Нурым.
     - Место бунтовщика - в тюрьме. Другого места для него нет.
     - Ах, вон ка-а-а-ак... - протянул Нурым, бледнея. - Значит,  ты  хочешь
поступить с ним, как с Каримгали?!
     Длинными руками Нурым схватил Аблаева за ворот, тряхнул его, швырнул от
себя, а Жолмукан пнул офицера ногой в живот.
     - Вяжите! - сказал Нурым обступившим джигитам. - Пусть  узнает,  каково
быть связанным по рукам и ногам!
     Несколько джигитов набросились  на  Аблаева,  придавили  его  коленями,
другие чуть не раздавили Маймакова, извивавшегося на полу, точно червь.
     - Ойбой, а третий удрал...
     - Держите его! - победно загалдели в казарме.
     Но третий солдат исчез в суматохе, и о нем, пошумев немного, забыли.
     - Может быть, эту собаку привязать к  двери,  пусть  сторожит?  Как  вы
думаете? - спросил Жолмукан, указывая на связанного Аблаева.
     - Убить его надо, - сказал кто-то сзади, за спинами.
     Никто не стал выяснять, кто  это  сказал,  но  все  как-то  потупились,
почувствовав жестокость такой кары. Некоторое время стояла тишина. Первым ее
нарушил Жолмукан:
     - Слушай, певец,  говорят,  один  казах,  хорошенько  отхлестав  своего
бодливого быка, сказал: "Катись, пучеглазый! И впредь будь осторожен,  знай,
с кем имеешь дело!" Может быть, с этой шавкой сделаем то же?  Пусть  прижмет
свой хвост и уходит восвояси. А? - спросил Жолмукан хмуро молчавшего Нурыма.
     В  разговор  вклинился  рыжий  джигит,  который   предлагал   Жолмукану
поменяться местами.
     - Убить надо было Кириллова, но Мамбет  подарил  ему  жизнь.  Правильно
говорит Жолмукан. Надо знать меру. Аблай не сам все  затеял,  нашандык*  его
заставил.  Пусть  он  передаст  своему  нашандыку:  "Джигиты  своего  силача
Жолмукана в обиду не дадут. Лучше его не трогать".  Вот  и  все.  Зачем  нам
лишние хлопоты, мы за справедливость.
     ______________
     * Нашандык - искаженное "начальник".

     - Верно, надо было прибить Кириллова.  Это  он  устроил  суд.  Чтоб  он
корчился в аду, подлец, за невинно пролитую  кровь  Каримгали!  -  поддержал
рыжего еще один из джигитов.
     - Эй, джигиты, а где Мамбет? Вот бы с кем посоветоваться!
     - Я бы тоже хотел увидеть  его,  но  где  его  сыщешь?  Мамбет  уже  не
вернется... - со вздохом произнес Нурым и обратился к Жолмукану: - Мне  надо
срочно сходить к родственникам.  А  с  офицером  что  хочешь,  то  и  делай.
Хочешь - привяжи к двери. Не хочешь мараться из-за этой собаки - отпусти.
     Нурым вышел из казармы,  а  Жолмукан  сразу  же  после  ухода  товарища
развязал Аблаева.


2

     Ораз  проснулся,  поднял  голову  и,  выглянув  в   маленькое   окошко,
прислушался. Сегодня он  допоздна  сидел  в  канцелярии  над  снабженческими
документами и вернулся на квартиру, когда город уже спал. Сейчас Ораз не мог
сразу определить, который час и скоро ли  утро.  На  улице  было  совершенно
темно, луна еще не взошла. Зыбкое мерцание редких фонарей на  большой  улице
почти не освещало комнату; казалось, лачуга портного нарочно  запряталась  в
ночной темени подальше от чужих глаз. До рези в глазах всматривался  Ораз  в
темень, но ничего не увидел  и  не  услышал  ни  единого  шороха.  Только  в
передней, возле печки, зашевелился вдруг хозяин дома. В темноте  он  поискал
свои кибисы, не нашел и босиком пошлепал к двери. Ораз отчетливо слышал  его
шаги. "До ветру понадобилось хозяину", - подумал Ораз, но тут в  дверь  тихо
постучали.
     - Кто? - шепотом спросил портной, боясь разбудить жену и ребенка.
     - Это дом Жарке?
     - Да. Кто это?
     - Откройте дверь, дело есть...
     Портной отошел от двери, принялся зажигать лампу. Ораз слышал,  как  он
шарил руками возле печки, чиркнул спичкой. "Кто там  пришел?"  -  недоуменно
подумал Ораз, но, не найдя  ответа,  снова  улегся,  чутко  прислушиваясь  к
каждому шороху в прихожей.
     От лампы-пятилинейки без пузыря потянулась  к  потолку  тонкая  струнка
дыма. Потом желтоватое пятно на потолке поплыло к двери. Из-за печки Ораз не
видел самого портного, его уродливая тень дрожала на потолке, ночного  гостя
Ораз тоже не разглядел. Нежданный  пришелец  вошел  на  кухню,  поздоровался
молодым  высоким  голосом.  Возможно,  путник  не  хотел  разбудить  спящих,
возможно,  он  пришел  с  опасным  и  тайным  поручением,  поэтому   говорил
приглушенно:
     - Простите за беспокойство. Я -  от  моего  друга  Галиаскара.  По  его
рассказу разыскал ваш дом.
     Хозяин не стал больше ни о чем спрашивать.
     - Хорошо... Вы одни? Как Галиаскар,  жив-здоров?  Сколько  времени  уже
прошло... - пробормотал портной.
     Ораз приподнял голову. "Галиаскар?.. Кто может прийти  от  Галиаскара?"
Он быстро натянул брюки и посмотрел поверх печи на гостя. Узнав  Капи,  Ораз
от радости чуть не вскрикнул "агай!", но сдержался,  чтобы  не  выдать  себя
перед хозяином. Будто ничего не слышал, не видел, он снова улегся в постель.
В передней тихо разговаривали.
     - Большой и многократный салем вам от Галиаскара. У него все хорошо. Он
надоумил меня остановиться у вас. "У тебя знакомых в  городе  нет,  говорит,
ссылайся на меня, и тебя пустят переночевать". Еле-еле  нашел  ваш  дом.  По
каким закоулкам я только не бродил!
     - Да! Темно на улице. Хорошо,  что  нашли.  Хоть  и  тесно  у  нас,  но
устроимся как-нибудь. У меня в  доме  еще  один  гость  живет...  -  Портной
повернулся к кровати: - Эй, жена, вставай, гость пришел, чай сготовь!
     - Нет-нет, не надо будить, я не хочу чаю... Утром,  бог  даст,  попьем.
Сейчас уже поздно, мне лишь бы прилечь где-нибудь...
     - Где прилечь, найдем, но чаю, дорогой, надо бы попить.
     - Нет, нет, не беспокойтесь! - отказался Капи. - Какой  там  чай  среди
ночи?! Не будите... Скажите, где мне прилечь, и все...
     - Мм-м, в доме у меня гость. В одной комнате и переспите.
     Ораз негромко покашлял, будто только что проснулся.
     - Проходите сюда, - сказал он.
     Ораз и гость, увидев друг друга, не спешили здороваться.
     - Кажется, я где-то видел этого джигита, - как бы между  прочим  сказал
Капи хозяину.
     - Проходите, проходите, - вежливо пригласил Ораз.
     - Ойпырмай, надо было сначала чаю попить...  -  неуверенно  пробормотал
портной.
     Гость, не отвечая, начал раздеваться.
     - Смерть как спать хочется,  -  сказал  он,  усаживаясь  возле  окна  и
свертывая цигарку.
     Хозяин дома притащил подстилку, одеяло, подушку, смущенно бормоча,  что
надо сначала попить чаю, а потом спать. Гость свернул цигарку, закурил. Ораз
не знал, как начать разговор, молчал и ждал, что тот заговорит первым.  Ораз
впервые видел Капи в Теренсае, в Глубокой Балке, где  летом  тайно  проходил
съезд. Этот довольно известный человек был одним  из  организаторов  съезда.
Тогда, судя по речам Капи, по тому, как он держался, юный джигит решил: "Он,
должно быть, очень умный товарищ". Теперь вот глубокой ночью он  появился  в
городке, в самом центре алаш-ордынцев. Конечно, неспроста появился. Но  Ораз
не смел начинать откровенный разговор.
     - В твоих краях, кажется, люди добывают охру? - спросил гость у Ораза.
     - Да, Капи-ага.
     Капи неторопливо курил.
     - Это неплохое дело - добывать охру. Хороший промысел. Ты здесь учился?
     - Нет,  Капи-ага.  Я  окончил  школу  в  Карасу.  Я  ученик   Молдагали
Жолдыбаева.
     - А-а-а...
     "Чего он тянет? Или не верит мне? Не знает, что я здесь по распоряжению
Мендигерея?" - думал Ораз.
     - Вы не видели Амира Епмагамбетова? С ним Кульшанженге...
     - А зачем тебе знать? - холодно спросил Капи.
     - Он мне друг, Капи-ага. Отец его здесь, в тюрьме...
     Капи посмотрел на Ораза, помедлил.
     - Спи, парень. И завтра еще день будет... для разговоров.
     Капи, едва коснувшись подушки, захрапел, а Ораз так и не  смог  уснуть.
Поведение этого  человека  удивляло  его,  порой  даже  одолевали  сомнения.
"Капи - сын волостного Мырзагали, а его отец могущественный Курлеш. Когда-то
Капи окончил реальное училище вместе с Галиаскаром Алибековым. А  потом  еще
где-то учился, кажется в Саратове...  Неужели  он  революционер?..  А  может
быть, все-таки потянуло его к своим?.. Нет, не должно быть! Это  невероятно!
Он был вместе с Айтиевым на тайном съезде.  Он  видный  участник  событий  в
Богдановке". Сомнения не дали Оразу уснуть до самого утра.


     Капи проснулся, едва занялась заря. Как бы дождавшись его  пробуждения,
поднял голову и Ораз. Не сказав ни слова, Капи потянулся к  табаку,  свернул
цигарку, неторопливо закурил. Ораз вскочил, быстро  оделся,  умылся,  громко
предупредил хозяина, что ему  надо  на  работу  пораньше.  Гость,  о  чем-то
задумавшись, все курил и курил. Ораза, казалось, он не замечал. И  умываться
не спешил. Выйдя во двор, долго чистил  новые  остроносые  сапоги,  стряхнул
пыль с брюк и бешмета. Суетившийся Жарке сливал  ему  на  руки  воду,  гость
старательно вымыл с мылом руки, лицо, не спеша вытерся, расчесал волосы.
     За  чаем  гость  был  подчеркнуто  важен.  Облокотившись  на   подушку,
маленькими глотками отхлебывал из блюдца горячий крепкий чай.
     - Мне необходимо поехать с салемом к учителю Губайдулле.  Помогите  мне
найти татарина, у которого можно взять подводу, - попросил он  ерзавшего  за
дастарханом Жарке.
     Ораз опустил голову,  "Странный  человек.  Цедит  каждое  слово,  будто
находится в юрте самого Курлеша", - недовольно отметил он.
     - Найдем, найдем, - с готовностью откликнулся портной  и  повернулся  к
жене: - Чай твой остывает, замени угольки, подложи горяченьких. Наш гость  -
друг Галиаскара. С ним вместе учился. Издалека едет. Ухаживай за ним, как за
самим Галиаскаром.
     - А он жив-здоров? - спросила женщина.
     Вместо того чтобы ответить на вопрос, Капи обратился к Оразу:
     - Ты, парень, где служишь?
     - В интендантстве, Капи-ага.
     Гость снова помедлил, отхлебнул чаю и процедил:
     - Если ты работаешь в интендантстве, то должен знать Орака. Найди его и
пошли ко мне. Он живо достанет подводу.
     - Подводу найти нетрудно. А где работает ваш Орак? Я не знаю человека с
таким именем.
     - Не имя, это фамилия его. Он тут... по военному делу, младший офицер.
     - Интересная фамилия  -  Орак.  Хорошо,  разыщу.  Сказать,  чтобы  сюда
пришел?
     - Да. Пусть отвезет меня к Губайдулле. Вчера я из  Мергеневки  добрался
на почтовой арбе Сагита.
     Загадочным  человеком  показался  Оразу  Капи.  "Если  он  приехал   из
Мергеневки, то он не знает Абдрахмана, не видел Амира. Или он не  тот  Капи,
которого я видел летом? Или он принимает меня  за  мальчишку,  не  доверяет?
Или... - беспокоился Ораз, направляясь на службу. -  Что  бы  там  ни  было,
попытаюсь найти Орака", - решил он и пошел в штаб полка.
     - Вы не знаете Орака? - спросил он первого встречного младшего офицера.
Тот улыбнулся:
     - Это я.
     Перед Оразом стоял молодой, энергичный по виду  казах  среднего  роста.
Еще раз с удивлением  подумав  о  его  странной  фамилии,  юноша  пристально
оглядел офицера и передал ему просьбу Капи Мырзагалиева.
     - В доме портного Жарке, говоришь? Сейчас,  сейчас!  -  оживился  вдруг
офицер.


3

     В эту ночь Мендигерей не сомкнул глаз. Неожиданное свидание с Жаханшой,
его странное поведение, двусмысленные слова, окрики ненавистного Халела, его
злобный вид - все это взволновало  изможденного  узника.  Его  лишило  покоя
непонятное распоряжение главы валаята: "Отправьте его завтра в путь!" Как ни
старался Мендигерей отвлечься от неприятных догадок, предположений,  мрачные
мысли не отставали.
     До самой зари проворочался он  на  тюремной  лежанке,  и  только  когда
заиграли первые лучи солнца, измученный арестант заснул. Но сон был птичьим.
Чуткий, привыкший к тревожной жизни Мендигерей открыл глаза, едва услышал за
дверью топот солдатских сапог.
     Мендигерея отправили.
     По большой торной дороге, по которой сейчас, рано утром, гнали скот  на
выпас, катился одинокий  тарантас.  Дорога  шла  через  Булдырты  в  сторону
Кара-Тобе. На козлах арбы сидел возница,  по  бокам  верхами  следовали  два
солдата. Сегодня они смягчились, не покрикивали  без  причины  на  пленника.
Долгая дорога располагала  к  неторопливой  беседе  и  размышлениям.  Лениво
трусили кони, о чем-то разговаривали солдаты. В задке телеги  лежит  большой
хурджун, к седлу молодого солдата привязан второй. "В Уил, видать, везут,  -
подумал Мендигерей со вздохом и оглянулся. - А позади..."
     А позади остался знакомый и родной городок Кзыл-Уй, где собирались  его
друзья и строили планы на будущее.  А  еще  дальше,  за  городком,  остались
Кен-Алкап, Жайлы-Тубек, Яик, родственники  и  родной  дом.  Позади  остались
тревожные, полные опасностей дни, горечь  потерь  и  радость  борьбы...  Все
уходило, уплывало. Грусть, щемящая тоска разлилась по сердцу.
     Доберется ли Амир до своих бесстрашных друзей? Сможет ли верно передать
положение в этом краю? Смогут ли они правдивым горячим словом,  решительными
действиями поднять народ? Или эти смелые, вольные джигиты так и погибнут  от
руки жестокого врага, не сумев, не успев сплотиться?!
     Когда вернется Амир? Кульшан... смелая, благородная женщина. Встретится
ли она со своим мужем?
     Хотя конвоиры и не говорили, куда везут, но Мендигерей  догадался  -  в
Уил. "Красные подошли  к  Уральску  и  тем  самым  беспокоят  Джамбейтинский
валаят. Главари валаята решили вовремя  смыться,  податься  ближе  к  белому
генералу Толстову, укрепившемуся в Гурьеве. В Уиле у них - кадетская школа и
часть административных  учреждений.  Значит,  я  первым  въезжаю  в  будущую
столицу!" - невесело усмехнулся пленник, уставившись на  тощий  круп  гнедой
клячи, потрухивающей мелкой рысцой.
     Арестант сидел в большом  пустом  тарантасе,  впереди  погонял  гнедуху
незнакомый шаруа*, сзади рысили верхом два солдата.  Солдаты  были  уверены,
что пленник, раненный в плечо, изможденный  и  бессильный,  и  не  думает  о
побеге. Отъехав верст двадцать от города, они развязали Мендигерею руки.
     ______________
     * Шаруа - крестьянин.

     Впереди лежала долгая унылая дорога.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

     Утром полковник Арун доложил Жаханше о бунте среди солдат. Полковник во
всем обвинял военное начальство.
     - Ваше  превосходительство,  господин  Жаханша!  Узнав  о  разнузданном
поведении некоторых солдат, я  строго-настрого  предупредил  командиров.  Но
безволие, малодушие, халатность полковника Белоуса и подполковника Кириллова
привели к разложению войска. Да, да, к настоящему бунту. Вместо  того  чтобы
немедленно  посадить  на  гауптвахту  онбасы  -   десятника,   отказавшегося
выполнить приказ офицера, его несколько дней оставляли на  свободе.  Солдаты
распустились до такой степени,  что  связали  моего  офицера,  пришедшего  в
казарму арестовать  преступника  онбасы.  Такое  безобразие  терпеть  дальше
немыслимо. Надо принять срочные меры, иначе  войско  превратится  в  сборище
бунтовщиков.  Виновных  следует  немедленно  предать  военно-полевому  суду.
Зачинщика онбасы необходимо изолировать. Я думаю, что создавшееся  положение
требует вашего личного вмешательства. Вашего строжайшего приказа.
     В эти дни глава валаята почему-то старательно избегал решительных  мер,
за которые так рьяно ратовал полковник Арун. Он с явной неприязнью  выслушал
полковника, а  про  себя  подумал:  "Интересно,  когда  же  перестанет  этот
служака-полицмейстер совать свой нос куда не следует? Он, наверное, не прочь
засадить в тюрьму всех!"
     - Я  прошу  вас,  султан,  посоветоваться  по  этому  вопросу  с  самим
полковником Белоусом. За солдат и за всех онбасы в первую  очередь  отвечает
он, - холодно ответил Жаханша.
     Но вскоре примчался сам подполковник Кириллов.
     - В казарме бунт, солдаты митингуют, читают  воззвание.  Большевистское
воззвание! - оторопело сообщил он.
     Жаханша задумался: "Что творится на белом свете?"
     В последнее время он мало  сидел,  даже  с  людьми  разговаривал  стоя.
Оставшись наедине, скрестив руки  и  прислонившись  к  окну,  глава  валаята
подолгу думал. И сейчас он остановился у окна, взвешивая прошедшее,  пытаясь
заглянуть в будущее.
     "...Неужели все делается зря? Неужели несчастные казахи так и останутся
одинокими, разобщенными, точно верблюды,  бредущие  по  солончакам?  Неужели
народ и дальше будет влачить жалкое существование: на каждом  холмике  -  по
юрте, вдоль каждой балки - по  аулу?  Неужели  не  объединятся  казахи  всей
степи, не станут самостоятельным народом, передовым, культурным,  со  своими
школами, искусством, экономикой? Мечтали о национальной  свободе  -  созвали
курултай, Учредительное собрание. Но не договорились, размежевались.  Многие
учителя отказались служить. С трудом создали автономию, но тут  же  со  всех
сторон поднялись  смутьяны,  отказались  отдать  своих  джигитов  на  защиту
автономии, своих коней, даже сборы, налоги  оказались  многим  не  по  душе.
Пошли жалобы, угрозы в уезд, в волость, в город. Бандиты стали  грабить  еще
не оперившийся валаят; джигиты не захотели служить по  доброй  воле.  Теперь
вот солдаты, надежда и  опора  нации,  бунтуют  в  открытую.  О  аллах,  что
творится  на  свете?!  Где  наше  национальное  самолюбие,  чего  стоят  все
разговоры о самостоятельности народа, если его образованные сыны не способны
объединиться, если молодежь отказывается от воинской службы, а аульная знать
самовольничает и избивает старшин и волостных управителей?"
     - Объявите об экстренном совещании штаба... Нет, не надо, времени мало.
Постройте  солдат  на  площади.  Я  приеду,  буду  выступать,  -   отрывисто
распорядился Жаханша.
     Кириллов поскакал в штаб.


2

     А бунт, о котором сообщал подполковник Кириллов, начался так.
     Начальник штаба Кириллов и командир полка  Белоус  собрали  сотников  и
объявили им приказ командования. Первый пункт приказа гласил:  "За  неумелое
командование снять с должности  сотника  Жоламанова,  лишить  его  воинского
звания и перевести в рядовые". Во втором пункте  говорилось:  "За  нарушение
воинской дисциплины, за отказ от выполнения приказа командира предать онбасы
Жолмукана Баракова  военно-полевому  суду".  Начальник  штаба  лично  сорвал
погоны с  Жоламанова  и  отправил  бывшего  сотника  в  распоряжение  онбасы
Жунусова. Остальным сотникам было приказано немедленно выстроить  солдат  на
площади.
     В то же самое время перед казармой проходил митинг дружинников.
     - От имени Совета  дружинников  чрезвычайное  собрание  всех  солдат  и
младших офицеров объявляю открытым. Есть предложение: для  ведения  собрания
избрать дружинника Жамантаева, онбасы Баракова и младшего офицера Орака. Кто
"за" - прошу поднять руки! - громко говорил Батырбек, стоя на огромной арбе.
     - Пусть будет так! - кричали со всех сторон дружинники.
     Одни подняли руки, другие нетерпеливо спрашивали:
     - Что он сказал?
     В это время прискакали сотники.
     - Разойдись! По коня-я-ям!  Выходи  строиться  на  площадь!  -  крикнул
командир второй сотни.
     В  толпе   зашумели,   все   с   недоумением   смотрели   на   сотника,
приближавшегося к арбе.
     - Первая сотня, слушай мою команду. Разойдись! По  коням!  На  базарную
площадь! - кричал вслед за командиром второй сотни писарь Студенкин.
     - Кто  это?  -  с  удивлением  спрашивали  дружинники   первой   сотни,
разглядывая писаря. - А где Жоламанов?
     - Ойбой-ау, куда дели Жоламанова?  Кто  пищит?  "Первая  сотня,  слушай
меня", - говорит?
     - Ну, теперь, наверное, погонят в Теке!
     Возбужденная толпа сразу ощетинилась.
     - Тихо! - крикнул Батырбек - Орак, Жамантаев, Бараков, проходите сюда!
     Орак стоял рядом. Он легко прыгнул на арбу и поднял руку.
     - Не шумите! Ти-и-ихо! С одного  собрания  на  другое  добрые  люди  не
ходят. Это во-первых. Уводить куда-то сотни без  согласия  Совета