асоты его  тела и обида душила
ее:  она так и не смогла  понять его, он  не принадлежал ей,  он лишь только
играл ей в его игру.
     И что же будет теперь?
     Часы в гостиной пробили три часа ночи.
     "Боже мой, и откуда только  эта трезвость мышления,"--  подумала Оливия
болезненным сердцем.
     Здравость рассудка была плохим  лекарством  от сердечной боли,  потому,
что  говорила  о  сознательном  самообмане.  Оливия  почувствовала,  что  ее
мышление слишком реалистично.
     "Почему я еще надеялась!?.."
     Вновь  его  безразличие она не в состоянии  будет перенести. Что сможет
еще  она сказать ему оригинального, кроме  того, что она его любит? Ведь это
был  ее единственный аргумент, с помощью  которого  она заманила его сюда  в
этот раз.
     Оливия тихо встала с  постели, чтобы не  разбудить Дэвида, и  вышла  из
комнаты, осторожно закрыв за собой дверь.
     "Нелли,  деточка,  это  вы?  Дэвида  нет  дома.  Он  перезвонит,  когда
вернется..."
     Она смахнула слезы с ресниц.
     Он опять уйдет и опять его мир разделится с ее миром, опять он будет ее
заставлять решить самостоятельно, что они не созданы друг для друга.
     Он не мог понять структуру ее мыслей, уровень ее мировосприятия.
     "...А был ли вообще какой-то уровень?.."
     Стараясь унять дрожь в руках и вытирая слезы со щек она старалась найти
мысль, которая была ей нужна.
     Кто она? "Извращенная принцесса"? Глазами Дэвида это выглядело  нелепо.
Слишком по-детски смешно. Теперь, после всего,  что было, она не вынесла  бы
еще одного объяснения с ним.

     Оливия  приготовила  наркотик, судорожно сделала несколько  затяжек  и,
пытаясь успокоиться, откинулась на подушки дивана.
     Эйфория  не отнимала разума, а только  усугубляла чувства,  придавая им
какую-то   ненормальную   патологическую   оптимистичность,   граничащую   с
самоубийственным  упоением --  в  конце  концов,  что  такое  виселица, если
впереди райские врата?..
     "Ангел  мой, зачем  ты  опустил  меня на землю,  зачем перед  этим явил
иллюзию воплощенной небесной любви в моем мире грязи и грязной похоти..."
     "Ты не похожа на идеал женщины, Оливия"
     Слезы  текли по ее лицу, затмевая его холодный  образ, стоящий перед ее
глазами, и изливая тупую сердечную боль.
     Так обмануть свои чувства,  причинять себе  такие страдания, заставлять
себя  так унижаться ради того, чтобы он снова  ушел, вновь обрекая ее лишать
себя саму остатков своего самоуважения!
     "Нет, ты не уйдешь,-- подумала Оливия,-- я не отдам тебя никому. Они не
получат  тебя.  Я сохраню свою любовь  и мечты  первозданными, я не  позволю
перемешать мое мироздание  и люди меня за  это не  осудят."  Это  была почти
уверенность, почти настолько, чтобы придать суждениям правдоподобность.
     Оливия вспоминала только  что  прошедшую ночь и  не могла найти  ничего
такого, что доказывало бы то, что Дэвид  не уйдет от нее как в прошлый  раз.
Его любовь была по-прежнему его  любовью,  он так  и не стал безумцем
ради нее...
     "Нелли, деточка, это вы? Дэвида нет дома..." Оливия сжала в руке лезвие
ножа, так что выступила кровь -- перебить сердечную боль болью физической...
     ...Какая разница, кто она была -- та, которой он звонит сам, как
только приходит домой!..
     Отпустить его она не могла, это было немыслимо -- жить и знать, что  он
здесь, но с другой -- это было выше ее  сил. "Нет, ты не уйдешь отсюда к ней
-- я  не позволю  тебе  этого" Оливия  закрыла  глаза, стараясь восстановить
отчетливую картину своих ощущений, сбивающуюся неровным сердцебиением.
     Боже мой, неужели она действительно на столько глупа, что не могла даже
сделать правильные выводы о происходящем, неужели ее реальная жизнь -- всего
лишь не соответствующая действительности игра ее воображения? Неужели все те
чувства,  что она питала, те эмоции,  что она испытывала, те мысли, что были
ее идеалами и мечтами -- все дешевая иллюзия, все смешно и несерьезно?..
     Неужели ее мир был лишь наркотическим бредом?!.
     Когда  она  слушала  рассуждения  Дэвида,  ей  казалось,  что  все  это
действительно  так. Он заставлял ее верить  в то, что  видит он  своим узким
лучом восприятия, и воспринимать это как истинную картину вещей. Даже потом,
когда  ее  подсознание кричало, что это абсурд, мозг заставлял верить в  то,
что все -- истина.

     "Неужели  я  действительно  лишь жила иллюзиями, в  которых видела себя
личностью,--  думала Оливия,--  сон смешался,  а  опий заменил реальность...
Нет, я не могу позволить так сломать мой мир..."
     Она  слишком любила  Дэвида,  чтобы согласиться  отпустить  его  из  ее
реальности.
     Он слишком  реален,  думала она, он  хочет  разрушить мою мечту о  нем,
выдуманном,  он  хочет  разбить  мой  иллюзорный  мир  и  уйти  от  меня   в
образовавшуюся пустоту, уйти  из моей  несуществующей  жизни. Нет, я не могу
позволить ему лишить  меня моего  мира, мое существование кончится  без этих
сновидений.
     Дэвид не должен уйти, он навсегда останется лишь  мечтой и всегда будет
здесь...

     Удары  ее  сердца невозвратимо отсчитывали  секунды  и вдруг  она  ясно
поняла,  что  время  не  вечно,  время  смертно.  Секунды  --  песчинки,   а
существование -- как песочные  часы -- кончается со смертью  времени,  когда
упадет последняя песчинка.
     Реальность -- объективный мир. Жизнь -- ощущение объективной реальности
среди  сонма  секунд,  отсчет  событий,   которые  суть  --  лишь  отражение
мысленного мира сновидений.
     Какой смысл жить реальной  жизнью, выставляя на грубый суд свой хрупкий
духовный мир? Зачем отсчитывать  события, приближая  себя к  смерти,  как  к
концу, зачем рвать свою душу сетями времени?
     "Кто вне реальности, вне времени, тот жив смертью, жив вечно."
     "Мой иллюзорный мир -- смерть,-- подумала  Оливия,-- жизнь  и смерть не
могут соединиться и ты никогда не будешь со мной в моей жизни грез. Никогда,
пока   ты  кружишься  в  своем   хороводе   секунд,   отсчитывая   фрагменты
происходящего..."
     Она,  уже  плохо соображая, что делает, как в бреду,  поднялась  в свой
кабинет, достала из  ящика стола ампулу с  ядом. Ее, словно в лихорадке била
дрожь. Она не думала, она знала что-то, что надо было сделать.
     Стараясь не нарушать тишину, она вернулась в спальню.
     Дэвид  спал безмятежным  сном человека,  знающего  объективность  своей
реальности.
     Оливия  подошла к  туалетному столику и,  осторожно  надломив дрожащими
руками  горлышко  ампулы, вылила ее содержимое в остатки воды в графине.  Ее
бил  озноб и обрывки бессвязных мыслей вертелись в голове, затмевая  пеленой
зрительные картины.
     "Я погружу  тебя в мой сон,-- подумала она,-- навсегда.  Ты увидишь то,
что  вижу я,  поймешь  все так, как  понимаю я  и  больше  никуда никогда не
уйдешь...  Никогда больше...  Будешь, как  и  я,  жить  смертью  в  ожидании
бессмертия..."
     Пальцы,  дрожа, разогнулись.  Пустая  ампула  выскользнула из  руки  и,
ударившись  о край мраморного столика, разбилась. Звон стекла словно кольнул
Оливию в сердце. Она судорожно обернулась. Дэвид открыл глаза и, взглянув на
нее,  нежно улыбнулся. "Боже мой,-- промелькнуло у нее в голове,-- он сейчас
заметит мое состояние, он все поймет и тогда..."

     -- Дэвид,  ты не  спишь? -- произнесла она, стараясь уцепиться хоть  за
что-нибудь внутри бешено  кружащегося водоворота своих мыслей  и восприятий.
Это было  нужно сказать  в подобном  случае  и  она  не  думала  растянутыми
суждениями.
     -- Наверное, кто-то меня разбудил, бодрствуя среди ночи...-- его взгляд
скользнул  по   ее  фигуре,  едва  прикрытой  тонкой  шелковой  рубашкой,  и
встретился  на  мгновение  с  ее взволнованным блуждающим  взором; он  томно
добавил,-- Зачем ты  это  сделала?  Мне снился волшебный сон...  Почти,  как
вчерашний вечер...
     Он сделал паузу.
     -- Дэйв,-- произнесла она, когда сообразила, что надо что-то сказать.
     -- Иди  ко  мне,-- нежно  отозвался он,  прервав  ее  и  протянув  руку
провокационным жестом.
     Она  не  понимала,  что перед ней всего  лишь мальчик, еще стесняющийся
всего,  что он  сейчас делает, но доверяющий ей целиком  и полностью; юноша,
первый  раз в жизни играющий роль взрослого  мужчины, чтобы вырасти в глазах
любимой женщины хотя бы до ее уровня.
     Мысли Оливии летели  в другом направлении,  точнее во всех направлениях
сразу  с  бешеной  скоростью. Тьма сменялась светом и лед огненным жаром  за
тысячные доли секунды. Все происходящее казалось ей  невероятно  растянутым,
почти остановившимся.  Не  думая,  что делает,  она вложила  свою руку в его
руку, не понимая, как он привлек ее к себе, не чувствуя ничего. Она очнулась
уже   в  его  объятиях   от   его  нежных  поцелуев  --  внезапно  поток  ее
головокружения сознанием прервался, она, словно в забытье, почувствовала жар
его тела, его ласк, будто  со стороны  увидев себя,  лежащую в постели  с ее
любимым человеком, в его объятиях,  забыв  обо  всем.  "Боже мой,-- подумала
она,  переполняясь почти суеверным  ужасом,-- неужели это всего лишь сон?!..
Пусть  даже  если и сон...  Но я  хочу спать вечно,  вечно  бредить  в  этой
лихорадке..."
     Дэвид взглянул в ее испуганные глаза, полные слез отчаяния и мольбы.
     -- Что случилось? -- спросил он взволнованно, не  понимая,  чем вызвана
ее внезапная перемена настроения.
     -- Ничего...-- прошептала  она, закрывая  глаза и обнимая его... Только
не прервать этот волшебный сон, тот, о котором она так мечтала...
     -- Я сделал тебе больно?..
     -- Нет, нет...-- она взглянула  ему  в глаза почти умоляя,--  только не
говори ничего больше... Возьми меня... пусть даже если потом все кончится...
     Он прервал ее, с мягкой томностью страстно поцеловав в губы.
     -- Я люблю тебя.-- произнес он,-- я больше не позволю тебе уйти...

x x x

     Она  не отдавала себе  отчет  в  том,  что  совершенно не  воспринимает
происходящего.  Ее  тело, томное от  счастливого забытья в объятиях  Дэвида,
который, ласково поглаживая ее волосы,  говорил  какую-то милую чепуху, было
как бы отделено от сознания. Слова любви проходили непонятыми мимо ее слуха,
а мысли, не анализируя происходящего, неслись лишь в одну сторону.
     Она   знала,  что  грань,  у  которой   решится  ее  судьба,  неумолимо
приближается. Она не понимала слов и мыслей  Дэвида, в ее  сознании был лишь
сон  --  девушка  в  белом   платье.  "Если  только  он  скажет  --   просто
знакомая..."-- подумала Оливия, уже не ужасаясь своей жестокости -- наркотик
смягчал боль.

     -- У  тебя есть что-нибудь прохладительное? -- спросил Дэвид,--  Ужасно
хочется пить.
     И, взглянув на графин на туалетном столике, добавил, улыбнувшись:
     -- Налей мне, пожалуйста, немного воды.
     Оливия вздрогнула --  его  глаза  были доверчивы и нежны -- будто ножом
полоснув по ее уверенному сердцу.
     --   Подожди...--   ответила  она   запнувшись,  на   мгновение   будто
пробудившись от  своего бредового  сновидения,--  Там  уже  нет  ничего... Я
принесу еще... позже...
     Лишь на мгновение пробудившись...
     И снова девушка в белом платье застлала мысли, казня и раня.
     Отсрочка, это лишь отсрочка... Реши все, скажи лишь одно слово, и время
будет уже не в состоянии что-то изменить...
     Она резко взглянула ему в глаза.
     Дэвид с недоумением воззрился на нее.
     -- В чем дело? -- поинтересовался он, непринужденно улыбнувшись.
     Оливия смотрела ему в глаза безжизненно.
     -- Тебя что-то беспокоит? --  Дэвиду и в голову не могли прийти мотивы,
руководящие поведением Оливии,-- Или я что-то не то сказал?..
     -- Дэйв,-- прервала она его,-- ответь мне на один вопрос.
     -- На какой?
     -- Кто такая Нелли?
     Краска залила его лицо, он отвел глаза.
     --  Но откуда?..--  вырвалось  у него,  прежде,  чем он успел подумать.
Настала пауза.
     -- Кто? -- повторила Оливия.
     -- Это проделки Альберта Стэйтона? -- осведомился Дэвид, рискуя поднять
на нее испуганно-зачарованный взгляд.
     -- Какая разница...
     -- Он, конечно, опять  наговорил  про одну  мою знакомую,  что  она моя
любовница?
     -- Так она -- твоя любовница?
     -- Нет, я же сказал -- просто знакомая.
     ...Оливия не видела -- ее сознание будто плыло, как картина мира сквозь
слезы, назойливо бегущие из глаз.
     --  Что с тобой случилось?--  встревоженно спросил Дэвид, обнимая  ее и
привлекая к себе,-- я же люблю тебя, неужели имеют значение  какие-то бредни
этого инфантильного блондина... Даже если  бы она,--Дэвид запнулся,--...если
бы она и была моей невестой, я бы теперь расстался с ней...
     "Невестой..."  Вот,  он сказал  это  сам, первый... даже  без наводящих
вопросов.
     --  Да,   да,  конечно,--   улыбнулась   Оливия   отстраняясь,   сделав
нечеловеческое усилие, чтобы удержать слезы,-- Ты, кажется, хотел воды?
     Он улыбнулся ей в ответ, нежно, и, обрадованный  сменой темы разговора,
поспешно ответил:
     -- Да, принеси, пожалуйста.
     --  Я налью тебе из графина, там, оказывается, осталось еще  немного.--
сказала Оливия.
     Она вылила  остатки воды в  бокал  и  предложила  Дэвиду. Он выпил воду
залпом.
     Ее  рука,  когда он  отдал  пустой  бокал ей,  дрогнула,  так,  что  он
выскользнул и разбился, ударившись о мраморный столик.
     -- Ах, миледи, как  вы неловки!  -- ласково заметил Дэвид,  беря ее  за
запястья.
     -- Это к счастью.-- машинально ответила Оливия, заморозив мысли.
     Она  знала:  все,  что  теперь  случится,  должно  произойти  в  единое
мгновение  и  теперь  --  не  думать,  превращая  час  в единый миг, а затем
очнуться там,  в ее  мире,  пьяной от  неги  в объятиях этого  единственного
любимого ей человека -- и уже навсегда.
     -- А разве сейчас ты не счастлива? -- поинтересовался полуигриво Дэвид,
нежно  ее  целуя,--  или  тебя  действительно  так  уж  волнуют  всякие  мои
полузабытые подруги детства?..
     И Оливия  внезапно  почувствовала более чем поняла,  что Альберт, тогда
говоря о нем, не лгал, и даже ничего не преувеличивал...
     ...Только протянуть эти несколько минут перевоплощений души...
     Она смахнула выступившие слезы.
     --  Не  плачь,  будь  умницей,--  Дэвид  нежно  гладил ее  лицо, глаза,
ресницы,--  ведь  все  мы  не безгрешны.  Ведь я  с тобой, и  не  стоит  так
ревновать к бестолковому прошлому...
     -- И к неизбежному будущему?..
     Он рассмеялся.
     Ей показалось море жестокости и бессердечия -- он даже смеется -- какой
смысл  теперь  имели  слова, жесты,  взгляды...  Для него все  ее чувства --
страхи, боль, опасения -- смешны и несерьезны...
     -- Ну неужели ты не простишь мне даже то, что раньше я тебя не знал? --
он снова обнял ее.
     Она прижалась к нему:
     -- Ведь ты будешь ждать меня, правда? -- на ресницах капли слез,-- Ведь
ты  не опередишь  меня на вечность, не заставишь бесконечно гнаться за твоей
исчезающей тенью?
     -- О чем ты?
     -- Я  обещаю:  ожидание не  будет  долгим.  Но и ты обещай:  не уходить
слишком далеко...
     --  Я  не  понимаю,--  неуверенно  уже произнес  он,--  что  ты  хочешь
сказать?..
     Она взглянула в его глаза -- они были полны растерянности и недоумения.
"Нет,  он не  видит,  не  чувствует..."  Оливия  резко  отстранилась.  Будто
туманная пелена застелила ее мысли, останавливая взгляд на оконном стекле.
     Зачем?..
     Зачем  все это? Почему она ему что-то  говорит, о чем-то просит?  Зачем
пытаться словами и пустыми рассуждениями прокладывать себе дорогу,  стараясь
замаскировать  приближение,  вдруг  ставшего  таким  дьявольски  неизбежным,
финала.  Ведь  сейчас наполнится  прозой  возвышенная  поэтика  ее любви,  в
грязной  агонии  уходящей  в  неизвестность вместе  с этим  человеком,  этим
единственным, единственно и безнадежно любимым...
     Она  не слышала, что он говорил  ей, словно погруженная в  летаргию,  и
очнулась  внезапно,  вдруг больше  почувствовав,  чем услышав, как его слова
перешли в мучительный стон.
     Оливия медленно обернулась -- Дэвид болезненно сжимал пальцами виски.
     -- Что с тобой?
     --  Ужасно вдруг разболелась голова,--  ответил он после паузы,-- Здесь
очень душно, просто нет воздуха... Открой, пожалуйста, окно...
     Она машинально подчинилась. Ветер взметнул шторы.
     -- Так лучше? -- поинтересовалась Оливия, присев на край кровати.
     Он ответил  не сразу, будто стараясь пересилить боль, заглушающую разум
и рассеивающую мысли.
     --  Немного  лучше,--  он  попытался  улыбнуться,--  Наверное,  мне  не
следовало вчера  пить вино:  такое  ощущение,  как будто  его  было  море  и
вперемешку с чем покрепче... И голова...
     Оливия бесчувственно смотрела  на  него. Она ждала окончания не сожалея
--  ей  казалось,  что  это  уже  не Дэвид, открывалась  финальная  страница
прозы...
     И еще мгновение...

     --  Оливия,   у  тебя  не  найдется  чего-нибудь  от  головной  боли?..
Пожалуйста...
     -- Зачем? Что толку...
     -- Тебе меня не жаль?..-- он еще пытался шутить.
     --  Жаль?  --  она  смотрела на него,--  Зачем  жалеть, ведь скоро  все
пройдет...
     --  Но  это  невыносимо...-- он вновь прижал  пальцы к вискам,  пытаясь
сдержать  стон,--  мне  кажется,  что еще  немного и  я сойду с  ума. Лучше,
наверное, умереть... Я прошу тебя, дай мне что-нибудь от этой боли...
     Она в раздражении встала.
     -- Боже мой, неужели  невозможно  умереть  без лекарства?! Неужели надо
обязательно превратить  в фарс конец, поставить кляксу вместо точки?!. Всего
ведь несколько минут...
     -- Умереть? -- он через силу улыбнулся,-- о чем ты говоришь?
     Она резко обернулась:
     -- Ты не веришь?
     -- Чему?
     -- Я дала тебе яд. Вода была отравлена.
     -- Яд? --  он  рассмеялся  на мгновение даже забыв о боли,--  Это  как,
сцена  ревности в  манере  Вильяма  Шекспира? Нет,  на  роль  Отелло  ты  не
годишься, он не был голубоглазой  блондинкой...  Тем более, зачем заниматься
таким низким плагиатом?..
     -- Нет,  это не сцена ревности.--  сказала Оливия и он,  увидев  слезы,
текущие  по  ее  щекам  уже  не поддаваясь  ее  контролю,  вдруг  с пугающей
отчетливостью вспомнив весь  их  разговор до мельчайших подробностей, понял,
что она не шутит.
     --  Нет...--  произнес  он непроизвольно,  почувствовав  приступ ужаса,
заполнивший все его существо...
     -- Дэйв,-- ее слова звучали мольбой,-- просто я не могла видеть, как ты
уходишь, как твой  мир разделяется с моим, как ты возвращаешься в реальность
из моего сна... Ты должен быть здесь. Навсегда.
     Он будто  бы онемел --  настолько  чудовищными показались ему ее слова,
настолько   нереально-вычурными,  что  он  не  смог  бы  поверить,  что  это
происходит  с ним,  если  бы  не  адская  боль,  разрывающая  все его  тело,
затмевающая разум, душу на грани потери сознания.
     Как сквозь дымку долетающие ее слова:
     -- Я люблю  тебя, я всегда буду тебя любить, только не уходи  больше...
Ведь ты будешь ждать меня, обещай мне...
     Судорога свела его тело, погружая сознание во тьму.
     -- Дэйв! -- она  бросилась на колени  перед кроватью, судорожно схватив
его руку.
     Остатки кричащего сквозь наркотическую дымку разума, которые так трудно
подавить...

     Лихорадочный огонь на его щеках приобрел предсмертный багровый оттенок,
кожу покрыл холодный пот. Судорожно сжав ее  руку в своей он, уже ничего  не
сознавая, конвульсивно пытался вдохнуть неживой воздух, несущий ему смерть.
     -- Ты будешь ждать меня...-- без конца шептала Оливия, как  заклинание,
целуя его воспаленные губы, не видя его лица из-за пелены слез,-- я знаю, ты
дождешься меня и мы будем вместе...

     Его  дыхание  участилось,  перейдя  в  хрип,  и  вдруг замерло.  Смерть
расслабила  его  сведенные судорогой  пальцы  и  остановила разрывающееся  в
агонии сердце.
     Мертвая,  холодная тишина,  наполненная туманными расс