Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Житинский А.Н.. Дитя эпохи -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  -
рофимов, тихо светится, глаза скромно опустил. На лысине отпечаток мяча. Думает, что я его поздравлять буду! - Что же вы, - говорю, - лысый черт, меня подводите! Нехорошо это. Разве вас не устраивала боевая ничья? Трофимов глазами сверкнул и говорит: - Мы стремились только к победе! В общем, не разглядел я его волевых качеств. Не учел бойцовский тем- перамент Трофимова. А мяча мне больше не дали. На разборе игры шум стоял большой. Все кричали. - Кто держал этого аса? Этого лысого! Он им всю игру сделал! - Я держал! - говорю. - Я! Попробуйте, удержите его! Это же Бобби Чарльтон! Он мне сам рассказывал, что за сборную играл в тридцать восьмом году... Тут все затихли и решили, что сыграли почетно. Культурные ценности Когда наступил юбилей знаменитого композитора, жена сказала, что пора мне приобщаться к культуре. Я так считаю, что на нее подействовал газет- ный бум. Последний раз я приобщался к культуре на втором курсе института, ког- да ухаживал за вышеупомянутой женой. Только она тогда еще не была ею. В те времена мы ходили в кукольный театр и в кунсткамеру, от которой у ме- ня навсегда осталось незабываемое впечатление. Примерно как от морга, хотя в морге я не был. На этот раз жена взяла билеты в филармонию по два рубля штука. Я ни- когда не думал, что музыка такая дорогая вещь. - Ты бы хоть просветился немного, - сказала жена. - Почитал бы что-нибудь перед этим, послушал пластинки... - Нет ничего ценнее свежего взгляда, - сказал я. - Как в науке, так и в культуре. Я всецело за непосредственное восприятие. Зал филармонии, если кто не был и не знает, это такой белый зал в центре нашего города, с колоннами и сценой без занавеса. Хороши люстры, в каждой из которых насчитывается по тридцать семь лампочек. Некоторые из них уже перегорели. Хрустальные побрякушечки я сосчитать не смог. До- шел до шестисот одиннадцати и сбился. Билетов в тот вечер продали больше, чем было мест. Некоторые люди по бокам стояли, вытянув шеи. Мне их было жалко. Что ни говори, а это непо- рядок. Когда публика расселась и съела конфеты, на сцену с двумя колоннами вышел оркестр. Без всякого объявления начали что-то играть, какую-то сложную музыку. И не очень громко. Потом выяснилось, что они настраивали инструменты. Между прочим, это можно делать и за кулисами. Потом раздвинулись портьеры в глубине сцены и оттуда легкой походкой вышел дирижер во фраке и весьма приятной наружности, похожий на иранско- го принца и одесского жулика одновременно. Он поздоровался со старичком слева, у которого была скрипка, больше ни с кем. Вероятно, просто не бы- ло времени, нужно было начинать. Дирижер сверкнул глазами в публику и отвернулся. Больше его лица в первом отделении я не видел. Некоторые зрители сидели наверху, над сце- ной. Они могли видеть его лицо. Наверное, билеты у них были подороже, я не знаю. Начали играть, и играли минут пятнадцать. Когда кончили, я захлопал, а все остальные зрители стали кашлять. В филармонии хлопать полагается в самом конце, а в середине полагается кашлять. Я понял, что ошибся, и в дальнейшем для верности только кашлял. Надо сказать, что публика воспитанная. Никто не показывал на меня пальцем. Несколько дам тонко улыбнулись, вот и все. Стали играть дальше, и играли еще полчаса. Я успел все сосчитать, включая колонны, а потом принялся разглядывать публику. Кое-кто спал, это я вам прямо скажу. Некоторые переживали, особенно старушки. Мужчины сидели тихо. Когда закончили, дирижер поклонился и сразу ушел, как будто его выз- вали к телефону. Я тоже хотел уйти, но все хлопали, не двигаясь с мест. Дирижер пришел, поклонился и опять поздоровался со старичком. Забыл он, что ли? После этого он снова ушел. Так продолжалось раз пять, причем му- зыканты стояли и от нечего делать похлопывали смычками по подставочкам для нот. Наконец кто-то догадался дать дирижеру цветы, и больше он не появлял- ся. Можно было пойти в буфет. В буфете продавали лимонад и конфеты. Пива не было. Мы пошли в фойе, где публика гуляла по кругу против часовой стрелки. Дамы пожирали друг друга глазами. Немного пожирали и меня, поскольку на мне был новый галс- тук. Во втором отделении было то же самое, только с роялем. Снова здорова- лись, но теперь вариантов было больше. Сначала дирижер с пианистом, по- том дирижер со старичком, а потом пианист со старичком. В конце опять долго вызывали дирижера, хотя мне показалось, что многие нервно нащупы- вают в кармане номерок гардероба. Я думал, что сыграют еще что-нибудь для души, но не сыграли. В гардеробе было тесно и совершенно не понять, где конец очереди. Однако ругались мало и очень вежливо. Я высчитал, что следующий юбилей этого композитора будет через сто лет. С удовольствием схожу в филармонию еще раз. Всегда интересно наблю- дать обычаи, далекие от нашей повседневной жизни. Банкет После защиты все сразу пошли в кафе. Маршрут был известен. Впереди шел герой дня Саша Рыбаков под руку с официальным оппонентом. Сзади жи- вописными группами шли остальные. Все улыбались, будто совершили доброе дело. В кафе уже стоял накрытый стол, расположенный буквой "Т", как на аэ- родроме. Бродили какие-то люди. Сервировка стола была на кандидата физи- ко-математических наук. Все по-прежнему улыбались, только более нетерпе- ливо. Наконец пришел ожидаемый заведующий кафедрой, и можно было начи- нать. Рядом со мной за столом расположился абсолютный незнакомец. Видимо, он был родственником или школьным товарищем Рыбакова. Незнакомец был близорук и удивленно вскидывал брови, поглядывая на буженину с хреном. - Товарищи! - сказал завкафедрой. - Сегодня мы... И все пошло как обычно. Через две минуты выяснилось, что Саша выдаю- щийся экспериментатор. Пять минут спустя кто-то сравнил его с Ферми. А через некоторое время нерасторопность Нобелевского комитета по физике стала очевидной. Стол был сервирован превосходно. Пожалуй, все-таки лучше, чем на кан- дидата. Близко к доктору. Уровень коньяка в бутылках падал стремительно, как нравственность в странах капитала. Мой сосед пил каждый тост, пока- зывая незаурядные способности. Брови его заняли устойчивое верхнее поло- жение. Наконец он поднялся с рюмкой в руке. - Товарищи! - сказал незнакомец, угрожающе наклоняясь в мою сторону. - Я специально прилетел из Новосибирска, чтобы сказать этот тост. Все посмотрели на него с уважением. Приятно было, что он не забыл та- кую мелочь. - Выпьем, друзья, за вирусы, которым обязан наш диссертант! Мы подняли рюмки, ожидая услышать смешную медицинскую историю. И действительно, этот чудак из Новосибирска оказался остроумным человеком. Он долго говорил о каких-то вирусах, а потом сказал: - Юра, позвольте мне вас расцеловать! Этого, конечно, не нужно было делать. Когда он приблизился к Саше, который все еще доверчиво улыбался, брови его приподнялись еще сантимет- ра на три. Хотя казалось, что выше нельзя. - Кто вы? - прошептал незнакомец в наступившей тишине. - Саша, - сказал Саша. - А я думал, вы Юра, - еще тише сказал сибиряк. Горе его было неопи- суемо. - Нет, я не Юра, - мягко, но настойчиво сказал Рыбаков. Саша вообще очень твердый человек. Это делает ему честь. Я бы давно не выдержал и признался, что я Юра, раз это так необходимо. Хотя я Петя. Короче говоря, выяснилось, что сибиряк приглашен в кафе "Север", а у нас "Восток". Поскольку компаса у него не было, ошибка показалась прос- тительной. Сашу он все же расцеловал. - Может, я еще успею к своим, - сказал он, взглянув на часы. И отбыл. Вот только мы не спросили, в какой ему нужно было город. Дед Мороз На Новый год меня уполномочили быть Дедом Морозом и возить мешок