Америка - гадость, - сказала Ольга с большим отвращением.
- Что же вы все, как дурочки, уехали в эту гадость, а Лора Павловна -так даже с
пузом? -возмутился я. - Где она теперь?
- Страшная история, - сказала Ольга. -Лора Павловна со своим негром поругалась.
Негр продал Лорочку в подпольный бордель малолеток.
Я остановил такси и поехал в Гарлем. Нашел этого ублюдка на кухне. Он ругался с
поварами, которые готовили сладкую негритянскую жижу.
- Чего приехал? - спросил он.
-Догадайся.
- Я выгнал ее. Оказалась стервой, - сказал ублюдок.
- Где они? - закричал я.
- Не знаю, - сказал ублюдок.
- Ты продал Лорочку в бордель!
- Ты бредишь, парень!
Я схватил кухонный нож и набросился на него.
- Они на Миссисипи, - закричал ублюдок, убегая от ножа. Мы стали носиться вокруг
жаровен. Повара разбежались. Падали кастрюли.
- Они на Миссисипи, - кричал ублюдок. -Лора поет в казино.
Я вылил ему на голову негритянский суп с черной фасолью. Он завизжал от ужаса.
Он поскользнулся.
- В каком казино? Назови город!
- Не знаю!
119
Я замахнулся ножом.
- Что ты сделал с Лорочкой?
- Ничего.
- Но ты изнасиловал ее!
-Нет!
- Мне сказала Ольга!
- Я спал с ней только один раз. Я крякнул и всадил ему нож в грудь по рукоятку.
ПАРИ
Путешествовать по Америке бессмысленно. За редким исключением ее города собраны
из одних и тех же кубиков. Большая мама Миссисипи, как величают ее старожилы, на
редкость зигзагообразна. Она похожа на длинную человеческую кишку, подвешенную в
анатомическом атласе близ канадской границы и испражняющуюся огромным запасом
воды, ила, грязи в Мексиканский залив возле Нового Орлеана. Кишка обсажена
городами с дублирующей географией Старого Света. В каком-то месте, непонятно с
чего, в Миссисипи впадает Волга. Все эти подробности отражают ностальгическое
неверие первых переселенцев в успехи трансатлантических коммуникаций.
- Видишь полицейские машины на берегу? -сказал помощник капитана. - Приехали
тебя брать.
- За что? - кисло удивился я.
- За негра.
- Негр - это кино, - сказал я.
120
Полицейские стали готовиться к штурму парохода.
- Я тебя отмажу, - сказал помощник. - При одном условии.
-Ну?
- Пари. Если твои принципы цифровой религии будут лучше моих, будешь жить.
Миссисипи имеет устойчивый цвет кока-колы, что говорит в пользу их взаимного
патриотизма, хотя по вкусу как будто отличается от нее, поскольку вовсе
непригодна для питья. Плодородная долина реки представляет собой, в сущности,
единое кукурузное поле с поруганным чучелом Чаплина посредине. Поле перегружено
бесчисленным количеством початков. Стратегически идеальная местность для
изучения нравов местного населения, от созерцания единого поля пришедшего к
пониманию психоанализа как единой духовной пищи.
"Три правила сверхсчастливой жизни, - писал я в своей каюте на борту парохода
"Дельта Куин". - Жизнь имеет свои повороты, но не превращай ее в неуправляемые
американские горки. Ты умеешь заставить людей тебя слушать?".
БОЛЬШОЕ АМЕРИКАНСКОЕ ТЕЛО
- Название организации? - Мы с Габи переглянулись. - Русско-немецкая экспедиция
имени лошади Пржевальского.
Нас зарегистрировали в книге почетных гостей. Окружные газеты вышли с жеребячьи-
121
мми здравницами. Американцы отметили нашу высадку на Миссисипи татуировками на
верхних и нижних конечностях, лимонно-желтым пивом в бумажных стаканах,
фейерверками, каруселями.
- Ждите сюрприза! - сказали они.
"Бриллианты мудрости по сниженным ценам. Как улучшить ваш брак? - писал я с
вдохновением в своей каюте. - Как установить настоящие отношения с детьми?
Человек по сути своей хорош, но он способен совершать ошибки. Цифровая религия
научит вас любить и отучит от ненависти. Чтобы быть и есть, мы должны работать.
Хотите знать двенадцать секретов успешных отношений с вашими сотрудниками ид а
же с боссом? Что такое деньги? Что происходит с нами, когда мы умираем?".
