не доходил до последних рядов: огромная,
как море, толпа волновалась, гудела. Ораз привстал на стременах,  напряженно
слушая обрывки фраз.
     В это время из отряда Белана отделился, бесцеремонно прокладывая дорогу
в толпе, точно матерая, темно-серая в пестринах щука в камышах,  чернолицый,
крупнотелый всадник и направил коня навстречу  Оразу  и  Хакиму.  Перед  ним
расступались в стороны и недовольно бурчали вслед. Но чернолицый, не обращая
внимания, упрямо пробивался вперед. Ораз издали заметил его.
     - Мамбет к нам едет! - сообщил он Хакиму.
     Мамбет подъехал к ним и пророкотал:
     - Где Батырбек?
     На его зычный голос все вокруг обернулись.
     - Батырбек сюда едет. Но Орака... нет, - тихо сказал Ораз.
     - Почему нет?!
     - Они...
     - Что  они?!  -  вскрикнул  Мамбет,  чувствуя   неладное.   Он   грозно
нахмурился, а голос стал глухим и сиплым.
     - И Орак и Нурым - все погибли. Офицеры напали врасплох...
     Мамбет заскрежетал зубами и поднял кулак.
     - Ну погодите, мерзавцы!
     Лицо Мамбета покрылось пятнами, стало  страшным.  Ораз  отвел  от  него
глаза, повернулся к Хакиму, указал в сторону Бахитжана:
     - Слушай, Хаким, слушай!
     Хаким, отрешенный, измученный, напрягая волю, ловил  слова  знаменитого
Каратаева.
     - ...Времена отчаяния позади. Только сейчас открылись  ворота  свободы.
Народ вырвался из душной темницы на вольный простор. Однако настоящий  поход
за свободу только начинается...
     - Ты слышишь, Хаким?
     - Путь свободы и равенства - долгий и трудный  путь.  Вперед,  джигиты!
Немало смельчаков пролили кровь и отдали жизнь за свободу... Но крутое время
миновало!
     - ...И  кровь  пролили,  и  жизнь  отдали.  Нурым.  Сальмен.  Мукарама.
Сями... - шептал Хаким. - Путь свободы долог и труден...
     Хаким еще не знал о гибели Каримгали, Мендигерея...  Он  вспомнил  лишь
тех, о смерти которых знал.
     Хаким крепче стиснул зубы, но, как ни силился сдержаться, слезы потекли
по его лицу. Первые слезы за три последних страшных дня.  Хаким  отвернулся,
пряча лицо от Ораза.
     А слезы, как вырвавшийся из глубины земли светлый родник, все лились  и
лились...