о блин  на  сковородке.
"Ну, - говорю, докладывай, что  у тебя  там случилось? Почему два дня не был
на работе?" Он мне отвечает: "Ничего не  случилось. Позавчера иду на работу,
и думаю: какая погода замечательная. Сейчас бы с  девушкой погулять в парке,
а  придется провести день  в  обществе старух  и  алкоголиков. А  что,  если
отпроситься у Станислава  Палыча. Позвонил вам из проходной, вы сказали, что
можно не приходить, я договорился с девушкой,  и мы весь день с ней гуляли в
Нескучном саду.
     Вчера утром подхожу к проходной и думаю, а вдруг я не нужен, что я буду
у занятых людей  под  ногами путаться. Позвонил  вам, а вы говорите "ладно".
Мне совершенно нечего было делать.  Я съел мороженое, пошел в кино, в общем,
кое-как убил время. Слава богу, что вы меня сегодня  позвали, а  то не знаю,
что бы я делал.
     Вот  сукин сын. Я,  было,  рассердился, хотел его  снять с практики,  а
потом подумал, что он мне дал хороший урок и замял этот случай. А парнишка с
лихвой отработал свои прогулы. Я ему "отлично" за практику поставил.
     - Причем здесь эта история, - не понял Никита.
     - А  при том, что в  нашем деле никогда не  мешает лишний раз спросить,
так, на всякий случай, - ответил Стас. - Но с Мирзой этот  фокус не пройдет.
Я  серьезно  вам  говорю,  парни,  не  суйтесь вы в  это  дело.  Занимайтесь
домашними животными. Дело  благородное. К тому же можно без риска заработать
себе на хлеб с маслом и даже на выпивку.
     -  Кстати,  опять  звонил  этот  профессор насчет  пропавшей собаки,  -
сказала Роза Марковна. - Вы бы, Ефим, все-таки  к нему съездили. Он живет на
Садовой, я записала его телефон и адрес.
     -  Вот-вот, Фима, не оставляй в беде почтенного  человека.  Он тебе  за
своего  четвероногого  друга  столько  отвалит, сколько  я за  три месяца не
получу. А тебе, Никита,  спасибо. Склад твой мы  обязательно  пошерстим.  Ну
что, выпьем друзья на посошок. Лэхаим!

     Профессор  Муха  жил  в  высотке  на Котельнической набережной. Фиму он
встретил  в  роскошном шелковом  халате  с  бархатной  отделкой.  "Настоящий
профессорский  халат",  - определил сразу Блюм. И  профессор был  настоящий,
таких раньше представляли в кино:  седой, высокий,  полный, словом,  научная
величина. Правда,  с  таким  же успехом он мог быть и  музыкантом с  мировым
именем и актером Малого театра в пятом поколении.
     - Вацлав  Иванович - представился он. - А вас зовут Ефимом Яковлевичем,
мне ваша сотрудница сказала. Очень  любезная  дама. - Прошу  вас, - красивым
жестом, свойственным  бонвиванам  и эпикурейцам, -  Муха  пригласил  гостя в
недра своей обители. - Полагаю, что нам удобнее будут беседовать в кабинете.
     Кабинет профессора был мало  похож  на  рабочее место.  Он  представлял
собой   нечто  среднее  между  библиотекой  и  музеем.  Стеллажи  с  книгами
поднимались до самого  потолка. Именно так, в  представлении Блюма, и должна
была выглядеть  библиотека  ученого. Удивляло только то, что все  тома  были
очень дорогие, никаких брошюр в  бумажных  переплетах,  никаких  потрепанных
фолиантов,  и  по цвету  корешки книг гармонировали  с обоями и гардинами  -
только  коричневые  и бордовые  тона.  Создавалось  впечатление,  что  книги
подбирались по эстетическим соображениям и не использовались.
     Но  вот  остальная  обстановка  кабинета, мало вязалась  с декоративной
парадностью библиотеки.  Повсюду - в застекленных шкафах, на рабочем столе и
даже  на  полу  стояли, лежали  и просто валялись разнокалиберные  фигурки и
какие-то  предметы  неизвестного назначения  из  бронзы,  камня и  глины.  В
отличие  от антиквариата,  который  можно купить в магазинах, эти  вещи были
отмечены оспинами веков. У одной фигурки не хватало головы, у другой руки, в
каменных  и деревянных идолах едва угадывались человеческие  черты.  Словом,
это были древности.
     "Археолог, наверно, - подумал Фима. - Столько хлама натащил".
     - Все  эти сокровища  мне  подарили  мои  друзья археологи, - как будто
прочитал мои мысли Муха, - в знак благодарности за то, что я смог воссоздать
образы  цивилизаций  то  тем осколкам,  которые они  раскопали.  Я  историк,
специалист  по древним  цивилизациям.  Специализируюсь  на культурах древней
Месопотамии, но интересуюсь также Египтом и Центральной Америкой.
     - Цивилизацией майя?
     -  Не  только,  я  написал  две  книги  о  испано-ацтекских  войнах.  В
Калифорнии, в университете, где  я преподаю историю Ассирии и Вавилона, меня
иногда просят читать лекции по культуре Центральной Америки. Это я вам скажу
совершенно  уникальная  культура, в которой  загадки  встречаются  на каждом
шагу.  Их  жрецы думали  о том, будет через тысячу лет.  Они предсказали все
катаклизмы, которые произошли в мире. Кстати  они вычислили, что конец света
должен наступить 24 декабря 2011 года. Не удивлюсь, если они окажутся правы.
А их удивительные календари...
     - Это очень интересно, Вацлав Иванович, но  давайте  сначала о  деле, -
Фима понял, что профессор оседлал любимого конька и не  остановится, пока не
изложит всю систему летоисчисления индейцев.
     - О чем, простите? - переспросил Муха.
     - О вашей собачке.
     - Ах, о собачке. Да, это трагедия. Я к ней так привязался.
     - Давайте по порядку, - Фима достал блокнот. - Как ее зовут?
     -  Анубис.  Я  назвал ее так в честь египетского бога с головой шакала.
Когда-то  он  помог  богине плодородия  Изиде собрать  части тела бога жизни
Осириса, растерзанного злыми силами, и воскресить  его. С  тех пор  он  стал
проводником умерших в загробный мир, то есть воскрешал их для новой жизни.
     - Значит кобель. Какой породы?
     - Такой, знаете ли, черной, с бородкой и с ушками...
     - Маленький, на коротеньких ножках?
     - Нет, что вы, большой и очень много ел.
     - Значит ризеншнауцер. Документы на него у вас есть, родословная и  все
такое.
     - Есть, конечно, но они остались в Калифорнии. Он же американец.
     - В каком районе он потерялся?
     -  Кажется  в  Калининском,  впрочем,  здесь  все теперь переименовали.
Теперь и района такого наверно нет. В общем, я пошел с  ним гулять, зашел  в
книжный магазин, здесь неподалеку, а собака осталась на улице.  В магазине я
пробыл минут десять, а когда вышел, Анубиса не было.
     - Вы часто оставляли его на улице, когда куда-нибудь заходили?
     -  Я всегда так делал, и  он сидел как вкопанный, ждал  пока я выйду. В
Америке собаки очень дисциплинированные  и  спокойные.  Я никогда не слышал,
чтобы они лаяли.
     -  И  все время улыбаются, чтобы  никто  не подумал, что у  них собачья
жизнь.
     - Вы бывали в Америке?
     - Имел счастье. А ошейник на нем был?
     - Конечно.
     - На нем был адрес, телефон, кличка собаки, имя владельца?
     - Нет, это был просто кожаный ошейник.
     - Плохи наши дела, Вацлав Иванович. Скорей всего вашего Анубиса украли,
пристегнули к ошейнику  поводок и увели, а он,  как истинный американец даже
голоса  не подал. Ничего не  могу  вам обещать, случай трудный, но попробуем
найти.  Пятьсот  долларов вы заплатите сейчас, и еще  столько же после того,
как мы вернем вам Анубиса. Если вы согласны, давайте подпишем договор.
     Профессор, не  читая, подписал  бумагу,  и  ушел за  деньгами.  А  Фима
остался в обществе древних уродцев, которые тут же уставились на него своими
холодными глазками.
     Фима взял  в руки глиняного  идола с отбитым  носом.  И как можно  было
поклонятся такому Чебурашке? А может это просто детская игрушка, которой три
тысячи  лет  назад  играл  мальчик  пока  пекла лепешки?  Интересно  наверно
восстанавливать  жизнь древних по черепкам собранным в могильных курганах, в
развалинах городов.
     - Вас заинтересовала моя  коллекция? - Профессор вернулся в кабинет так
тихо, что Фима вздрогнул, когда услышал его вопрос.
     - Меня интересует культура  майя, и в частности культ "пернатого змея".
Не могли бы вы как-нибудь рассказать о нем.