Помощник стал собирать с пассажиров по пятьдесят долларов на улучшение качества
жизни.
Шорты, спортивная обувь и майки с короткими рукавами, украшенные полуостроумными
надписями, являются летней национальной одеждой американцев, отклонение от
которой грозит наказанием в виде недоуменных взглядов вплоть до тюремного
заключения. Асексуальность их одежды стерла различие между полами до такой
степени, что женщин можно вычислить только по обязательному ношению лифчиков, не
менее спортивных по своему дизайну, чем белые теннисные носки.
Овладеть душой американца непросто, ибо ее местонахождение неопределенно.
Американцы приветливы, но не щедры, веселы, но не иро-
122
ничны, чистоплотны, но не догадливы. Они смешливы, смешны и смехотворны
одновременно. Каждому американцу в детстве снился сон, как его из кроватки
похищает русский с "Калашниковым" на груди. Но хотя русские вкупе с немцами были
двумя основными образами врагов в американском сознании XX века, теперь об этом
никто не помнит. Холодные и горячие войны приравнены ко вчерашнему ресторанному
меню. Моя ученая спутница Габи, усидчивая подруга новейшей французской
философии, маргинальная мисс-малолетка Европы 1968 года, вынуждена постоянно
подчеркивать, что Германия и Россия, в общем-то, разные блюда. Ей верят и не
верят, так как мы в одинаковой степени выглядим белым вороньем. Ощущение себя
иностранцем на Миссисипи не менее выражено, чем когда-то в бывшем Советском
Союзе.
Подвижные лица и выразительные глаза среди янки практически не существуют. Но
грех жаловаться на отсутствие к нам интереса. При всем топографическом
кретинизме здесь есть тонкая градация отношения к иностранцам.
- Вы откуда?
Неплохо быть из Лондона. Хорошо - из Ирландии. Умеренно хорошо - из Италии. Хуже
- из Франции. Забавно - из Китая. Так себе - из Берлина и Токио. Ничего, если из
Амстердама. Мексика - скрытая тревога. Канаду хлопают по плечу. Варшава, Вена,
Будапешт, Мадрид -мимо. Самый большой хит - быть из Москвы.
-О!
Узнав, что я из Москвы, американцы все как один радостно восклицают "OI", будто
их ущип-
123
нули. Затем, не зная, что спросить, так же радостно расстаются со мной, обещая
увидеться позже. Ольга зовет американцев тсе-1о-тее1'никами, что отражает
сущность дела. Впрочем, я бы не стал преувеличивать роль американцев в жизни
Америки.
Американцы - бесплатное приложение к Америке. Они составляют необходимый, но
дополнительный материал к тем общеамериканским facilities, без которых Америка
перестает быть США.
Америка - страна не столько людей, бритых женских ног и газонов, сколько
витальных шоссейных дорог, по которым происходит ее кровообращение.
- Американцы, когда умирают, превращаются в автомобили, - подсказал мне помощник
капитана. - В момент смерти они сходят с конвейера.
Автомобили как кровяные шарики порождают и обеспечивают жизнедеятельность
Америки. Разветвленная кровеносная система страны, разгоняя трейлеры и легковые
машины с вежливыми, туповатыми физиономиями, похожими на их водителей в каждую
точку своего тела от Сан-Диего до Бостона, создает страну высокой энергетийной
активности, которой сами американцы соответствуют лишь в незначительной степени.
Вопрос о метафизическом смысле большого американского тела решается автономно.
Америка подчинила себе население как макроорганизм, качественно отличный от
создавших его микроорганизмов. На Америке лежит тень нейтронной бомбы. Когда я
говорю, что
124
люблю Америку, я имею в виду скорее не пипл, а озера,виадуки, заправочные
станции,зеленые холмы вдоль Миссисипи, муниципальные аэродромы в каждом
заштатном городе, лысых орлов, парящих над кукурузой. Америка оттеснила эмоции
на задний план, заставив их носителей поклоняться себе язычески: вывешивать
флаги и наклеивать на бамперы патриотические лозунги подхалимского свойства.
НЕЛЮБИМАЯ МАМА
В краеведческом музее Миниаполиса я обратил внимание на текст под антикварной
фотографией пассажирского поезда. Раньше, гласила надпись, поезда перевозили не
только грузы, но и пассажиров. Америка умеет избавляться от барахла. Дошла
очередь и до Миссисипи.
