ь шелковым,  злость  и  гнев
прикрывать благородством, короче, надо завоевывать симпатию у народа. Не так
ли, Айтгали?
     - Совершенно верно, султан.
     Арун-тюре погладил черные усы.
     - Видишь вон тот дом? - он показал на тюрьму.
     - Вижу.
     - Мне хочется, чтобы там с завтрашнего дня  нашли  себе  приют  учитель
Хален  и  студент  Жунусов.  Оба  они  проживают  сейчас  в   седьмом   ауле
Копирли-Анхатинской волости, оба они - большевики, друзья Айтиева.
     - Шестьдесят верст?.. Успею ли вернуться?..
     - Если выедешь сейчас, - перебил офицера Арун-тюре, -  вполне  успеешь.
Утречком будешь там, а к вечеру вернешься обратно.  Время  не  ждет.  Мы  не
можем терять ни одной минуты. Вернешься и сразу  же  поедешь  в  Кара-Обу...
Больше пяти-шести человек не бери с собой, нечего гурьбой ездить, понапрасну
волновать народ!..
     Через час Аблаев в сопровождении пяти жандармов выехал из  Джамбейты  в
междуречное джайляу, чтобы арестовать Халена и Хакима.


x x x

     Аул старшины Жола располагался почти у самого  берега  Анхаты,  в  семи
верстах от кочевки Халена. В полдень Аблаев подъехал к реке и остановился со
своим  небольшим  отрядом  как  раз  напротив  аула  старшины.   Увидев   на
противоположном берегу какую-то женщину,  он  велел  ей  немедленно  позвать
Жола. Жандармы пустили коней на лужайку  и,  забравшись  под  тенистые  ивы,
стали поджидать старшину.
     Последние дни Жол держался как-то  особенно  осторожно.  Он  знал,  что
вот-вот должны приехать из Кзыл-Уйя люди арестовывать  Халена  и  Хакима,  и
хотел, чтобы это произошло без его  участия.  Когда  ему  сообщили,  что  на
берегу его ждут вооруженные люди, он даже изменился в лице.  Сразу  понял  -
они!..
     - Жена, - окликнул он Бахитли. - Пойди сейчас на переправу и скажи  тем
военным людям, что меня нет дома. Поняла? Если спросят, где  аулы  Халена  и
хаджи Жунуса, расскажи им, как туда проехать. Да не забудь предупредить, что
у Асана есть хорошая лодка, на которой они вполне могут переправиться!
     Бахитли медленно подняла голову и сурово посмотрела на  мужа,  губы  ее
вытянулись трубочкой. Жол знал: как только жена начинает вытягивать  губы  -
будет скандал. Сейчас она обрушится на него с упреками, начнет  выговаривать
и поучать.  Не  хотелось  старшине,  чтобы  молодая  женщина,  сообщившая  о
прибывших военных, слышала нападки  жены.  Он  искоса  посмотрел  на  нее  и
сказал:
     - Келин, ты можешь идти, дорогая. Ожидающим на том берегу мы сами дадим
ответ. А ты, случаем, не сказала им, что я дома?
     - Я сказала, что  передам  вашу  просьбу,  если  старшина  не  уехал  в
соседний аул. Но они, кажется, плохо расслышали меня, потому  что  крикнули:
"Куда уехал?.."
     - Хорошо ты ответила, так и нужно было сказать. Ну иди, иди, дорогая.
     - Долго еще ты  будешь  играть  в  прятки?  Как  только  кто-нибудь  из
начальства приезжает в аул, ты сразу же в кусты, как заяц от  собаки!  Лучше
уж сидел бы дома да занимался хозяйством, какой из тебя старшина?  Посмешище
одно!..
     - Ты бы хоть сначала поняла, в чем дело, а потом шумела. Я вовсе не  из
трусости прячусь, как ты думаешь. Этого требует необходимость. Иди и  скажи,
что меня нет дома.
     - Какая необходимость? - не унималась Бахитли.