     -  Зачем  же  откладывать в  долгий  ящик, -  сразу  согласился  Вацлав
Иванович. - С удовольствием выполню  вашу просьбу. Располагайтесь поудобнее,
- профессор подвинул Фиме стул. - Это долгая история. Хотите выпить?
     - Текилы? - вырвалось у Фимы.
     - Не держу. Зато у меня есть хороший скотч.
     Муха принес два стакана со льдом и початую бутылку виски Teacher.
     -  Культ  пернатого  змея распространен  среди  всех  коренных  народов
Северной Америки. Белые люди их  называют индейцами  или  краснокожими,  для
них, все эти алгонкины, араваки, ольмеки,  команчи, сименолы -  один народ -
аборигены.
     Мало кто из них знает, что языки жителей  Аляски и Гондураса отличаются
как русский и арабский. У  них разные обычаи, уклад жизни, одни жили охотой,
другие  рыболовством,  третьи  собирали  дикие плоды  в  тропических  лесах,
четвертые выращивали маис, одни поклонялись оленю, другие - бизону, третьи -
ягуару, но в их преданиях так всегда присутствовал "пернатый змей".
     Ученые  объясняют  это тем,  что  некогда  все  племена, рассеянные  на
огромных  пространствах от Аляски  до  Огненной  Земли,  действительно  были
единым  народом.  Народ  этот  жил  в  Восточной  Сибири  до  тех  пор, пока
обстоятельства не заставили его  уйти с  обжитых  мест.  Может, его вытеснил
другой  народ, более  многочисленный  и  воинственный, а  может  ледник  или
какой-нибудь  другой природный катаклизм. Прошло наверно немало лет,  прежде
чем эти люди достигли Нового Света.  В те времена Азия и Америка еще не были
разделены проливом, и им  не пришлось, подобно евреям, молить бога, чтобы он
разверз  морскую пучину, для того чтобы они могли пройти в землю обетованную
по морскому дну.
     Еще  несколько тысяч  лет понадобилось им,  чтобы  расселиться по  всей
Америке. Одни племена  облюбовали  плодородные  долины,  другие прерии,  где
бродили  стада  бизонов,  тому,  кто  послабее, достались скалистые  горы  и
выжженные солнцем пустыни.  И только небо  одно над ними  одно.  У некоторых
индейских  народов, у  майя,  в  частности, небо и змея  обозначаются  одним
словом. Так  появился небесный змей Кукулькан. При известной доле фантазии в
небе можно увидеть  множество змеевидных объектов.  Облака  часто напоминают
драконов,  в  молниях  есть тоже  что-то  змеевидное,  лента  на  ветру тоже
напоминает  пресмыкающееся.  Чтобы   отличать  простую   змею  от  небесной,
последнюю индейцы  одели в перья.  На  юге  Мексики  и в  Гватемале  фигурки
Кукулькана украшали перьями священной  птицы  кецал. Отсюда  второе название
бога - Кецалькоатль.
     У народов майя Пернатый  змей не  был  верховным  богом, но  был  богом
избранных - правящей  касты. Это  было кровожадное  и  ненасытное  божество.
Испанский  монах Диего  де  Ланда, который прожил  несколько  лет  среди еще
непокоренных  индейцев,  описывает  обряд  жертвоприношения. Четверо  жрецов
держали жертву за ноги и за руки, чтобы она не вырвалась, а один разрезал ей
грудь обсидиановым  ножом и доставал сердце,  которые затем  жрецы  съедали.
Головы доставались вождям и прочей  знати. А прочий люд довольствовался тем,
что  оставалось. С живых людей  часто  сдирали  кожу,  которую  жрецы  потом
натягивали на  себя во время  ритуалов. Людей во время праздников, как пишет
монах, убивали тысячами, но  многих просто калечили, протыкали тела  иглами,
обрубали конечности. Мужчинам отрезали половые органы, чтобы превратить их в
женщин. Женщинам отрезали груди, уши, носы.
     Для  человеческих  жертвоприношений  обычно  использовали  пленников  и
рабов, но нередко в жертву приносили детей, которых специально для этой цели
покупали у бедняков. Некоторые семьи только этим и промышляли.
     Изображения  Кукулькана  имелись  во  многих  храмах,  но одно  из  них
считалось символом могущества майя. Они верили в то, что пока оно у них, они
непобедимы.  По  одним сведениям "главный  Кукулькан"  хранился  в одной  из
пирамид в Паленке, по другим - в Тикале.
     Существует  легенда о том,  что однажды  одному  из пленников-тольтеков
удалось  похитить Пернатого Змея и бежать с ним  на север. Так  пришел конец
могуществу майя. Воинственные тольтеки покорили их города и  обложили данью.
У  тольтеков  Кецалькоатль  был уже главным  богом.  Он считался владыкой не
только воздуха, но и воды, а также утренней звезды Венеры. Люди верили в то,
что  рябь на  поверхности озер,  вызываемая  дуновением ветра,  материальное
проявление великого духа. Она ведь так похоже на чешую змеи.
     Тольтекские   жрецы   Кецалькоатля   не   приветствовали   человеческие
жертвоприношения и вскоре поплатились за это. С севера в центральную Мексику
пришли родственные им, но более воинственные ацтеки и завоевали их. Тольтеки
к  тому  времени научились приготовлять из сока кактусов  опьяняющий напиток
пульке.  Однажды  ночью  их воины так набрались, что уснули  все  как  один.
Воспользовавшись этим, отряд ацтеков проник в город Теотиуакан и захватил их
главную святыню - золотую  фигурку  Пернатого  Змея.  С тех  пор  могуществу
тольтеков пришел конец.
     А   Кецалькоатль   переехал  в  столицу  ацтеков  Теночтитлан,  который
располагался  на  укрепленном острове  посреди большого озера. И хотя ацтеки
превыше всего  почитали  своего племенного бога  Уицилопочтли,  они отдавали
дань и  Кецалькоатлю,  у которого  был свой храм и жрецы. Ацтеки верили, что
удача  не покинет  их,  пока золотая  фигурка  Пернатого Змея находится в их
руках.  Но  владеть  удачей  им было  суждено недолго. В  Америку  уже плыли
каравеллы Колумба.
     В октябре  1492  года  к  берегу  одного  из  тропических  островов  на
подступах  к  восточному  побережью Мексики  пристали  три  небольших судна,
приплывших с Кубы. На берег сошли белолицые бородатые люди. Колумбу островок
показался   сущим  раем.  "Это  был  чудесный  край  -   прекрасный  воздух,
великолепные  деревья,  окаймлявшие  берега,  чистая  вода  и   бесчисленные
птицы..."  - вспоминал он потом.  Но он  открывал  новые земли  не для того,
чтобы  жить в раю, а для того, чтобы вернуться в Европу с  золотом и славой.
Колумб  уплыл  на восток,  так  и  не  высадившись  на  континент.  Испанцам
понадобилось  еще больше двадцати  лет для  того, чтобы собраться с силами и
высадиться на мексиканское побережье. Командовал экспедицией молодой идальго
Эрнандо Кортес.  В его распоряжении  было 500 солдат, 16  лошадей, 10 медных
пушек и четыре фальконета.
     Однажды, когда испанцы находились среди песчаных дюн  побережья, к  ним
пришли  пятеро индейцев.  Они  были  врагами  ацтеков,  которые разоряли  их
селения и приносили их юношей в жертву своим  кровожадным богам. Индейцы так
расписали  богатства Теночтитлана, что Кортес  немедленно решил идти в поход
на столицу Ацтеков. Чем  это  кончилось, мы знаем  из  учебников истории.  А
легенда говорит о том, что Кортесу  никогда бы не  удалось покорить ацтеков,
если бы не предатели из союзных им племен. Они выкрали из храма Кецалькоатля
и передали его испанцам. После чего неприступный Теночтилан можно было брать
голыми руками.
     Вот такова история у этого странного гибрида пресмыкающегося и птицы.
     - А что было потом? Как он оказался в Европе? Его же привезли в Европу?
-  Фиму так заинтересовал рассказ  профессора, что он готов был слушать  его
целый день.
     - Да в 1820  году его  вывезли  в  Европу.  Но это  уже другая история.
Заходите  как-нибудь на  неделе. Я  вам ее  расскажу,  и, может быть, покажу
музейный каталог фресок  с фотографией золотого  Кукулькана. Он  меня где-то
валяется, но придется поискать. Только скажите откровенно, на  кой  ляд  вам
сдался этот Змей? Он ведь не сбежал из зоопарка? Это отвратительное существо
вовсе небезопасно для тех, кто, так или  иначе, с ним сталкивается. Один мой
коллега из  Лондона считает, что  Кукулькан обладает  способностью  тасовать
судьбы людей  словно карты. Вам, например, на роду написано  прожить до  ста
лет и умереть от несварения желудка,  а вашему соседу суждено завтра попасть
под машину. Так вот  Кукулькан может поменять  вас местами,  если вовремя не
принести ему жертву.
     Тем более есть примеры. Один из смотрителей музея в маленьком городке в
Нижней Австрии, где хранился Пернатый Змей перед тем, как его включил в свою
экспозицию  венский  музей  в  Хофбурге,  умер   от  рака  пищевода.  Ничего
удивительного, если бы  не одно обстоятельство - за  три  дня до  смерти  он
проходил  полное  медицинское обследование и никого  рака у него  не  нашли.
Чувствовал  он себя прекрасно, ни на  что не жаловался, а вскрытие показало,
что рак метастазы почти ничего не оставили от его пищевода. Допустим, медики
что-то напутали,  Но  вот  вам  еще  загадка:  в  это  же  время  племянница
смотрителя,  у которой  была последняя  степень  этого рака,  вдруг пошла на
поправку и вскоре покинула госпиталь абсолютно здоровой.
     Этот  мой  лондонский коллега, конечно,  совсем  чокнулся на  индейских
культах, но я не исключаю, что Змееныш способен на такие фортели.
     - А я так в этом просто уверен, - согласился Фима. -  С тех  пор как  я
узнал, что есть такое чудовище, я все время ощущаю его козни. А после вашего
рассказа я начинаю  бояться за свое  сердце, тем более, что, как  утверждают
некоторые, оно вполне может сойти за десерт.
     -  Берегите уши,  -  рассмеялся  Вацлав  Иванович. - Старые  кабинетные
крысы, вроде меня, любят вешать лапшу, чтобы казаться  значительнее, чем они
есть на самом деле. От души желаю вам удачи в поисках Птички.

     Когда  Фима  вышел от профессора, уже стемнело.  Вода  в реке  отражала
вечерние огни. Увидев выходящего  из подъезда  детектива, женщина в  светлом
плаще, резко развернулась и пошла в сторону моста. Фиме показалось, что  это
Нинель, но тут подошел его троллейбус  и  он вскочил на подножку. Мысли  его
были далеко, там, где у подножья сьерры, похожей хребет дракона, раскинулись
бескрайние дождевые  леса, населенные дивными птицами,  похожими  на цветы и
цветами, напоминающими птиц.
     В  эту  ночь  Фиме приснились, Диас  и Санчес. Их головы  были украшены
перьями, торсы разрисованы белой краской. Они склонились над ним, и о чем-то
посовещавшись  на  своем  гортанном,  похожим  на клики чаек, языке, достали
бутылку текилы и граненый стакан. Фима понял, что ни  предлагают ему  выпить
на посошок перед тем, как уйти туда, откуда нет возврата.
     Все  явственнее  слышались голоса возбужденной  толпы,  бой  барабанов,
завывание рогов. Там на площади, у подножья  пирамиды все уже было готово  к
ритуалу жертвоприношения. Четверо жрецов в черном и двое в красном  вознесли
руки к  небу. Их  примеру  последовала  толпа. И тут  вдруг между  Диасом  и
Санчесом  возникла  нахальная  морда  кота Хариуса,  и  сказала:  "А  печень
оставьте  мне,  а то я от этих "китти кэтов" заработаю  катар".  И  тут Фима
проснулся. В прихожей заливался телефон.
     Спросонья он  долго не мог понять, кто звонит. Истеричный женский голос
все время повторял одни и  те же слова  не разные лады, то  с испугом, то  с
упреком, то с жалостью:
     - Его убили, убили, вы слышите, убили...
     - Кто? Кого и где? Да скажите вы толком, кто вы?
     До женщины,  кажется,  наконец,  дошло,  что  если  она  не  попытается
объяснить,  кто она  и  почему звонит,  ее  звонок  не  будет иметь никакого
смысла.
     -  Это Вероника, сейчас  в подъезде убили Дениса. Его  закололи ножом в
спину у самой двери.
     - Вызывайте милицию.
     - Уже вызвала. Они приедут с минуты на минуту.
     - Ждите и ничего не трогайте. Вас могут допросить по горячим следам. Не
упоминайте  ни о моем  визите, ни обо  мне. Это в  ваших интересах. В десять
часов я буду ждать вас в сквере на Тверской, за памятником Долгорукому.
     Вероника отвечала растерянно,  и Фима не  был уверен, что она придет на
свидание, все-таки потеря  близкого человека это тяжелый удар. Но она пришла
и даже почти не опоздала.
     -  Его  убили