Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Ефименко Владимир. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  -
- Очень приятно, - заулыбался итальянец. - Но на мой счет - это преувеличение. Я охотней слушаю по-русски, чем говорю. Мы закурили, и когда я лез в карман за мундштуком, Марк предусмотрительно предложил мне "Мальборо", пока я не задымил их своим противотанковым табаком. Я не без удовольствия затянулся, хотя демонстративно держал сигарету безо всякого почтения, большим и указательным пальцами, как самокрутку на ветру, в поле. Потом речь зашла о классиках итальянского кино. Я восторгался, брызжа слюной, Бранцотти слушал без ревности, но Марк делал мне страшные глаза. Тогда я очень осторожно ступил на тонкий лед - речь зашла о новом фильме. Официант принес на подносе бокалы. Мы чокнулись, но я сказал, что мне, гипертонику, пить нельзя и подошел к столу, чтобы налить себе минералки. Пока никто не видел, я налил полный стакан коньяка и залпом выпил. Потом налил еще и закрасил его "Колой", чтобы были видны пузырьки. Меня немножко отпустило. Я вернулся к обсуждению фильма - треп о возрастной роли, психологизм, муть всякая. Больше всех надрывалась Вика, которая сделала, наверно, один шаг вперед от "кушать подано", и то, благодаря Марку. Сам именинник был в ударе: - Вы, что, думаете, "На склоне" - это обязательно - на склоне лет? - Ну почему,- вставила Вика,- усадьба Карсавиных находилась как раз, на склоне. (Карсавин - главный герой, моя роль!) - Нет, не то. Слишком прямолинейно,- скривился Марк,- это состояние упадка. У человека - глубочайшая депрессия, потеря смысла. ОН живет всю жизнь и в конце узнает, что жил напрасно. У него экзистенциальная фрустрация, он устал. Он даже не способен на самоубийство... Я немного покряхтел и выдал: - А я, вот, жил, жил а мне еще не надоело. Если вас интересует мнение старика. Я бы выступил в роли ...м-м-м, консультанта! Марк, будто и не слышал ничего: - Что характерно для русской интеллигенции? (его взгляд, обращенный ко мне, говорил примерно: "Знай, сверчок, свой шесток.") - А по-моему не надо доживать до седин, чтобы понять, что жизнь достаточно однообразна... - Ах, ты ж, сучка. Однообразна! Экклезиаст в юбке. Я бы сделал тебе парочку однообразных движений, но слушать эту чушь... - Однообразно что,- переспросил я, - чередование дня и ночи? Очереди? Человеческая пошлость? Что однообразно? - Все предсказуемо, - проглотила эту наживку Вика,- а это достаточно скучно. - Вы настолько знаете людей? - Людей много, а мотивов значительно меньше, и они банальны. Я рассмеялся старческим смехом: - Хотите пари? Вы, иными словами, утверждаете, что в жизни нет сюрпризов? (На какой-то момент я хотел, было, раскрыться, но побороли искушение. Что мне - утирать нос Вике? У меня ставки покрупнее, чем эта кукла. Я вынул из кармана руку, зажатую в кулак: - Угадайте, что у меня в руке? Все переглянулись и заулыбались. Вика начала: - Но... вы восприняли это так буквально... - Коробка спичек, - предложил кто-то. - Мундштук, - предположил Марк. - Валидол, - мстительно улыбнулась рыжая. - Пуговица. - Там ничего нет? Очередь дошла до итальянца, но он промолчал. Тогда я разжал кулак. Все замерли и моя челюсть затряслась "в беззвучном смехе". У меня на ладони лежала пачка "Стиморол". Как я понимаю Великого фюрера Адольфа Гитлера, который, едва заслышав слово "интеллигенция", хватался за пистолет! Когда все челюсти снова приняли обычное положение, я продолжил: - Вроде бы сверхбанально. И не диковина. Другое дело - вы от меня этого не ждали. - У вас развитое чувство юмора, - сказала Луиза, впервые за вечер удостоив меня взглядом. Она явно имела в виду мои вставные челюсти, а значит, я и ее убедил. Вика прыснула со смеху, так искренне и по-простецки, что я готов был ее расцеловать. Вскоре итальянцы укатили на марковском "мерсе". В образовавшемся вакууме, я подсел к нему вплотную и сказал: - Я рад за тебя. У тебя такие интересные друзья... Что у тебя еще слышно? Я же тебя полжизни не видел, а при них - спрашивать было неудобно... - Ой, дядя Коля. Я такая свинья,- вздохнул Марк, и я понял, что самое время выпить. Он был уже более, чем тепленький: - Я такая сволочь... Даже к тете Ларе не ... - Не надо себя корить, Марик. Это жизнь такая. Ты хоть что-то успел, а я... - Дядь Коль, да я тебе что угодно... (вот он, подходящий момент!) Марик, - начал я не спеша,- У меня тут неприятность случилась. Я хотел недельки две побыть у моря... Когда я еще выберусь? Помнишь, ты мне обещал Дом отдыха ветеранов? Так вот, я все - документы, паспорт, пенсионное, все это дома забыл. Положил на столе, а потом только в поезде вспомнил... - Не надо даже думать об этом. Один мой звонок... - Правда! Как хорошо! А у тебя милая жена, Вика. Красивая. (Я прикинулся дурачком. Вся киностудия, кроме, может быть, жены, все знали, кем ему приходится Вика.) - Это мой помреж. А жену зовут Алина. А почему бы вам не пожить у меня на даче, что ж мы, чужие? - Нет, Марик. Я не хочу вас стеснять. Не спорь. У стариков - свои причуды. Да и вообще - среди ветеранов мне будет лучшею. Все-таки, одно поколение... Хорошо? - Ну, как хотите. Только зря. Насчет путевки, я конечно, позвоню. Вот и славно, дорогой ты мой. Ох ты! Я и забыл! Проклятый склероз! Я же тебе гуся привез! Сам выкармливал. (это был последний штрих. Живой гусь с Привоза, купленный на остатки денег, сидел в корзине, у входа на дачу.) - Бог ты мой! Спасибо! Спасибо от души. А с этим вопросом, считай, решено. (Марик был "никакой", называл меня то на "вы", то на "ты", улыбался. Я решил, что пора сделать последний ход: - А, кстати, как с той Лидой? Ты понял, о ком я? Помнишь? - я подмигнул ему. - Лида? Мы с ней в чудесных отношениях. Я иногда ее вижу. У нее сын - уже здоровый балбес. Тоже пытается работать на сцене. Я с ним возился в свое время, но толку не вышло. (я пропустил это мимо ушей) - Значит, вы.. остались друзьями. Я рад. Если она меня вспомнит, мне было бы приятно ее повидать. Умненькая такая... - Да. С ней интересно. Но - не сложилось. А я ей обязательно передам. Мы заедем, дядь Коль, обещаю. - Вот и славно. Однако, устал я ужасно. Эта дорога так изматывает... (Да. Я действительно устал. Хочу только спать. Своего я добился. Завтра я буду в Доме ветеранов и туда приедут Марк с моей мамой. Ему некуда будет деваться. 22. Я спал без снов и проснулся на раскладушке под вишнями. Это была моя мысль - спать в саду. Марка уже не было. Мы с Алиной попили чай и вскоре пришел Вадик, которого Марк проинструктировал, куда меня отвезти: - Марк Александрович уже обо всем договорился. Мы можем ехать прямо сейчас. Я на машине. Вадик был вторым помрежем, исполнительной серой лошадкой. Я попрощался с Алиной и мы укатили. Ехали мы довольно долго. Я не знал, где находится Дом ветеранов, но Вадик вез меня, как Иван Сусанин - петляя по задворкам. Наконец, мы заехали на какой-то хоздвор. Я вылез из машины, проклиная "радикулит", а Вадик