     - Эти военные приехали арестовывать  учителя  Халена  и  сыновей  хаджи
Жунуса. Сыновья хаджи на той неделе, помнишь, напали на Маймакова и отобрали
у него коня, - полушепотом проговорил Жол,  посмотрев  по  сторонам,  словно
боясь, что его могут подслушать, хотя в комнате, кроме него и  жены,  никого
не было.
     - Так чего ж тебе прятаться, коли их за дело арестовывают? Я спрашиваю,
зачем прятаться тебе, ты должен присутствовать при аресте, чтобы все видели,
что ты старшина, боялись тебя и выполняли твои приказания. Может, ты боишься
Халена и Жунуса? Один из них сам ученый, у другого  -  сын  ученый.  Так  ты
перед ними и преклоняешься, да? Нет, не  мужчина  ты.  Баба,  накинувшая  на
голову белый жаулык*, гораздо смелее тебя. Да будь я старшиной, всех погнала
бы одним прутиком: и хаджи, и учителя, и всех куцых ученых!
     ______________
     * Жаулык - платок.

     Жол смотрел на жену и думал: "Когда она перестанет?.." Несколько раз он
пытался разъяснить ей, почему  нужно  остаться,  но  Бахитли  и  слушать  не
хотела.
     - Есть дела, в которые лучше не  вмешиваться,  -  говорил  старшина.  -
Науськал других, а сам держись в стороне... Если, предположим, снимут меня с
должности старшины, разве Жунус не разорит меня, зная, что я арестовывал его
сына?.. Пусть лучше думает, что я тут вовсе ни при чем, а то  и  так  он  на
меня все время косится...
     Бахитли продолжала ворчать. Жол вышел из комнаты и  позвал  молоденькую
жену Саги, которая только что приходила к нему.
     - Дорогая, сходи-ка ты сама к тем военным,  -  попросил  ее  Жол,  -  и
скажи, что меня нет дома. Уехал, мол, в какой-то аул,  а  когда  вернется  -
неизвестно. Иди скорее, дорогая, беги!..


2

     После встречи с  жандармами  Нурым  и  Хаким  все  время  находились  в
тревожном состоянии. Они  понимали,  что  поступили  необдуманно,  разоружив
представителей ханской власти, но, как говорится, что сделано,  то  сделано,
назад не вернешь.  Не  избежать  им  ответственности,  и  оправдаться  будет
нелегко. Особенно тревожился Хаким: он знал, что  встреча  с  жандармами  не
сулит ничего хорошего, и заранее стал принимать меры предосторожности, чтобы
не попасться в руки палачам неожиданно, как это случилось с ним в  Уральске.
Как только начался сенокос, он уезжал в поле и  с  утра  до  вечера  работал
вместе с Нурымом и Бекеем на сенокосилке.  Вечером  приходил  в  аул  только
затем, чтобы поужинать, и тут же снова уходил в степь и ночевал  с  братьями
на  скирде,  надеясь,  что  не  будет  застигнут  врасплох,  если  волостной
управитель или джамбейтинские власти начнут разыскивать его. Ему и в  голову
не приходило, что могут арестовать Халена. Он считал, что виноваты только он
и Нурым. Аульчане же этому инциденту почти не придавали никакого значения  -
обычный скандал, какие нередко  происходят  в  аулах.  Они  рассуждали  так:
представители власти безо всякой вины избили  Сулеймена  и  за  это  понесли
должную кару. С ними обошлись,  по  мнению  стариков,  даже  хорошо,  только
отобрали оружие и коней, а самих и пальцем не  тронули.  Опасаться  особенно
нечего, приедут расследовать, вернем оружие - и делу конец... Тояш  и  Асан,
принимавшие участие в драке, забрали винтовки, обернули ах кошмами и  зарыли
в сухой навоз около безлюдной зимовки. Нурыму и Хакиму достались револьвер и
сабли. Револьвер они взяли с собой на сенокос.