- Реальность - это психологические комфорт, - сказал пассажирам помощник
капитана. - Не больше и не меньше того. Во время круиза помогайте блюстителям
порядка, держа при себе посадочный талон или ключ от каюты. Не забывайте, что
туалеты на борту склонны к засору в большей степени, нежели те, которыми мы
пользуемся в нашей жизни на берегу. Даже такие мелкие предметы, как заколки,
способны вызвать беду.
Жизнь на Миссисипи напоминает семейный скандал, перепахавший усатый честный дух
Марка Твена. На этой индейской реке не надо быть спиритом, чтобы общаться с
духами, скрипящи-
125
ми половицами в каждом уважающем себя Bed & Breakfast. При ближайшем
рассмотрении река оказывается не большой мамой, а разорившейся мачехой. После
счастливой поры пароходов с длинными черными трубами и красными, лопатящими воду
колесами, к ней охладели. Река безработна, и вынуждена впасть в спячку вторичной
девственности, которую смущают лишь игорные заведения, размещенные на
пришвартованных навечно, раскрашенных мумиях проходов и спортивный азарт
воскресных рыболовов. О Миссисипи и вовсе бы позабыли, если б не наводнения.
Река мстит за отношение. Против реки возводят дамбы, защищаются мешками с
песком, в городах нет набережных, о ней говорят сквозь зубы. Если бы река
пересохла и умерла, все были бы только рады.
ЖИЗНЬ - ПАРАД
Наконец, настал день обещанного сюрприза. Им стал данный в нашу честь
общегражданский парад в городе Войнона, штат Миннесота, случайно совпавший с
Днем Независимости.
- А где ваша лошадь? - спросили американцы.
- Бы имеете в виду немку? Она прихорашивается.
- Нет, лошадь с польской фамилией!
- Готовится к параду.
- Ну, понятно... Значит, говорите, готовится? А вот мы, американцы, всегда
готовы к параду!
126
В самом деле, американские свадьбы, роды, похороны, трудовые будни,
совокупления, воскресные мессы, споры о том, кто был лучшим президентом США и
представляют собой парад, идущий под звуки уличного оркестра. Перестраивающийся
на ходу с компьютерной безупречностью, он призывает население к гармонии,
успеху, демократическом идеалу.
Впереди - полицейские на юношеских велосипедах. За ними - старинные автомобили с
намеком, что в Америке есть история. За ними - девочки-акробатки возраста моей
Лорочки, обещающие Америке будущее. Дальше - бесконечная, строго организованная
вакханалия. Она состоит из членов яблочного фестиваля, местных каратистов,
работников химчистки Bluff Country, автомехаников, почтальонов, медсестер. В нее
вливаются заслуженные польские американки, искусственная черно-белая корова,
команда пенсионеров на роликах, конгрессмен, клоуны, масоны, монахини с голыми
пятками, национальная гвардия из империалистического комикса, воспитанники
средних школ, боящиеся сделать неверный шаг и потому идущие вперед с выпученными
глазами. Парад завершают холеные бездомные собаки с табличками, где и как их
нашли.
"Попугай тоже играет в прятки. Америка приручила Бога. Он - в клетке. Цель
религии сверхсчастья - сделать американского Бога полностью ручным", - сидя на
праздничной мостовой, записывал я в блокнот.
Помимо сверхсчастливых бездомных собак и Бога в клетке, самое большое
впечатление от парада - габариты местных красавиц. Америка
127
за последние годы сильно потолстела. На конкурсах красоты безобразно толстые
женщины занимают призовые места. Витрины тоже сдались. Манекены делают толстыми.
Скоро толстые победят повсеместно. Америка готова поделиться с миром своим
бескомплексным идеалом тела.
В вихре парада, осыпаемая конфетами, поцелуями, конфетти, благими напутствиями
русско-немецкая лошадь Пржевальского внедрилась в Америку. Пред нашим взором
лежала страна фамильных иконостасов - все зубы вперед. Вокруг - образцовые
американские семьи. Все рассказывают наперебой смешные истории, которым положено
быть не слишком смешными, но не умеют делать обобщений. Вы - гедонисты? Нет,
труженики. Успех-деньги? Нет, гордость за то, чего мы добились. Бизнес,
самостоятельность. Еще поколение назад с образцовыми семьями не здоровалась
соседка-расистка, так как они дружили с негром. Негр помог им с устройством
фундамента (старый развалился, негр работал бесплатно два дня). Соседка
примирилась с негром. Дочь соседки завела с негром роман. В возрасте шестидесяти
двух лет все превращаются в прадедушек-прабабушек.