побежал договариваться с персоналом. Наконец, меня пригласили. Молоденькая медсестра в белом халате усадила меня на стул и заполняла какую-то бумагу, что-то вроде санаторной карты. Потом она сказала мне, что нужно померять давление. Я не хотел закатывать рукав, но она обернула мне руку поверх и стала качать. Рука занемела, и когда воздух с шипением вышел, глаза ее округлились: - Ничего себе! Да как же вы с таким давлением? Ведь у вас почти что криз! Ложитесь сюда, я вам укольчик сделаю. Не больно, честное слово. Вот уж не думал! Я, наверное, действительно очень устал. Надо отдохнуть. Все уже позади, теперь только - набираться сил. Она сделала мне укол (чтоб у нее ручки не болели!) так быстро и незаметно, что я и не почувствовал. Я такой слабый, ужас! Голова стала свинцовой и я провалился в сон. 23. Сон! Какая необъяснимая и волшебная штука! Какие потрясающие чудеса случаются во сне, а мы принимаем это за должное, или наоборот, удивляемся самым обычным вещам! Мне снилось, что я лежу в палате Дома ветеранов, а в изножье у меня стоят мама и Марк. Они смотрят на меня и говорят, так, будто я уже покойник. Марк, кажется, чем-то огорчен: - Лида, ты узнаешь его? (наверное, я очень "постарел"). А она плачет. Никогда бы не подумал, что она так любила Николай Иваныча. Мама говорит: - Хорошо, хоть Саша позвонил. И когда он мне прочел этот бред... Марк начинает успокаивать маму. Я не понимаю, что такое ужасное ей цитировал Саша, и при чем он тут вообще. Марк говорит, что это возможно и не очень серьезно, и "его еще удастся поставить на ноги". Мама плачет опять. Марк говорит ей, что сам никогда бы не подумал, что такое может случиться. Что? Входит Саша и уводит маму. Марк смотрит на меня долго, а потом тоже уходит. Захожу я. Я - лежащий старик, улыбаюсь себе - молодому: "Как мы их взули?" Заходит Николай Иванович, снимает очки, парик, усы, и подмигивает мне: А давай, Витя, мы их В С Е Х обманем!... Владимир Ефименко. Поэтические циклы (сборник стихов) ЛЮБОВЬ Твоя божественная голень - Моя извечная тоска. Я был избыточно доволен, А ты - несбыточно близка. x x x Праздный треп за чашкой кофе И каемочки овал, Твой смурной и хмурый профиль Текст по зернышку клевал. Текст, скорей декоративный, Ни о чем и просто так, Это менее противно, Чем всерьез лепить умняк. Тут не в сказанном, не в слове, Суть не в этом, уж поверь, А в гудке (он все басовей) Отдалившихся потерь Треп, как фон для помолчанья Для встречающих покой. Наши темы - чушь баранья, Но откуда ж кайф такой? x x x Зачем вздыхать, божиться всуе, Да просто летние потемки Мне улыбнулись, интригуя, Лицом прекрасной незнакомки. ОЛЬВИЯ Ольвийский воздух пахнет степью, Закат прогнал июльский зной И, к полному великолепью, Мы - словно кролики весной. x x x Если ведешься на запах духов - Не от большого ума, Но подозрительно много стихов - Это, ты знаешь, сама. x x x x x x Прости, прекрасная Одетта: Входя, не знал, что ты раздетта. x x x Летние сумерки. Старый еврей Сел подышать в переулочке. Мимо - красотка: за нею - шлейф, Пахнет, как сдобная булочка. ЗЛОЕ Месть Бывало, взвоет, как собака, Разлука, сердце леденя, Но став игрушкою маньяка, Ты расквиталась за меня. ДРАГОЦЕННЫМ И БЕСЦЕННЫМ Много девушек хороших И плохих, но ладных дам. Кто же пьяные дебоши Вдохновляет тут и там? Красота - всегда приманка, Красота всегда - товар, Для нее - хоть наизнанку, Если сам не очень стар. Вы так выглядите сочно... Сквозь иную глядя призму - "Красота" - не очень точно: Это - вызов организму Как снискать такую милость? Звон монеты? Шпаги звон? Чтобы устрица открылась, Нужен выжатый лимон. Я придумал обелиск вам, Представлял - кидало в дрожь... Дань почтенья одалискам - Знаете, на что похож? * * * Люблю всех женщин, как сестер! (Инцест и здесь клешню простер.) КОЕ-ЧТО О "СНИКЕРСАХ" То немыслимо выразить в прозе, Ожидание встречи вдвоем, Так, что "сникерс" дубел на морозе, По дороге, в кармане моем. Она ждала огня души, Презрев любовную науку И кто-то... "сникерс" положил В ее протянутую руку. ПАТРИОТИЧЕСКОЕ Нам нужен собственный Мессия - Чужую славу превозмочь: Прощай, немытая Россия! Тиха украинская ночь. АНТИЧНОЕ ВЕРГИЛИЮ Бессонной челюстью ночей Жевал я фолиант Вот странно: в сущности ж, ничей - Мотив, сюжет, талант Чудесно, если хоть одно, А тут и все зараз, Что называется, "дано", От Бога, (без прикрас) Про остальных поэтов я Подумал :"Мелюзга!" Но тут катарсис подкатил И вставил по мозгам. ПЕРЧАТКА Ликует буйный Рим И в Колизее Сидят патриции, Короче,- ротозеи. Но вот, одна из дам, С большой украдкой Вдруг, с понтом, обронила львам Перчатку И говорит герою, мол, дерзни, А после мы останемся одни И не краснея до корней волос Тебе поставлю сказочный засос. Он ринулся ко львам в изящной тоге, Но, видимо, его хранили боги Он вышел с честью и воспет рапсодом, Ну, разве что, немножечко обглодан: Перчатку ты хотела? Вот она! Награда ж мне и на фиг не нужна! x x x Чтобы страсть была нетленной, Чтобы помыслы - чисты, Любовался царь Еленой И с рабынею - в кусты Менелай раскинул мудро, Возмущая тем ханжу, Вот зачем, домой под утро Я порою прихожу. x x x КУХНЯ x x x В эту влезшие канаву Погибают в страшных муках, Все претензии на славу Беспричинны, потому как. ЖИВОПИСЕЦ Живопись - тяжелый случай: То серятина, то бель, А палитру, как ни мучай - Изнасилуешь модель В мастерской, к тому же - крысы, Холст прогрызли, съели кисть, Кто позирует - нарциссы, Кто ваяет - мазохист. Сколько красок в голой дуре! Сколько цвета, целый мир! Слепо следуя натуре, Все домазывать до дыр. В Лувр заеду, как на танке! Был художник очень рад И хлебнул вина из банки (В банке был крысиный яд) И остались краски звонче (Так сработал порошок) Он картины не закончил - Получилось хорошо. ПОРТРЕТ ОДНОЙ ДАМЫ Я представляю Вас в пастели, Вам угля серость не к лицу, И - на "чуть-чуть", на "еле-еле",- Писать портрет - не стричь овцу Здоровый дух в здоровом теле И был я очень огорчен: Я думал только о пАстели, А Вы подумали о чем? АКТЕР Умирал он трижды на день - Скромно, скорбно, без амбиций, Критик исписал тетради На одной из репетиций Он играл еще с пеленок, Каждый шаг из жизни брал, Убеждала до печенок Всех актерская игра Но однажды, в день премьеры Он почуял смутный страх, А за ним, кварталы меря, Смерть неслась на всех парах Умер. Публика в экстазе, Натуральненько, тик-так, (Это ехал на КАМазе Непроспавшийся дурак), НЕДО-ПЕГАС К зовущей белизне бумаги Питал чувак гнилые тяги. Я страдал мигренями В возрасте иллюзий, Думал, от курения, Оказалось, Муза Все отбросы, "даль небес", Ведь Пегас - безлобый, Неразборчивый балбес Все метет в утробу Локти в клочья искусал, Только внял совету И обжоре прописал Строгую диету: У него отныне пост: Никаких "туманов", Никаких "хрустальных звезд", "Сладостных дурманов" О сиропе "нежных рук" Даже нет и речи, "Тщетность грез" и "боль разлук" Потихоньку лечим. Иногда, хоть скройся с глаз - И приличных брюк нет, А предательский Пегас Вдруг возьмет, и всхрюкнет! x