     Прошла неделя, никто не разыскивал их, не приезжал  за  ними.  Заглянул
как-то в аул старшина Жол. Ждали, что он начнет упрекать людей за  нехороший
поступок, но он даже ни словом не упомянул об этом. Побыл и уехал, и снова -
никого.  Постепенно  тревога  стала  рассеиваться.  Все  меньше   и   меньше
остерегался Хаким, он уже начал подумывать, что, может быть, вообще все  так
и пройдет незаметно.
     Однажды, когда  Хаким  задержался  в  ауле  дольше  обычного,  гуляя  с
девушками, Нурым не стал  его  дожидаться  и  вернулся  на  покос  один.  Он
расстелил попону на сене и, укрывшись с головой чекменем, крепко заснул.
     Каждое утро Нурым просыпался обычно от визгливого голоса Бекея, который
пригонял лошадей с пастьбы, надевал на них хомуты, подготавливая к работе, и
разговаривал с ними, как с людьми. Сегодня Нурым проснулся сам. Было позднее
утро, солнце уже поднялось высоко и так пригревало, что Нурым весь  вспотел.
Вытерев мокрый лоб рукавом, он поднял голову и неожиданно увидел  над  собой
улыбающегося Халена. Чуть в стороне Найке надевал хомуты на коней.
     Досадуя на себя за то, что проспал, Нурым проворно вскочил  на  ноги  и
протер глаза кулаком.
     - Куда это Бекей запропастился? Давно уже косить  пора,  отец  ругаться
будет!..
     Он  подошел  к  Найке,  взял  у  него  повод  и  повел  было  лошадь  к
сенокосилке, но тут же остановился в недоумении.
     - Да ведь это кобыла Кубайры! - воскликнул он. - А где же наши кони?..
     - Нурым,  ты  проснись,  проснись  и  посмотри  вокруг.  Я  приехал  за
косилкой. Хаджи  велел  передать  вам,  чтобы  вы  сегодня  копнили.  Сейчас
подъедет Бекей. - Учитель похлопал Нурыма по плечу: - И  в  кого  ты  только
уродился такой  здоровяк?!.  Хаджи  вроде  невысок  ростом.  Бал-женге  тоже
невысокая, а ты растешь чуть ль не на аршин ежедневно!..  Говорят,  великаны
бывают очень наивными. Смотри, джигит!.. - шутливо докончил Хален.
     - Вы тоже, кажется, не занимаете рост  в  долг,  Халеке,  -  значит,  и
вы?.. - ловко отпарировал Нурым.
     - Да, я тоже наивен, - подтвердил Хален, смеясь.
     Нурым помог Найке запрячь лошадей, осмотрел машину и, проводив учителя,
принялся копнить. Вскоре подошел Бекей и тоже начал копнить.
     Нурым все время прислушивался к стрекоту сенокосилки. К полудню косилка
смолкла.
     - Не шатун ли сломался? - с беспокойством  сказал  Нурым,  обращаясь  к
Бекею. - Как-то уж сразу смолкла...
     - Зря хаджи дает косилку, зря. Если машина сломается, что будем делать,
у нас самих еще и половины не скошено. Уж очень он  добр  к  учителю.  Стоит
Халену только промолвить слово, как хаджи сразу же  идет  ему  навстречу,  -
недовольно проговорил Бекей.
     Обычно летом в долине Большая Каракуга безветренно и душно,  а  сегодня
стояла особенная жара. Пересохшее сено, едва ворохнешь его,  отдает  горячим
дыханием. Но, несмотря на зной, Нурым работал быстро.  Обливаясь  потом,  он
ставил копну за копной, Бекей едва поспевал за ним подгребать.
     - Что-то пить захотелось... Может, пойдем в тень  и  отдохнем  немного,
а? - предложил Бекей.
     - Надо поскорее убрать сено, погода  стоит  хорошая,  -  возразил  было
Иурым, но тут же согласился. - Отдохнем...
     Они пошли к  старой  зимовке,  где  сочился  небольшой  ключик  и  было
прохладно. Поднявшись на холмик, неожиданно  увидели  Сулеймена,  скакавшего
охлябкой со стороны озера. Сулеймен  гнал  коня  во  весь  опор,  размахивая
плеткой; подъехав к Нурыму, резко остановился.
     - Их шестеро!.. Шесть человек!.. И все вооруженные...  только  что  они
арестовали Халена!.. - выпалил он, еле переводя дыхание.
     - Кто "они"? О чем ты говоришь?
     Сулеймен, все еще продолжая тяжело дышать, слез с коня.
     - Худо дело, - проговорил он. -  Их  шестеро:  один  начальник  и  пять
солдат. Все казахи. Вместе с ними сын Есенбая Жартай. Он приехал на повозке.
Не приложу ума, как он мог попасть в наши края, заблудился, что ли? Странно,
просто странно. Когда эти шестеро приехали в аул, кони Шугула как раз стояли
во дворе Кубайры. Забрали они этих коней. Серого коня Нурыша  подседлал  сам
ихний начальник. Затем они вывели учителя, посадили в телегу и увезли. Прямо
на Джамбейту поехали!..
     Нурым, хмурясь, в упор посмотрел на Сулеймена.
     - Халеке даже не позволили  зайти  в  юрту  переодеться,  -  между  тем
продолжал Сулеймен. - Макка на покосе была. Я  хотел  было  к  Макке,  чтобы
рассказать ей, но не смог. Повозку с Халеке они  отправили  в  Джамбейту,  а
сами к Анхате... Сердце у меня так и екнуло. Думаю, не за Нурымом и  Хакимом
ли поехали? И вот - к вам...
     - Да, это они поехали разыскивать нас, - подтвердил Нурым, хотя  втайне
надеялся, что это не так.
     Бекей сидел молча, бессмысленно ковыряя палочкой землю.
     - Мы сейчас увидим, куда они поехали.  Они  должны  показаться  на  том
бугре!.. Все четверо в черных шинелях, с винтовками...
     Нурым и Бекей посмотрели в ту сторону, куда  указывал  Сулеймен.  Через
несколько минут на склоне холма появилось  несколько  всадников.  Они  ехали
рысью. Неожиданно передний остановился и стал  всматриваться.  Затем  махнул
рукой в сторону переправы, и  небольшой  отряд  поскакал  к  реке.  Всадники
остановились на берегу как раз напротив аула хаджи Жунуса.


x x x

     Хаким побледнел, когда в юрту вошли два джигита в  черных  шинелях.  Он
сразу понял - за ним!.. Всю неделю  он  держался  настороже,  и  вот,  когда
угроза, казалось, уже миновала, жандармы пришли. Они пришли неожиданно, чего
как раз и боялся Хаким.  "Разве  узнаешь,  где  настигнет  тебя  беда?!  Что
делать, что делать?.."
     - Проходите, - робко проговорил он,  приглашая  жандармов  на  переднее
место.
     Хаджи Жунус полулежал на кошме, подложив под локоть подушку, и  дремал.
Услышав разговор, быстро поднял голову.
     - Хаким Жунусов, вас срочно вызывает начальник.  Он  ждет  вас  на  том
берегу. Идемте! - сказал жандарм, что постарше.
     - Что за начальник? Что ему от меня нужно? - спросил Хаким.
     - Он ждет. Живо одевайтесь!
     - А куда он хочет меня повезти?
     - В канцелярию волостного... - вырвалось у жандарма. - Идемте поскорее,
там поговорите!.. - уже вежливее сказал он.
     Разговаривая с жандармом, Хаким тайно надеялся,  что  начальник  только
поговорит с  ним  и  сейчас  же  отпустит,  но  когда  услышал:  "канцелярия
волостного" - уже нисколько не сомневался, что его хотят отвезти в Джамбейту
и посадить в тюрьму. Он подозвал Адильбека  и  что-то  шепнул  ему  на  ухо.
Мальчик быстро вышел из юрты. Хаким надел свой белый китель, причесал волосы
и вместе с жандармами не спеша вышел во двор.
     Адильбек мчался как вихрь: на  тропинке,  ведущей  к  реке,  он  догнал
Шолпан.
     - Хакима арестовали!.. Я тороплюсь  к  Нурыму,  чтобы  позвать  его  на
помощь!.. - чуть приостановившись, крикнул Адильбек и снова помчался. Увидев
на противоположном берегу четверых военных, поджидавших, очевидно, конвоиров
с Хакимом, мальчик решил не показываться им на глаза, пробежал  с  полверсты
вниз по течению и переплыл реку.
     Шолпан,  не  успевшая  хорошо  расспросить  Адильбека,  что  случилось,
недоуменно пожала плечами, с минуту постояла, глядя на  мелькавшие  в  траве
босые ноги мальчика, затем спустилась  к  воде  и  принялась  приготавливать
лодку. Неожиданно где-то позади раздался крик:
     - Эй, погоди, куда хочешь отгонять лодку?
     Голос был незнакомый и грубый. Шолпан быстро обернулась  и  замерла  от
удивления и неожиданности: вниз по тропинке, по которой только что она  шла,
спускались трое - два жандарма и Хаким, который  шел  между  ними.  Передний
жандарм шагал быстро и махал  рукой,  давая  понять  Шолпан,  чтобы  она  не
отгоняла лодку; второй, шедший позади,  то  и  дело  покрикивал  на  Хакима,
поторапливая его.
     Тревожно забилось  сердце  Шолпан,  она  поняла,  что  Хакима  постигла
большая беда. В первую минуту Шолпан так  растерялась,  что  даже  не  могла
думать - во все глаза смотрела на жандармов  и  Хакима.  С  противоположного
берега послышалось конское ржание. Шолпан вздрогнула и оглянулась - там тоже
военные люди с винтовками. Сколько их? Раз, два, три, четыре... Один  джигит
держит в поводу лошадей, другой, склонившись над водой, умывается, остальные
двое сидят в тени ивы и о чем-то оживленно переговариваются.  Еще  тревожнее
стало на душе. Она снова перевела взгляд на Хакима.  В  ушах  звучали  слова
Адильбека,  несколько   минут   назад   пробежавшего   мимо   нее:   "Хакима
арестовали!..  Я  бегу  к  Нурыму!.."  Шолпан   начала   овладевать   собой.
"Арестовали? Как же это так?.. - подумала она. - Ведь раньше  говорили,  что
арестовывают только русские, а тут казахи ведут казаха?!. Увезут в Кзыл-Уй и
посадят в тюрьму!.. Чем же провинился перед  ними  Хаким?.."  Не  зная,  что
предпринять, чем помочь Хакиму, она принялась с  остервенением  выплескивать
из  лодки  зеленую  тухлую  воду.  Но  пыл  ее  прошел  быстро,  она   вдруг
почувствовала страшную усталость,  руки  беспомощно  опустились;  она  снова
стала смотреть на подходившего к берегу Хакима.
     - Эй, девка, умеешь ли ты грести веслами? - еще издали крикнул жандарм.
     Хаким старался не смотреть на Шолпан. Он  стоял  возле  лодки,  опустив
голову, молчаливый, подавленный, потерявший все надежды на спасение. Одет он
был по-праздничному: в  синих  суконных  брюках,  хромовых  сапогах,  сшитых
по-русски, снежно-белом кителе. Речной ветерок  шевелил  его  густые  черные
волосы. Шолпан смотрела на него не отрывая глаз, ей хотелось  крикнуть:  "Он
мой, куда вы его ведете?!" Но молчала.
     - Ты  что  обомлела  вся,  как  воробушек  перед   змеей?   О   женихах
размечталась? - снова заговорил  жандарм,  цинично  разглядывая  босые  ноги
Шолпан. Помолчав  с  минуту,  он  обернулся  к  напарнику  и,  усмехнувшись,
сказал: - Настоящая утка-песчанка - хорошая добыча для  ястреба!..  Глаза  -
угольки!..
     Шолпан выпрыгнула из лодки.
     - Куда?.. Я спрашиваю, умеешь ли грести веслами?
     - Да.
     - Садись, грести будешь. Лодка выдержит?
     - Куда они вас ведут? - подойдя к Хакиму, спросила Шолпан,  не  обращая
внимания на жандармов. - В чем они обвиняют вас?
     Говорила Шолпан тихо, и голос ее показался  Хакиму  особенно  теплым  и
ласковым. Он поднял голову и встретился взглядом с молодой женщиной. Секунду
они оба молчали. Шолпан вздохнула.
     - В чем обвиняют, еще и сам не знаю. Может, в этом, а может,  и  в  чем
другом... - глухо ответил Хаким. - Арестовали, а теперь, очевидно, посадят в
тюрьму.
     - Прекрати разговоры, молодой человек!  Куда  и  зачем  везут  -  потом
узнаешь. Об этом начальство позаботится. А ну-ка полезай в лодку! -  властно
приказал жандарм, тронув за плечо Хакима.
     - Эй,   чего   мешкаете,   живее   переправляйтесь!   -   донеслось   с
противоположного  берега.  Это  кричал  офицер,  с   нетерпением   ожидавший
возвращения конвойных.
     - Живей, живей! Ну, лезь в лодку, кому говорю! - осмелел жандарм и стал
подталкивать Хакима в спину.
     - Погоди! - резко обернулся Хаким. Он не  спеша  снял  с  себя  сапоги,
брюки и китель. Сапоги и китель завернул в брюки, связал их и  только  после
этого вошел в лодку. На дне лодки хлюпала вода. Он взял из рук Шолпан  весло
и  стал  медленно  выплескивать  воду.  Хаким  старался  как  можно   дольше
задержаться здесь - надеялся, что подоспеет Нурым  с  товарищами  и  выручат
его. То и дело незаметно поглядывал в степь, но там никого  не  было  видно.
"Неужели Адильбек еще не сообщил им?" - подумал Хаким.
     Жандармы, сначала спокойно следившие за его работой,  начали  проявлять
нетерпение:
     - Чего копаешься, работай живее!
     - Быстрей шевели руками!
     Неожиданно со стороны аула послышался шум приближавшейся толпы.  Вскоре
между кустов замелькали  люди.  Это  спешили  к  реке  аульчане  -  старики,
женщины, дети. Сильнее всех кричала Дамеш. Жандармы засуетились и вскочили в
лодку. Еще в Джамбейте они узнали, что аул хаджи Жунуса  -  бунтарский  аул,
люди здесь злые и могут устроить самосуд. Разоружили же они Маймакова и  его
напарника!..
     - Эй, девка, отталкивай лодку! Ну!.. Подымет  она  нас  четверых?  -  с
беспокойством спросил жандарм, поглядывая по сторонам.
     - Не только четверых, десятерых поднимет.
     Оттолкнув лодку от берега, она ловко вскочила на корму. Лодка качнулась
и едва не зачерпнула воду правым бортом. Как только лодка отплыла от берега,
жандармы сразу притихли. Они сидела на корточках и цепко держались за борта.
Один из них, что постарше, торопливо зашептал молитву:
     - Аллах всемилостивый!..
     В его широко раскрытых глазах - испуг. Шолпан сразу догадалась - боится
реки.  Лодка  раскачивалась,  казалось,  вот-вот  она  перевернется.  Второй
жандарм, тоже, очевидно,  не  умевший  плавать,  умоляюще  попросил  молодую
женщину:
     - Ради аллаха, потише...
     - Что, боитесь? Вода не холодная, - резко ответила  Шолпан,  принимаясь
грести.
     На дне лодки хлюпала зеленовато-мутная вода. Боясь вывалиться за  борт,
жандарм сел прямо в эту пахнувшую плесенью воду.
     Хаким сидел на носу лодки и с тоской глядел на Анхату, словно