Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
навсегда
прощался с любимой рекой. Умоляющий возглас жандарма заставил его
обернуться. Увидев трусливо съежившихся на дне лодки конвоиров, Хаким
рассмеялся: "Что, воды испугались?.." По тому, как пугливо озирались
жандармы по сторонам, втягивая головы в плечи, как цепко держались за борта,
нетрудно было догадаться, что они смертельно боятся воды. "Грозными были на
берегу? - подумала Шолпан. - А теперь притихли, как слепые щенята..." Она
любовалась Хакимом, гордо сидевшим на носу лодки, презирая жандармов,
безвольных, забывших про оружие и шептавших молитвы. Она решила
воспользоваться их слабостью и крикнула:
- Скажите, куда увозите этого джигита? Не скажете, опрокину вас в
реку!..
Для острастки она подняла весло, словно готовилась ударить им по голове
ближнего конвоира. Глаза загорелись искорками, лицо стало серьезным и
строгим. Она ненавидела жандармов не только за то, что они увозили Хакима, -
ей казалось, что они, именно они, эти палачи, были виновниками всей ее
несчастной жизни.
Один из конвоиров пригрозил было молодой женщине винтовкой, но Шолпан
не растерялась, начала сильнее раскачивать лодку.
- Читай заупокойную! - приказала она. - Только вчера я здесь измеряла
глубину - пять человеческих ростов! Сейчас я отправлю вас к рыбкам в гости!
- Сестрица, родная! Чем же мы виноваты? Разве же по своей воле приехали
сюда? Мы ведь подневольные, что прикажут, то и делаем, - чуть не со слезами
на глазах проговорил пожилой жандарм.
Глядя на них, Хаким вдруг понял, что это лучший случай для побега. Он
надеялся, что подоспеют Нурым, Асан и Тояш, но они запаздывали, - значит,
надо действовать самому.
- А ну, бросай оружие в воду! - угрожающе прошептал он, приступая к
молодому жандарму.
Шолпан с поднятым над головой веслом стала наседать на конвоира, что
постарше. Одна за другой полетели в воду винтовки, сабли...
3
Много бедных сородичей у хаджи Шугула, которые работают на него, как
батраки, а получают за это скудные объедки с дастархана хозяина. Среди всех
этих сородичей Баки давно считался приближенным хаджи. С детских лет он был
кучером, возил самого Шугула, а когда пришли годы старости, хаджи поручил
ему наблюдать за работой табунщиков. Каждое утро Баки заходил к Шугулу и
рассказывал ему, у каких табунщиков был вчера, что видел и слышал, а потом
сообщал, куда намеревается выехать.
И в это утро, как обычно, Баки отправился к юрте хаджи. Оставив у входа
уздечку и курук, он переступил порог и присел на корточки с правой стороны,
возле стенки. Шугул еще пил чай.
- Хаджеке, что-то нынче не видать наших гулевых лошадей, хочу поехать
поискать их, - сказал Баки и трубочкой приставил ладонь к уху (после тяжелой
болезни, перенесенной несколько лет назад, он стал плохо слышать).
- С каких пор их нет? - спросил Шугул, поднимая с дастархана чашку с
чаем.
- А?.. Два дня я с вами проездил, а какой без меня присмотр за
лошадьми? Чуть я из аула - следить некому... Сегодня я рано встал, еще темно
было, и сходил к роще Шортанбая, думал, там гулевые лошади, но их возле рощи
нет. Может, в степь ушли? Хочу сейчас поехать в степь.
- С каких пор нет лошадей, безмозглый цинготник?
- А?.. Наши лошади далеко не уходят. Если только паршивые кони Набия
примкнули к ним, тогда дело другое. Набиевские кони куда угодно могут увести
их. На той неделе как-то они увели наш табун к Кентубеку, - продолжал Баки,
не расслышав вопроса Шугула.
- Если бы твои вислые уши отдать Жолу, а жоловские пришить тебе - мигом
услышал бы и узнал все, что делается даже под землей. Как бы не подседлали
наших коней эти вонючие козлы, что вертятся вокруг Жола, - раздраженно
проговорил Шугул, поставив чашку с недопитым чаем, и в упор посмотрел на
Баки.
Баки не выдержал взгляда хаджи и опустил глаза.
- Где им ездить на наших гулевых!.. Недавно Нурым и Тояш отобрали у них
оружие и пешком прогнали в Кзыл-Уй...
Шугул изменился в лице, зло засверкали маленькие черные глаза. Баки
смотрел на него и никак не мог понять, что разгневало хаджи: то ли сообщение
о пропавших гулевых лошадях, то ли упоминание о Тояше и Нурыме - сыне
ненавистного ему хаджи Жунуса. Шугул схватил маленький молоточек, которым
старуха Айтолиш обычно колола сахар, и с силой швырнул его в Баки. Описав
дугу, молоточек пролетел почти над самой головой вовремя пригнувшегося Баки
и ударился о стенку юрты.
- Если к завтрашнему утру не разыщешь лошадей, отправлю тебя вместе с
женой и детьми к твоему сильному родственнику Жунусу, пусть он кормит, а мне
такие не нужны, - гневно проговорил Шугул, шаря вокруг себя рукой, словно
разыскивая что-то, чем можно еще раз запустить в Баки.
- Ойбой, хаджеке, что с тобой?.. Чем же я сахар колоть буду?.. -
всполошилась Айтолиш. Она встала и пошла разыскивать молоточек.
Баки, воспользовавшись вмешательством старухи, поспешно вышел из юрты.
Он был удручен и обижен.
- Что с тобой, ты так бледен? - спросила жена, увидев остановившегося у
порога Баки. - Опять этот хаджи!.. - Она не договорила, заплакала. - На,
выпей чашку теплого айрана.
Баки молча взял.
- Сам виноват! Зачем тебе нужно было рассказывать хаджи, что пропали
гулевые лошади? Пропали, ну и пусть пропадают, тебе-то что? Придет время -
найдутся, кто их возьмет! Неужели ты до сих пор не знаешь, какой у хаджи
характер? Он родного сына пять раз на день выгоняет из дому, а ты хотел,
чтобы он с тобой хорошо обращался. Этого от него не дождешься.
- Не вмешивайся, прошу тебя, в мужские дела, лучше построже следи за
нашими ребятишками, когда меня нет дома, понятно? Неужели ты не понимаешь,
что если я перестану наблюдать за хозяйством хаджи, то его мигом растащат?..
Ведь все это мы вместе наживали!..
Не на шутку встревоженный пропажей лошадей, Баки торопливо вышел из
юрты, сел на куцехвостого гнедка и поехал в степь. Подражая хаджи Шугулу, он
сидел в седле небрежно, слегка откинувшись назад, и беспрерывно помахивал
плеткой. Табунщики еще издали безошибочно узнавали его.
Табунщик Аманкул, увидев Баки, поехал к нему навстречу, поздоровался.
Баки не сразу ответил на приветствие. Прищурив глаза, он, как хозяин,
долго рассматривал пасшихся в долине лошадей, затем осмотрел коня под
Аманкулом и только после этого сказал:
- Как табун? Все лошади целы? Волки не нападали?
Аманкул улыбнулся. Он хорошо знал, что Баки начнет сейчас расспрашивать
о табуне, об отдельных лошадях и не успокоится до тех пор, пока не выпытает
все и не удовлетворится ответами. "Радеешь за шугуловских коней, словно они
твои, - подумал Аманкул. - Все равно Шугул тебе спасибо не скажет, не
дождешься!.."
- Слава аллаху, Баки-ага. Мы твердо помним ваш наказ, ни на минуту не
отъезжаем ночью от табуна. Да и днем зорко следим. Ни у одной лошади даже
репья в гриве не найдешь!
- А как жеребцы, не трогают молодняк? Вон тот молодой саврасый жеребец,
видишь? Я уже тебе говорил, он очень ревнивый. Смотри следи за ним зорче,
чтобы беды не наделал.
- Нет, нет, Баки-ага, не беспокойтесь, косяк саврасого жеребца мы пасем
отдельно, держим его все время в стороне от других косяков.
Баки и не подозревал, что молодые табунщики - Аманкул и его напарник -
частенько днем стравливают жеребцов и, отъехав в сторону, любуются боем двух
предводителей косяков. Саврасый жеребец-четырехлетка водил косяк первый год,
был он очень ревнивым и злым, стоило только появиться другому жеребцу возле
его косяка, как он сейчас же кидался в драку. Второй косяк водил старый
рыжий, с лысиной на лбу жеребец. Крупный, норовистый, он побеждал всех своих
соперников и зачастую отбивал у них целые косяки. Долгое время табунщики
считали его непобедимым. Но однажды рыжий с лысиной схватился с саврасым, и
саврасый выдержал бой. Жеребцы, стравленные табунщиками, дрались яростно,
вставая на дыбы, клочьями вырывая друг у друга гривы. Ни тот, ни другой не
хотел уступать. Дело могло кончиться очень печально, если бы табунщики
вовремя не разогнали их. Но слава рыжего с тех пор поколебалась - в центре
внимания табунщиков стал саврасый, о котором упоминал теперь Баки. У старика
были все основания беспокоиться за саврасого. Однажды, разговаривая с
Аманкулом, Баки увидел жеребенка с искусанной до крови шеей. "Это что
такое?" - спросил Баки. "Это саврасый так его... - ответил Аманкул. -
Страшно ревнивый, когда ведет свой косяк, не дай аллах, какая лошадь или
жеребенок отстанут - набрасывается и кусает за шею..." - "Да-а..." -
протянул Баки и с тех пор каждый раз, как приезжал к Аманкулу, напоминал
ему, чтобы зорче следил за саврасым.
Баки обычно бывал веселым и разговорчивым, но сегодня говорил как-то
неохотно. Это удивило Аманкула.
- Вы что такой унылый, Баки-ага, не больны ли? - спросил Аманкул,
пристально разглядывая Баки, его грязную войлочную шляпу, серую, залатанную
поддевку из верблюжьей шерсти и потрепанные ичиги с кожаными галошами.
Табунщик, казалось, только теперь заметил, как постарел и осунулся за
последнее время Баки. Особенно он изменился в эти последние два дня, когда
узнал о пропаже гулевых лошадей хаджи Шугула. Лоб старика покрылся глубокими
морщинами, целая сетка мелких морщинок легла и под ввалившимися серыми
глазами, отчего казалось, что брови надвинулись на глаза, а лоб стал уже и
меньше. Впалые щеки придавали лицу вытянутую форму. Когда-то крутые могучие
плечи опустились. Было время, когда Баки на народных празднествах выходил на
борьбу, защищая честь рода, и не раз побеждал противника; было время, когда
по степи гремела о нем слава незаурядного силача, но - было и прошло,
стерлось, забылось. Баки постарел, нужда согнула его спину, голод иссушил
мускулы.
- Нет, не болен, - ответил Баки, пытаясь улыбнуться. - Наверное, кумыса
немного перепил, что-то в голове шумит...
- Ну, коли от кумыса, это ничего, не страшно, - хитровато улыбнулся
Аманкул. Он знал, что у хаджи Шугула не больно-то разопьешься кумыса и,
конечно, Баки вовсе не от кумыса печален и угрюм, а что-то другое случилось
со стариком. - Вам нужно поразмяться... Давайте-ка. Баки-ага, пустим коней
наперегонки, кто вперед, а? - вдруг предложил табунщик и привстал на
стременах, готовясь к скачке. Кобылица под ним забеспокоилась и, словно
поняв намерение хозяина, нетерпеливо забила копытом.
- Ты, джигит, как я посмотрю, с ума сходишь от скуки... Впрочем, все мы
в молодости были такими, только, скажу тебе, мы больше любили стаскивать
друг друга с коней, а не скачку.
- Ну что ж, давайте попробуем, кто кого стянет с седла, - весело
согласился Аманкул.
Баки ничего не ответил, молча поехал вдоль табуна. Аманкул последовал
за ним. Вскоре они встретили второго табунщика, Карымсака.
- Где-то наши гулевые лошади затерялись, - как бы между прочим сказал
Баки. - Уехал я с хаджи на два дня, а вернулся - лошадей нет. Вы, случайно,
не видели их?
- Гулевых лошадей?.. Нет, Баки-ага, не видели. Говорят, сейчас по аулам
разъезжают какие-то военные люди... Вчера я виделся с табунщиком Хайруллы.
Он тоже разыскивал гулевых лошадей. Так он сказал, что у них много лошадей
угнали военные. Может, и наших прихватили они?
- Если джамбейтинские сарбазы появятся здесь, гоните их. Они не имеют
права трогать шугуловских лошадей! - Баки, словно угрожая кому-то, помахал в
воздухе камчой.
- Как сказать, можно и не допускать, но ведь они с винтовками, чего
доброго, постреляют нас, и все, - опасливо возразил Аманкул.
Но Баки уже перевел разговор на другую тему:
- Скоро праздник айт. Нурыш велел подготовить рыжего с лысиной к байге.
Надо дать ему с неделю выстойку. Ну-ка давайте поймаем его, я отведу в аул.
Сгоняйте табун!..
Аманкул и Карымсак с двух сторон стали сгонять лошадей к центру. Баки
не вытерпел и стал помогать им. Он пустил своего куцехвостого гнедка вскачь,
заворачивая молодых непослушных кобылиц. Вскоре табун был кое-как собран.
Карымсак спешился и стал подкрадываться к жеребцу. Рыжий с лысиной -
стройный красивый конь, густогривый, - когда скачет, кажется, стелет гриву
по земле. Сейчас он стоял среди кобылиц, вытягивая шею, настороженно поводя
ушами. Карымсак, полусогнувшись, пробирался к нему между кобылиц. Он подошел
к рослой пегой кобыле и спрятался за ее спиной. Когда рыжий поднял голову,
Карымсак ловко накинул ему на шею волосяную веревку. Жеребец встал на дыбы,
рванулся в сторону и поволок за собой Карымсака. Петля все туже и туже
стягивалась на его шее.
Рыжий остановился. Карымсак, перебирая руками веревку, шаг за шагом
продвигался к жеребцу. Рыжий храпел, раздувая ноздри, выпученными глазами
смотрел на табунщика, словно готовился разорвать его, но, когда Карымсак
надел на него узду, сразу присмирел. Баки спокойно оседлал жеребца, сел и
поехал дальше в степь, оставив куцехвостого гнедка в табуне. Рыжий шел
ровно, красиво перебирая ногами, и Баки был доволен конем. Но жеребец вдруг
забеспокоился, ему не хотелось уходить от косяка, он то и дело
останавливался и поворачивался, намереваясь вернуться в табун. Баки дергал
повод и стегал его плеткой.
- Красавец!.. - бормотал Аманкул, глядя на трусившего жеребца. -
Проскакать бы на нем мимо аула так под вечер, эх, любо-диво!..
Жеребец протяжно заржал, словно прощаясь с табуном, и вскоре скрылся за
холмами...
Баки ехал неторопливо, зорко всматриваясь в степь. Он решил завернуть к
старой зимовке, что возле Анхаты, и посмотреть, нет ли там гулевых лошадей.
Подъезжая к зимовке, он увидел лошадей, стоявших в тени, понурив головы.
Кони махали хвостами, отгоняя назойливых мух. Приставив ладонь к глазам,
Баки долго всматривался, стараясь определить, чьи это лошади. "Однако это не
наши, - подумал он. - Но наши тоже, может быть, здесь? Стоят где-нибудь в
камышах у воды..." Рыжий с лысиной, увидев лошадей, снова заржал и навострил
уши.
Возле зимовки сидели люди. Это были Нурым, Бекей и Сулеймен. Услышав
ржанье, они оглянулись и увидели приближавшегося всадника.
- Да это же рыжий жеребец хаджи Шугула!..
- Не Баки ли на нем едет? Кажется, он. Наверное, гулевых лошадей хаджи
ищет, не знает, что их угнали сарбазы.
- Это Баки, точно, Баки! - воскликнул Сулеймен, любуясь красивой
иноходью рыжего жеребца. - Норовистый конь, напористый, ни за что не даст
обогнать себя!.. Я видел его на состязаниях - завидный конь!.. Постой, он же
еще вчера в табуне ходил, а сегодня?.. А-а, наверное, к скачкам собираются
готовить, ведь скоро праздник ант. Какой стройный, поджарый, а шея, шея, вы
только посмотрите - колесом!.. Да его сейчас пускай в бега - безо всякой
подготовки выдержит!..
Баки, подъехав к зимовке, привязал жеребца под навес и подошел к
отдыхающим. Бекей и Нурым поздоровались с ним холодно и неохотно. Баки
заметил это и, придвинувшись к Сулеймену, стал расспрашивать его о новостях.
Нурым то и дело поглядывал в сторону аула. Он видел, как двое военных,
переправившись на противоположный берег, ушли по тропинке в аул и теперь
снова возвращались той же дорогой к реке, но уже втроем. Кто был третий,
Нурым не мог различить, но смутно догадывался, что это его брат Хаким. Ему
не хотелось верить в эту догадку, он мысленно задавал себе вопрос: "Неужели
Хаким? Неужели его арестовали? - и тут же сам себе отвечал: - Нет, не может
быть!.." Всматриваясь в обрывистый берег, Нурым вдруг увидел толпу людей,
сбегавших прямо по кустам к реке, - старики, женщины, ребятишки...
Налетевший ветерок донес их громкие голоса. Нурым насторожился, готовый
вскочить и бежать к Анхате. В это время неожиданно над рекой, прогремел
выстрел. Сулеймен и Баки смолкли, прислушиваясь.
- Асан бьет уток, это же звук его фитильного ружья, - уверенно сказал
Баки, словно отлично знал, какой звук производит при выстреле асановское
ружье.
Новый выстрел расколол застывший знойный воздух, эхом покатившись по
долине. Нурым вскочил:
- Я поеду туда, это неспроста стреляют! Пока мы прохлаждаемся здесь,
как суслики в норе, проклятые сарбазы могут расправиться с Хакимом!.. - Рука
Нурыма судорожно нащупывала в кармане револьвер.
Баки посмотрел на Сулеймена и недоуменно пожал плечами.
- Сегодня днем из Кзыл-Уйя сюда к нам приехали шестеро военных, - начал
пояснять Сулеймен. - Они арестовали Халена, а потом поехали за Хакимом.
Наверняка это они стреляют. Да, кстати, Баки-ага, как попали сюда ваши
гулевые лошади? Сарбазы забрали их - одну запрягли в повозку, а на остальных
сами ездят!..
- Как?!. - Баки даже подскочил от неожиданности. - Какие сарбазы? Какое
они имеют право ездить на наших лошадях?
- А ну вас к черту с вашими шугуловскими лошадьми, пусть они хоть все
передохнут от язвы!.. Чего за лошадей беспокоиться, когда на людей горе
навалилось! - хмуря брови, проговорил Нурым.
Он кинулся было к рыжему с лысиной жеребцу, чтобы поскакать на нем к
реке, но Баки ухватился за повод:
- Погоди, я сам поеду. Где эти сарбазы, что наших лошадей угнали?
Покажи мне их, я им задам жару, я научу их, как садиться на чужих коней!
Ишь, тоже мне смельчаки! Все равно найду, куда бы ни ускакали, найду...
- Дайте мне жеребца!
- Нет, нет, Нурым, я должен отобрать у них своих лошадей! Они у меня,
как снопы, послетают с седел!.. Я им еще покажу!.. - злобно закричал Баки.
Он быстро развязал чум-бур и мигом вскочил на рыжего жеребца.
...Асан видел, как арестовали учителя Халена. Не зная, что делать, и
боясь, чтобы его самого не забрали, он ушел из аула и долго бродил по берегу
Анхаты. Когда над рекой прогремели выстрелы, он побежал к зимовке, откопал
винтовку и, поймав чью-то лошадь, прямо без седла прискакал на ней к Нурыму.
Вслед за ним, побросав косы, прибежали Ареш, Тояш и Кубайра.
- Что делать? Что делать? - повторял Асан.
- Надо сначала узнать, что произошло там, на берегу, - предложил
Сулеймен.
- Я еду, - сказал Нурым. - Асеке, дайте мне кобылу. А для себя возьмите
наших коней, вон они пасутся!..
Не успел Нурым сесть на лошадь, как увидел Адильбека, сбегавшего с
холмика к зимовке. Мальчик бежал быстро, белая рубаха его как парус
раздувалась на ветру. Нурым дернул повод и поскакал навстречу Адильбеку.
"Он, наверное, из аула бежит, сейчас расскажет, что там случилось!.."
- К нам пришли сарбазы и увели Хакима! Он велел мне бежать к вам и
сказать, чтобы вы сейчас же шли к переправе!..
Адильбек так утомился от быстрого бега, что не мог стоять, у него
дрожали колени.
- На переправу велел ехать?
- Да, да, там, на переправе, много сарбазов, я сейчас видел их!
Нурым привстал на стременах и, повернувшись к друзьям, все еще стоявшим
возле зимовки, крикнул:
- Хакима арестовали!.. Он просил немедленно ехать к переправе на
выручку. Кто поедет? Садитесь на коней! Асеке, где винтовка? Дайте ее мне.
- Ты погоди с винтовкой, - рассудительно сказал Кубайра. - Если уж
доведется применить ее к делу, так уж пусть лучше стреляет сам Асан, он
ловчее тебя и не сделает промаха. Погодите, не суетитесь и не шумите. Нам
одним ехать туда нельзя, надо всем народом!.. Сулеймен, ты беги вон к тем
косарям, видишь, и зови их сюда. Чем больше нас будет, тем лучше. Сарбазы
испугаются и освободят Хакима.
- Пока мы будем собирать людей, сарбазы