x x x x x Метр читал, со мной не споря И изрек : "Вот тут - прокол. Поэтичным a priori Мне не мыслится "рассол" Мелочь, дырочка всего-то, А из шины вышел дух: Ставь авто за поворотом И теперь плетись на двух Я читал его поэмы: Там прокола не сыскать, И точны, как теоремы, И чисты, как Бога мать. Так и гусеничный трактор От прокола защищен: Если духа нет de facto, Дух не может выйти вон. ОДНОСТИШИЕ Он стрелял холостым, но с глушителем. x x x Страдая от людей плохих, Старайтесь делать паузы: Уж лучше слабые стихи, Чем гениально - кляузы. x x x А у Мальвины - голова из ваты, А ей Пьеро читает свой сонет Поэзия должна быть глуповата, Но чтобы полной дурой - Нет. О ГРУСТНОМ x x x Ритмичных слов изящество и грация - Авансы в недописанной главе, А экзистенциальная фрустрация Подкравшись, бьет меня по голове. x x x Хоть кричи - тоска. И все же Я оформил этот крик. Жалко, предок мой не дожил, Прикололся бы старик. x x x Как будто уши мне прочистили, Как будто спала пелена, Глазами солнечно-лучистыми Я все пронизывал до дна Опять - кошмар и околесица, Опять последний день живу, И взор безумный с жиру бесится, Лаская мокрую траву Забыл, занудный привереда Про автотренинги Леви, Опять провал. И крышей еду С большой готовностью к любви Опять чужой и неприкаянный, Не помню улиц и имен, Как будто я печатью Каина Жестоко кем-то заклеймен И где ж открытая Америка? И где разверстые гробы? Да просто тихая истерика От непонятности судьбы. * * * На вас ползли густые тени, А вы сидели у стены, Бледны лицом, как привиденье, Жестокой страстью сражены Вас жгла пекучая обида, Платок искомканный - в руке, Недалеки от суицида, От жажды жизни вдалеке И раз Судьба боднула первой, А Случай выставил за дверь, Вы стали первоклассной стервой: Вам все дозволено теперь. x x x Сумерки сели и город притих, С легким шуршаньем - по крыше лист, Встретились осенью двое слепых: Сколько же лет мы не слышались! x x x В плечо рыдает малолетка, А я пытаюсь утешать - Универсальная жилетка Привыкли: мне за них решать Ведь не бывает только взлета... Поет слюнявый Пресняков... Неблагодарная работа - Тащить вас из депрессняков Ведь я совсем не из железа, Не психиатр и не шаман, Я не Франциск, не мать Тереза И не платочек - на карман. Увы, сей метод наказуем: Как донор, я совсем иссяк, Слетел, заразным поцелуем - Ну вот, извольте : депрессняк. НОЧНОЕ Не дразните на ночь беса, Это лучше поутру Баловство из интереса - А потом, глядишь, помру Раньше, позже, глуше, звонче, Но кольнет и заболит И шлагбаумом прикончит Личной жизни инвалид. x x x ПИСЬМО Не тратьте времени, Ни сил, ни грима вы: Мы все под бременем Неисправимого. Все просто, батенька, Как в рыбе вилка. Привет, горбатенький! Твоя Могилка. x x x На остановке - пьянь и псина, А голос сиплый, как спросонок; - Была на кладбище у сына И напилась, как поросенок Сказав, сама смеется баба, Беззубым ртом своим, беззвучно; Меня на свете держит слабо, Да отравиться несподручно И кто завел такую моду, Чтоб целый час прождать трамвая? Сижу я, в рот набравши воду И ей беспомощно киваю. И З Б Р А Н Н Ы Е П Е Р Е В О Д Ы БЕССМЕРТНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ ВЕЛИКОГО УЧИТЕЛЯ ВО-ВОНГКА (Перевод с древне-корейского) Ой, светла его головонька! Славься, наш Учитель, Во-Вонг-Ка! (из корейской народной песни) Святой японский, Кобо Дайси, Цветы не складывал в мешок. Раз хорошо - не зарывайся И будет дальше хорошо. x x x

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору