Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Житинский А.Н.. Дитя эпохи -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  -
пятна. - Кто играет городничего? - спросил председатель. - Городничую, - поправила девица. - Все мужские роли заменены женски- ми. В спектакле всего трое мужчин: сын городничей, ее муж и унтер-офи- церский вдовец. Он встал из-за стола, подошел к режиссерше и быстро провел туда-сюда пальцем перед ее носом. Дипломантка застыла с широко открытыми глазами. Бородач на цыпочках вернулся на место. После этого комиссия затеяла тео- ретический спор: является ли эта постановка новаторством или еще чем по- хуже. Дипломантка продолжала стоять в оцепенении. - Это все нужно трактовать по Фрейду, - сказала женщина с сигаретой и сбросила пепел на пиджак бородача. - И госпожу Хлестакову?! И мадам Бобчинскую?! - почти завизжал боро- дач. - Либидо, - пожала плечами узкая женщина. Я не знал, что такое "либидо". Я изнывал от непонимания элементарных для искусства вещей. Я с ненавистью смотрел на красные коленки режиссер- ши. Вскоре она победоносно ушла. Ее ход был похож на вынос пионерского знамени дружины. Следующим появился красивый южанин с афишей, на которой было что-то вытиснено арабской вязью. Он тут же начал говорить на своем языке и го- ворил минут десять не прерываясь. - Это студент-заочник... - пронеслось по рядам. - Он приехал с пере- водчиком, но переводчик вчера попал в вытрезвитель. Прямо из ресторана "Баку"... А этот по-русски ни бельмеса! Южанин между тем деловито продолжал свою речь. - Товарищ... Гражданин!.. Хватит! Стоп, стоп! - замахал на него рука- ми председатель. - Он откуда? - шепотом спросил он у бородача. - Из Чечено-Ингушетии. - Кто видел спектакль? - тяжело спросил председатель. Последовало общее молчание. Кто написал... Тьфу! Кто знает язык? Та же реакция. - Ну, как называется то, что он поставил? Где дипломная записка?! - вышел из себя председатель. Ему подали папку с титульным листом, украшенным той же непонятной вязью. Председатель перелистнул несколько страниц и уставился на дипло- манта с обреченным видом. - Как вас зовут? - выдавил он. - Миригим, - скромно улыбаясь, ответил юноша. - Идите, Миригим. Идите... Уходите, Миригим! - шаляпинским басом про- рычал председатель. Миригима сдуло. И вот после этого небольшого инцидента в зал легкой походкой вбежал мой друг, принеся с собой степные ветры Тьмутаракани. Волосы у него на голове игриво извивались. Улыбка была чарующая. За ним внесли восемнадцать стендов фотографий и афиш. Люди, которые их вносили, были в турецких тюрбанах. Он отпустил их величавым жестом, повернулся к столу и улыбнулся еще более обворожительно. - Главный герой моего спектакля Странность... - промурлыкал он. - Не правда ли, все странные вещи происходят в пятницу? Эйнштейн говорил, что здравый смысл не так просто убить. Своим спектаклем я опровег это пред- положение. Вот посмотрите... В его руках появился бумажный кубик. - Это программка спектакля. Чтобы прочитать ее, необходимо залезть внутрь кубика, потому что текст напечатан с внутренней стороны. Это мо- гут сделать только дети... Или еще пример: запах варенья. У нас в спек- такле весь второй акт пахнет вареньем... Инсценировку я написал сам. Стихи и музыку тоже. Давайте послушаем... Он включил магнитофон. Полились звуки увертюры к "Севильскому ци- рюльнику". Мой друг подпрыгнул в воздухе, как Щелкунчик, и, повисев нем- ного, медленно опустился на пол. Первой опомнилась узкая женщина. - Какая концепция вам ближе - брехтовская или вахтанговская? - спро- сила она интимно. - Мне ближе романтический катаклизм Огюста Кардье, - так же интимно ответил мой друг, послав в зрителей еще одну улыбку. Это било без промаха. А что это у вас за ящик? - подозрительно спросил председатель, указы- вая на макет. - Это образ спектакля. Там все происходит на потолке, - пояснил дип- ломант. - Послушайте, - визгливо произнес бородатый. - Вот вы пишете в дип- ломной записке слово "спектакль" через "и". Как это? - Моя героиня - француженка. В конце спектакля она говорит "оревуар", что означает "до свиданья", - терпеливо объяснил друг. - Оревуар! - протрубил председатель. Друг хлопнул в ладоши, и толпа гномов унесла афиши и кубики. Потом он вынул из кармана пачку фотографий и раздал их членам комиссии. На фотог- рафии был изображен он сам анфас и в профиль. - Мы раздаем это бесплатно после каждого спектакля, - сказал он. ...Еще продолжала играть музыка, еще комиссия разглядывала фотогра- фии, еще пахло ванилью и лимонными корочками, а мой друг уже летел мимо люстры на восток, за Уральский хребет, к великим сибирским рекам. Его фотографию можно видеть в витрине фотоателье на углу Большого и улицы Зеленина. А мне теперь ужасно хочется пойти на защиту дипломных работ дресси- ровщиков тигров или, скажем, внушителей мыслей на далекие расстояния. * Часть 5 Эффект Брума * Пишу письмо Вообще-то я в чудеса не верю. От них меня еще в школе отучили. Я верю в науку и прекрасное будущее. Это немного понятнее. Но иногда все-таки чудеса происходят, и с ними необходимо считаться. Короче говоря, однажды я обнаружил у себя на столе письмо от шефа. Шеф любит со мной переписываться. То есть пишет только он, а я читаю. Шеф часто засиживается в лаборатории допоздна, и тогда ему в голову при- ходят мысли. Утром я их изучаю. Например, так: "Петя! Подумайте, нельзя ли объяснить аномалии в инфракрасной области межзонным рассеянием". Или что-нибудь в этом роде. Обычно я не спешу на такие вещи реагировать. Кто его знает - вдруг это бред? Шеф сам так часто говорит. Вернее, кричит, вбегая в лаборато- рию: "Все вчерашнее бред и чушь собачья!" Почему собачья, я не знаю. Обыкновенная человеческая чушь, каких много. И не самая худшая. Но на этот раз было нечто новое. На столе лежал почтовый конверт, за- полненный фиолетовыми чернилами довольно размашисто. Был написан адрес нашего института, а после словечка "кому" указано просто: "главному на- чальнику". Ни больше ни меньше. К письму скрепкой была прикреплена бумажка, на которой располагалась лесенка резолюций. "Пименову. Разобраться". Подпись ректора. "Турчину. Проверить". Подпись Пименова. "Жолдадзе. Ответить в недельный срок". Подпись Турчина. "Барсову. Ничего не понимаю! Морочат голову". Подпись Жолдадзе. "П. Верлухину. Петя, ради бога, разберитесь в этой чаче и напишите ответ". Подпись шефа. Верлухин - это я. Ниже меня в системе нашего института находится только корзина для бумаг. Поэтому я не стал накладывать резолюцию, а об- ратился к письму. Оно меня заинтересовало. Тем же самым фиолетовым почерком на шести страницах сообщалось, что автор письма обнаружил электрический ток в кованом железе. В скобках бы- ло указано: "подкова". Он ее как-то там нагревал на свечке, отчего и текли токи. И в ту, и в другую сторону. Причем большие. Он ими аккумуля- тор мотоцикла заряжал, а потом полгода ездил. Было написано, что это подтверждает теорию Брумма. Автор попросил повторить эксперимент и дать отзыв на предмет получения авторского свидетельства. Внизу был адрес. Село Верхние Петушки Ярославской области. Василию Фомичу Смирному. Я только одного не понял. Откуда в Верхних Петушках известна теория Брумма? Я сам о ней понятия не имел. Взял учебник. Нет теории Брумма. Полез в физическую энциклопедию. На букву "Б" после Макса Борна шел этот самый Ганс Фридрих Брумм, умерший, как выяснилось, двести двадцать лет назад. Он чего-то там насочинял в своей келье, поскольку был монахом. Кажется, даже алхимиком. Потом все это, естественно, опровергли и поставили на его теории крест. А Василий Фомич хочет этот крест поколебать. Так я понял. Ну так это проще простого! Я тут же сел и написал: "Уважаемый товарищ Смирный! Ввиду