стану скрывать, что она имеет для нас большое значение.  Это, можно сказать,
национальное достояние.
     -  Вы   хотите  сказать,   что  представляете  интересы   мексиканского
правительства?
     - Не совсем так. Эта  вещь принадлежит  не государству, а  определенной
части общества, самой бедной,  самой угнетаемой, но без  которой Мексика  не
была бы Мексикой. Я говорю об индейцах.
     - Значит вы индейка, то есть, простите, индианка, или как там?
     -  Нет, я из креольской  семьи, но я поклялась  до конца жизни бороться
против эксплуататоров за социальную справедливость. Вы же советский человек,
вы должны меня понять. Я не  верю в то, что народ, давший миру Ленина, может
отступиться от  его идей. То,  что у вас  сейчас происходит - это  временное
затмение. Вы переболеете этой капиталистической лихорадкой и прозреете. Весь
мир  продолжает  в вас  верить.  Все  человечество смотрит на вашу страну  с
надеждой.  Да, я родилась в  буржуазной семье, но я  горжусь тем, что у меня
хватило  сил  вырваться из этого болота и влиться  в ряды борцов  за свободу
всех угнетенных. А у нас, в Мексике,  самые  угнетенные - это индейцы.  Я не
скрываю своих убеждений. Я - марксистка  и,  если хотите, хуаристка1. Нельзя
быть патриотом Мексики и не отстаивать интересы коренного населения.
     - Не так чтоб уж  очень  хочу. Все мы  капельку хуаристы, но это еще не
повод для того, чтобы хаять папу с мамой. Это как-то не по-божески.
     - Я атеистка.
     - А Ленин  почитал родителей,  хотя  у них не все  было чисто  по части
пролетарского происхождения.
     - Не  будем  сейчас дискутировать  на  эту тему.  Вы  ведь детектив? Вы
работали на Вартанова и в курсе его дел?
     - В какой-то степени да, но его убили, и я не уверен, что  это не ваших
рук дело.
     - Я хочу попросить оказать нам одну услугу - помочь разыскать пропавшую
вещь.
     - Прежде  чем сказать "да"  или "нет" я  должен знать все  о  вас и еще
больше о пропавшей вещи.
     -  Скажем  так,  мы  организация,  которая  борется за права  коренного
населения Мексики. Мы не сепаратисты, но хотим, чтобы территории,  где живут
индейцы, управлялись самими  индейцами. Мы не сторонники вооруженной борьбы,
но если  власти не прислушаются  к нашим  требованиям,  мы  возьмем  в  руки
оружие...
     -  Спасибо,  я  все понял, - прервал Фима  пламенную  речь хуаристки, и
вынужден  вам отказать. Бороться за права угнетенных очень  благородно, но у
меня сейчас нет времени. До свидания. Желаю успехов, -  Не без  сожаления он
выбрался  из объятий мягкого кресла  и хотел уйти, но Мария схватила  его за
рукав и как мальчишку бросила обратно в кресло.
     -  Мы можем заставить вас  работать на  нашу организацию. Вы  задолжали
Вартанову крупную  сумму  и  убили  его,  чтобы  не  платить. Диас и  Санчес
задержали  вас, когда вы убегали с места преступления.  Они могут  выступить
как  свидетели.  Он,  конечно,  был  паразит и  эксплуататор, но  даже  ваша
продажная власть вынуждена бороться с убийцами. Вы нас выслеживали, и  мы за
это можем с  чистой совестью сами убрать  вас. Мы  можем сделать так, что вы
просто-напросто покончите жизнь самоубийством. Но мы не хотим вашей смерти и
предлагаем вам  сотрудничество на  очень  выгодных условиях.  Двадцать тысяч
долларов вас устроит?
     Фима  желудком  почувствовал   опасность,  которая   исходила  от  этой
мексиканской девки и которой поехала крыша,  но ему было стыдно признаться в
этом даже себе самому. Если тебя насилуют,  как говорила Нинель, и ты ничего
не можешь с этим поделать, то попробуй расслабиться и получить удовольствие.
Он плеснул себе еще текилы, выпил залпом и сказал:
     - Двадцать пять. Но без всякой идеологической трескотни.  У меня на нее
аллергия.  Если уж  так свербит,  спойте "Кипит  наш  разум  возмущенный"  и
выпустите пар. Скажите мне прямо,  что за вещь вас  интересует и,  почему вы
преследовали виноторговца?