с подарками по квартирам сотрудников. - Ты у нас молодой и стойкий, - сказал парторг. - Должен справиться. Потом только я понял, что он имел в виду. Меня снаряжали всем коллективом. Шубы не нашлось, ее заменил защитный костюм, оставшийся от занятий по гражданской обороне. Его обшили блест- ками, а на ноги я надел диэлектрические боты. Когда прицепили бороду и усы, я стал похож на престарелого космонавта. Шеф посмотрел на меня и сказал, что к нему заезжать не надо. У него нервный и впечатлительный внук. Остальные сотрудники были за детей спо- койны, и я поехал, взяв такси на средства профкома. Честно скажу, пять адресов я выдержал хорошо. Но у каждого человека есть своя норма. У меня она, если без закуски, примерно граммов триста. А давали без закуски. Некогда было закусывать. Шестой адрес был дяди Феди. Он меня встретил как родного. Кинул внуч- ке мой мешок с подарками, сказал, чтобы выбирала, а сам поволок меня в кухню. Там мы с ним посидели, как всегда. Потом пришла внучка и спросила: - Дедушка, а Дед Мороз у нас будет ночевать? - А что! Очень даже может быть! - закричал дядя Федя. Тут я вспомнил, что внизу ждет такси, и вышел на улицу, держась за мешок, где сиротливо болтался последний подарок. Оставался еще один ад- рес - адрес Лисоцкого. Таксист посмотрел на меня с сочувствием и сказал, что так мордовать людей, конечно, нельзя. Посоветовал обратиться в соцстрах, а когда прие- хали, довел меня до подъезда. - Дальше уж сам! - сказал он, придав мне нужное направление. Я полез на пятый этаж, используя перила как страховочную веревку. На площадке между вторым и третьим этажами я увидел еще одного Деда Мороза. Он сидел на батарее отопления и плакал, утирая слезы ватной бородой. - С Новый годом, коллега! - приветствовал я его. - Снегурочка! - замычал Дед Мороз, обливаясь слезами. - Где моя Сне- гурочка?.. - Хорош г-гусь, - сказал я. - Снегурочку потерял! - А ты без бороды! - ответил он, на секунду проясняясь. - Какой же ты Дед Мороз, ежели ты без бороды? - Ты тоже без бороды, - сказал я, отрывая ему бороду. - Пусть, - дружелюбно кивнул он. - Куда путь держишь? - На пятый, - сказал я. - И я, - сказал он, отлипая от батареи. - Пошли вместе. Вместе у нас больше шансов. И мы пошли вместе, демонстрируя чудеса сплоченности и братства. Дед Мороз дышал сплошным коньяком, и я ему невольно позавидовал. Дойдя до цели, он спросил с усилием: - Тебе в какую квартиру? - Сорок семь, - выдохнул я. - Мне тоже, - выдохнул он, и этот выдох меня доконал. Дальше я ничего не помню. Проснулся я на тахте. По правую руку лежал знакомый Дед Мороз, а по левую -еще какой-то Дед Мороз, незнакомый. Мы были как богатыри художни- ка Васнецова, только без лошадей. Я перелез через незнакомого Деда Мороза и вышел из комнаты. В коридо- ре мне попался Лисоцкий. - Как себя чувствуете? - тревожно спросил он. - Ничего, - сказал я и поинтересовался, почему такой наплыв Дедов Мо- розов. И Лисоцкий рассказал, что во всем виноват он. В прошлом году заказан- ный Дед Мороз не доехал, попал в вытрезвитель. Поэтому на сей раз он для надежности заказал меня, его жена заказала моего коллегу на своей рабо- те, а бабушка вызвала из "Невских Зорь". Зато дети были очень довольны обилием таких разнообразных Дедов Морозов. Путевка Однажды у нас вывесили заманчивое объявление. Вокруг него сразу же собралась толпа. Я думал, это выговор в приказе. Подошел и поинтересо- вался. В объявлении было написано: "Имеются туристические путевки за полную стоимость: Болгария с отдыхом - 220 р. Западная Африка - 800 р. Круиз вокруг Европы - 850 р. Аргентина с заездом в Бразилию - 2200 р. Япония теплоходом - 1200 р. Обращаться в местком". Я никогда не был в Японии теплоходом, а равно иным способом. В Арген- тине с заездом в Бразилию, а также наоборот я тоже не бывал. В Западной Африке и подавно. Я не был там в любых комбинациях и сочетаниях. С отды- хом и без отдыха. Собственно, непонятно даже, что мне делать в Западной Африке? Тем не менее объявление меня смутило. Раз имеются путевки, значит предполагается, что кто-то их купит. Интересно, кто бы это мог быть? Немного настораживало, что путевки за полную стоимость. Это указывало на возможность неполной стоимости, которая в данном случае улыбнулась ко- му-то другому. Надо сказать, что свободных денег у меня в этот момент не было сов- сем. Не считая свободного рубля на обед. Его каждый день выдает мне же- на. Но я все-таки пошел в местком, чтобы там не подумали, что я испугал- ся объявления. В месткоме рядом с несгораемым шкафом сидела симпатичная девушка. В шкафу, по всей вероятности, лежали путевки. - В каком месяце Западная Африка? - спросил я небрежно. - В июле, - сказала девушка. - Жаль... - сказал я. - Не годится. Там в это время жарковато. - Возьмите Японию, - с готовностью предложила девушка. - Или Аргенти- ну. Туда и туда теплоходом. - Не переношу качки, - сказал я. - Тогда круиз. - А что это такое - круиз? - Да мы сами точно не знаем, - сказала девушка. - Так написано. - Я грамотный, - сказал я. - Но мне не хотелось бы платить 850 рублей неизвестно за что. Девушка сказала, что хорошо меня понимает. Я улыбнулся ей, и можно было уходить с высоко поднятой головой. Я сделал все, чтобы приобрести эти самые путевки. - Ой! А Болгария! - воскликнула девушка. Я вздрогнул. - Что Болгария? - Про Болгарию я совсем забыла! Очень дешевая путевка. Почти даром. Вас это не затруднит. Да еще с отдыхом!.. - А нельзя Болгарию отдельно, а отдых отдельно? - спросил я. - Видите ли, я имею возможность хорошо отдыхать внутри страны. У моего тестя да- ча. - Отдельных расценок нет, - сказала девушка. - Написано вместе и про- даем вместе. - Знаете что? - сказал я. - Я здесь еще не везде был. Дайте мне что-нибудь поближе. - В таком случае возьмите Пушкинские Горы. Со скидкой. Шестьдесят шесть. - Это даже излишне дешево, - пробормотал я и побежал занимать деньги. Через полчаса путевка лежала у меня в кармане. Я ходил вокруг объяв- ления и радовался. Во-первых, не нужно пересекать границу. Говорят, это волнует. Во-вторых, тоска по Родине мне не грозит. Как где-нибудь в Ар- гентине, у черта на рогах. А в-третьих, как-никак скидка! Наверное, полная стоимость у этой путевки, как в Аргентину. Никак не должна быть меньше, потому что все же Пушкин там жил. Был в ссылке, гу- лял, писал стихи. А в Аргентине он никогда не был. Между прочим, Пушкин вообще за границей не был. И ничего, прекрасные стихи писал. А в Михайловское он ездил без путевки. Ему эти поездки об- ходились дороже. Народная тропа Наш поезд отходил вечером. Это был специальный поезд к Пушкину. Он должен был отвезти нас в Псков, подождать там, а вечером увезти обратно. А мы должны были успеть за это время съездить на автобусе в Михайловс- кое. Такая была установка. В моем купе оказалась толстая женщина и супружеская пара средних лет. Мужа звали Вадик. Он сидел за столиком и размышлял, положив голову на кулак. По-моему, он не вполне сознавал, куда его везут. Когда поезд тронулся, Вадик достал из кармана плаща недопитую бутыл- ку. Его жена тренированным движением перехватила бутылку и сказала: - Спи, убоище! Убоище полезло на верхнюю полку, то и дело срываясь. Наконец оно там угомонилось. Я тоже лег и попытался подготовиться к встрече с Пушкиным. Так сказать, настроиться лирически. Для этой цели у меня имелся томик стихов. "Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит..." - начал читать я. Убо- ище громко захрапело. Я положил стихи под подушку, стиснул зубы и закрыл глаза. Когда я проснулся, толстая женщина ела пирожки. Вадик выяснял у жены, зачем она взяла его с собой. По словам Вадика, его выгоднее было оста- вить дома. Незачем ехать так далеко, чтобы выпить. Толстая женщина съела пакет пирожков и запила их лимонадом. Она все делала основательно. Потом она взглянула на часы и спросила: - Когда завтракать-то будем? Продают путевки, а ничего не предупреж- дают! Я проглотил слюну и снова стал настраиваться. "Роняет лес багряный свой убор. Сребрит мороз увянувшее поле..." За окном все так и было. Нас привезли, накормили, дали в руки пакеты с сухим пайком и повезли на автобусе к Пушкину. В пакетах были вареные яйца, бутерброд с сыром и печенье. Это чтобы мы не умерли с голоду, потому что прекрасное возбуж- дает аппетит. - Приветствуем вас на псковской земле! - сказал юноша-экскурсовод, и автобус поехал. На холмах желтели убранные поля. Рощи осыпали листья. Вадик благопо- лучно спал. Его жена смотрела журнал. Толстая женщина медленно закипала, потому что экскурсовод молчал. "Унылая пора, очей очарованье!.." - повторял я про себя. - А чего это вы молчите? - вдруг грозно сказала толстая женщина. - Деньги плочены, а он молчит! Где мы едем? - Мы приближаемся к Святогорскому монастырю, - сказал юноша. - Он что, здесь жил? - спросила женщина, имея в виду Пушкина. - В монастырях живут только монахи. - А я почем знаю, кто он был, - обиделась женщина. - Я, может, для того сюда и еду, чтобы мне все объяснили. - Объясню, объясню, - пообещал экскурсовод. Мы проехали мимо монастыря. Толстая женщина заволновалась. Она реши- ла, что шофер что-то напутал. - Так вот же монастырь! - сказала она. - Куда же теперь? - Сначала в Тригорское, - сказал юноша. - У меня путевка в Пушгоры, - настаивала женщина, делая ударение на первом слоге. Юноша успокаивал ее до Тригорского. От шума проснулся Вадик и полез за бутылкой. Он сентиментально посмотрел в окошко и дососал бутылку до конца. В Тригорском толстая женщина первой вскарабкалась на гору, не отходя от экскурсовода ни на шаг. Юноша уже понял, что его ждет. Он печально рассказывал о соседях Пушкиных Осиповых-Вульф. Женщине он сказал, чтобы она запоминала вопросы. Отвечать на них он решил на обратном пути. Вадик на гору не полез. Он устроился на берегу Сороти и кидал камушки в воду. Возглавляемые толстой женщиной, мы пошли в Михайловское. Женщина тре- бовала объяснений у каждого исторического куста. Она жадно впитывала культуру. Особенно ее интересовали любовные увлечения поэта. В аллее Керн она совсем расчувствовалась и принялась делиться с женой Вадика ка- кой-то своей историей. Я нечаянно подслушал. История была аналогична пушкинской. До войны в женщину был влюблен один лейтенант. Все было так же, только стихов он не писал. Наконец мы совсем устали и поехали в Святогорский монастырь. Толстая женщина притихла после воспоминаний. Она с нежностью смотрела на картину "Дуэль Пушкина". Наверное, вспоминала своего лейтенанта. Вадик пожелал сфотографироваться у могилы поэта. Его жена достала фо- тоаппарат и запечатлела Вадика. Он стоял на фоне мраморного обелиска с таким видом, будто могила его собственная. Один интеллигентный старичок из нашей группы не выдержал. Он подскочил к Вадику и затряс головой. У него даже пенсне свалилось. - Как вы смеете! - закричал старичок. - Это святыня! - Сгинь, папаша! - сказал Вадик. - Искусство принадлежит народу. Старичок кинул в рот валидол и отошел, пошатываясь. - Расскажите про Дантеса, - попросила экскурсовода жена Вадика. С Пушкиным ей все уже было ясно. - У этой могилы я не могу о нем рассказывать, - тихо сказал юноша. Он повернулся и пошел к автобусу. Все молча пошли за ним. На обратном пути до Пскова экскурсовод отвечал на вопросы. Вопросов было много. Всех интересовали житейские подробности. Сколько у Пушкина было детей, где они жили и какое народили потомство. Будто Пушкин был основателем племени, а не великим поэтом. Никто не попросил юношу просто почитать стихи. Вероятно, стихи были всем известны из школьной програ

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору