десь,  возле  офиса,  потом в бизнес-клубе на Таганке, куда я  езжу
обедать, и еще на презентации ювелирного магазина на Ленинградке. Есть такая
сказка про то, как  ежик соревновался с зайцем в беге. Было  два  совершенно
одинаковых ежа,  и они  этим пользовались в своих интересах: в одно  и то же
время находились в разных местах, а  заяц думал... Мне не надо вам говорить,
что думал этот наивный грызун, потому что вы профессионал и сразу понимаете,
что к чему. Так вот, сдается мне, что эти киргизы нечто подобное проделывают
и со мной. Вот он прячется в  кустах возле  офиса, а через пять минут он уже
на Таганке. Скорей всего - это близнецы, хотя, конечно, для нас, европейцев,
они все на одно лицо, так что я могу ошибаться.
     - Так все же, сколько их, по вашему мнению?
     - Думаю трое, не  больше. При том они очень похожи и одеты одинаково, в
синие брюки и белые рубашки навыпуск.
     - Ваша версия всего этого?
     - Если  бы у меня  была версия,  я  бы вас не  звал, -  Вартанов  вдруг
перешел на жесткий тон. - Это вы должны узнать, кто за мной следит и  зачем,
а уж после я сам с ними разберусь. Поверьте мне, у меня достаточно средств и
связей, в том числе и в бывшей вашей конторе, чтобы поставить их на место. Я
не хотел вам говорить, но уж  так и быть скажу - у меня брат вице-губернатор
штата Калифорния. Я мог бы нанять человека  из ФБР или из  Скотланд-Ярда, но
пригласил вас, потому что  хотел вам помочь. Вы мне задолжали крупную сумму,
и я даю возможность  вам ее честно  отработать. Но, если  через пять дней вы
мне  не представите полный  отчет о том, кому  вздумалось играть  со мной  в
прятки,  вы мне будете должны уже  пять "штук".  Я  не  жадный, вот Афанасий
подтвердит, но принципиальный. Раз ты  нанес мне вред - заплати, а нет денег
- пеняй на себя. Нищий не имеет права ошибаться. Ступайте.
     Фима остолбенел, такого  резкого поворота в  настроении виноторговца он
не ожидал. Был один человек, вежливый, доброжелательный, и вот он уже совсем
другой  -  хам и жлоб.  Попрощавшись  кое-как с  Вартановым,  он выскочил из
кабинета  как  ужаленный. Секретарша все еще дружески улыбалась, но ему  уже
было не до флирта и он оставил ее ямочки без внимания. "Азохен вэй!1 Надо же
было  так влипнуть.  Вот это и  называется еврейское счастье... - думал  он,
минуя  тяжелые  взгляды суровых  Самвелов. - Да это  мафия, крутая армянская
мафия.  Или  они  меня  угробят, или  киргизы.  И угораздило  же  Всевышнего
поселить на этом клочке земли столько национальных преступных группировок. А
страдать должен ни в чем не повинный еврей..."
     Во дворе его нагнал запыхавшийся Афанасий.
     - Ефим Яковлевич, да  вы не расстраивайтесь, дорогой. Алик погорячился,
сами понимаете - кавказская кровь. К тому же он тонкий  человек, а  там  где
тонко,  там и  рвется. Представляете, он три года не был в отпуске, ночей не
спит,  все думает, как дать отечественному  потребителю  достойный товар  за
нормальные деньги,  а  тут  эта  слежка. Когда  тебя всю  неделю практически
держат на мушке, можно сбрендить.
     - Но зачем же так уж хватать человека за горло?
     -  Не берите в голову. В бизнесе без этого нельзя, даже с самым близким
партнером нужно быть как  на  ринге, чуть расслабился и он тебя уже послал в
нокдаун. Но в душе Алик все переживает, он просил передать вам, что в случае
успеха он снимет все свои претензии и заплатит вам пять штук.
     - Весьма благодарен.
     -  Не нужно иронизировать. Завтра  же  беритесь за  дело.  Джип и шофер
Самвел в вашем полном распоряжении.  Он  в курсе дела.  У  меня к вам только
одна  просьба  или скорее  настоятельное пожелание:  обо всем что  увидите и
услышите, немедленно докладывайте  мне. Не надо травмировать Алика - он весь
как нерв.  Боюсь  даже, он может  вас обидеть, если попадетесь  под  горячую
руку. Так что только мне. Это в ваших же интересах. Договорились?
     - Хорошо, - вздохнул Фима и, втянув голову в плечи, побрел к метро.

