спускайся немедленно!
     -- Не спущусь!
     -- Значит, не подчиняешься власти?
     -- Нет!
     -- Хорошо. Тогда вот тебе веревка, вот топор,  иди  и  сам
сторожи!
     -- Что ты пристал ко мне! Вот человек! Иди своей дорогой и
оставь меня в покое!
     --  Последний  раз  предупреждаю:  сойди  с  дерева! Иначе
позову людей!

Тут только Илико заметил на суку мою сумку.
     -- Ага! Сейчас-то ты никуда не денешься. Узнаю  ведь,  кто
ты такой!

Илико  устроился  поудобнее,  взял сумку за углы и одним рывком
вытряхнул на землю все содер- жимое.
     --  "Декамерон"...-  прочел он и отложил книгу в сторону.-
"Как закалялась сталь"... "Один среди людоедов"...  "Тристан  и
Изольда"...  "Витязь  в  тигровой  шкуре"...  Да кто ты такой в
конце концов, чертов сын?!
     Да где ты учишься, в  какой  школе,  что  ни  тетради,  ни
карандаша  у  тебя  нет! -- обозлился совсем потерявший надежду
Илико.
     -- Это я, Зурикела, дядя Илико!
     -- О-о-о, чтоб тебя разорвало, прохвост ты этакий!

Ну и извел же ты меня,  подлец!  Скатывайся  сейчас  же вниз да
захвати с собой пару гроздей!  Я тотчас же спустился с дерева и
крепко обнял Илико.
     -- Как живешь, дядя Илико?
     -- Он еще спрашивает, бесстыдник! Целый  час  морочил  мне
голову! И все теперь пошло насмарку!
     -- Как -- насмарку? -- не понял я.
     --  А  так...  Вот  уже  полгода,  как  я  работаю полевым
сторожем. Знаешь ведь об этом?
     -- Знаю, конечно. Ну и что?
     -- Дали мне, значит, коня... Не конь,  а  дьявол!  Прошлый
раз  забралась  на  поле  корова  хромого Сипито... Я -- с коня
долой и -- цап корову за  хвост!  ..  Оглядываюсь,  где  конь?!
Погнался  за  конем, еле поймал проклятого, оборачиваюсь -- где
же корова?! Отпустил коня, погнался за коровой,  поймал  ее,  а
коня  нет!  Оставил  корову,  стал  ловить  коня,  а тут корова
пропала. Короче говоря, бегал целый день с высунутым языком  от
коровы  к  коню, пока оба не сбежали. А вчера на общем собрании
получил нагоняй от председателя: или,  говорит,  выполняй  свои
функции добросовестно, или, говорит, сниму с поста...
     -- А я тут при чем?
     --  При  том!  Увидел  я вора на дереве и подумал: спасся!
Поймаю сейчас его, отведу в  контору,  и  пусть  потом  посмеет
председатель говорить: Илико, мол, плохо работает! А сейчас что
буду делать, просто не знаю!
     -- Доставь в контору меня!
     --  Ты что, ошалел? Хочешь, чтоб твоя бабушка выколола мне
последний глаз?!
     -- А что будешь делать?
     -- Отведу председателю  козу.  Пусть  делает  с  ней,  что
хочет!
     -- А коза-то чья?
     -- Как это чья? Моя! Ты что, первый раз ее видишь?
     -- Но ведь она носила бороду?
     -- Носила. А теперь я ее остриг.
     -- Почему?
     --  Чтоб  не  узнали.  Иначе  нехорошо получится -- сторож
ловит собственную Koзу!
     -- А дальше?
     -- Ничего. Все равно в ней никакого проку. Ее хоть молоком
пои, она доиться не станет... И на мясо она не годится --  одна
кожа да кости. От нее мне только убыток.
     -- А вдруг узнают?
     --  Куда  там!  Мне  самому  и  то не верится, что это моя
коза... Ну, будь здоров,  сынок!  Спасибо  за  виноград,  а  то
глотка совсем пересохла!
     -- До свидания, Илико!
     --  Смотри,  Зурикела,  дорогой, не проболтайся Иллариону,
погубит меня,- попросил Илико.
     -- Не бойся, Илико!

...Спустя  месяц в награду за хорошую  работу Илико  получил от
правления колхоза заметно пополневшую козу...

     ОБЩЕЕ СОБРАНИЕ

     На пригорке  стоит  одинокая  ель.  На  ней  висит  старый
колокол, снятый с часовни разрушенной церкви. Прежде чем совсем
разрушить,  церковь эту перестраивали несколько раз: сперва под
клуб, затем -- под склад, потом устроили в ней хлев,  потом  --
медпункт,  потом  --  библиотеку; после этого хотели переделать
под гараж, но двери оказались слишком узкими для  машин.  Тогда
церковь разобрали и построили пекарню. Потом пекарню переделали
в читальню. Сейчас опять разрушили. Илико говорил бабушке, что,
кажется,  снова  под  церковь перестраивают. В бога я не верую,
так что мне все равно, что они там построят. Бабушка  моя  тоже
не  очень-то  верует,  но  все  же лучше, говорит, церковь, чем
читальня.

Так вот, висит,  значит,  теперь тот  колокол на ели.  Утренний
звон колокола  оповещает о начале занятий в школе, вечерний -- о
пожаре или общем собрании колхозников.

Меня, как  единственного в семье мужчину, всегда  приглашают на
собрание,  но только с правом  совещательного  голоса.  Сегодня
колокольный звон раздался вечером.  Дыма и огня не было видно --
значит, звали на собрание.
     -- Зурико, идешь? -- раздался голос Иллариона.
     -- Иду, иду, Илларион! крикнул я, мигом  перемахнул  через
плетень  и  зашагал  рядом  с Илларионом.- По какому собираемся
делу, не знаешь? -- спросил я.
     -- А что тут знать? Опять по вопросу конторы, наверное!

Собрание  уже  началось.  Мы  заняли  места  в  заднем  ряду  и
прислушались.   Говорил    председательствующий   --   колхозный
бухгалтер Алфез:
     --  Значит,  так:  наш   Авсентий,   когда   его   избрали
председателем,  велел  разобрать здание конторы и перенести его
ближе к своему дому. Потом, вы помните,  председателем  избрали
Кирилла,  и контора перекочевала на новое место. В прошлом году
контора стояла перед  домом  Димитрия.  Теперь  вот  наш  новый
председатель Шалва требует перенести контору к его дому.
     Ну,  кто хочет высказаться? Только предупреждаю: регламент
-- пять минут! А то знаю я вас: вам дай только слово,  потом  и
не остановишь...
     -- У меня вопрос!
     --  Ну,  что  там  у тебя, говори, Трифон! Вы как желаете,
уважаемый Шалва. новое здание  конторы  построить  перед  вашим
домом или старое перенести и заново перекрыть?
     --  Трифон  Сихарулидзе!  -- вскочил председатель.- Ты мне
зубы не заговаривай, а говори серьезно, не  то  я  тебе  покажу
твое  место!  Контору  нужно  разобрать  и поставить перед моим
домом! Понятно? Не могу я столько времени терять! Утром  выхожу
чуть свет и только к вечеру в контору попадаю!
     -- А ты ускорь шаг, дорогой Шалва!
     -- Кто зто сказал? А ну встань, покажись!
     -- Товарищи, ближе к делу! У кого еще вопрос?
     --  У  меня! -- сказал Макарий Цхоидзе и так откашлялся --
чуть голосовые связки не порвал.
     -- Давай жми, Макарий!  Куда  девалась  породистая  телка,
которую я в прошлом году привез из Самтредиа?
     --  Не  пережила,  несчастная,  благополучного  разрешения
нашей уважаемой председательши.
     -- Кто это сказал? А ну встань, покажись, провокатор!
     --  У  меня  есть  предложение.  Разрешите?   --   спросил
Илларион.
     -- Дайте слово Иллариону!
     --  Товарищи,  нечего  теперь вспоминать да уточнять, куда
девалась  телка,  почему  казенный   стройматериал   пошел   на
постройку  дома  председателя,  каким  образом  колхозное  вино
очутилось в председательских кувшинах... К чему  зто?..  Узнают
люди,  нас  же  и засмеют... Нельзя выносить сор из собственной
избы...
     --  Илларион  Шеварднадзе!  Ты  тоже  хороший  провокатор!
Погоди, ответишь мне за клевету! А сейчас лучше садись!
     --  Дайте  человеку  досказать!  Правду  ведь  говорит! --
вмешался Илико.
     -- Так вот,  я  говорю:  может,  было  бы  лучше  наоборот
сделать:  разобрать  дом  председателя  и перенести его ближе к
конторе?!
     -- Что ты, Илларион, только что он перекрыл новый  дом,  и
уже разбирать?
     --  Тогда сделаем так: переселим председателя в контору, а
его дом займем под контору.
     -- Да ты что, с ума  сошел?  --  взорвался  председатель.-
Взамен моего нового дома хотите подсунуть гнилую хибарку? !
     --  Есть  еще одно предложение: разобрать председательский
дом и поставить его во дворе конторы, потом разобрать контору и
перенести ее на место дома!
     -- От перестановки слагаемых сумма не меняется! --  сказал
учитель.
     -- Тогда все! Больше предложений не имею! -- Илларион сел.
     --   У   меня   есть   предложение,-   сказала   Маргарита
Чантурия.Завтра к нам приезжают тбилисские артисты, а  так  как
материал  для  клуба пошел на постройку председательского дома,
мы проведем концерт у него.
     -- О чем я думал, когда тебя звеньевой назначал!
     -- У меня вonpoc. --  встал  кто-то.-  Когда  председатель
думает начать ремонт школы? Классные комнаты вот-вот обрушатся.
     --  Зачем  ему классы? Он строит бесклассовое общество! --
сказал Илларион.

Председатель побледнел.  Дело осложнялось.
     -- У меня есть хорошее предложение! -- поднял руку Илико.
     -- Говори!
     -- Друзья, мы опять отступаем от главного вопроса: где нам
ставить контору?
     -- Что же ты предлагаешь?
     -- Может, не стоит вообще разбирать контору? Не  лучше  ли
сложиться нам всем миром и купить председателю М-1?
     --  Ни в коем случае! Погубить нас хочешь? А вдруг, не дай
бог, случится  авария?  Что  нам,  сиротам,  тогда  делать  без
председателя? Лучше уж посылать каждое утро к нему на дом двоих
здоровых парней, и пусть они его на руках приносят в кoнтopy!
     --  Не  хватает  того, что на голове у нас сидит, еще и на
руках его таскать?!
     -- Ладно, есть еще одно предложение... Где наш шофер?
     -- Здесь я, Илико!
     -- Ну, как у тебя дела, как чувствует себя твоя машина?
     -- Ничего, спасибо... А как ваше здоровье?
     -- Благодарю, не жалуюсь... Нет ли у тебя  лишних  четырех
колес?
     -- А зачем тебе колеса?
     --  Приделаем  колеса  к конторе и будем перекаты- вать ее
туда и обратно, туда и обратно!

В зале поднялся хохот.
     -- Илико Чигогидзе! -- встал председатель.  --  За-  Помни
сегодняшний  вечер... Если ты не пожалеешь об этом, плюнь мне в
лицо!
     -- Пожалуйста, дорогой Шалва, пожалуйста... Про- сил  тебя
назначить  меня  почтальоном  --  ты  назначил  сторожем... Это
меня-то, одноглазого! Инвалида! Что же ты еще можешь сделать со
мной?
     -- А ты небось хотел бы стать председателем? Да?
     -- А почему бы и нет? Думаешь, я не смог  бы  пост-  роить
себе  дом  из  колхозных  материалов? Или аппетит У меня похуже
твоего?

Шалва смешался.
     --    Так    на    чем    же    порешили?    --    спросил
председательствующий.
     --  Разреши  сказать!  У  меня есть предложение! выкрикнул
вдруг я и сам испугался своей смелости.
     -- Молчи, сопляк! -- зашикали на меня.
     -- Пусть  говорит!  --  крикнул  Илико.-  Каждый  участник
собрания  имеет  право голоса! -- Ну, говори, говори, прохвост!
-- зашумело собрание.
     -- У меня есть предложение... Поскольку все село в сборе и
собрание  близится  к  концу...  Нельзя  же   расходиться   без
определенного решения!
     -- Не морочь нам голову! Выкладывай, наконец, какое у тебя
предложение!
     --  Воды, если можно... -- еле выговорил я.- Во рту у меня
пересохло.
     -- Дайте ему воды, чтоб eгo!..

Я не спеша опорожнил полграфина, вытер губы и продолжал:
     -- Поскольку дело так обернулось и мы никак  не  придем  к
общему решению...
     -- Говори покороче, негодяй! Сил больше нет!
     --  Предлагаю:  снять  председателя  и  избрать  нового --
который бы жил поближе к конторе".

Наступила  мертвая тишина.  С дрожью в коленях я ждал -- вот-вот
грянет гром...

И гром  действительно  грянул.  Это  было  первое  предложение,
которое  я  произнес  на  общем   собрании  и  которое   прошло
единогласно.
     -- Слава богу! Наконец-то нашелся один умный человек! Если
бы не он, сидели бы мы  тут  до  утра!  Завтра  изберем  нового
председателя,  и  делу  конец!  --  Илларион  подошел  ко мне и
поцеловал в лоб.

БУРКА, САПОГИ И НОСКИ

Зима в этом году выдалась лютая.  Беспрестанно  валил снег, дул
пронизывающий  ветер.  проникал  сквозь  щели  в нашу  комнату.
Бабушка  сперва  затыкала их тряпками,  затем  принялась за мои
домашние тетради.  Трудно представить, с какой радостью
     я помогал уничтожать эти позорящие меня документы!..

Наконец щели в стенах были забиты и в комнате  потеплело.  А на
дворе  по-прежнему  бушевала  метель.  Мы с  бабушкой  сидели у
камина.  Бабушка  рассказывала   какую-то  сказку  и  время  от
времени искоса  поглядывала на меня, проверяя,  слушаю я ее или
нет.  Я медленно  жевал кислый  лаваш и думал о своем.  Молодой
царевич,   перебив   стражу,   добрался   до  заветных   дверей
хрустального   замка  и  уже  готов  был  заключить  в  объятия
томившуюся в неволе  красавицу, когда на нашем балконе раздался
топот ног.
     -- Взгляни-ка, кто там! -- сказала бабушка.

Я  выглянул  в окно.  На  балконе  стояли  Илико и  Илларион  и
отряхивали с себя снег.  Я открыл им дверь.
     -- Добрый вечер! -- поздоровался Илларион, швырнув в  угол
новенькие лыжи.
     -- Откуда лыжи, Илларион? -- спросил я.
     --  За  ночь  снегу  выпадет по колено. А утром кто вместо
тебя в школу пойдете Примерь-ка, балбес! Твои лыжи...

Я обнял Иллариона и чмокнул его в холодные  колючие щеки, потом
с  мольбой  взглянул  на  бабушку.  Она  понимающе  улыбнулась,
кряхтя поднялась и направилась к чуланчику,  который  почему-то
называла   "кассой".  Спустя  минуту  перед  камином   появился
низенький  столик, а на нем бутылка  водки,  чурчхелы,  яблоки,
груши.
     -- Зря хлопочешь, Ольга, ей-богу, не  стоит  беспокоиться,
мы ведь зашли просто так, поболтать! -- сказал Илларион.
     --   Воля   ваша,  я  могу  убрать,  --  сказала  бабушка,
протягивая руку к бутылке.
     -- Не хочешь --  скатертью  дорога,  а  за  других  ты  не
болтай! -- рявкнул Илико на Иллариона и быстро схватил бутылку.
     --  Как,  разве  ты пьешь водку? -- На лице Иллариона было
написано   такое   изумление,   словно    он    вдруг    увидел
доисторического ящера.
     --  В такой холод не только водку -- термометр проглотишь,
лишь бы градусы были,- сказал Илико и наполнил стакан.
     -- Холодно!  --  сказал  Илларион,  тоже  налил,  выпил  и
закусил  яблоком.-  Эти  яблоки,  Ольга,  осенью  у  тебя такие
кислые, что если свинья попробует, и та с привязи  сорвется,  а
сейчас с чего они такие сладкие стали?
     --  Пой, ласточка, пой,- улыбнулась бабушка.- Тебе лишь бы
водку подать, так ты сам в сахар готов превратиться! Налили  по
второй. Выпили. Потом по третьей.
     --  Сегодня  наш  почтальон  заходил  ко  мне...  -- начал
Илларион.Извещение  принес...  О  гибели  сына  Герасима...  Я,
говорит, не смогу ему сказать... Скажи, говорит, ты...
     -- Сынок, сынок! Горе твоему отцу!.. О несчастный Герасим!
-- запричитала бабушка.
     --  Погиб в Керчи, бедный парень... Седьмой убитый в нашем
селе...- продолжал Илларион.
     -- Ты сказал Герасиму? -- спросил я.
     -- Да ты что! Человек со  дня  на  день  ждет  возвращения
сына, как же у меня язык повернется...
     -- О господи, накажи этого изверга Гитлера... Чтоб не было
в жизни  счастья ни ему, ни семье его, ни близким!.. -- плакала
бабушка.
     -- Что же ты собираешься делать? -спроси л я опять.
     -- А вот что! --  Илларион  достал  из  кармана  сложенный
листок  бумаги,  долго  глядел на него, потом быстро нагнулся и
бросил бумагу в огонь. Вспыхнувшее пламя на  миг  озарило  лицо
Иллариона.   По   его   небритым  щекам  катились  две  крупные
слезинки.- Если парень жив --  бог  даст,  объявится  рано  или
поздно.  А  нет  --  пусть ждет несчастный отец... Надеждой жив
человек... Ты смотри, Зурико, не проговорись! Слышишь?!
     -- Слышу...
     -- Ольга! -- донеслось с балкона.
     -- Кто там? Входи! В комнату вошел наш  сельский  агитатор
Вашакидзе.
     --  Извините,  что  так поздно, но, понимаете, дело у меня
неотложное!
     -- Привет агитатору! -- Илико налил  водку.-  А  ну,  бери
стакан!
     -- Пожалуйста, к огню! -- пригласила бабушка.
     --  Ну,  что  скажешь  нового,  агитатор? Как идут дела на
фронте? -- спросил Илларион.
     --  Дела  на  фронтах  Великой  Отечественной  войны  идут
неплохо.  Наступление  противника  приостановлено. Гитлеровский
план молниеносной войны потерпел крах! -- выпалил агитатор.
     -- Погоди, погоди... Об этом мы  читали  в  газетах  месяц
тому назад... Ты что-нибудь новое скажи!
     -- Новое? Дело у меня к вам серьезное. Слушайте!
     --  Начинай!  --  скомандовал  Илларион.  Агитатор  встал,
кашлянул и начал так, словно выступал на многотысячном митинге:
     --  Товарищи!  Социалистическое  Отечество  в   опасности!
Вероломный враг стремится своими кровавыми лапами задушить нашу
свободу  и  независимость!  Доблестная  Красная  Армия  наносит
фашистским захватчикам сокрушительные удары!..
     --  Что  ты  заладил,  чудак,  по-газетному!  --   прервал
агитатора вышедший из терпения Илико.- Скажи прямо, в чем дело?
Агитатор смутился.
     --  Ну,  говори,  говори, что тебе нужно? -- подбодрил его
Илларион. -- Да вот,  подарки  для  красноармейцев  собираем...
Может,  и  вы  чем-нибудь  поможете...  --  сказал  агитатор  и
облегченно в