того, что трудами Максвелла, Герца и советских ученых теория Брумма опровергнута как антинаучная, Ваше предложение не может быть принято. Видимо, в Ваши опыты вкралась ошиб- ка". В общем, "этого не может быть, потому что этого не может быть никог- да". Лихо я с ним разделался, а заодно еще раз заклеймил Брумма. Нечего ему произрастать на нашей почве! Потом я изобразил реестр подписей с указанием должности и звания. По- лучилось внушительно. Ректор института, член-корреспондент. Зам по нау- ке, профессор, и так далее. А внизу скромненько: младший научный сотруд- ник П. Н. Верлухин. Отнес к машинистке и сел, довольный проделанной работой. Когда пришел шеф, я коротко доложил о Брумме, и шеф улыбнулся. Кстати, о Брумме он тоже слышал впервые, это я понял по его глазам. Знал бы он, каким боком обернется этот Брумм, не улыбался бы. Тут пришел Лисоцкий. Лисоцкий у нас считается солидным человеком. Он все время пишет диссертацию. Он ее пишет уже лет десять. Когда я студен- том был, уже говорили, что он ее пишет. Когда он ее наконец напишет, это будет что-то потрясающее. Типа "Войны и мира" Льва Толстого. На заседа- ниях кафедры он всегда ссылается на трудности. Его за это уважают. Всем нравится, что он уже десять лет преодолевает трудности и это ему не на- доело. У Лисоцкого феноменальный нюх. Если где-нибудь в лаборатории отмечают день рождения, он всегда заходит спросить таблицы интегралов. На что ему интегралы, неизвестно. Конечно, его угощают, иначе неудобно. Он выпивает сухое вино, ест пирожные с кофе, а потом берет интегралы и уходит, изви- няясь. На этот раз, я уверен, он тоже зашел неспроста. Что-то ему подс- казало зайти. - Что нового в инфракрасной области? - спросил Лисоцкий. Ему все равно, что инфракрасная, что ультрафиолетовая, я знаю. Это он для затравки. И шеф ему брякнул про Брумма. Со смехом, конечно. Лисоцкий тоже пос- меялся, поговорил про телепатию, а уходя, взял зачем-то Физическую эн- циклопедию. Сказал, что хочет освежить в памяти второе начало термодина- мики. Наверное, соврал. Я ему почему-то не верю. Лаборантка Неля принесла письмо, отпечатанное на бланке, мы с шефом расписались и отправили его вверх. И оно тихо двинулось в Верхние Петуш- ки в качестве официального документа. Письмо ушло, и мы о нем забыли. Все пошло своим чередом. С лекции пришел Саша Рыбаков и впился в свой осциллограф. Гена, другой ассистент, устроил зачет по твердому телу, причем я, чтобы интереснее было жить, подкидывал студентам шпаргалки. Гена сидел довольный, что группа так хо- рошо усвоила. Он все время кивал, у него даже шея устала. К концу рабочего дня Брумм опять всплыл по какому-то поводу. Выясни- лось, что Саша знает его эффект. Ну, Саша вообще все знает, это неудиви- тельно. Он оторвался от осциллографа, протер очки и сказал: - Ты еще с ним нахлебаешься. У него хитрая теория. - Вот еще! - сказал я. - Ее давно похоронили. Саша хмыкнул и посмотрел без очков куда-то вдаль, по-видимому, в сем- надцатый век, в город Кельн, где обитал Ганс Фридрих Брумм. От этого его лицо сделалось немного святым. А впрочем, так всегда бывает у близору- ких, когда они снимают очки. Провожу эксперимент Через три недели история с Бруммом вступила в новую фазу. Шеф пришел на работу хмурый и долго перекладывал на столе бумажки. Я уже подумал, что его опять в кооператив не приняли. Оказалось, нет. - Вот такие дела, Петр Николаевич, - сказал шеф. Это мне еще больше не понравилось. Обычно он ко мне обращается менее официально. Шеф достал из портфеля папку, а из нее вынул бумаги. Я сразу же заме- тил сверху письмо со знакомым фиолетовым почерком. И конверт был такой же: "Поздравляем с днем Восьмого марта!" А дело, между прочим, было в сентябре. На этот раз к письму была подколота бумага из газеты. Не счи- тая институтских резолюций. Только они были уже в повышенном тоне. Шеф молча