     Вернувшись  домой, он достал с антресолей чемодан, и стал  кидать  туда
все что попадалось под  руку,  джинсы,  карманный  фонарик,  дырявые  носки,
электробритву "Бердск", банку растворимого кофе "Якобс"...
     Роза Марковна  смотрела на него, как чукча на крокодила  и молча качала
головой, но когда он выхватил у нее из рук посудное полотенце и запихнул его
в свой чемодан, она не выдержала:
     - Мешигенэ йолд1, куда это вы собрались, на ночь глядя? Если в баню, то
зачем вам кофе? И потом в четверг обещали дать таки горячую воду...
     Голос родственницы мгновенно  отрезвил  Фиму.  Он уселся  на табуретку,
обхватил голову руками и запричитал:
     - Нет это не мыслимо, чтобы столько неприятностей сразу... Да какое они
имеют право... Мафиози проклятые...
     - Я так понимаю,  что вам  не повезло с клиентом. Это бывает.  Возьмите
себя в руки и постарайтесь рассказать все по порядку. Может быть я смогу вам
что-нибудь присоветовать.
     Фима налил себе стакан чаю, положил  в него три куска сахару и  выложил
родственнице все, начиная с аварии и кончая разговором с Афанасием.
     - Сволочи, - подытожила Роза Марковна. - Чтоб у них все зубы выпали, но
один остался для зубной боли. И что вы намерены делать?
     - Надо ехать в  Америку. Там они меня не достанут. Про дядю губернатора
Алик, конечно, загнул.
     - Прямо сейчас? У вас, что уже есть виза?
     - Ну, тогда в Харьков.
     -  Все там  будем. Но давайте подумаем, что еще можно предпринять. Этот
Алик, по-вашему, настоящий бандит, криминальный авторитет?
     -  Просто  скотина, чует,  что  мне нечем с ним расплатиться и берет за
горло.
     -  Вот  это  уже  похоже  на  правду.  А как вы  думаете, что он с вами
сделает, если вы не сможете выполнить его поручение?
     - Натравит своих братков, искалечит, отнимет квартиру...
     -  Не думаю, что он  пойдет на это. Он ведь полагает, что  вы служили в
органах, а  с чекистами, даже бывшими, лучше обходиться вежливо. Сколько вам
обещали за этих киргизов, пять тысяч? Хорошие деньги, 500 российских пенсий,
не говоря  уже об украинских. Вам бы они сейчас очень пригодились. Почему бы
вам не попробовать их получить?
     - Я никогда не занимался наружным наблюдением.
     - Но вы работали в милиции и у вас сохранились наверно кое-какие связи.
Есть конечно ребята.  Стас Рыженков - он сейчас работает опером на Петровке,
Никита Деркун...
     - Вот и хорошо, попробуйте завтра с ними  связаться. А я с утра позвоню
этому зверскому Самвелу, думаю, он не обидит  старую больную женщину. И  вот
еще что... Попросите у Афанасия аванс.
     У  Фимы на  глаза  навернулись  слезы.  Он вспомнил, как  в школе  двое
великовозрастных ублюдков повадились отбирать у него деньги. На их языке это
называлось "доить мусоренка". Он  страдал и худел не от  голода, хотя  после
школы  у него  часто болела голова,  потому что страшно хотелось  есть, а от
унижения.  Мать  замечала,  что  с  сыном  происходит что-то неладное, но он
отмалчивался. Но однажды она усадила его напротив и сказала: "Ну,  что там у
тебя  стряслось?".  И он выложил ей все как было,  и  она  сказала: "Не надо
умирать  раньше, чем  тебя убили. Завтра подойди  к  ним  первый  и потребуй
деньги  назад. Они, конечно,  не отдадут,  но вряд станут  выворачивать твои
карманы.  Послезавтра  тоже подойдешь к ним, и  так до  тех пор, пока они не
начнут бегать от тебя. А там мы придумаем, как вернуть наши деньги".
     - Роза Марковна, - сказал Фима потягиваясь и зевая, - а вы умеете  печь
струдель. Мама, когда была жива всегда пекла струдель на еврейский новый год
и на 7-е ноября. И так мне это припомнилось, что слюнки потекли.

     На  следующий день Роза Марковна  созвонилась с Самвелом, и, назвавшись
сотрудницей   отдела  наружного   наблюдения  сыскного  агентства  "Мухтар",
договорилась  с  ним ехать  по  местам, где засветились  "киргизы".  А  Фима
отправился в Марьину Рощу разыскивать Никиту Деркуна.
     Когда-то  Никита  работал  там  постовым  милиционером  за  жилплощадь.
Квартиру  ему  дали  там  же,  на  Трифоновке.  Адреса его Фима не знал,  но
зрительно помнил,  где Никита  живет -  третий дом от  бензоколонки,  второй
этаж. Фима часто приходил к нему выпить пива и поиграть в шахматы. Это  было
пятнадцать лет  назад.  Но старая  дружба не ржавеет, особенно, когда это не
совсем   дружба,  а  так,   взаимная  симпатия  для   общего   удовольствия.
Настоящая-то  дружба,  как  самосвал  без гидравлики, нужно  быть богатырем,
чтобы направлять  ее  в  нужном направлении. И  вообще,  кто-то из  мудрецов
сказал, что дружба это только переход от простых отношений к ненависти.
     Бензоколонки  там,  где  она была  не оказалось, на  ее  месте  разбили
симпатичный  скверик  с  цветниками,  но дом  Фима  нашел  сразу  и  подъезд
определил без всякого напряжения памяти, но  уж квартиру  пришлось  выбирать
методом "тыка".
     Дверь ему открыл парень, физиономия которого не оставляла  ни малейшего
сомнения  в  его  принадлежности  к  славному  семейству  Деркунов:  тот  же
вздернутый носик башмачком, что и у Никиты, те  же  голубые пуговки глаз под
белесыми ресницами, те же бледные губы, готовые в любой момент растянуться в
доброжелательной улыбке.
     - Здорово, батя дома? - спросил Фима парня, надеясь, что не ошибся.
     - На дежурстве он, будет только в два часа.
     - Ты извини, паренек, мы с  твоим папашей не виделись целую вечность...
В каком отделении он сейчас служит? Мне его очень  надо видеть. Я дядя Фима,
может, слышал?
     - Это который Шоколадное сердце?
     - Допустим.
     -  Так  отец  давно из  милиции ушел,  он сейчас  работает  в  охранном
агентстве "Шлем". Они охраняют склад косметики на Сущевке.
     Склад косметики помещался  в здании бывшей картонажной  фабрики. Никита
восседал на  вахте  и читал газету. Он и раньше-то не был  худым,  а  сейчас
заматерел,  еще  больше раздался  в  плечах, ну  просто шкаф трехстворчатый.
Такому двух  Самвелов ничего  не  стоит  раскидать,  как  щенков.  При  виде
приятеля Фима почувствовал гордость и стыд одновременно. Гордость за то, что
такой  богатырь  у  него  в  корешах,  а  стыд  за  то  при  этом  он  вчера
смалодушничал, запаниковал.
     - Ефим, каким ветром? - обрадовался Деркун. - А говорили -  ты за океан
подался?
     - Это была турпоездака. Неужели ты подумал, что там спят  и видят наших
ментов, там своих копов хватает. А  ты, я  смотрю, нашел не  пыльное  место.
Стол,  как   у  начальника,  куртец  кожаный,  штаны  просиживаешь,  газетку
почитываешь, а бабки капают и, видимо, немалые...
     -  Грех  жаловаться, старичок. Охранники у нас в  стране  теперь  самые
уважаемые люди.  Попробуй  не  уважить - уйдут  в  криминал, а  это миллионы
здоровых  мужиков.  Тогда уж  точно всем остальным  придется  отправляться в
турпоездку,  в  бессрочную. Ты не  спешишь? Тогда  посиди  чуток  в  уголке,
почитай книгу. Через два  часа  меня сменят и пойдем ко  мне домой.  С сыном
тебя познакомлю с женой. Она борщ сварит, настоящий с пампушками.
     - Я пришел к тебе за помощью, - сказал Фима и  рассказал  приятелю все,
что произошло между ним и Вартановым.
     По  мере  того  как, он  излагал,  Деркун то сжимал, то  разжимал  свои
пудовые кулачищи, а  когда  Фима закончил, он  сложил  газету и сунул  ее  в
карман кожанки.
     - Так,  сейчас придет мой сменщик, и мы с тобой поедем к  этим армяшкам
разбираться.  Прихватим с собой пару мужиков из нашего  агентства, и поедем.
Пора поставить это говно на  место. Совсем обнаглели, буржуи херовы, думают,
если у  них деньги, то все должны им жопу лизать. А  мы им в пятак, а  потом
догоним и еще. Будут лететь, пердеть и радоваться до самых до окраин.
     Больше всего Никиту разозлило, то,  что Вартанов отнял  у Фимы паспорт,
что  какой-то  хлыщ  с  долларами,  который спаивает родную страну заморской
кислятиной, может, по своему усмотрению, фактически лишить простого человека
гражданства. Деркун был убежденный государственник.
     Фиме стоило немалых  усилий охладить пыл своего разбушевавшегося друга,
уговорить его отложить  расправу над виноторговцами до получения гонорара, и
заняться "киргизами".
     - Пять зеленых кусков,  конечно, на дороге не  валяются, - согласился в
конце концов Никита, - но ведь эти "киргизы" ничего плохого тебе не сделали.
     - Мы им  тоже ничего  плохого  не  сделаем,  только  выясним, зачем  им
понадобился Вартанов,  и  отпустим.  Пусть они  между собой  разбираются.  А
сейчас давай позвоним Стасу, пусть он выяснит по своим каналам,  что из себя
представляет Trade group Realta, и кому она могла перейти дорогу.
     Рыженков тут же согласился помочь, но с условием, что  друзья приедут к
нему вечером выпить водочки и вспомнить былое.
     Фима и Никита дождались сменщика, сыграли  партию в шахматы,  выпили по
бутылке пива и отправились по домам.

     У самого  дома Фиму  обогнал джип. Он с  шиком подкатил  к подъезду. Из
него вышел Самвел, и, с учтивостью дрессированного медведя, подал руку даме.
Это была Роза Марковна. Разобравшись кое-как с дамой,  Самвел полез в машину
и  достал  оттуда  пакеты. Много пакетов толстых и  тонких, так  много,  что
шоферу пришлось поставить  их  на ступени,  для того, чтобы распахнуть дверь
перед "начальником отдела наружного наблюдения".
     Фима не поверил своим глазам: мрачная горилла вдруг обрела человеческий
облик. Впрочем,  сегодня выдался  не самый плохой день  - старые товарищи не
послали  его  куда  подальше.  Значит, что-то все-таки цепляет людей друг за
друга в этом мире помимо денег и секса. Может быть, как раз сегодня началась
новая  полоса в жизни. Это было бы как  нельзя кстати. Нельзя же  все  время
ходить вдоль по коврику, который всем кладется поперек.
     Он поднялся  на  лифте  на свой этаж, и уже хотел  выходить, но услышал
знакомые голоса и задержался.
     - А  виноградные  листья  я вам на днях завезу, Роза-джан, и гранатовый
соус тоже. Мне мама прислала целий банка.
     - Хорошо, Самвельчик, только я все равно не запомнила, как готовить эту
вашу  долму. Ты мне  в следующий раз все напиши на бумаге. А насчет пояса ты
подумай, с радикулитом шутить не надо.
     Они распрощались, и Фима  вышел  из своего  укрытия.  "Тетя,  вы просто
Вальтер Запашный в юбке, по вас цирк плачет.  Группа криминальных водил  под
руководством Розы... Кстати, как ее фамилия?"
     Роза Марковна оказалась  способным  "опером". Она тщательно обследовала
все точки,  где  видели  "киргизов",  поговорила с телохранителями,  которые
пытались их задержать, и даже нашла свидетелей из посторонних. И после всего
этого у нее создалось впечатление, что "киргизы" не следили за Вартановым, а
скорей всего пугали его. Если  человек хочет кого-то  выследить, он не будет
делать это в  открытую,  иначе, это  теряет всякий смысл. "Киргизы"  же и не
думали прятаться. Они намеренно демонстрировали  Алику свое присутствие. Это
подтверждал  и сам  Вартанов, и телохранители,  и другие свидетели. Девушка,
которая  торговала мороженым напротив дома, где помещался офис виноторговца,
видела "азиата", которого она, правда, приняла за  вьетнамца и даже пыталась
с ним заговорить, но он сделал вид, что не понимает ее. Именно поэтому она и
пришла к заключению, что  он вьетнамец: "Он  как будто что-то  искал:  то на
одном месте постоит  посмотрит,  то на  другом и все время  оглядывается.  Я
спросила его, какой номер дома ему нужен.  А он  как будто не понял меня или
сделал вид. Наши-то косоглазенькие все по-русски понимают, а этот зыркнул на
меня  как с  того  света и  отошел.  И взгляд  у него  был такой неприятный,
тяжелый. Мне от него даже не по себе стало. Ночью я долго не могла уснуть, а
утром проснулась с головной болью".
     Швейцар из  бизнес-клуба  на  Таганке  тоже  приметил  азиата,  который
вертелся  возле  клуба:  "Такой  невзрачный,  в  белой  рубашке.  Постоял  у
подъезда. Я  его  шуганул,  у нас, знаете,  публика солидная, а  тут  всякие
попрошайки шляются... Он посмотрел у меня, как на врага народа, и перешел на
ту сторону и зашел во двор, я подумал справить малую  нужду. Но, видимо, ему
приспичило,  потому что он пробыл  там не менее десяти минут. Потом я  видел
его еще.  Но  близко  к подъезду  он не подходил. Издали  смотрел, как гости
подъезжают. Никто на  него  не  обращал  внимания, но людям  Вартанова он не
понравился. Самвел и  этот, как его, Левон хотели даже его задержать,  но он
от них ушел. Юркнул во двор  и, как в воду канул. И что удивительно, двор-то
не проходной".
     В  том,  что двор не  проходной Роза  Марковна убедилась  сама. Это был
типичный  каменный мешок, узкий  и гулкий,  как колодец.  В двух сторон  его
окружали глухие стены домов. Во двор только узкие клетки лестничные  клеток.
Парадные подъезды этих домов выходили на улицу, а черные ходы в другой двор,
к тому же  они  были забиты наглухо. С третьей  стороны находилось здание, в
котором когда-то  помещалось "Ателье по ремонту...". Ателье давно закрыли, а
часть  вывески  сохранилась.  И окна  и  двери  были  забиты. Каменный мешок
заканчивался высокой стеной, к которой  прижалась неопрятная  помойка. Стена
была высокая,  но довольно щербатая. Кроме того, во дворе  имелось несколько
люков  неизвестного назначения. "Киргиз" мог  уйти  от своих преследователей
либо  через  них,  либо  через  стену, но для этого он должен  был  обладать
ловкостью обезьяны.
     Фима  слушал  отчет  тети Розы и диву давался,  как грамотно  она  вела
расследование. Ему  наверно и  в  голову не  пришло бы обратить внимание  на
какие-то  там  люки.  Нет,  что  касается  криминалистики,  то  тут  женщины
определенно способнее  мужчин. Особенно бабушки, не  даром же  Агата  Кристи
выбрала своей героиней бабулю. Они такие дотошные.
     - А этот твой Афанасий  действительно фрукт, -  подвела черту  под свой
отчет Роза Марковна.  - Он знает больше, чем говорит, но помогать хозяину не
хочет. Кстати, аванс он  мне  таки выдал  и  ваш  паспорт вернул.  Я  купила
продукты. Сегодня приготовлю рыбу-фиш. Вы любите рыбу-фиш?
     - Как вам удалось приручить этого костолома?
     - Самвел хороший мальчик, такой вежливый.  Все рассказывал мне про свою
маму. Она у него живет в деревне. Он ей высылает деньги. Там у них в Армении
сейчас  такие  трудности... Пенсий  не платят, работы нет. Ой-ой, и  за  что
только на людей такие напасти.

     Рыженков  встретил приятелей  в трусах и в  майке.  Он  жил в  довольно
просторной, но страшно запущенной квартире.  В последний раз Фима был у него
год назад.  Тогда в прихожей он заметил большую бельевую корзину  со  всяким
хламом.  Когда Фима спросил, что это такое, Стас объяснил ему, что это  жена
вещи  с дачи привезла. Вот освободится, и  все разложит по местам. Она видно
до  сих пор не  освободилась,  потому  что  корзина была на  том  же  месте.
Впрочем,  как  выяснилось, жена  от  Рыженкова ушла.  Может быть даже  из-за
корзины, потому  что зачем бы  ей  иначе уходить от Стаса. Он ведь красивый,
умный,  вежливый и  не жадный: сколько раз ему предлагали идти  в охрану  на
хорошую зарплату, а он предпочел свободу.
     - Видишь ли, старичок,  все  равно мы  все шестерки, но  лучше  уж быть
шестеркой в колоде у государства, чем у частника. Не так  явно ощущаешь себя
холуем. Государство  понятие невнятное. Это прежде всего, чиновники, но ведь
и  мы  в  какой-то степени государство, и если очень  зажмуриться, то  можно
представить  , что работаешь на себя. А на фирме тебе  не  дадут забыться до
такой  степени,  тебе  тут  же  напомнят  чей хлеб ты ешь,  а это  согласись
унизительно.  Не для того меня мама рожала, чтобы чужой  дядька говорил мне:
"Фас"!
     - Почему  бы  тебе  тогда не  создать  свою фирму,  скажем какое-нибудь
сыскное агентство?
     -  Именно  потому, что я  не  люблю  хозяев.  Если я стану хозяином,  я
перестану любить себя, а  это полная лажа. Мне придется взять на работу тебя