     - У него в руках оказалось ювелирное изделие, золотая фигурка пернатого
змея Кукулькана  из храма  древнего народа  майя в  городе Паленке. Она была
спрятана  нашими  людьми  у  него на  вилле  в Испании, но  две недели назад
пропала  оттуда.  Мы хотели заставить  его  вернуть это  достояние  истинным
наследникам.  Для  этого  в  Москву приехали  Диас  и  Санчес.  Они  владеют
искусством  на  расстоянии  управлять  мыслями  других людей. Для этого  они
сначала  поселяют в душе человека свои  сны, которые затем  прорастают в его
сущность. И тогда человек перестает быть собой. Он становится рабом снов и с
их помощью его можно заставить все что угодно. Мы хотели, чтобы Вартанов сам
пришел к нам  и рассказал, где прячет змея.  Диас и Санчес уже довели его до
нужного  состояния.  Он  ехал  сюда,  ко  мне на встречу,  и вернул  бы  нам
Кукулькана, но вам как раз взбрело в голову убить его.
     - Ой, мне эти разговоры...
     - Теперь вы понимаете, какой вред вы нанесли нашему делу. Если в центре
узнают об  этом, вам немедленно  вынесут смертный приговор.  Но я  задержала
информацию,  я  на  вас  рассчитываю,  - сказала  Мария  и тоже  хлебнула из
стакана.  - Я навела про вас справки, вы ведь тоже принадлежите к угнетенной
нации. Вас дискриминируют,  унижают, а власти закрывают на это глаза,  любой
пьяный негодяй  может  вас оскорбить на  улице  и  это  сойдет ему  с рук, а
полиция сделает  вид, что ничего не произошло.  Я об этом  знаю не из газет,
меня несколько раз принимали за еврейку и называли жидовкой. Но вы научились
приспосабливаться, вы можете плавать даже в серной кислоте,  вы поняли,  что
образованием можно пользоваться как оружием.  А индейцы темные  и забитые...
На юге  есть  деревни, где  до сих  пор не знают плуга  и  поля под кукурузу
обрабатывают  заостренными  палками. Все что они  имеют на обед - кукурузная
лепешка  и горсть фасоли. Они живут  в глинобитных хижинах с земляным полом,
как тысячу  лет назад. Они  не умеют ни читать, ни писать. Немногие  из  них
знают,  что  их предки создали  одну  из  самых великих  цивилизаций.  Евреи
рождаются старыми, а индейцы, как дети, им нужен Кукулькан, чтобы поверить в
себя.  Это  наш  долг,  долг  белых  людей  вернуть  им  историю  и  чувство
собственного  достоинства. Я прошу вас, верните змея. Если  в центре узнают,
что я  провалила операцию, меня не простят. Они подложат бомбу в машину отца
или похитят мать.
     То ли угроза расправы, то ли выпивка, наконец, подействовала,  но Мария
вдруг  сразу как-то  обмякла,  на  смуглых ее щеках  проступил румянец, и во
взгляде появилось некое сомнение, легкая печать ревизионизма.
     Она  хлопнула  еще текилы, откинулась в  кресле и прижав  ладони к лицу
запричитала:
     -  Я не  хочу, чтобы они причинили зло моим  родителям.  За себя мне не
страшно, моя жизнь мне все  равно не  принадлежит, и я  сознательно пошла на
это, А мама... Она  тайком от отца пишет мне письма, в которых называет меня
trago - ласточкой.  Так  она  меня звала в детстве. А потом  я  сделала  это
прозвище партийной кличкой.  Теперь  я  товарищ Ласточка в  клетке. Помогите
мне, помогите ради бога.
     Фиме  стало жалко марксистку,  он поднялся, чтобы  успокоить. Он  хотел
положить ей руку на плечо и сказать что-нибудь вроде "ну-ну, все обойдется",
но вдруг  поскользнулся на полированном паркете, и оказался на коленях у ног
девушки. Одна его рука была на ее бедре, другая на груди. Она тут же прижала
ее  своей  рукой. При этом она  взглянула  на  Фиму  так, как  будто  хотела
спросить "как это понимать?". И сама же ответила на этот вопрос, только  уже
вслух, но едва слышно:
     - Да, только я сперва приму душ.
     И тут же каркнула так, что Фима вскочил на ноги, как ошпаренный:
     - Muchachos, es posible salir. Ha convenido1.
     Из спальни вышли  Диас и Санчес и молча проследовали к выходу. Ни дать,
ни взять слоники с бабушкиного комода.
     Фима  хотел воспользоваться ситуацией  и идти за ними,  но Мария крепко
вцепилась в его руку.
     - Нет,  ты  останешься и дашь немного  любви бедной  Ласточке у которой
здесь нет никого, кто бы ее пожалел.
     Когда  Фима наконец покинул номер  был уже вечер.  Возле входа  в отель
собралась  нарядная  толпа.  Дамы  в  вечерних платьях,  мужчины  с  бритыми
затылками в  смокингах. То и дело к подъезду подкатывали  дорогие иномарки и
величественный как "Мерседес"  швейцар распахивал перед гостями двери. Перед
тем как выпустить Фиму, он оглядел его с ног до головы, и нагло ухмыльнулся.
     "О,  Господи, думал Блюм  по дороге к метро.  -  Ты помогаешь даже тем,
кого я не знаю, так почему бы тебе не помочь мне?".


     Новый поворот событий  не вызвало энтузиазма ни у Розы  Марковны, ни  у
Никиты.  Фима рассказал им все о своем свидании  с Ласточкой, за исключением
того, что было  после того, как  ушли индейцы. Компаньоны  слушали и  качали
головами, ситуация им явно не нравилась.
     - Вот уж не думала, что на старости лет меня ожидает участь Троцкого.
     -  Вы, Роза Марковна здесь совершенно  не причем, - сказал Фима. - Если
уж на  то пошло,  то участь Троцкого ожидает  одного меня.  Вам лучше сейчас
уехать в Харьков и лечь на дно.
     - С этой украинской пенсией даже на дне можно протянуть ноги. Бедность,
конечно не порок, но это единственное ее  достоинство. Сколько, ты говоришь,
они заплатят? А сколько стоит эта из змея? Она из золота?
     - Самое хреновое, что  они иностранцы.  Это уже не просто уголовщина, а
политика. За сотрудничество с международной мафией по головке не погладят. А
если они террористы или сатанисты? - запаниковал Никита.
     - Не думаю, - сказал Фима, - но  в любом случае это опасные люди.  Черт
меня дернул  ввязаться  в эту  историю.  Где я им  найду  эту  гадскую змею.
Вартанова убили, Афанасий исчез... Может они и убили виноторговца...
     - Зачем им убивать, если они могли ему заморочить голову настолько, что
он сам бы все  выложил. Нет, предпринимателя удрал кто-то  другой. Возможно,
этот кто-то  очень  не хотел,  чтобы  Вартанов попал в руки к мексиканцам, -
предположила Роза Марковна.
     -  Вторая версия Стаса, - подумал  в  слух Никита.  -  Вартанова  убили
торговцы наркотиками. Хотели кокнуть Афанасия, но Алик перебежал ему дорогу.
     - Ту, где я фигурирую, можно  отбросить, - сказал Фима. - Впрочем,  вам
виднее. Легко рассуждать, когда вам к горлу не приставили мачете.
     - А это что за херня? - спросил Никита.
     - Четвертая версия - жена, -  продолжала дедуцировать  Роза Марковна. -
Кажется Вероника... Она не еврейка?
     - Кто  ж ее  знает, - сказал Фима. Компаньоны  начинали его раздражать.
Его жизнь  висит на волоске, а они решили поиграть в комиссара  Мегрэ и мисс
Марпл.
     - Вот именно, что мы ничего не знаем, -  подчеркнула Роза Марковна. - А
уже таки не мешало бы что-то знать.
     - Лишнее знание рождает скорбь, -  вздохнул Фима. - Это сказал неглупый
человек и я убеждаюсь в этом на своей шкуре.
     - Если  у тебя есть другой  выход,  то  выходи,  - пожала  плечами Роза
Марковна.
     - Хорошо, - согласился Фима. - Что вы предлагаете?
     -  Я  думаю, мексиканскую версию нужно отставить. Они нам  все равно не
заплатят,  если  мы докажем,  что убийство Вартанова  дело их  рук. Займемся
теми,  кто мог быть  в курсе  дел  бизнесмена.  Это могут  быть  Афанасий  и
Вероника.
     - Но Афанасия нигде нет, -  подал голос Никита. - Вот вы его и найдите,
сказала  Роза  Марковна тоном,  не  терпящим  возражений.  - Вы  работали  в
органах, у вас наверно остались связи.
     - У нас нет выхода на Веронику, - сказал Фима.
     -  Вот  вы  его и  найдите.  В любой  конторе  всегда найдется человек,
который   в  курсе  дел  всех  сотрудников.   Раньше  это  были  профсоюзные
активистки, а теперь...
     - Секретарша, - подхватил Фима. - Вот я ей и займусь.
     - А  я поговорю  с  Самвельчиком,  - сказала Роза Марковна. - Завтра он
обещал отвезти меня на рынок. Бедный мальчик,  он сегодня звонил, совершенно
растерялся  после смерти начальника. Не знает, кто ему  будет платить,  а  у
него  дома сестра замуж выходит... Кстати, насчет денег, что эта ваша птичка
говорила  насчет  аванса? А  то тут один профессор обрывает  телефон. У него
пропал фокстерьер. Готов заплатить любые деньги в пределах разумного.

     После смерти Вартанова и исчезновения  Афанасия Trade group Realta тихо
скончалась, однако оставшиеся  сотрудники упорно имитировали трудовые будни,
скорее по инерции, чем по необходимости.
     К  девяти  приходил  охранник  Арам,  отключал  ночную сигнализацию,  и
занимал  свой  пост на  вахте.  Ровно  в  десять  на работе появлялась  Вера
Андреевна - главный бухгалтер, и, наконец, Самвел привозил в офис секретаршу
Зину, не потому что она была такой важно персоной, а просто они жили в одном
районе.  Последним  приходил  телохранитель  Гамлет,  который  после  смерти
хозяина отпустил бороду и перестал носить галстук.
     Для начала, Зина включала компьютер и проверяла электронную почту. Если
были послания, то она их распечатывала на  принтере, присваивала им номер  и
клала  в папку, на которой было написано "Входящие". Потом заваривала  чай и
созывала  всех  сотрудников на  чаепитие. Пили сосредоточенно, лишь  изредка
перебрасываясь фразами  вроде "а тепло то как, в прошлом году в эту пору шли
дожди" или "что  будет  с  рублем, ума  не  приложу".  Убийство  директора и
пропажу  зама они уже  обсудили, действия  милиции,  которая,  по их мнению,
ничего не делала  для того,  чтобы найти преступников, тоже. А о том, что их
ждет,  они принципиально не говорили, хотя каждый из  них прекрасно понимал,
что контора приказала долго  жить. Их посиделки  напоминали  бдения у  гроба
покойника, но собрать вещи и уйти ни у кого не хватало мужества.
     После  чаепития Вера Андреевна шла в  свой кабинет приводить  в порядок
никому  не нужные теперь счета и ведомости, которые и без того были в полном
порядке. Все операции прекратились, денег в кассе не было, а получить их  из
банка  она  не могла  без  подписи директора,  да  там и оставалось-то всего
ничего. Остатка едва хватило бы на оплату процентов по кредитам.
     Арам и Гамлет шли на вахту играть в нарды, а Самвел во двор - приводить
в порядок свое хозяйство: пробитый пулями "Фиат", помятый Фимой "Вольвешник"
и  джип,  к которому  он питал самые теплые  чувства. Зина  включала радио и
доставала  маникюрный набор. В  первые дни после  смерти шефа ей приходилось
отвечать на телефонные звонки: "Александр Григорьевич подойти не  может - он
умер". Это звучало нелепо и походило на  дурную шутку.  Некоторые сердились,
ругались и бросали трубку. Были и такие, кто соболезновал, просил рассказать
подробности гибели  Вартанова, спрашивал,  когда похороны. Но после  похорон
звонки резко пошли на убыль, а потом и вовсе прекратились.
     Настроение у нее было паршивое. Все подруги съездили, кто в Крым, кто в
Турцию и теперь ходили загорелые и посвежевшие, а она все оттягивала отпуск,
чтобы  продлить лето.  А теперь  отпуск накрылся  медным тазом. Нет, уйти то
можно, но на  какие шиши. На зарплату денег нет, не говоря уже об отпускных.
И Афанасий свалил, фуфло уголовное, а еще крыша называется.
     Зиночка не обольщалась насчет  своей квалификации: раз взяли на пятьсот
баксов без знания языка и стажа, значит - будут трахать. Современная девушка
не должна комплексовать по этому поводу, но смотря кто. Она-то надеялась что
это  будет  Алик. Он  был,  конечно, хам  и жлоб,  но зато носил  элегантные
костюмы, яркие галстуки и очки  в золотой оправе.  Однако вскоре выяснилось,
что  его  сексуальные  устремления  направлены  в  сторону мужского пола,  а
Зиночка досталась Афоне, этому потному борову в наколках.