положил это все передо мной и стал курить. Я чувствовал, что он медленно нагревается. Как паровой котел. Потом он подскочил и ударил кулаком по столу, отчего фиолетовые буквы письма прыгнули куда-то вбок. - Поразительно! - закричал шеф. - Мракобесие! Алхимией заниматься я не желаю! - Ничего, Виктор Игнатьевич, - сказал я. - Это тоже полезно. Вы только не волнуйтесь, я все сделаю. - Вы уж, пожалуйста, Петя, - попросил шеф. - И ответьте как-нибудь помягче. Пообещайте ему что-нибудь. - Посмертную славу, - предложил я. - Ни в коем случае! - испугался шеф. - Пообещайте ему какой-нибудь прибор, что ли? Амперметр, к примеру... О, Господи! - И шеф нервно забе- гал по лаборатории. Он всегда принимает все близко к сердцу. Так он дол- го не протянет. В письме из газеты указывалось на недопустимость пренебрежительного отношения к письмам трудящихся. Оказывается, нужно было проверить самим эффект Брумма, а не ссылаться на какого-то Максвелла. - Брумм-брумм-брумм... - запел шеф на мотив марша. - Он тут Энгельса цитирует, - заметил я, ознакомившись с письмом Ва- силия Фомича в газету. - Брумм-брумм-брумм, - еще громче запел шеф. Я отложил свой эксперимент и занялся опытом Василия Фомича. Прежде всего предстояло достать свечку. Гена посоветовал купить в магазине, а Саша Рыбаков - в церкви. Церковь к нашему институту ближе, чем магазин, поэтому я направился туда. У церквей странное расписание работы. Иногда они закрыты весь день, а иной раз работают даже ночью. Мне повезло. Церковь функционировала. У входа какая-то старушка торговала свечками. Свечки были тонкие, как ма- кароны, и дорогие. Я купил пять штук, и старушка меня перекрестила. Ви- дать, я ей понравился. С подковой дело обстояло хуже. Я просто не знал, где в городе можно достать качественную подкову. Позвонил в справочное бюро. Меня там обру- гали, сказали, чтобы я не хулиганил. Тогда я заказал подкову в механи- ческой мастерской. Дядя Федя, наш стеклодув, нарисовал мне по памяти эс- киз. Он у нас родом из деревни. Я перечертил по всем правилам в трех проекциях, и в аксонометрии тоже. Все честь честью. Выписал наряд и стал ждать. Три дня я бегал в мастерскую, интересовался заказом. Наконец подкова была готова. - У тебя конь-то что, одноногий? - спросил слесарь. - Остальные у него протезы, - сказал я. - Кобыла или жеребец? - Скорее, жеребец. - Жалко животное, - сказал слесарь. Я принес подкову на кафедру и принялся готовить опыт. Народу набежало очень много. Шеф, чтобы не волноваться, ушел в библиотеку. Я чувствовал, что он не совсем уверен в результате. Лисоцкий ходил и иронизировал нас- чет подковки. Однако к схеме приглядывался очень внимательно. Это я от- нес на счет его природной любознательности. Я укрепил подкову на штативе, припаял к ней провода, присоединил ам- перметр и зажег свечу. Все это напоминало венчание. Со свечой в руке я походил на жениха. На месте невесты стоял Лисоцкий. - Надо спеть аллилуйю, - предложил Рыбаков. Я поднес свечку к подкове и начал нагревать. Стрелка прибора дрогнула и подвинулась на одно деление. - Термоэлектрический ток, - констатировал Лисоцкий. Ну это я и сам знаю. Никаким Бруммом и не пахло. Я извел три свечки, нагревая подкову в разных местах. Она потеряла прежний блеск, закопти- лась и выглядела жалко. Получилась какая-то бывшая в употреблении подко- ва. - Ни хрена, - сказал Саша Рыбаков и вернулся к своим приборам. - И должно быть ни хрена, - раздался сзади голос шефа. Он незаметно подошел и наблюдал за опытом. - Дайте паяльную лампу, - сказал Лисоцкий. - Не мешай эксперименту! - сказал шеф. - Дайте лампу! - закричал Лисоцкий. Ему дали лампу, и он в течение десяти секунд нагрел подкову добела. Провода от нее отпаялись, а результат был тот же. - Не та подкова, - заявил Лисоцкий. - Суррогат, а не подкова. Нужно настоящую, с коня. С копыта, так сказать! - Хватит! - сказал