Помощник капитана предложил мне свои разработки религии сверхсчастья. Они меня
рассмешили. В них безграмотно упоминались Ленин в пломбированном вагоне и
Сталинград как примеры немецкой хитрости и военной жадности. Я предложил более
испытанные русские модели.
- И смените ваш матюгальник на микрофон, - добавил я. - Научитесь играть своим
голосом.
128
-Три принципа сверхсчастливой жизни: Любовь, Честность, Сила, - буквально пропел
помощник капитана в пароходный микрофон в духе Фрэнка Синатры.
Двенадцать девчонок, которых мы наняли вопить и балдеть, сделали то, что им
велели. Но остальная сотня пассажиров, которых мы не нанимали, завопила еще
более восторженно и преданно.
- Парень, ты далеко пойдешь, если возьмешь себе американскую фамилию, - сказал
мне помощник капитана.
- Бери мои идеи, но оставь мне мою фамилию, - ответил я, вынимая зубочистку изо
рта. -Кстати, как насчет прибавки к гонорару?
Светлячки, кукуруза, дощатые дома, колибри. Габи жалуется, что срать в
американском туалете неудобно. Все говно остается, как борщ, на поверхности.
Войдя в антикварную лавку, вдруг понимаешь: сегодняшняя Америка бесстильна. Она
утратила стиль в 60-е годы. Бабушка никогда не выходила из дома без шляпы и
перчаток. Внуки бегают по дому в бейсбольных кепках козырьком назад. Это им в
наказание за вьетнамскую войну, считает Габи. Мы ссоримся за ужином по поводу
вьетнамской войны, Ленина и фашизма. Она не хочет признать, что Шталин для
русских был хуже, чем Guitlеr для немцев. Почему хуже?! Все это, естественно,
по-английски, только она от волнения приобретает жуткий немецкий акцент, а я -
жуткий русский.
Мы продолжаем выяснять отношения в муниципальном бассейне. Габи набрасывается на
меня, чтобы утопить. Вместо меня тонут местные
129
дети. Спасатель не выдерживает, гонит нас из бассейна, как Адама и Еву.
Приходится укрыться в казино - суррогате парадиза с дешевым джин-тоником. Вместо
фрустрации выигрыш -двенадцать долларов за вечер. Выходим под кайфом. С грехом
пополам садимся верхом на лошадь Пржевальского. Перед нами великая арка
Сент-Луиса. Приставить к ней вторую, и выйдет "М" ресторана Макдональдс.
- Но! - кричим мы. - Вперед! На дикий Запад!
Лошадь Пржевальского скачет галопом. Вот это - жизнь. Мы растворяемся в
сверхсчастье.
ТРИ АМЕРИКАНКИ
Если кого и надо опасаться Лоре Павловне, так это трех американок. Помощник
поднял на мачте флаг новой религии. Флаг отчасти похож на игорную кость.
От желающих приобщиться нет отбоя. Нас завалили письмами.
"Какое облегчение!-написала мне какая-то медсестра из Аляски. - Раньше я считала
себя за дрянь, а теперь испытываю к себе уважение. Я стопа более чем счастливой
в профессионапьной и личной жизни".
Я зачитываю ее письмо в пароходной радиорубке. Нас поддерживают актеры,
предприниматели, рекламные агенты, летчики, секретарши.
- Идите к нам, и вы поймете, что человек не создан из грязи, - звучит мой голос
на весь пароход.
130
Собираем нал и чеки в мешки. Кипит работа. Американцы несут все свои сбережения.
Сдают драгоценности. Мы постепенно подчиняем себе ведущих адвокатов Америки.
Меня охватывают сомнения.
- Капитан! - сказал я. - Ваш помощник растлевает невинный народ. Под видом
цифровой религии и улучшения качества жизни он обирает пассажиров. Поиграли и
хватит! Остановите его!
- Что вы не поделили? - Капитан посмотрел на меня непонимающим взглядом. -
Каждый народ заслуживает своей религии.
Ночью в мою каюту пришли три американки.
- Так больше нельзя, - сказали они. - Пора покончить с помощником.
У Мэгги ирландские веснушки и мускулы, которых ей хватает для того, чтобы
оказаться на обложке американского журнала "Здоровье". Она говорит мне, что
читать по-настоящему так и не выучилась. Ей приходится выговаривать каждую
букву.
Лиз следит за порядком в стране и мире. Время от времени она наезжает на
Мадагаскар и в Молдавию, пишет им гражданский кодекс, по которому они будут жить
следующую тысячу лет.
Третья не выходит у меня из головы. Вернее, они все три не выходят, каждая не
выходит по-своему, но третья совсем не выходит у меня из головы. По своей
глубине и грусти она приближается к моему идеалу. У нее большой дом на берегу
Тихого моря, на скале, которую подмывают волны. Дом грозит свалиться в океан, не
пережить будущую зиму. У нее
131
спортивный "Понтиак" 1968 года выпуска, серебристая мощная тачка, на которую
оборачиваются люди, когда попадаются нам по дороге. У нее друг - художник, они с
Марком любят друг друга, но, наверное, скоро расстанутся, потому что что-то не
складывается. Она -хозяйка большой интернетовской компании, настолько передовой,
что ей приходится придумывать новые слова, чтобы объяснить, что она делает, и
там такие скорости прогресса, что, смеясь, она говорит: если что-то уже
работает, значит это уже устарело. У нее большие доходы и любимый папа, которые
патронирует ее бизнес, но такие же расходы, от которых болит голова, и они
сердят даже самого любящего папу.
Мэгги делает мне массаж. Она рассказывает, что сообщают ей руки от прикосновения
к моему телу. На ее лице улыбка чистого блаженства, которого, может быть, не
знает и Восток. Она видит в своем подсознании множество крупных черных зрачков,
она видит человека, который, может быть, моя бабушка, и она говорит, что этот
человек всегда со мной, и что бабушка никогда не осуждает меня.
Мэгги - фотограф. Она показала мне тайно сделанные ею фотографии, на которых
помощник капитана превращает американцев в рабов цифровой религии. Оказывается,
там много неприятных, унизительных обрядов, связанных напрямую с очищением
плоти.
- Ни одна газета не хочет печатать, - сказала Мэгги. - Все слишком запущено.
132
Лиз делится со мной всеми возможными критическими замечаниями. У нее хорошее
чувство дураков, особенно американских. Она их определяет безошибочно и, по
американским нормам, беспощадно. Она не дает нам расфокусироваться на фронте
идиотов.
- Кто привьет американцам знание о глупости, тот разрушит цифровую религию и
освободит Америку, - скромно считает Лиз.
Третья американка пытается по-сестрински вступиться за американцев.
- Я по-прежнему думаю о том, что ты сказал, - говорит она мне. - О культуре как
поисках абсолютных ценностей и о том, как это относится к Америке. Во всяком
случае, разве и у тебя в России нет огромных пространств, где господствуют
сельскохозяйственные рабочие, а не интеллигенция? Вот что такое Миссисипи в
Америке.
- Всякое представление об Америке ошибочно, - говорю я.
Каждое утро три американки бегают по берегу Миссисипи, потом плавают на каноэ.
Однажды утром их нашли убитыми в каюте.
- Капитан! - не выдержал я. - Что творится у вас на пароходе? Убивают лучших
людей.
HOTEL "PEABODY"
Больше всего на свете Габи любит ебаться. Хотя это так, но это не совсем так.
Больше всего на свете Габи хочет быть знаменитой. Она хо-
133
чет, чтобы о ней много говорили, чтобы ею восхищались и чтобы ее высоко ценили.
И это так, но не совсем окончательно. Больше всего на свете Габи хочет, чтобы ее
любили и чтобы она любила, чтобы была большая, по ее словам, любовь. Не
маленькая, а большая.
Габи растоптала мое затянувшееся отрочество. Не воздержание, но томительный
перебор привел меня, наконец, к избавлению. Я вдруг увидел закаты на Миссисипи.
В Мемфисе в гостинице "Peabody" мы подрались с ней совсем по-зверски. "Peabody"
- шикарная гостиница. В таких мы не останавливались.
- Я одна ищу истину в реке, - закричала немецкая естествоиспытательница, - а ты
только и делаешь, что в каждой дыре ищешь свою блудную дочь!
Мы пошли с ней в музей полиции, где висели фотографии убитых полицейских,
выполнивших свой долг, и прочие интересны