     С  ним  и говорить-то  было противно, не то,  что  спать. К тому же как
мужчина  он был полное  ничтожество. Чтобы возбудиться он заставлял  Зиночку
говорить грязные слова. К  этому он привык, общаясь  с дешевыми марухами. Но
это бы еще ничего, Зиночка и сама не при дворе воспитывалась, материться она
научилась раньше, чем  читать  и  писать, но вот  запах  изо  рта -  это  уж
слишком.  Воняло  от  Афони,  как  из  помойки  и  никакие  жвачки,  никакие
освежающие таблетки не помогали.
     В конце концов, Зиночка  нашла противоядие - каждый раз ложась с Афоней
в постель, она представляла себе пятнадцатое число, когда ей на  руки выдают
конверт с новенькими хрустящими купюрами.
     Как бы сейчас пригодились эти купюры,  но, увы, здесь ей  уже ничего не
светило,  но и  уходить  было  некуда,  и она исправно  продолжала ходить на
работу, в глубине души надеясь, если  не  на чудо, то хотя бы  на счастливый
случай. Но время шло, а случай все не подворачивался.
     И  вдруг  в  офисе  появился  тот самый  синеглазый коротышка,  который
приходил к Алику накануне его гибели. В руках у него был букет, точнее пучок
георгинов, за двадцатник  от теток у  метро. Пиджак от времени превратился в
балахон, а шнурок на ботинке развязался, но все равно он был симпатичный.
     -  А Александра Григорьевича  нет, он... -  Зиночка  не  знала, как ему
объяснить, чтобы не получилось глупо.
     - Знаю, знаю, - сказал Фима и сунул ей  в руки георгины. - Я к вам. Нам
нужно поговорить, но лучше не здесь. Вы можете уйти с работы пораньше.
     - Нет проблем,  -  тут  же согласилась  Зиночка, выключила  компьютер и
подхватила сумочку. - Куда  пойдем? Тут  за углом есть кафешка,  где  подают
десять сортов кофе.
     Фима  думал, что обойдется скамейкой в сквере.  Хорошо еще, что  она не
предложила посидеть в ресторане с французской кухней.
     Кафешка оказалась  стильным  местом,  которое  облюбовала молодежь.  По
стенам были развешаны маски. В углу  стоял деревянный индеец  в перьях. Фима
посмотрел  на  него с ненавистью.  Но кофе макьято, который  порекомендовала
Зиночка, был совсем неплох.
     - Итак... - сказала она, пригубив ароматный напиток.
     - Я  частный детектив,  -  погнал  с  места в  карьер Фима, - работал в
последнее время по заданию Александра  Григорьевича. Его  гибель может  быть
связана как  раз  с этим  делом,  поэтому я  подробнее  узнать  о  нем и его
окружении.  Милиция,  наверно вас уже достала.  Но поверьте, мне очень важно
знать подробности.
     - Хорошо, - согласилась Зиночка. -  Только тогда у нас получится игра в
одни ворота.  Это скучно. А давайте так: вы мне  вопрос, а я  - вам.  Только
чтобы все по-честному.
     - Почему бы и нет, это даже забавно. Вы хорошо знали Вартанова?
     - Если вы имеете в виду  постель, то я с ним не спала. По-моему он  был
гомиком, но не распространялся на этот счет. Он вообще был скрытный, как все
армяне. Лапшу  на уши  они вешать  горазды, их послушать так они все крутые,
как Гималаи, а на самом деле у половины нет носков  на  смену.  К Алику, это
конечно не относится, у него-то деньги были, но  расставаться с  ними он  не
любил. Партнеров,  конечно, приглашал в ресторан, но  чаще  всего  на бизнес
ленч и туда,  где  у  него  были  скидки.  А,  чтобы по-товарищески угостить
сотрудников  под  новый  год  или на свое день  рождения,  так  от  него  не
дождешься.  Жену и ту держал на голодном пайке. Она все время у него  что-то
клянчила. А вы женаты?
     - Сейчас нет.
     - Сейчас - это значит в данный момент?
     -  Второй  вопрос подряд это не  по  правилам. А  что у Вартанова  были
любовники?
     -  Одного могу назвать точно, его  все  зовут Дэн. У него очень смешная
фамилия - Труссик, что-то среднее между трусиками и трусом. С такой фамилией
повеситься можно. Лично я его  никогда не видела,  и чем он занимается, я не
знаю, но иногда он  звонил Алику, и они подолгу разговаривали, то ворковали,
как влюбленные голубки, то выясняли отношения, совсем как муж и  жена.  Алик
обижался, что Дэн ему изменяет с кем попало, а тот, упрекал его в жадности и
примитивности. Мне противно было все это слушать, но Алик так орал в трубку,
а дверь в приемную была закрыта не плотно,