шеф. - Петя, пишите вежливое письмо. Приложите схему опыта. Пообещайте амперметр. Не забудьте написать "с уважением". Это преступление!.. Убить неделю на какого-то Брумма! А если этот Фомич заявит завтра, что Земля имеет форму бублика? Мы это тоже будем прове- рять? Да?! - Подождите, - загадочно сказал Рыбаков, - это еще семечки. Лисоцкий выпросил подкову и унес к себе в лабораторию. Сказал, что на счастье. В результате так оно и вышло, но гораздо позже. Я снова написал письмо в Верхние Петушки. Назвал Фомича "коллегой", употребил кучу терминов и дал теоретическое обоснование с формулами. На- писал даже уравнение Шредингера, хотя оно было и ни к чему. Это чтобы он подольше разбирался. Я уже чувствовал, что предстоит затяжная борьба. Это же чувствовал шеф. - Петя, изучите этого Брумма как следует, - сказал он. - Чтобы быть во всеоружии. На следующий день я отправился в отдел рукописей и старинных изданий Публичной библиотеки и засел за оригинал. Брумм писал по-латыни. С этим я еще справлялся с грехом пополам. Но у него обоснования теории были немного мистические. Он, например, всерьез заявлял, что электрический ток есть одна из форм существования дьявола. И святой огонь, мол, зас- тавляет дьявола бегать по проводам и производить искры. Каким образом дьявол может заряжать аккумуляторы, Брумм не писал. В общем, в таком роде. Я изучил только один трактат из четырнадцати, а Василий Фомич уже ус- пел сделать ответный ход. Собираюсь На этот раз Смирный поднял на ноги общественность. Общественность обычно охотно поднимается на ноги. Можно сказать, она только этого и ждет. Общественность можно поднимать на ноги различными способами. Василий Фомич пошел по пути коллективного письма. Не знаю, где он набрал в Верх- них Петушках столько народу. Может быть, в райцентр ездил? Во всяком случае, человек пятьдесят клятвенно подтверждали, что товарищ Смирный пользовался мотоциклом с коляской шесть месяцев, и довольно интенсивно. Причем аккумулятор заряжал один раз от подковы. Все видели. Где он брал подкову, тоже указали. Он брал ее в кузнице. - Вот видишь. Не в церкви, а в кузнице, - сказал Рыбаков. - Да я свечу брал в церкви, а не подкову, - сказал я. - Все равно, - меланхолично заметил Саша. По-моему, Рыбаков задался целью методично меня довести до состояния шефа. Это у него не выйдет! Шеф смотрел на меня скорбно, когда я читал письмо. У него зрела мысль. Начал он издалека. - Петя, вы еще молоды, - сказал он мягко. - Нервы у вас крепкие. По- езжайте в Петушки. А не то Фомич сам прикатит на своем мотоцикле. Тогда я за себя не ручаюсь. А у меня семья. И я пошел оформлять командировку. Начальство подписало ее не глядя, а в бухгалтерии заволновались. - Это где такие Петушки-гребешки? - спросил главный бухгалтер. - И зачем это тебе туда ехать? Небось, по грибы собрался? Я терпеливо объяснил, что в Верхних Гребешках состоится международный симпозиум. То есть, тьфу! Не в Гребешках, а в Петушках. Повестка дня: доильные аппараты на транзисторах, сбор яиц с помощью электромагнита и применение подковы в качестве генератора. Про подкову я не соврал. - А самогон там еще не гонят на транзисторах? - пошутил главбух. - Запланировано в следующей пятилетке, - пошутил я. - Езжай! - сказал главбух. - Иностранцы будут? - Три автобуса, - сказал я. Главбух остался мною доволен. Я тоже. Получив аванс, я отправился уз- навать, как мне добраться до Петушков. Выяснилось, что лучше всего ехать туда на лошади, потому что на лоша- ди все равно где передвигаться. Самолеты в Петушки не летали, поезда не ходили, пароходы не плавали. Я серьезно забеспокоился насчет иностран- цев. Как они туда попадут? Наконец какой-то старичок на вокзале мне все подробно рассказал. Нуж- но ехать поездом до райцентра, потом автобусом. Если влезешь, сказал старичок. А уж

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору